***
— Впустите! Минхо, держа руки за спиной, делает шаг. По детскому, но пока ещё низкому смеху, который явно не принадлежит новому правителю, можно понять что и Ёнбок здесь. В этом нет ничего странного, однако Ли как никто другой понимает, что отныне братья должны держать дистанцию. Таковы правила — Джисон король, а младший обязан ему подчиняться. Они больше не равные. Ёнбок сидит на ковре вместе с Владыкой и бросает шарик от игры. Даже невооруженным глазом видно, что старший проигрывает. Несмотря на возраст, некоторые воины и мелкие советники позволяли себе непростительные высказывания. Суть их проста: если бы не являлся сыном «чужой» женщины, то с него бы вышел неплохой правитель. Младший не рос настолько болезненным и, в принципе, многие вещи схватывал на лету. Но у него было три проблемы: его мать, природная (или пока что детская) робость и клеймо последнего ребёнка. Минхо надеется, что либо Ёнбок в будущем станет думать своей головой, а не головой матушки, либо попросту оглохнет. Ханаан — Ли убеждён — не остановится ни перед чем, если дать ей слабину и позволить уйти в свободное плавание. Красивая, но ядовитая женщина. — Командующий, — Джисон по привычке опускает подбородок; брат делает то же самое, но с большим уважением. — Что-то случилось? — Хотел поговорить с вами, государь, — он нарочно делает упор на последнем слове, чтобы Ёнбок ушёл. Мало ли. Дети порой рассказывают своим родителям то, чего они не должны знать никогда. И Минхо бы предпочёл остаться с Джисоном наедине, чтобы лишний раз не тревожить жадную до сплетен и вранья Ханаан. Новый король добродушно улыбается младшему, а затем кивает. — Я сам приду к тебе, брат. — Хорошо, Джисон-и. Минхо терпеливо дожидается момента, когда массивные двери в покои закроются. Разговор предстоит серьёзный, и это будет непозволительная вольность со стороны Командующего, однако без внимания данный вопрос оставить нельзя. Джисона обязаны уважать (и, разумеется, бояться в меру) все без исключения. Правитель не должен быть мягким и кого-то без ведомой на то причины выделять. Верность и беспрекословное служение — вот участь всех, кто достоин находиться подле короля. Иначе эти люди губят не только государство, но и самого правителя своими интригами, личной выгодой и лестью. — Спешу вам напомнить, что через час официальная церемония восшествия на престол. А вы пока что даже не одеты подобающе. Это не положено, ваше Высочество. Джисон неловко смеется, почесывая затылок. — Не называй меня, пожалуйста, так. Мне неловко, потому что ты в два раза старше меня. В целом, ни на что другое Минхо и не рассчитывал. Фактически он годится в отцы самому королю, но ещё более важно то, что Ли часто проводил время во дворце как раз тогда, когда Джисон начал ходить, говорить и многое понимать. Командующий чуть приподнимает уголки губ. Улыбаться во весь рот и проявлять свои чувства в полной мере запрещено. Иначе кто будет слушать, идти на смерть за тем, кто не умеет держать самого себя в руках? — Но ты же понимаешь, что я не могу при всех называть тебя просто по имени? Разве что наедине, — соглашается Минхо. — Твой брат уже понял, что в вас не только течет одна кровь, но ты также его Владыка? Не дай этой грани стереться. Джисон заметно грустнеет. После того, как его сестры разъехались по своим шикарным домам, которые больше похожи на личные дворцы, ему скучно одному. Мама — совсем другое, советники старше него на десятки лет, а с прислугой вообще запрещено иметь дружеские связи. Да, он может относиться к верному рабу хорошо, относиться справедливо, но не это. — Корона лишает меня возможности общаться с братом, как раньше? — Она не лишает тебя брата. Она лишь диктует тебе новую правду: превыше членов твоей семьи — народ, страна. Помни о том, что некоторых правителей свергали не чужеземные захватчики, а близкие и дорогие люди. Власть — это лошадь, и вожжи следует сжимать крепко, чтобы не вылететь из седла. Полагаю, — Минхо нарочно бьёт прямо в цель, — что твой покойный отец предупреждал тебя обо всём. Ванху — идеальный пример того, как младший сын повелителя Гефана вмиг способен стать первым среди наследников; опасения Минхо и многих советников имеют почву. У отца Ванху — Минхвана — было двенадцать детей, ровно половина из которых были мальчики. Двое умерли в младенчестве, а вот остальные успели пожить относительно много. Минхо умер в двадцать четыре года близ стен Ырвана. Походы на этот город раз за разом заканчивались неудачей, но гефанцы не теряли надежды. К сожалению, там же спустя пару лет от обильной кровопотери скончался Хикон. После смерти второго по счету претендента на трон попытки прекратились, но злоба и зависть не ушли — притаились ненадолго. Остались двое: Ванху и Шивон. Злые языки говорили, что Нарьям — близкий друг и на тот момент пока что генерал — помог Ванху избавиться от единокровного брата. Пятнадцатилетний парень неудачно упал с подаренного ему недавно коня, пробив себе голову. Камень так некстати лежал как раз в том месте, где его обнаружили слуги. Минхо не осуждал и никогда не будет, потому что это не имеет значения. Его там не было, он не знает всей правды и уже знать не хочет никогда; зачем она нужна спустя столько зим? А потому плевать. — И как мне быть? — Не обрывай все связи с братом, потому что он любит тебя так же, как и ты его. Однако помни о том, что матери у вас разные, а время способно уничтожать целые народы. — Чувствую себя так, словно как только надену корону, стану убийцей, — делится Джисон, устало присаживаясь на резную лавку, предназначенную только для одного, напротив балкона, с которого виден практически весь город. Командующий встает по левую сторону от него, кладя ладонь на хрупкое ребяческое плечо. — Миром правят убийцы. Вопрос заключается лишь в том, как они убивают, во имя чего и какие чувства испытывают в это время. Пока я — твои руки, вся пролитая кровь на моей совести, а не на твоей. Минхо не собирается никого утешать, но сейчас подобные слова для Джисона как глоток свежей воды в жажду. Король кивает, опуская голову. Ли хотел бы расспросить о Главной госпоже и том пареньке, что, оказывается, приносит ей свежий хлеб дважды в неделю. Но считает, что вопрос будет неуместен. Пока что. В конце концов, Джисон должен знать, почему так происходит. А у него ещё Хван Хёнджин остался.***
Минхо лениво стучит пальцами по столу — нарочно, отчасти именно для устрашения. Советник Хван мелкая сошка, с которой Ли не приходилось тесно взаимодействовать. Причина очевидна: Командующий находится приблизительно на той ступеньке, что и Старший советник, то есть Фимх. Однако Хёнджин хитрый, даже не так — он скользкий червяк, который пролезет куда угодно. Хван поднялся с самых низов благодаря умению появиться в нужный момент, услышать какую-то тайну и своим интригам. Поразительное везение для сына конюха и прислуги; у родителей ведь есть причины, чтобы гордиться им. Минхо никогда не любил таких людей, как он. Но нельзя не признать то, что Хван имеет достаточно знаний для занимаемой им должности. И Ли, честно говоря, немного настороженно начал относиться к тому, что Ханаан минимум один раз вызывала его к себе. Об этом Командующему успел доложить Ёнши. Любовники? Едва ли. Двуличные люди, как правило, не сходятся с друг другом, предпочитая выбирать себе в пару кого-то очень простого. Альянс? Тайный сговор ради младшего сына Ванху? Этот вариант наиболее подходящий в связи с последними событиями. — Командующий, — войдя в внутрь специально отведенной для переговоров комнаты, Хёнджин кланяется даже ниже, чем следует. Подхалим. — Присаживайтесь, есть разговор. Минхо указывает на место напротив себя. Хёнджин с опаской присаживается, но Ли почему-то кажется, что причина не только в нём. Советник уже был дерганным; боится за своё место или жизнь? Глаза он не поднимает. Главный недостаток всех Командующих заключается в том, что они практически всегда не в курсе того, что творится во дворце. Новости среди военных, обстановка на границах — да. Но никак не «внутренние» козни и конфликты. — Расскажите мне, советник, что произошло? Почему покойный Владыка Ванху скоропостижно скончался? — Я не очень понимаю… — Минхо мгновенно ухмыляется. Умно поступает Хван, если уходит от прямого ответа. — Вы подозреваете, что это не случайное стечение обстоятельств? — Меня не было в стране, поэтому я хочу услышать всё из первых уст. Думаю, что с моей стороны подобные вопросы вполне естественны. Разве нет? Хёнджин молчит, колебаясь. Для Командующего в новинку видеть советника настолько несобранным и «открытым». Очевидно, что Хвана преследует страх или сомнения, но пока что не до конца ясно, а какого они рода. Сколько там ему лет? Чуть постарше самого Минхо, разве нет? — На самом деле, — сглатывает, — есть кое-что, чем я хочу с вами поделиться. Однако не уверен, что это напрямую относится к произошедшему. — Говори. — Советник Удун и Старший священнослужитель зачем-то встречались за день до рокового собрания. Ума не приложу, о чём они могли говорить, потому что беседа, как мне показалось, была долгой. Советник вышел из его дома уже в тёмное время. Я видел собственными глазами, когда возвращался домой после того, как помогал советнику Фимху с бумагами. — Ручаешься за слова, которые ты только что произнёс? Минхо переходит на иную форму обращения. На обвинение не проходит, но у Удуна действительно не было причин там быть, потому что он неверующий. А себя бы Хван подставлять не стал, если бы у него не было алиби. — Клянусь своей душой, чтоб мне гореть в Аду за вранье. Но когда Повелитель упал, то советник не стал помогать ему, в отличие от остальных. Возможно, конечно, он был шокирован… «Твоя сила — твои уста.»