Сказки об острове.

Анджи уже некоторое время задается вопросом, действительно ли кто-нибудь её слушает. Для неё истории её острова наполнены чудесами и покоем, местом, в которое она мечтает вернуться - теперь это кажется далёкой вселенной, всего лишь плодом давно ушедшего воображения; её сердце сжимается в груди, как будто оно пытается вырваться и полететь по южным ветрам обратно к её дому. Она, конечно, скучает. Всё в этой Академии Абсолютных слишком сурово, слишком ярко. Верхнее освещение настолько искусственное, что даже её лаборатория талантов кажется подделкой и в силу существования этой комнаты - вдохновитель всего этого, зная их всех, мог бы хотя бы создать открытую площадку только для неё . Но, конечно, ничего подобного в ней нет. Дела на острове были лучше. Она была - и остаётся - посланницей Атуа, и с ней пришли благодать и слава, люди, которые улыбались ей в знак уважения к своему общему Богу. Здесь никто не верит ни во что, кроме детективов, убийств и ужасного запаха густой горячей крови. Она была свергнута, не то чтобы королевская власть когда-либо имела для неё значение, но ещё больше больно было знать, что вера здесь подавлена ​​и сокрушена. Без людей, которые верят в Атуа, Анджи Ёнага никому не нужна. Пытается ли она пропагандировать веру? Конечно, да. Вот чему её научили старейшины - нести слово об Атуа всем, но раньше в её жизни к ней всегда относились серьёзно, поэтому здесь всё для неё чуждо. Когда она упоминает кровавые жертвоприношения, древний и священный ритуал, над ней смеются. Кажется, что люди относятся к ней плохо. Химико слышала истории об этом раньше, рассказанные вокруг маленьких костров на пляже, о днях до острова, когда люди снаружи подвергались дискриминации по цвету кожи, религии, ориентации. Всё то, что Анджи принимает в себе, рассматривает как божественное доказательство воли Атуа, теперь она чувствует себя отчуждёной. По крайней мере, всеми, но почему-то не Химико. Видите ли, Химико, кажется, прислушивается к её рассказам, когда она говорит о своём острове. Химико хочет в гости, когда всё это закончится, и они смогут танцевать вместе, пока садится солнце, и рисовать на берегу; она не очень интересуется верой в Атуа, она больше интересуется тем, чтобы иметь подругу, отказаться от идеи быть посланницей и проложить себе путь в самое сердце Анджи Ёнаги. Потому что, как бы ей ни хотелось убедить себя в обратном, она всё ещё смертна, и ей нужна любовь, которая предназначена для неё, а не для Атуа. Эта мысль огорчает её. Слова богохульства пробиваются ей на язык; она проклята сама, находясь в этой Академии, будучи не в состоянии полностью сосредоточиться на Боге. И есть тысячи слов, чтобы описать это: вина, раскаяние, болезнь. Но просто «грусть» подойдёт. Серпов нигде не найти. Это только заставляет её чувствовать себя ещё более отчуждённой. Традиции, которых она придерживалась, были близки к сути её души; вещи, которые свели её вместе с её основанной семьёй, теперь высмеиваются и избегаются людьми, которые думают, что Атуа всего лишь плод её больной фантазии. Разве они не видят? Он может быть у неё в голове, но именно там он живет, пока она его посланница. Это не делает его выдумкой и не отрицает веру сотен людей, которые, вероятно, задаются вопросом, где она сейчас. Она соглашается нарисовать детальный рисунок серпа и поставить его около окна. Во всяком случае, это может защитить её от злых духов и кошмаров, если она заснёт в одиночестве. Легко ожидать, что ты останешься здесь одна - она ​​никогда не бывает по-настоящему одна, ведь Атуа рядом с ней. А быть самой по себе означает, что никто не войдёт и не украдёт свет из её сердца, будь то её жизнь или её вера, которые имеют одинаковое значение. Если с ней Бог, то почему она так одинока? Меньше всего она ожидает стука в дверь, приглушенного и тихого. Ёнага не заперла её и просто просит войти; дверь открывают. И вот Химико, поднос в её руках с двумя чашками тёплого чая. — Я видела твой рисунок серпа, — говорит она, — и, мм, я заваривала себе чай, чтобы быть бодрой, но немного переборщила с водой, поэтому принесла и тебе чашечку. — О, Химико, спасибо! — говорит Анджи с притворным позитивом в голосе. Конечно, она благодарна, но ей всё равно грустно; подсунуть серп рядом с окном довольно легкомысленно, и его нельзя решить одной чашкой чая. Такие материальные блага не имеют силы против веры Атуа. — Ньех, тебе не нужно все время быть такой позитивной, — протягивает Химико, садясь рядом с Анджи, — Я вспомнила, что ты говорила о том, что хочешь поставить серп возле окна, поэтому я пришла подбодрить тебя. — Это поистине божественно! Компания от самой Абсолютной Магини, Атуа очень счастлив! — А что насчёт Анджи? Она счастлива? — Я… да, я, — говорит Анджи, не привыкшая быть такой открытой, — Конечно, я тоже счастлива. Атуа говорит, что добрые дела не остаются незамеченными! Ты будешь вознаграждена за это в следующей жизни! — Верно, да. Но я не хочу разговаривать с Атуа. Без обид, но я здесь, чтобы поговорить с моей подругой Анджи. Тебя это устраивает, Атуа? Анджи медленно, осторожно кивает. — Потому что, — продолжает Химико, — ты не просто божественная посланница или что-то в этом роде. Прежде всего, ты моя подруга. — Друзья? Как странно. Раньше меня никогда не называли подругой. Я была названа благословлённой, и божественной, и даже лидершой, но никогда... — Ну, это потому, что все видят тебя как Атуа, а не как ту, кто ты на самом деле. Понимаешь? Ты Анджи, и ты талантлива и хорошая независимо от этого Бога. — Но Химико, все работы созданы именно Атуа! Он просто пользуется моим телом, чтобы создавать их. — А чьи руки создают искусство? Кто теряет сон из-за картин? Это ты, Анджи. Не говори мне, что ты вообще не вовлечена. — Я... — В любом случае, я должна идти. Я пришла только налить тебе чаю и немного поговорить. Мне нужно спать, и тебе тоже. Уже поздно. А завтра помолимся вместе. — Все вместе? — Да, — говорит Химико, — Мы можем позвать остальных. Как только Химико ушла, Анджи убирает рисунок серпа с окна, и сон овладевает ею, улыбка на лице и Бог в её сердце, медленно приближаясь к ней впервые за всю жизнь, чтобы освободить место для каких-то эмоций, немного любви, которое полностью принадлежит Анджи.