Связанные

***

       Уже прошло почти две недели с того рокового дня, как жизнь омеги Хинаты Шое кардинально изменилась и сделала сальто минимум как три раза. Теперь каждый день омеги был похож на день сурка. Проснулся, весь день не пойми чем страдал, а потом спать. И вновь, по кругу.        Неизвестно почему, но по дому летала грустная атмосфера и своим присутствием портила и без того не самое прекрасное настроение Хинаты. Было ужасно гнетущее ощущение того, что тебя незаметно похитили и опять собираются изнасиловать. Это все ведь не одному Шое показалось странным? Сбежал от насильника, внезапно схватил пистолет, а потом также внезапно упал в обморок, а ко всему этому ещё и проснулся голышом в руках незнакомца и непонятно почему позволил такое к себе обращение. Вроде бы в глазах омеги Кенма и выглядел как человек, который его легко растопчет, но что-то внутри упорно доказывало, что ему можно и нужно верить. И вроде бы тянуло к нему, но также и настораживало настолько, что топорщащиеся волосы на затылке ещё больше пушились.        Позже, после встречи Хинаты и Козуме, Кенма очень любезно предоставил Шое отдельную здоровенную комнату, в своей не менее здоровенной квартире. Кстати о ней. Этот домище, потому что назвать это квартирой Хината не смог, да и не осмелился даже у себя в мыслях, был выполнен в белых, чёрных и красных тонах. На первых порах омега смотрел на них лишь боковым зрением, про себя отмечая, какие же они белоснежные. Какие-то пару часов Шое даже думал, что его упекли в психушку. Эти ужасные минуты мелкого забвения так засели в голову омеги, что тот пару дней шарахался не только от пустоты, но и от ощущения того, что за тем или иным углом стоит психотерапевт и ждёт, пока ты попадёшь к нему в ловушку. Ой, простите, на приём. Но наконец, смотря на стены в упор, Хината замечал дизайнерские замашки (как назвал их в первый раз) в виде не частых, но и не редких геометрических фигур — квадраты, ромбы и разнообразнейшие треугольники.        Еда, которую подавали на сервированных подносах, очень аппетитно красовалась на железной тарелке и так и манила своим вкусным видом и запахом. Всегда что-то новое. Иногда от вида этого кулинарного шедевра, аж дух захватывало, и Кенма тихо на это посмеивался за что сразу получал злой взгляд. Имея от природы крайнюю невнимательность и частную забывчивость, Хината, что не характерно для него самого, заметил буквально с первого раза, что в доме, где он находился, был только он, повар, странная горничная-бета и этот так называемый Кенма. Эти двое с таким почтением относились к Козуме, что пару раз складывалось мнение, что тебя «похитил» не невесть кто, а император какой-то страны. Только они в четвером и больше никого. В квартире была пустота и от неё веяло липким одиночеством. Таким долгим и вязким, ужасно противным и холодным.       Каждый день Кенма находился рядом с омегой и зачастую пытался с ним разговаривать, но Шое наотрез отказывался что-либо говорить и только испепелял альфу прямым и острым взглядом. На любые попытки сблизиться он агрессивно шипел и зажимался в комочек, но стоило Козуме проявить чуть большую инициативу, Хината под его руками тут же плавился как сыр в микроволновке. Но зачастую Хината успевал увернуться от ловких рук и снова испепелял альфу злым взглядом. Флэшбэк. Раннее прохладное утро. За окном очень тихо, есть только лёгкий туман и пустые безлюдные улицы. Для кого-то лёгкая, приятная тишина ужасно давит и буквально заставляет душу выворачиваться на изнанку. Вот и Хината отнесся к той группе людей, которых тишина в прямом смысле убивает. Мало чего, он проснулся в самом ужасном самочувствии после очередного ужасного кошмара про Кагеяму, так ещё и это гнетущее безмолвие. Шое уже как пять минут лежал на кровати и совершенно не двигался. Белизна комнаты неприятно давила на глаза, поэтому Хината их закрыл, но в следующую секунду обратно открыл и болезненно в голос простонал. Было такое ощущение, что омега безотрывно в течении десяти минут смотрел на лампочку. Но такого точно не было.        Следующие пол часа Хината провел все в той же тишине, поту и с болью в глазах. Открыл болят, закрыл ещё хуже. Как-то не осознанно он совершил следующие манипуляции. На ватных ногах и с огромной дрожью от холода Шое встал, накинул на себя сверху одеяло и мелкими шагами поплелся на поиски чего-то или даже кого-то.        Преодолев некий путь, омега мало-помалу все-таки добрался до места назначения, то бишь ещё одна белая громадная комната, только в отличии от Хинатиной, один угол был обустроен как место сотрудника. Но это сейчас не важно. Омега безосознанно нашёл хозяина этой комнаты и как кот, ей-богу, плюхнулся на альфу, придавливая его, и совсем не заботясь о том, что потревожил чей-то сон.        Кенма всегда очень злился, если его и без того редкий сон кто-то или что-то посмел потревожить. Он буквально метал гром и молнии и совершенно никого не щадил в компании. В такие дни сотрудники молились или как минимум всеми силами пытались не попасться на глаза разозленному боссу. Единственное, что грозило этой бедолаге, что все-таки вляпалась по самое не хочу — это сверхурочные недельки так на три. Как раз до того самого момента, пока Кенма не придёт в себя, то бишь снова: хладнокровный и рациональный директор, не заставляющий своих сотрудников перенапрягаться. Козуме в такие дни может как-то и бесчеловечно давал больший объем работы, но даже в таком агрессивно-пассивном настроении заботился о каждом подопечном. Альфа давал работу ту, что наперёд должен был сделать человек, следовательно после такой череды труда он совершал его раза в два меньше.        Болезненно и сонно простонав, Кенма уже собирался взбеситься: «какого черта?!», но вовремя открыл глаза и увидел совершенно то, чего не ожидал. Те пару дней, что Хината провел в квартире Козуме, омега совершенно точно не собирался подпускать к себе бедного альфу — зло смотрел, по мере возможности игнорировал, а так, если ещё попробовать подойти, как зверёк шипел, а тут сам пришёл, и мало чего пришёл, так ещё и распластался на нем, как амеба. Но по мере прохождения времени он ластился к альфе, потирая щекой белоснежную грудь.        Где-то на краю сознания Хината улавливал приятный запах лимонного пудинга. Такого же, как когда-то он ел в детстве, вместе с другими детьми из приюта. Кто-то тогда хорошо вложился в его родной дом (Шое очень любил приют, а воспитательницу считал своей матерью) и даже раздал десерты ребятне. Это одно из немногочисленных счастливых воспоминаний из детства.        Вся тряска омеги сошла на нет, когда Кенма осмелился приобнять Хинату и ласково поглаживать его по спине. Конец Флэшбэка. Флешбек 2. После того случая с ранним подъёмом (Хината о нем кстати так и не узнал), омега, к своему удивлению, стал лучше ориентироваться в доме (ага, как же, после того количества кругов, что он намотал в бессознательном положении, Шое знает почти каждый уголок квартиры). Одним из поздних утр Хината захотел какао. Омега страсть как любил его, а ещё удивлялся — как у такого, с виду серьёзного, человека на кухне завалялась детская сладость, причём в большом количестве, и все пачки закрыты. Ну да все равно. Главное — что есть. А как там оно оказалось, Шое уже не волновало, и уж тем более почему его так много тоже. Какао есть — хорошо, нет — плохо.        С утра у многих людей организм медленно просыпается, но есть и такие счастливчики, кто бодрячок уже с первых секунд. Вот таких людей Хината яро проклинал и ненавидел, так как сам не входил в их число. А начиная с недавних событий, ещё больше, потому что Кагеяма очень легко и быстро вставал. Так вот, о чем это я? Шое нашёл какао и кофеварку, кстати, она тоже была белого цвета. Всё, как ни в чем не бывало — тихое и спокойное утро, отсутствие зрительного контакта с тем странным альфой, хорошее настроение, так ещё и какао в придачу. Казалось бы, что могло все это испортить? Правильно — сонливость и неосторожность омеги. Наливая напиток Богов, рука Хинаты в самый не подходящий момент дрогнула, и все содержимое кофеварки с шипением вылилось тому на кисти. — Ай! — запоздалая реакция Шое, и вот он уже скорчившись на полу, сложился в комочек. Раскаленный какао, впредь ожиданиям Хинаты, никак не грел сердце, напротив, сейчас оно ужасно жжёт тонкую кожу. С каждой секундой было все больнее и больнее, но что Хината мог поделать, если даже встать самостоятельно не мог? Правильно, ничего. Оставалось только самостоятельно решать сложившуюся ситуацию и как-то из неё выходить. Кожу очень щипало, она буквально горела, стоило к ней прикоснуться.        Совершенно из ни откуда на кухню пробрался тот самый приятный запах все так же ароматного пудинга с нотками лимона. Внутренняя омега Хинаты узнала его сразу и сделала тройное сальто назад. Прямо сейчас она хотела взять свою оболочку и хорошенько её потрясти, чтобы он наконец понял, что хочет от него внутренний голос. Но как назло, Хината опять из такого же положения, в котором он находился, зло сверкнул глазами и кинул презрительный взгляд на альфу. В глазах так и читалось «не твоё дело». — Чёрт, — снова, как в прошлый раз, выругался Кенма. Он поспешил к Хинате, а тот опять его резко оборвал. Неизвестно почему Козуме вообще терпел к себе такое отношение, но как-то терпел. Молча и со своим присущим хладнокровием. — Не в этот раз, — как бы невзначай кинул он, присев на колени рядом с омегой, ловко подкинув её на руки. — Отпусти! Отпусти, кому говорят! Не надо меня трогать! Ну я же сказал отпусти! — Хината рыпался в руках Кенмы и каждый раз, как доходили руки, дёргал того за волосы, — Чего не понятного в слове «отпусти»?! Мне это не нравится! — Шое на пару секунд завис, тупо смотря в одну точку на полу. Как такого ничего интересного там не было, но омега упорно смотрел в неё и испепелял его взглядом. — Господи… Да почему мне достаются насильники?..— Хината тихо заплакал, мягко оседая на плечи — Ну я же просто хочу быть счастливым…ну так почему же? Почему я встречаю плохих людей? Почему в мире столько ужасных существ? — секундная пауза для мелкого рванного вздоха. — Он…он тоже был хорошим, — тихие слезы капали с раскрасневшегося лица омеги. — Тс…я не такой, я правда хочу тебе помочь, — Кенма поставил Хинату на пол и аккуратно в свои руки взял его лицо большими пальцами растирая слёзы по щекам. Это первый раз, когда омега позволил себя коснуться. Такой тихий, приятный момент, несмотря даже на то, из чего он вытек. Хината замер, а щеки его очень сильно раскраснелись. Руки его, как лианы, легко свисли вниз, а голова приластилась к рукам альфы. Такое ощущение, ещё секунда, и по телам пройдёт мощный взрыв тока. Хината с нескрываемым природным любопытством смотрел в глаза Козуме и ничего даже не предполагал делать. Ни убежать, ни вдарить, ни разреветься ещё больше. Совершенно ничего. Будто так оно и должно быть, будто этот момент решает очень многое, в том числе и дальнейшую судьбу Хинаты. Он просто смотрел в глаза Кенмы, а тот в свою очередь в его. — Ладно, идём, а то опухнет, — Козуме вновь легко подкинул Хинату на руки и понёс его в ванную к медикаментам. Через пол часа возни с бинтами, перекисью и обработкой Кенма закончил с руками Шое и посмотрел в его глаза, так и не отпустив руки. — Всё ещё хочешь какао? — Да, — робко ответил Хината и чутка улыбнулся.        Ближе к полуночи Кенма закончил с документами и наконец мог отдохнуть. Ну, конечно, Козуме на ближайший месяц взял работу на дом. Ему очень хотелось и нравилось лицезреть сонного, но не менее красивого Хинату. Его розовые щеки, взъерошенные волосы, персиковые пухлые губы. Много чего он ещё хотел увидеть — каждое изменение в настроении, характере и тем более в отношении к самому себе. Он хотел увидеть каждую его улыбку. Кенма ежедневно ближе к двум часам ночи приходил проведать сон Хинаты и погладить того по волосам, мечтая о том, что Шое полюбит его также сильно, как и он успел полюбить его за эти никчемные пару дней, ведь какая разница сколько времени прошло с момента встречи. Главное это то, что ты чувствуешь, а остальное уже не важно. Во сне лицо Хинаты принимало разные положения — то было умиротворенно-счастливо-детское, то лёгкая улыбка проскальзывала на безмятежном лице, но каждый раз Шое превращался в невероятно грустного и измученного человека. Кенма понимал, что его солнышко все ещё мучают огромные остатки прошлого. Но Козуме дал себе слово, что обязательно все прошлые невзгоды и печаль он заставит Хинату забыть. Вместо прошлых ужасных воспоминаний он подарит ему много светлых и хороших.        Тихо проскользнув через дверь, как агент какой-то федеральной службы на серьёзном задании, шагая на цыпочках, не дай боже разбудить неспокойный сон Хинаты, Козуме подошёл к широкой кровати Шое и сел на самый край, нежно рассматривая миловидное лицо омеги, которое вспотело во время сна, а к нему прилипла пара прядок ярко-рыжих волос. Нежно, с особой лаской и заботой, Кенма своими белыми аристократично длинными пальцами провел от подбородка к скуле, а от неё ко лбу, убирая выбившиеся волосы.        Уже ни чему не удивляясь — комната насквозь пропиталась приятным запахом омеги. Таким приятным и легко различимым от тысячи других, не похожий ни на один другой. Этот запах был особенным, с нотками корицы и спелых сладких долек мандаринов. Кенма был готов намеренно в нём задохнуться, настолько он ему нравился, что Козуме был готов оставить все свои ночные дела по работе и просто вот так сидеть рядом со спящим Хинатой, любоваться им на протяжении многих часов, вдыхать его аромат и ласково поглаживать по голове.        Но вот умиротворенное лицо Шое приобрело краски ненависти, горечи и безвыходности. Ровные брови сдвинулось у переносицы, губы сжались и побледнели, а глаза немного зажмурились. — Что же тебе так часто снится? Ответь мне, я правда хочу это знать… — Кенма грустно вздохнул и ладонью провел по щеке Хинаты. Дальше он двинулся к глазам и к губам. Они ежесекундно вдыхали и выдыхали воздух, приятно щекоча пальцы Козуме. На моменте, когда альфа хотел было уже уйти (точнее не хотел, но надо было), он напоследок снова погладил щеку и уже собравшись встать почувствовал, как Шое крепко схватил его руку и мило вместо подушки обнял её. — Ну, может, я и посижу ещё немного, — Кенма нежно улыбнулся, обратно сел на край кровати и второй рукой снова погладил лицо Хинаты. Конец Флэшбэка 2. Даже после того случая с какао Хината все равно не подпускал Кенму к себе ни на шаг. Но кое-что все-таки изменилось. Это взгляд. От злого и испепеляющего он перерос теперь в благодарный что ли. Сложно сказать, но пока для Козуме достаточно и этого, ведь теперь он знает, что хоть и на немного, но Шое изменил свое мнение на счёт него. А значит у него есть все шансы и на большее. На намного большее.