кадет
эрис никогда не считала себя достойной службы. тем более, если дело касалось службы в полиции. реальность и была таковой — куда там до десятки лучших, ей не удавалось впихнуть себя даже в тридцатку. и она жалела: жалела о том, что вообще жива, что, преисполненная чувством своей важности, она вдруг решила, что солдатская служба будет ей по силам, но больше всего она жалела о том, что ей никогда не стать такой, как микаса аккерман, как райнер браун или как бертольд фубар.разведчик
у эрис не было выбора. ведомая поистине воодушевляющей речью командора смита, она на секунду забыла обо всех тех ужасах, что творились за стенами, а потом осознала, что сейчас она в рядах разведчиков. она, кое-как вошедшая в тридцатку лучших солдат, вместо предполагаемого безопасного гарнизона попала в отряд с самой высокой смертностью. страх сковывал конечности, не позволяя даже на тренировках свободно двигаться или дышать, а перед глазами всегда стояли сцены из троста: кровь, крики тех, кого не удалось спасти, а также мёртвые пустые глаза её бывших товарищей. из оцепенения её выводит чужая ладонь на плече. — ты в порядке? — спрашивает бертольд. эрис оборачивается и смотрит в его пустые тёмные глаза.солдат
бертольду трудно жить с чувством вины. ему трудно засыпать, каждый раз видя перед собой укор в чужих глазах. он жалеет о том, что вообще находится здесь, на парадизе — в месте, полностью наполненном смрадом смерти, ненавистью и оседающей на языке горечью. эрис, кажется, чувствует то же самое — он видит, как она смотрит на стены, на леса, на остальных разведчиков, — и видит в ней себя. у эрис затравленный, всегда настороженный и тяжёлый взгляд, который ему трудно выдерживать, находясь рядом с ней. поэтому бертольд всегда смотрит издалека, сжимает ладони в кулаки и не знает, что ему делать дальше.предатель
эрис чувствует, как страх вновь опутывает её своими колючими цепкими лианами, когда видит колоссального титана прямо на стене. ей кажется, что эта громадина смотрит прямо на неё, и она не в силах сдвинуться с места. эрис видит, как тяжело вздымается огромная рука, лишённая кожи и испускающая поистине адский жар. почему-то колосс медлит и не спешит обрушивать свой удар на стену, а эрис всё так же не может сдвинуться с места, чувствуя, как слёзы заполняют покрасневшие от пыли и жара глаза. — эрис! — слышится крик откуда-то сбоку, и гигантская рука приходит в движение, обрушивая всю свою мощь на тех, кто сейчас стоит на стене. когда её кто-то перехватывает прямо в воздухе, она пытается вырваться, задыхаясь от запаха гари и пыли. — там же бертольд! отпустите! — кричит она, но натыкаясь на тяжёлый взгляд, почти сразу всё понимает. — бертольд и есть колоссальный титан, — отвечает ей разведчик, и эрис безвольно опускает голову. — он предатель.вспышка
она видит его. живым, но измученным — бертольд петляет среди развалин шиганшины с помощью упм, но почему-то не стремится превращаться в колосса. эрис смотрит по сторонам и чувствует горечь на языке — преследуя бертольда и ослушавшись приказа, она сама загнала себя в могилу. да, они смогли расправиться с райнером с помощью громовых копий, но именно бертольд оставался и остаётся самым опасным врагом на данный момент. он останавливается на одной из крыш, и эрис встаёт неподалёку. знает, что при превращении это её всё равно не спасёт, но сейчас почему-то уже не боится своей смерти. — эрис, — голос бертольда звучит глухо и пусто, но эрис почти бесстрашно ступает на крышу, где стоит он. его глаза всё такие же тёмные, настороженные и пустые, но он цепляется за её плечи, с силой прижимает к себе и запускает свою большую ладонь в её светлые короткие волосы. эрис беспомощно обхватывает его руками в ответ, вдыхает его запах, смешанный с горечью и сожалением, и понимает, что это конец. — прости меня.