***
Минхо возвращается с награбленным спустя месяц после заседания совета, на котором король дал добро на поход. Ли вымотан как никогда, и самочувствие определённо стало гораздо хуже, чем в тот треклятый день. Но не показывать свою слабость — правило, потому что такой Командующий никому не нужен. Минхо безумно, невероятно сильно хочется спать. Чтобы уснуть на пару суток и не просыпаться за всё это время ни разу, чтобы, наконец, отдохнуть. Короткие остановки по пути домой совсем не в счёт, потому что с каждой такой словно обухом по голове. Командующий и рад был бы думать о чём-то хорошем и светлом. Но так или иначе все его мысли сводились к тому, что перед смертью он сам, как оказалось, будет жалеть о том, что не поцеловал Сынмина. Впрочем, если бы сделал это, то всё равно бы жалел — младший бы никогда этого ему не простил. Коснешься однажды — захочется вновь; с чего тогда он наивно решил, что дальше сумеет остановиться? Минхо клялся самому себе, что никогда ни одна живая душа не займёт его разум. Говорил, что никогда и никого не сумеет полюбить, потому что его сердце давно стало камнем. И уж точно не поделится с человеком, который не является его братом по оружию (как Косторай) или подчинённым ему воином, последним что у него есть. Отныне Ли считает, что души вполне достаточно. Пусть Сынмин сам решает, что с ней делать — ему всё-таки виднее, а Минхо больше не нужны извинения и страх в чужих глазах. Но перед этим он сделает то, что задумал. — Двести девяносто восемь убитых и тяжело раненных с нашей стороны, Командующий, — говорит Косторай, когда до Гефана остаётся чуть меньше пяти километров. Минхо лихорадит, а плечо, ключица и грудь ноют. Радует исключительно тот факт, что не пробил голову, а лишь подцепил чем-то кусок кожи так, что та просто немного «слезла» с черепа — отсюда столько крови. Военный лекарь наложил несколько швов и дал лекарство, от которого мутит. — Ясно. Говорить «хорошо» неуместно. Они даже не вернулись домой, чтобы Ли разбрасывался такими громкими словами. Почти триста человек — чьи-то отцы, братья, мужья и сыновья. — Как вы себя чувствуете? — Как будто меня огрели булавой, — шутит Минхо и ухмыляется через силу. — Лекари Его Величества осмотрят вас лучше и помогут, — говорит друг. — Я надеюсь, что вы поправитесь как можно скорее. — Так плохо выгляжу? — Выглядите так, как будто бы вас огрели булавой. Минхо точно упадёт в обморок. Самое важное состоит в том, чтобы это случилось во дворце, а не перед тысячами людей, которые будут встречать с почестями; и определённо не на глазах у армии позади него.***
Пальцы ласково поглаживают волосы на затылке. Хёнджин нарочно подставляется под чужие прикосновения, пока развязывает шнуровку на штанах Командующего. И ощущать ребром ладони в этот момент чужое возбуждение восхитительно. — Жаль, что ты вольный. — Почему? — Потому что тогда бы ты был моим слугой или слугой моей жены. Я бы трахал тебя на нашей постели, пока эта дура занята сплетнями и прочей чушью, — Чонин расставляет ноги шире, внимательно смотря на него. — А теперь приступай. Ян Чонин, оказывается, не просто Командующий Ырваном, а ещё и муж сестры короля. Хёнджин лишь по тону голоса и словам, которыми он одаривает свою супругу за глаза, может сказать, что он её чуть меньше чем ненавидит. Она красивая, но совершенно глупая, потому что наивно думает, что Ян её любит не из-за положения, а за душу. Вот это тот холодный расчёт и забота о себе, присущие и Хёнджину. Он ещё успевает поймать за хвост сожаление по поводу того, что у Ханаан нет дочери. Хван бы мог подождать лет десять, если бы потребовалось. Хёнджин открыто дал понять Яну, что ему нужны простые гарантии: должность Старшего советника, когда не станет Фимха, и неприкосновенность с его стороны. На первое время вполне достаточно, а дальше уже по обстоятельствам — всякое же бывает. Чонин лишь удивлённо выгнул бровь, ухмыляясь, а затем добавил, что такое возможно. У него большой. Хёнджин облизывает губы и с завистью замечает, что у самого меньше на пару сантиметров, хотя в данный момент это совершенно не имеет значения. Он берёт полувставший член в рот, помогая себе рукой, практически наполовину и смотрит снизу вверх на Яна. Знает, что ему понравится, если он считает его — Хёнджина — очень красивым. Интересно, а все ли военные, которые уходят в длительные походы, склонны хотеть не только женщин, но и мужчин? Быть может, даже у идеального Ли Минхо, живущего строгими правилами, есть своя отдушина в виде хорошенького мальчика или же поджарого воина, который в его руках становится послушным? Старший сосёт член, получая настоящее наслаждение лишь из-за того, кто так низко стонет по его вине. Сам Командующий Ырвана толкается ему в рот, сжимает волосы в кулаке и шепчет слова ободрения. Хёнджин думает, что такая малость ради собственной безопасности и выгоды — ничто. Тем более, что это красивый и молодой мужчина, а не старый вояка или жирный советник, который готов накинуться на любого. С такими он бы ни за что и никогда. Чонин захотел его ещё в тот раз? Заметил во дворце и решил, что возьмёт рано или поздно? — Дай мне посмотреть на тебя, — Командующий несильно тянет за волосы назад, и Хёнджин послушно поднимает голову, нарочно облизывая припухшие губы. Ян глядит так, что старший не может объяснить это; в его глазах Хёнджин видит своё отражение, от которого волосы на спине встают дыбом. — Командующий?.. — Чонин, — выдыхает он и вновь давит на затылок, — примешь всё до последней капли.***
Ханаан сидит в своих покоях, сложив ладони на коленях. С одной стороны, её любимый и единственный сын узнал, о чём судачат служанки, некогда приставленные к Ильхор, — плохо. С другой стороны, Ёнбок достаточно взрослый и запомнит мнение «со стороны», которое выставляет его брата отнюдь не в лучшем свете, — хорошо. Она не будет в открытую настраивать сына против Джисона, потому что таким образом сделает только хуже. Пусть всё идёт своим чередом, однако ребёнка она в обиду не даст никогда. Никому. — Госпожа? — Я тебя слушаю, Йена, — кивает она, продолжая смотреть в пустоту. Эти мысли давно лишили нормального сна. — Мне кажется, что за мной следит один мальчишка. Ханаан вздергивает подбородок и, нахмурив брови, смотрит на девушку. Йена ещё ни разу не подводила и всегда оправдывала доверие. Потому-то Ханаан верит всему, что та говорит, — чистая правда, как выясняется гораздо позже. — Какой такой мальчишка? — Ёнши. Я не знаю, госпожа, кому он служит. Однако я не один раз замечала, как он будто бы пытается подслушать мои разговоры с другими или проследить за тем, куда я направляюсь. Думаю, — чуть помедлив, она всё-таки продолжает, — от него следует избавиться. Только этого не хватало. Казалось, что вот-вот начали жить нормально, как образовалась новая проблема. Ханаан и так отдалила от себя и Ёнбока тех, в ком не могла быть полностью уверена. — Раз так… Нам действительно стоит принять меры. — Мне подкупить кого-нибудь, госпожа? Или сделать это самой? Женщина отрицательно качает головой. Йена может не справиться с этой задачей хотя бы из-за того, что она девушка. Мальчишка — тот же мужчина, но пока не выросший. — Передай советнику Хвану, что для него есть задание.