Just ASMR

      Если бы Марс мог выбрать сверхспособность, он бы, без сомнений, выбрал бы способность быть беззвучным.       Странное, наверное, для кого-то желание, но в его ситуации всё логично.       Он — пафосно и с шумом ушедший из дома, заявив, что родители и брат-близнец достали, — лишился неожиданно соседа, с которым они вместе снимали квартиру вот уже полтора года.       Он — пока ещё только студент (потому что бросил никому ненужный факультет лингвистики, чтобы заниматься любимым делом — искусством), который может позволить себе только чрезвычайно специфичный график работы из-за занятий.       Он… смог устроиться на работу с достаточным для обеспечения себя заработком только к своему брату — в отдел небольшой юридической фирмы, которую тот открыл всего год назад.       И именно в брате теперь и дело — тот безумно бесится с различных звуков. Ему для работы требуется едва ли не идеальная тишина, а Марс он… Он вечно громкий и раздражающий.       — Чёрт… — ругается себе под нос, понимая, что увлёкся и слишком громко забарабанил по клавиатуре. Оглядываясь на брата, случайно задевает рукой чашку и расплёскивает кофе, про себя высоко выстанывая — ну за что это всё?       — Марс, — раздражение в голосе такое отчётливое, что названному хочется провалиться под землю, пока быстро убирает салфетками тёмные пятна со светлого пластика. — Прошу, будь тише.       — Знаю, бра… Простите, директор Пак, — мгновенно вновь тушуется и снимает очки в круглой оправе, протирая глаза и после краем их отмечая время — уже перевалило за полночь. В офисе они одни, а вокруг полумрак, разбавляемый неясными лучами уличных фонарей и их двумя мониторами (это у них всё-таки общее — больше любят работать с выключенным основным освещением).       От безысходности Марс быстро встаёт с места и отправляется в уборную, где может себе позволить удариться пару раз лбом о стену. Почему-то подсознание подкинуло мысль, что ему это необходимо.       — Когда уже всё перестанет быть таким странным? — и было бы хорошо, если бы вопрос вслух касался только совместной работы, но проблема в другом, ведь ненавидит себя за то, что безумно любит своего брата. По правде говоря, и из дома-то ушёл только из-за глупости на вечеринке, где оба напились и поцеловались, едва не зайдя дальше (благо, что Уён, который и трезвым вежливостью не отличается, ввалился в комнату без стука и утащил за собой на кухню, ведь там «такое весёлое соревнование на выпивку» было).       Они не обсуждали то, что произошло, ни в тот день, ни после. Именно Марс не выдержал этой тишины и ушёл.       Теперь же смотрит в зеркало, разглядывая холодные капли воды. Предполагалось, что она должна бы его остудить и вернуть к разумности.       Не помогает.       Разглядывает волосы, которые специально красит и укладывает так, как никогда не сделал бы Сонхва. Пусть они оба светлые сейчас, но его пряди длиннее, вьются и выкрашены в нежно-фиолетовый. Его брат-адвокат точно себе такого не позволит (благо ещё, что должность ассистента по офисной работе не диктует дресс-код).       Нужно быть спокойнее.       Вновь устраиваясь за рабочим местом и неподобающе громко бряцая мышью о стол, Марс вновь мечтает провалиться под землю. Быстро проверяет выражение лица брата, которое чрезвычайно сосредоточенное сейчас, а потом принимается перебирать бумаги из сегодняшнего суда, чтобы вбить необходимые данные…       — Брат, — раздаётся неожиданное над ухом, заставляя вздрогнуть и выронить листок, который сразу же улетает под стол. — Ты не мог бы больше следить за собой?       Только сейчас Марс осознаёт, что воткнул на автомате в одно ухо наушник и не контролировал каждый децибел.       — Я снова шумный? — спрашивает почти с ужасом, вытягиваясь по струнке, из-за чего задевает подбородок близнеца, оказавшегося слишком близко к нему. — Я не…       — Да при чём тут это, — вздыхает устало, отходя на пару шагов и потирая висок.       — Мешаю тебе? — полувопросительно уточняет Марс, скидывая наушник и отходя к принтеру, где лежит тёплая, только отпечатанная, стопка бумаг.       — Есть такое, — снисходительно усмехается, подкрадываясь сзади и обнимая со спины, пока брат замирает от неожиданности. — Просто ты слишком привлекательный. Не могу сосредоточиться, только и думаю… — медленно проводит носом по шее, шумно втягивая родной запах.       — О чём ты думаешь? — едва слышно переспрашивает, ощущая как душа вылетает из тела от тёплого прикосновения к коже, так позорно покрывающейся мурашками.       — Ты правда… — Сонхва напрягается немного, сжимая руки на рубашке брата спереди, пока его губы медленно касаются родинки на шее и в неё выдыхают, — …не понимаешь, о чём я?       — Вот чёрт… — Марса всего прогибает, он непроизвольно прижимается ягодицами к паху позади себя и тут же ощущает, как всё его тело загорается из-за обнаружения очевидного. — Почему ты такой твёрдый?       — А почему ты такой сексуальный? — отбивается атакой, спуская одну руку по чужому животу и медленно проходясь по бугорку на штанах. — Сексуальный и возбуждённый. Не из-за меня ли? — Сонхва самодовольно улыбается и сжимает аккуратно пальцы на ткани, создавая дополнительное давление.       — Нет, блять, тут принтер невероятно вдохновляющий и горячий! — зло, но с нескрываемым стоном наслаждения, выдыхает Марс. Он даёт себе и брату несколько секунд, чтобы одуматься, а затем резко разворачивается и закидывает тому на шею руки. — Я так люблю тебя, Хва. Безумно люблю. Я невменяемый, но…       — Мы оба, очевидно, — прямо в губы хмыкает тот, медленно и с удовольствием целуя, пока в голове так и крутится — пусть они и идентичные близнецы, а всё равно разные. Его чуть суховатые губы идеально подходят тем мягким, которые сминают. Просто Марс, в отличие от него, пользуется постоянно гигиеничками. И это только одно из миллиона их отличий.       — Хочу… Можно?.. Хочу тебя… — стонет жалобно, нарочито давя на необходимые клавиши в душе брата. — Хочу тебя в себе, хён…       Сонхва рычит. В буквальном смысле рычит, поскольку ему слишком вышибает мозги, когда брат использует этот хонорифик. Совершенно неуместный, ведь разница в несколько минут отнюдь не делает его хёном, но чертовски…заводящий.       — Если ты будешь меня провоцировать, — Сонхва до побелевших костяшек вдавливает пальцы в немного более тонкие, чем у него, увлекающегося посещениями зала, предплечья. — Я…       — Хёёёёооон, — устало тянет, отходя на пару шагов назад, прямо до стола Сонхва, где позволяет себе скинуть все бумаги и канцелярские принадлежности на пол. Должно выглядеть порнографично и глупо, но у них у обоих кровь почему-то закипает. — Не нужно мне угрожать, — игриво закусывает губу и усаживается, мгновенно обвивая одной рукой, а другой как-то пошло хватая за галстук и притягивая за него к себе. — Я действительно хочу.       — Безумие какое-то, — запальчиво выдыхает, пальцами проникая под чёрные полосы подтяжек и скидывая те прочь, чтобы иметь возможность тут же порвать пуговицы на рубашке брата и опустить ту до кистей, будто немного связывая одеждой, которую не собирается снимать до конца.       Марс чуть приподнимается и на самое ухо шепчет:       — В чём же я домой поеду? — после слов тут же облизывает мочку и оттягивает ту с тихим стоном зубами.       — Пиджак одолжу. Побуду джентльменом для тебя, — хмыкает Сонхва, расстёгивая пуговицу и ширинку на брюках брата, чтобы спустить те до колен и остановиться, решив, что этого хватит.       — Только у нас есть небольшая проблема, — покусывая нижнюю губу, заявляет Марс, разглядывающий брата, довольно быстро стягивающего пиджак. — Я очень громкий во время секса, а ты раздражаешься, когда…       — А теперь подумай своей светлой головой, почему я раздражался? — аккуратно вешает свой пиджак на спинку стула, после расстёгивая пуговицы на манжетах и рубашке, пока галстук так и болтается ослабленным на его шее. — Все эти твои тихие шумы, так похожие…       Марс на несколько секунд выпадает, пытаясь взглянуть на себя со стороны. Он даже не замечает, как Сонхва стаскивает брюки и бельё, возвращается в реальность уже когда тот вплотную стоит и оглаживает большими пальцами его ключицы.       — Ты хочешь сказать, что случайно устраивал тебе сенсорные реакции, пытаясь не раздражать? — у младшего от самой мысли эти самые реакции расползаются не в каком-то конкретном месте, а по всему телу.       — Ещё как устраивал, — смотрит почти осуждающе, вставая меж разведённых ног, по бедру брата почти случайно проходясь возбуждённым членом и пачкая то естественной смазкой. — Даже твое имя — акроним этой чертовой штуки. M-a-r-s, — нарочито произносит буквы отдельно и на английском. — A-S-M-R, — тут же чеканит, действительно помогая осознать… — А теперь я заставлю тебя кричать… — тут же обрывая шок от информации новой волной возбуждения, подталкивающей к собственной откровенности:       — Как хорошо, что я приготовился, — сладкий шёпот, очевидно специальный, в ответ, после которого сам подцепляет края своих чёрных боксер и аккуратно тянет их до уровня брюк, скидывая обувь и стаскивая всё-таки все предметы одежды, кроме не особо мешающей рваной рубашки, так и болтающейся на запястьях, чтобы потом откинуться лопатками прямо на монитор компьютера. Немного неудобно, клавиатура попадает под спину, но оно стоит того — Сонхва приоткрывает от удивления рот, когда ему предстаёт вид на влажную промежность и пульсирующее колечко мышц, в котором так неправильно смотрится кончик пошло-розовой анальной пробки.       Марс сперва не издаёт ни звука, а затем тянет из-под себя клавиатуру сразу по двум причинам — так можно удобнее расположиться и можно несколько раз тихо щёлкнуть клавишами, к чему добавляет ещё и дыхание — нарочито ртом и такое, чтобы близнец услышал и ощутил очередную волну мурашек по всему телу.       Провокация работает, это очевидно — у Сонхва валит пар из ушей, он ещё сильнее ослабляет галстук и почти хочет его снять, только вот оказывается остановлен осторожным прикосновением — едва ощутимым, к запястью, но это показывает желание очень верно и метко. После старший вновь замирает, только облизываясь и разглядывая, чем вызывает логичный вопрос:       — Мне начать без тебя? — гнёт насмешливо бровь, ёрзая пару секунд бёдрами и почти решаясь потянуться к себе рукой…       …Но его всё-таки опережают.       — Как ты просидел так столько времени? — с лёгким любопытством интересуется, чуть сгибаясь и прикасаясь подушечками к мягкому основанию, после резковато за него вытягивая. Его удивлённый взгляд порядком веселит Марса:       — Поверь, тебя я в себе гораздо больше хочу.       — Обычно весь такой кроткий, — хмыкает поражённо, приближаясь лицом к лицу, что так похоже на его собственное, пока пальцами кружит по припухшей коже меж ног брата, едва проникая внутрь по одной фаланге за раз. — А по факту…       — Изображаю известную идиому про тихий омут, — показывает язык, после, наконец, сдаваясь и сам притягивая брата за шею, чтобы впиться в его губы и скользнуть меж них языком, пока тот решается и толкается в него аккуратно одним пальцем, мгновенно сгорая внутри от перевозбуждения, поскольку явно не ожидал такого жара и тугого обхвата мышцами. — Сооонхваааа… — стонет в губы, после специально понижая тон и едва слышно озвучивая просьбу. — Да не медли ты уже. Я давно жду…       Сонхва бы поперхнулся воздухом, но успевает вовремя задержать дыхание, чтобы сразу после этого собственнически впиться губами в нежную шею и сорваться во всех смыслах — слишком даже сильно присосать кожу и протолкнуть в брата сразу два пальца с быстрым добавлением третьего. Узко, сжимает сильно, больше храбрится, но всё-таки расслабляется действительно скоро.       — Если что, — Марс снова шепчет, сжимая подушечками уже вставшие соски брата, позволяя себе те чуть покрутить и поцарапать слегка ногтями, — я ни с кем ещё не спал. Поэтому хочу без защи…       — Ты же сказал, что громкий во время секса, — хмыкает, думая — подловил, и кусает за изгиб ключицы, пока его в очередной раз не удивляют:       — Думаешь, я был тихим, пока трахал себя пальцами, представляя твой член?       Сонхва всё-таки давится воздухом, из-за чего немного упускает свой любимый контроль и выгибает крайние фаланги внутри брата. Он как раз приходит в себя, когда тот шипит и стонет сквозь зубы, явно сдерживая громкость и издеваясь очередной сенсорной пыткой. Старший считает себя везучим и теперь пользуется своим открытием — поглаживает небольшой бугорок, заставляя брата заметаться и заскулить.       — Хва, ну пожалуйста, я хочу твой ч… — скулит ещё громче, ощущая новое движение пальцев, которых уже мало для него, внутри. Изгибается слегка в спине и чуть соскальзывает ближе к краю стола, одновременно царапая одной рукой гладкую поверхность под собой, а другой оставляя яркие следы вдоль вздувшихся вен брата на запястье. После предпринимает последнюю отчаянную попытку сорвать всё ещё имеющиеся у близнеца тормоза — тянет за галстук и произносит шёпотом и с самым томным придыханием. — Хёёёоооон.       Сонхва не представлял ранее, что красная пелена перед глазами может быть такой буквальной. Он действительно видит теперь брата через алый фильтр, а его рациональность просто исчезает из этого мира, уступая место давно томившемуся внутри желанию — закинуть на себя стройные бёдра, притянуть ближе и быстро ворваться в подготовленное только для него нутро.       Стон Марса раскатывается под потолком, поскольку он осознаёт бессмысленность ограничений в громкости. Сонхва же ужасно хочет его поцеловать, но слышать такую несдержанность гораздо лучше, поэтому нарочито рвано двигает бёдрами, наслаждаясь результатом и стонами даже немного больше, чем восхитительным внутренним жаром, так жадно принимающим его член.       — Хён, да… Так хорошо… — Марс не может заставить себя замолчать сразу по двум причинам — безумно хочется говорить, что чувствует, и знает — брат имеет небольшой кинк на похвалу. — Я так тебя… Люблю, Хва…       Сонхва доволен происходящим максимально и теперь позволяет себе погрузиться в безумие полностью, прижимаясь теснее и продолжая совершать ритмичные толчки, пока его губы оставляют множество отметин на нежной коже — новые и новые пятна появляются и на ключицах, и на шее.       — Хваааа… — особенно протяжно и на самое ухо, обнимая любимое лицо ладонями и притягивая выше, после чего короткий поцелуй кажется особенно сладким и задушенным. — Ты великолепен, — выдыхает в самые губы, немного сжимая пальцами челюсть близнеца и вынуждая того мизерно отстраниться, чтобы можно было разглядеть выражение лица и черноту в глазах, которая рассказывает абсолютно обо всём.       — Я тоже люблю тебя, Марс, — произносит тихо, замирая внутри и сжимая ладони на стройных бёдрах, где точно расцветут наутро синие цветы. — Ты — мой.       И младшему совершенно не нужны ещё какие-то слова. Он под кожей ощущает всеобъемлющий смысл, выуживающий из самого сердца искреннюю улыбку. Пальцами пробегаясь по красивым бицепсам, в которые ничего не стоит вцепиться, Марс в следующее же мгновение шепчет почти агрессивно:       — Заставь меня кричать, Хва…       Именно в этот момент Сонхва в полной мере оценивает и одобряет выбор Марса в плане профессии — у него чертовски красивый и сильный голос. Впечатляет до мурашек на загривке, а протяжённость его «а», взятого довольно высоко, действительно заставляет восхититься.       Улыбаясь самыми уголками губ, старший снова замирает, за что получает чрезвычайно недовольный взгляд, впрочем, сменяющийся удивлённым, поскольку он подхватывает под упругие ягодицы и разворачивается на месте, чтобы уже через секунду прижать Марса спиной к стене и снова впиться в припухшие губы, из уголка которых скатывается несколько капель слюны.       — Хваааа… — снова стонет, впечатывая подушечки пальцев и короткие ногти в лопатки брата, направляющего рукой выскользнувший член. Сонхва снова издевается — сперва проводит влажной головкой ему по мошонке, затем ударяет по одной из половинок и только потом, наконец, вновь вторгается в пульсирующее и жаркое нутро, чтобы уверенно двигать бёдрами и доводить до изнеможения. — Мне так нравится… У тебя такой классный…       Старший меняет угол проникновения, своими действиями сменяя слова на новый протяжённый стон, который вновь умудряется забраться как-то под кожу и отдаётся эхом от внутренних органов.       И именно под этот аккомпанемент Сонхва не выдерживает, особенно резко берёт Марса и кончает глубоко внутри него, дрожа всем напряжённым телом.       — Хваааа… — снова выстанывает, поскольку ему оказывается достаточно одного едва заметного прикосновения кончиков пальцев близнеца к пульсирующей плоти, чтобы испачкать и те пальцы, и галстук, который всё ещё находится на шее старшего, и свои живот с грудью.       Несколько секунд они пытаются хоть как-то дышать, глядя друг другу в глаза, а после сползают вниз, оказываясь на офисном полу, который, удивительно, тоже испачкан их спермой (на что обоим в этот конкретный момент глубоко плевать).       Сонхва опирается спиной на ножку стола, лениво вытирая потёки на своём прессе, и смотрит снова на брата. А тот не медлит и секунды — усаживается на него сверху, ещё больше пачкая крепкие бёдра — вытекающим семенем вперемешку со смазкой. Грязно, липко, вроде должно быть отторжение, но они слишком сосредоточены на эмоциях, потому не способны замечать подобные физические мелочи.       — Доволен? — спрашивает Сонхва с усмешкой, поглаживая по щеке и скуле, что немного рвано выходит, когда младший принимается усиленно кивать.       — Ещё бы, — обвивает шею руками и склоняется, чтобы потереться носом о нос. — Я так долго этого ждал.       — Слава ASMR? — улыбается Хва, на что получает задушенный смех и новые кивки, сменяющиеся россыпью поцелуев, которые Марс оставляет на всём лице, так похожем на его собственное и всё же разительно отличающемся.