Будни приключенца

      Пролог.              Все происходило как-то странно, одновременно сумбурно и стремительно, но, словно по отрепетированному кем-то сценарию.       Революционеров брали жестко. Вышедшая на митинг толпа, в основном предварительно разогретая и состоящая из студентов, криминала и прочих безработных, натолкнулась на самое настоящее оцепление. Кордоны из полиции, национальной гвардии и прочих сил правопорядка буквально изолировали митингующих, концентрирующихся в последнее время вокруг здания Правительства, где уже неделю никого не было. Даже охраны.       Вообще, столица с первых дней протестов и митингов не могла похвастаться наличием хоть кого-то из власть предержащих кроме «министра четырех». Этому человеку — всего-то каких-то сорок лет от роду, но вот уже лет десять как он в своих руках держит власть над четырьмя министерствами: Министерством Социальной Жизни и Развития, Министерством Энергетики, Министерством Инфраструктуры и Логистики и Министерством Обороны и Вооруженных Сил. Номад Вэрдэ Кардман — так его зовут. Человек, чья неоднозначная репутация и слава многих заставляла и заставляет считать кем угодно, но не тем, кто он есть на самом деле.       Пятнадцать и более лет назад все было иначе. Власть была у Парламента, а точнее у тех, кто дергал за ниточки разные партии и группировки в Парламенте и Верховном Совете. Видимость власти была у Президента — ему отдали на откуп куцый огрызок внешней экономики и Вооруженные Силы. Но даже там его проекты и реформы блокировались соответствующими министрами и чиновниками. Госаппарат был громоздким и неповоротливым. Народ с каждым годом беднел, а напряженность росла. Долги перед Международным Валютным Фондом и транснациональными корпорациями росли все больше и сильнее. И так бы все и продолжалось, если бы не череда случайностей.       Глава одного из олигархических кланов, имевший к тому времени пятерых детей — и все мальчики, неожиданно сошелся с молодой, но упорной и настырной женщиной — владелицей молодой, но многообещающей транспортной компании, которая подобно носорогу, вырывалась вперед, давя конкурентов по всем направлениям. Что там у них было — договоренности или страсть — неизвестно. Но, со временем они оформили свои отношения, чем настроили против себя четырех детей олигарха. А вот самый младший из них, Номад, на это лишь пожал плечами. И не мудрено, тогда он был лишь молодым студентом одного из вузов страны.       У женщины была дочка, как раз на год младше самого младшего из своих новых сводных братьев. И если другие четверо от ее вида только кривились или же хотели для чего-то использовать (известно каким способом), то в лице младшего из них — Номада, она неожиданно нашла поддержку и сторонника. Он оказался самым порядочным из них.       Все кончилось, когда у олигарха Кардмана и его новой пассии родилась дочь. Второй по старшинству его сын — Рондан, решил отравить свою новорожденную сестренку. Но переборщил и отравил всех троих, и еще и отцу яда досталось. За это он был отлучен от семьи и вычеркнут из очереди на наследство — не поднялась у олигарха рука на своего сына. А вот Номад, у которого отношения со сводной сестрой зашли несколько дальше и глубже братско-сестринских, неожиданно для всех своих братьев, чуть не перестрелял их на охоте. Благо, охрана успела его разоружить. Как итог, он загремел на год в психлечебницу.       Но, как бы там ни было, олигарх прожил недолго и за полгода до выборов скончался. Власть в свои руки над всеми финансами взял старший из братьев — Киларан Кардман. И за каких-то полгода не только вошел в дела всех предприятий и проектов отца, но и еще и в Президенты пролез. Ну и братьев подтянул (кроме Номада — тот в психушке сидел, благо образование он умудрился получить еще до той истории с охотой).       Под управлением нового Президента, подмявшего под себя с братьями всех и вся, страна было воспрянула, начала отдавать долги, а народ богатеть. Но недолго музыка играла. Сильные мира сего возмутились таким наглым попранием их интересов и начали по-тихому внедрять своих исполнителей. Ну и с новой властью договорились. Братьев они в будущем планировали скинуть.       Так прошел год.       Вышедший из дурки Номад не стал даже слушать новоизбранного Президента брата и рванул подписывать контракт с армией. И хотя целился в ВВС (военную кафедру он окончил и звание лейтенанта ВВС он имел), но по извечному армейскому бардаку попал на флот.       Управлять вертолетом Номад умел — благо окончил частную летную школу. Да что там, его даже взлету и посадке на суда обучили. Но не военной специфике.       Посмотревший на новоиспеченного офицера Флота адмирал лишь махнул рукой и спихнул его флотским летунам, а те и рады — принялись учить и наставлять.       Спустя год учебы и наставлений, а также еще два года активной службы в звании капитан-лейтенанта и с парочкой наград (отнюдь не юбилейных или еще там каких, а две за спасение людей в море и одну за образцовое выполнение задания) оказался выдворен на гражданку. Но не успели чернила на приказе об увольнении в отставку еще высохнуть, а сам новоиспеченный гражданин Номад Кардман толком выйти за ворота части, как его тут же подхватил приехавший встречать лично Министр Внутренних Дел и Юстиции Рондан Кардман. Встреча была отнюдь не радостная.       Как показали дальнейшие события, за три прошедших года ситуация изменилась кардинально, причем в худшую сторону. На «семейных посиделках», как обозвал встречу Киларан, Номаду предложили занять должность. А точнее — совместить в себе несколько должностей, дабы убрать ставленников МВФ и прочих желающих поживиться.       От самого Номада на должности требовалось лишь присутствие и подписание некоторых документов. Вот только сам Номад этого не хотел. Он тогда заявил:       — Раз уж вы хотите убрать конкурентов и поставить меня за всем этим бедламом присматривать, то либо не мешаете мне работать и протаскивать нужные и необходимые реформы в министерствах, и назначать людей, либо — ищите другого дурака!       Поскрипев зубами и поиграв желваками, братья согласились, здраво рассудив, что с родней им договориться будет проще. Но и тут они прогадали.       Их задумкой было усадить своего младшего брата в министерское кресло и назначить исполняющим обязанности нескольких министерств. А в замы и помощники назначить ему своих ставленников и советников. И выходило, что таким образом они блокировали возможности сторонних политиков и оппозиции вмешиваться в работу правительства хоть с этой стороны. Но, как гласит народная мудрость: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним — ходить!». Так и тут произошло.       Первым, что сделал Номад, став «И.О.» нескольких министров, так это запросил себе максимально сжатый отчет, с конкретикой. И первый же предоставленный из таковых, прочтя первый лист по диагонали — швырнул в лицо автору и рявкнул ему убираться. А спустя один разговор с единственным на всю страну адмиралом, один аудит в Министерстве Здравоохранения и один месяц, новый отчет исполняющего обязанности Министра Здравоохранения и прочих министерств, вверг в уныние.       Как позже говорили в кулуарах, во всех министерствах, которые спихнули самому младшему остальные братья и Президент, начались повальные всесторонние проверки, сбор, обработка, анализ и структурирование информации. Министерские чиновники сами чуть ли не строем ходить начали, когда «и-о министров» поназначал отправленных в отставку и высиженных с флота молодых, ретивых и патриотично настроенных офицеров.       Повальные проверки и разбирательства, а также последовавшие за этим увольнения заставили многих чуть ли не в шоке смотреть на младшего из Кардманов.       Прошедшие выборы нового главы государства окончились победой Кардмана, который всех своих оппонентов обошел по всем статьям. И первым его решением было утверждение и реструктуризация министерств. Так как большую часть из них тянул его брат, то он решил, что, перетасовав их и сотворив на месте семи три, основательно облегчит и одновременно усложнит жизнь брату. Но тому только этого и было надо.       До того судьбоносного приказа, подписанного Килараном, было так: Министерство Внутренних Дел и Министерство Юстиции на себе тянул Рондан — второй по старшинству из братьев Кардманов, Министерство Финансов и Министерство Экономики и Торговли тянул третий брат — Солвар Кардман, А четвертый из пяти братьев — Лектор Кардман — возглавил Министерство Иностранных Дел. А вот остальные, а именно: Министерство Здравоохранения, Министерство Образования и Науки, Министерство Культуры и Развития, Министерство Инфраструктуры, Министерство Энергетики, Министерство Транспорта, Министерство Экологии и Министерство Молодежи и Спорта был вынужден тянуть Номад Кардман. Киларан под свой контроль забрал Министерство Обороны, но там он поставил одного из своих приближенных, который умудрился такого начудить, что армейцы и флотские чуть ли не со слезами на глазах умоляли убрать «этого самодура» ©.       В новом облике Номад Вэрдэ Кардман возглавил Министерство Социальной Жизни и Развития, куда вошли и «минздрав», и «образование и наука», и «спорт», «культура» и часть «инфраструктуры» и «минтранса». Вторым министерством было «Министерство Энергетики» — куда помимо «мин-энерго» вошли «экологи» и кусок «науки». Ну, а «Министерство Инфраструктуры и Логистики» оказалось мутировавшим «минтрансом» и «инфраструктурой».       Новые министерства входили в работу где-то полгода. При этом всех назначенных братьями советников и помощников Номад повыгонял взашей, а на все возмущения со стороны братьев просто предъявил им столько доказательств их некомпетентности, что те решили, мол, пускай его.       Но неожиданно новые министерства заработали. Из-за тесного переплетения обязанностей все подразделения начали работать сообща, что привело к куда более быстрому и качественному претворению реформ и проектов. Да что там, появился план развития инфраструктуры городов, который не составлялся со времен развала Империи, — а это лет тридцать назад было.       Через два года народ неожиданно обнаружил, что рост тарифов на коммунальные услуги остановился, качество дорог в городах и между ними возросло. Следом подтянулась медицина и образование. Пошли выплаты долгов перед МВФ и прочими.       Видя такое благолепие, Киларан тут же спихнул с себя «мин-обороны» на Номада и сократил бюджет армии и флоту раза в три. Узнавший об этом Министр «Три в Одном» тут же, не отходя от брата, выбил себе право на ведение любых дел с внешним миром по военной части. Киларан посмотрел на него как на больного, повертел пальцем у виска, и назначил Главнокомандующим Вооруженных Сил с полной свободой действий. Главное, войну ни с кем не объявлять без ведома самого старшего из братьев.       Через месяц после сего финта из крупнейшего порта небольшого государства отвалил отряд из двух десантных транспортов, двух эсминцев и одного старого крейсера. Корабли ушли на год в одну из отсталых стран, где бойцы морской пехоты не только учили местных вояк искусству войны, но еще и сами учились нормально воевать, а не по устаревшим уставам. Через год они вернулись заматеревшими, опытными и уверенными в своем будущем. Ну еще и привезли много денег, половину из которых тут же пустили на нужды армии и флота.       После этого старшие братья на Номада уже не смотрели свысока. А воротилы мировой закулисы вообще не понимали, как такое произошло.       После было много чего. Технологии не стояли на месте. С развитием науки и техники стали развиваться и разрастаться города. Народ, несмотря на попытки налоговой и правительства в целом, богател. Прошли еще одни выборы, на которых вновь победил Кардман-старший. Последний был уверен, что если бы Номад вывел свою кандидатуру на выборы, то победил бы он, а не Киларан.       Самого Номада неоднократно пытались убрать. Всяческие покушения, подставы, сфабрикованные уголовные дела сыпались на голову «министра четырех министерств», но он всегда выходил сухим из воды. Убийцы погибали, доказательства подстав оказывались сфабрикованными, а уголовные дела разваливались. Порой исчезали целые команды. Ходили слухи о некоем «шляпнике» — личном чистильщике Номада, который всегда ходил в шляпе, как и их младший брат. Но, доказательств не было.       Особенно показательным было то, как на одном из ток-шоу, один из оппозиционеров кинул в него обвинением, мол, он с молоденькими девочками развлекается. На это Номад сказал следующее:       — Доказательства есть? Сначала докажите!       Через месяц принесли пленку, где он кувыркался с какой-то молодой работницей одного из министерств. Девушка была юна, стройна и молода. Противники министра возликовали, как же — повод для снятия с поста. Но и тут Номад умудрился всех уделать. Когда он уточнил длительность видео и прерывался ли он на отдых, то его оппонент, чуя подвох, ответил, мол ни разу, а длительность — до утра. Вот тут то младший из братьев Кардманов, несколько горделиво улыбнувшись, поправил пиджак и заявил:       — Знаете, после близкого знакомства с нашей, тогда еще убитой напрочь медициной, и при моем сегодняшнем графике, факт того, что я еще способен кувыркаться всю ночь напролет без передыха и укатать молоденькую девушку до такого состояния, что утром она пластом лежит — вызывает не стыд, но гордость. А всем своим оппонентам, завистникам и недоброжелателям смело заявляю — Завидуйте молча, вуайеристы!       А после подал в суд за вмешательство в личную жизнь. Как показали дальнейшие события, популярность «министра четырех министерств» от такого наезда лишь возросла.       Но, как бы там ни было, а закулисным бонзам и акулам мирового капитала такое неподконтрольное государство не понравилось. А потому был разработан план, проплачены исполнители, и в жизнь начали претворять заговор по свержению власти. Вот только об этом узнали заранее.       Подготовка длилась три года. За это время в страну прибыла целая толпа всевозможных высококлассных специалистов и мастеров революций. Были организованы боевые отряды, разведка, агенты влияния, заводившие толпу. Также были организованы лагеря подготовки, точки подскока и пересылки «революционеров». Были организованы недовольные из студентов (меньшинство) и всевозможных безработных и криминала (большинство). В назначенный день и назначенный час они организовались и объявились перед зданием Правительства, где их ждали. Вот только ждали их полиция с дубинками, национальная гвардия с брандспойтами и слезоточивым газом и еще целая толпа силовиков. А верхушку, заводил «восстания» оперативно взяли и притащили в пустующее здание Парламента (уже лет десять как упраздненного).       Среди «революционеров», помимо самих вожаков «восстания» и «сопротивления» были взяты также и их кураторы из мирового правительства. Ну и одна одиозная оппозиционерка — племянница той самой отравленной мачехи Кардманов. Их — толпу в три десятка мужчин и женщин — ввели в зал заседания Парламента и усадили на колени, прямо перед трибуной. А за ней их уже ждал Президент и его братья в компании полусотни силовиков в снаряжении бойцов полицейского спецназа и репортеров. Разве что Номад запаздывал.       — Итак! — начал Киларан, улыбаясь прямо в объектив камеры. — Дорогие мои соотечественники, позвольте вас поздравить — попытка свержения власти провалилась!       — Это возмутительно! — завопил один из кураторов «революции» — посол Фракии. — Этого так не оставят!       — Именно! — согласился с ним Президент. — Я этого так не оставлю! Раз уж мировая закулиса решила нарушить наше с ними соглашение, что ж, так тому и быть! Вы все ответите за свои преступления!       — А вы?! — с вызовом воскликнула оппозиционерка. — Вы ответите?       — За что же? — хмыкнул с интересом Рондан Кардман.       — За убийство моей тети и кузин! — прошипела женщина.       — Однако, — улыбнулся Министр Иностранных Дел. — Да это же госпожа Хозерстаат. Жена поспешно скончавшегося Гюнтера Хозерстаата. И племянница Марты Ковач, по совместительству.       — Я не опоздал? — вошел в помещение «Министр четырех Министерств», как всегда одетый в черный плащ до колен, высокие, до колен, сапоги на шнуровке, и фетровую черную шляпу а-ля «двадцатые».       — Нет, что ты, брат! — радушно улыбнулся ему Киларан. — Но еще бы чуть-чуть и мы засомневались бы в твоей верности режиму.       — В моей верности нет сомнений! — твердо глядя ему в глаза, отмахнулся от него Номад своей фразой — визитной карточкой. И тут он взглянул на женщину, а опознав, тронул пальцами левой руки поля шляпы, в приветствии: — Госпожа Хозерстаат. Кхм, джентельмены, — последнее касалось остальных «борцов». — Что там у нас на повестке дня?       — Значит, не ответите, — высокомерно ухмыльнулась женщина.       — А в смерти вашей тети и кузин нет нашей вины! — высоко вздернув подбородок, бросил ей Рондан.       — Молчал бы лучше, — скривившись, прищурился и бросил ему в ответ Номад.       — Брат? — вопросительно вздернул бровь Киларан.       Тут Номад как-то странно передернул плечами и, сделав пару шагов в сторону, неожиданно бросил в сторону ближайшего бойца спецназа:       — Сто сорок на двадцать два. Четыре в ауте и все, кроме первой.       Никто толком удивиться не успел, как в помещении раздалась стрельба. Два десятка бойцов спецназа неожиданно вскинули автоматы и открыли огонь. Стреляли они по другим спецназовцам, охране Президента и министрам, ну и по «революционерам», не тронув, правда, женщину по фамилии Хозерстаат.       Стреляли не только в Парламенте, но и на улице, и в других местах страны. Неожиданный удар уничтожил почти всех сторонников Президента и Министров. Почти — уцелели только ставленники, сторонники и подчиненные «Министра четырех Министерств». В стране неожиданно ввели военное положение, а войска и флот, поднятые по боевой тревоге, приготовились отражать агрессию, как внешнюю, так и внутреннюю.       Зревший среди военных заговор против братьев неожиданно сработал, но по команде одного из тех, кого и был призван сбросить. А сам Номад Вэрдэ Кардман, расстегнув плащ, извлек из кобуры скрытого ношения пистолет и, привинтив к нему глушитель, передернул затвор, обращаясь к уцелевшей кузине своей первой любви:       — Ответ бывает разным, госпожа Хозерстаат, — тут он подошел к братьям, со страхом в глазах, смотрящим на него. — Кто-то считает, что он не подсуден за свои грехи. Кто-то неподсудным считает других. Кто-то судит, кто-то осуждает. Но, как известно: не суди — да не судим будешь, — и навел пистолет на Лектора.       — Брат, погоди! — начал было тот.       — Это ведь ты подал ту идею, — ухмыльнувшись, произнес Номад. — Тебе мешала Марта лишь своим существованием и ты подал идею Солвару.       — Нет! Постой! — попытался было что-то сказать уже бывший Министр Иностранных Дел, но пистолет приглушенно хлопнул, и в его голове образовалась аккуратная дырочка. Правда с другой стороны, из затылка, вырвало здоровенный кусок черепной коробки.       «Пораскинув мозгами», он упал на пол.       — Номад! Остановись! — рявкнул на него Киларан.       Но младший из братьев не остановился. Следующим на очереди, был Солвар.       — Остановите его! Я приказываю!!! — продолжал разоряться Киларан, но бойцы его не слушали.       — А ты, Солвар, — тем временем продолжил Номад, — идею принял и решил убрать не только Марту, но и ее дочь, и сестру нашу. Ведь отец так хотел девочку после рождения Рондана. И ему ты донес идею Лектора в несколько отредактированной форме, — пистолет навелся на лоб третьего по старшинству из братьев, наводясь прямо между глаз, в которых плескался ужас. Приглушенный хлопок и еще один труп «пораскинул мозгами».       — Рондан, — с предвкушением улыбнулся Номад, глядя на резко посеревшего брата. — Ты подошел к делу с размахом и воображением. Взял и поместил контактный яд на бутылочку с молоком для сестры. Марта хватанула огромнейшую дозу, которая ее и убила. Но не сразу, — покачал он головой. — Не-ет. Тут к ней подошла Линда и решила сама покормить сестру. Она взяла у Марты бутылочку в одну руку, а сестру ей переложила сама Марта в другую, дотронувшись отравленной рукой до кожи младенца, — взгляд «Министра четырех Министерств» неожиданно налился безумием и такой агрессией, что стоящие рядом бойцы спецназа отпрянули и взяли его непроизвольно «на мушку». — На крик Линды в комнату вбежал отец и застал мертвыми Марту и новорожденную дочь. Линда ушла буквально у него на глазах. И он, пытаясь им помочь, тоже дотронулся до отравленной емкости. Но яда там почти не было и он хватанул остаточную дозу, — рука с пистолетом начала медленно подниматься.       — Нет! Брат! Не надо! Мы же братья! — завопил, обгадившись попутно Рондан, вытягивая руки перед собой.       Приглушенный хлопок и его тело откинулось на деревянную стену трибуны и сползло вниз на пол.       — И, наконец, ты, Киларан, — улыбнулся открыто старшему брату Номад, без единого признака безумия в глазах. — Ты все это знал с самого начала. Ты знал, что отец передаст весь бизнес и все дела тебе. Нам он лишь назначит небольшие счета для безбедной жизни. Но после того, как Марта родила ему дочь, ты понял, что и твоя доля уменьшится. И ты решил во что бы то ни стало защитить свое будущее. Ты знал о том, что мы с Линдой любим друг друга. Ты знал, о том, что отец по уши втрескался в Марту. Ты знал, что он будет мстить. Как буду мстить и я. Ты все это знал, а потому, решил воспользоваться случаем. Ведь виновным во всем оказался Рондан. А ты, подчистив за ним и остальными, изобразил убитого горем сына и брата.       — И это так! — рявкнул, глядя на младшего Кардмана старший. — Я был убит горем и скорбел!       — Вот давай ты не будешь лгать, — скривился, будто ящик лимонов съел в одно лицо Номад. — Я слишком хорошо вас всех знаю! И тебя, — ткнул он пистолетом в него, — и этих, — последовал взмах руки на трупы министров. — Я рос в том гадючнике, который отец называл семьей. И уж что-что, а ложь, особенно в твоем исполнении, я на раз чую. Так что все твои заверения и вся твоя скорбь — фальшь от начала и до конца. Или ты думаешь, что на той охоте я действительно рассудком повредился? Не-ет, — покачал он головой из стороны в сторону, — не угадал. Тогда у меня не получилось, а после — было некогда. Но вот и время, и место, и, чего уж там, случай — все сошлось, — и развел руками в стороны.       — Что? — неожиданно понял Киларан. — Так все это не ради власти, а из мести за какую-то мокрощелку? Да ты безумен, Пятый! — воскликнул бывший Президент.       — С чего бы это? — удивился Номад и неожиданно спросил: — Стоп! ТЫ решил, что я вот это вот все, — обвел он помещение и трупы в нем левой рукой, — совершил ради власти? Серьезно? — и обернулся, обращаясь к бойцам спецназа: — Нет, вы слышали? — парочка из них, что попадала в объектив камеры, которую держал всеми забытый оператор, кивнула.       А «Министр четырех Министрерств» неожиданно прекратил улыбаться и навел пистолет на Киларана. Что там увидел в глазах своего младшего брата бывший президент, так и осталось неизвестным, но он неожиданно издал вопль, перейдя на фальцет, и упал на пол, пытаясь отползти от трибуны и ставшего вдруг страшным Номада. Сам Номад шел следом, а лицо его ничего не выражало — маска безразличия накрыла его. И рука его твердо сжимала пистолет, наведенный прямо между глаз старшего брата.       — Нет! Номад! Прошу! — умолял Киларан. — Пощади-и-и! Не хоч…       Приглушенный хлопок оборвал его причитания и еще одно тело, «пораскинув мозгами», упокоилось на паркетном полу Зала Заседаний Парламента.       И именно в этот момент в помещение ворвалась группа из двух генералов и двух адмиралов. А следом вошли сопровождавшие их сподвижники.       — Ты? — сказать что один старый адмирал, когда-то отправивший одного лейтенанта к флотским летунам, был удивлен — ничего не сказать.       — Я, — кивнул ему Номад, опуская пистолет. — Один момент, — тут он обернулся к вставшей с пола женщине: — Госпожа Хозерстаат, вы удовлетворены?       Видная оппозиционерка и демократка, вся бледная от пережитого, тяжело вздохнула и кивнула:       — Пусть так, но они отомщены.       — Отлично! — воскликнул Номад Кардман и, достав из кармана прямоугольник, в котором присутствующие тут же узнали блок хранилища данных, передал его седому адмиралу. — Тут все. Счета в офшорах, проекты реформ, отчеты о действующих… В общем, имена-явки-пароли и все, что необходимо для дальнейшего управления этой страной.       — Министр? — прищурился, глядя на него Адмирал, сжимая в руках блок.       — А вы думаете, я просто так готовил заговор против себя и этих? — указал Номад кивком на трупы братьев.       — Вы-ы? — вытянулось лицо одного из генералов, получивших звание за образцовое выполнение заданий в ежегодной командировки по слабо развитым странам.       — Именно! — твердо глядя на него, кивнул последний из живых Кардманов. — Именно я вас всех собрал и накрутил, именно я все сделал, чтобы вы по сигналу взяли власть в свои руки и не допустили той задницы, в которой уже была эта страна. Чтобы вы не вели ее туда, куда вели ее эти, — кивок в сторону трупов у трибуны, — и куда хотели ее завести эти, — теперь последовал кивок в сторону трупов «революционеров» и их кураторов. — Я для вас все подготовил! Людей, с которыми вам предстоит работать, вы знаете. Они вас тоже знают. И вы, и они — патриоты этой страны, так что — сработаетесь!       — А вы? Ваша верность режиму? — вклинился второй генерал.       — Моя верность не поддается сомнениям! — знакомой всем фразой заявил Номад и тут же дополнил: — Верность моему народу, а не режиму! — и уселся в подтащенное собственными руками кресло. — Стране пора двигаться дальше, что до меня, то мой час, как и их, — кивнул он на трупы министров и президента, — уже пробил! — неожиданно его лицо смягчилось и он снял шляпу с головы, демонстрируя всем коротко стриженную голову с седыми волосами. — Как говаривали древние афиняне: «Демократия хороша для свободы и философии. Но не великая форма правления. Величайшая форма правления — диктатура. Осталось дело за малым — найти Великого Диктатора!». Великого диктатора я не нашел. Зато нашел вас. Вы все — патриоты своей страны и своего народа. И работая сообща — приведете мою Родину и мой народ к величию и процветанию! — тут он взглянул на часы и грустно улыбнулся: — Все, час настал! — и надел шляпу на голову. — Лишь добавлю напоследок, как Шляпник, — и взглянул прямо в объектив камеры: — Умирать не страшно, — ухмыльнулся он, откидываясь на спинку кресла и бледнея, — страшно жить… — по телу пробежала едва заметная судорога и взгляд всегда веселых голубых глаз застыл, подернувшись паволокой.       - …Без цели, — закончил за умершего Министра четырех Министерств седой Адмирал и неожиданно рявкнул, глядя на коробочку блока данных: — Чего стоите! Убрать тела и навести порядок! У нас дел резко оказалось до черта морского!!!       Страну ожидало нечто невообразимое.              Глава 1. Новое тело — старая работа.              Никогда не любил попаданцев и все, что с ними связано. Почему? Да потому, что во всевозможных книгах, комиксах, манге, мультиках и кино попаданцы — нереальные МС, сиречь бессмертные неубиваемые имбы. А вот в реальности все совершенно не так. Никакие они не МС, не имбы неубиваемые — простые смертные, что знают чутка больше. Зато наглости, пафоса и превышения ЧСВ — хоть попой кушай.       Откуда дровишки, спрашиваете? Из лесу, вестимо. То есть сам такой же — попаданец. Причем от слова «попа». Причем полная…       Не знаю как у других, а у меня в плане попаданий всегда все было через одно место. Попадаю всегда в антагонистов, причем в качестве личной шизы. Всегда знаю о них самих и мире, куда попал, абсолютно все. При этом имею знания и опыт в самых различных сферах, но вот личная память о таком молчит — косплеит партизана, который ни фига не знает, но молчит.       В общем, весело провожу время, ничего не скажешь…       Предыдущая жизнь внесла множество корректив. И пусть я так и не смог отсрочить свою смерть — в назначенный час тело само умерло, но вот обстоятельства я кардинально изменил. По канону я должен был умереть на плахе, куда меня должны были завести через суд мирового правительства того мира. А виновным я по канону должен был быть в массовых расстрелах и убийствах. Судить же должны были родные братья. Но, я умудрился кардинально изменить собственное поведение, что привело к несколько неожиданным последствиям. Как итог, тот же день и тот же час смерти, но, зато страна и народ, которых мой предшественник считал своими, получили хороший шанс на дальнейшее развитие. Надеюсь, только, что Адмирал не устроит там войнушку преждевременно. По планам им еще лет семь до глобального махача развиваться по всем направлениям. есть все шансы успеть.       Вообще, сам механизм вселения мне неизвестен. Просто в одном мире моя душа отлетает от тела и в следующее мгновенье Бац! — здравствуй новое тело — старая работа! Единственное, старые жизни не забываются. Лишь память о них теряет некий эмоциональный окрас. Но все подробности я помню отлично.       Вот и очередное попадание. Снова в антагониста, пусть и вынужденного. Что ж, знание есть, понимание ситуации есть, память реципиента есть. Осталось дело за малым — слиться с личностью и начать рулить телом, иначе, чую, дров будет — хоть топи.              1 октября 2016. США. Нью-Йорк. Квартира Вани Харгривз.              Ваня проснулась от странного ощущения, будто голова потяжелела. Не то, чтобы она была легкой и до этого — все же мысли также имеют определенный вес — но и тут стала отчетливо тяжелее. Благо как скрипач, она это быстро ощутила.       Ваня была скрипачкой. Игра на скрипке была для нее всем. Точнее, это было единственным, чему ее обучали в Академии. В то время, как остальные братья и сестра учились наносить добро и справедливость и носились по разным концам планеты, спасая жизни и людей, ей была уготована лишь одна роль — роль посредственности. И пусть она с этим уже давно смирилась, но внутри будто тлела искра несогласия и бунтарства. Но, как бы там ни было, этим утром для Вани было нечто куда более важное, нежели внезапно потяжелевшая голова. Ване исполнилось двадцать восемь.       Последующий месяц девушка (близости у нее так ни с кем и не было) занималась тем же, чем и всегда — играла в оркестре, преподавала игру на скрипке факультативно нескольким ученикам, да и просто прожигала жизнь, убивая время за просмотром сериалов. Ни с кем не встречалась, ни с кем особо не общалась. Лишь лелеяла свои мечты выбиться на позицию первой скрипки в оркестре.       Только к началу декабря девушка ощутила странное неприятие к успокоительным, кои пила столько, сколько себя помнила. В конечном итоге, Рождество она встречала на нервах и в одиночестве, сидя перед телевизором в компании бутылки вина, как вдруг ее куда-то затянуло. В глазах неожиданно потемнело, а временно ставшая легкой от вина голова внезапно налилась тяжестью и наступила тьма с ощущением невесомости.       Пришла в себя Ваня внезапно, рывком. И пришла она в себя от звуков музыки. Кто-то играл на скрипке. И играл красиво. Звуки скрипки буквально пронизывали окружающее пространство, завораживали, вплетались в разум и окрашивали все в светлые тона.       Заслушавшись, девушка попыталась встать и только сейчас заметила, что сидит на полу, покрытом паркетом, как в каком-то театре. Рядом с ней стояли ряды кресел, а перед ней — сцена, где в окружении пустых стульев для оркестра на месте первой скрипки стояла она сама и играла. Играла странную успокаивающую мелодию.       Вот мелодия достигла своей кульминации, смычок порхал по струнам скрипки, а пальцы аккуратно сжимали белый гриф.       Неожиданно после короткого пассажа мелодия замолкла.       — А я не торопилась, — задумчиво произнесла игравшая на скрипке Ваня, убирая инструмент.       Выглядела она иначе, нежели недавно прибывшая Ваня. Если последняя была одета в обычные домашние черные брюки, привычную клетчатую рубашку и кеды, то вот ее визави была облачена во все белое. Белые туфли, белые брюки и приталенный пиджак, белая жилетка под ним, белая блузка и белый галстук. Лицо так же было неестественно бледным, а радужка глаз — серебристой. На лице играла ироничная ухмылка.       — Простите? — не поняла Ваня.       — Угх… — удрученно вздохнула Ваня в белом и тут же произнесла: — Так, для начала, я — это ты. Проще говоря, я — твое отражение, но из будущего, — и, видя непонимание на лице, махнула рукой: — не суть важно! Главное, пойми, я не твоя вторая личность, не шиза или еще что, а ты. Просто из будущего. Через два года планете наступит окончательный конец. Вот я и попыталась все исправить — не Пятому же этим заниматься.       — Стоп, погоди, — все еще не понимая, о чем говорит Ваня в белом, замотала головой ее обычная версия: — о чем ты говоришь?       Еще раз тяжело вздохнув, Ваня в белом села на край сцены, свесив ноги, и покачивая ими, произнесла:       — Тебе это не понравится. Свое неприятие таблеток помнишь?       — Ну да, — кивнула Ваня базовой комплектации.       — Моя работа, — лениво взмахнула ладонью Ваня-в-белом. — Если коротко, то у нас есть сила. Причем мощная. Капец насколько мощная. Но отец… знаешь, поначалу я злилась на него. Была в ярости. После мне стало больно. После безразлично. А сейчас… сейчас я его понимаю…       — О чем ты? — все еще не понимая, спросила девушка из настоящего.       — Я покажу! — как-то разом помрачнев, пообещала Ваня в белом и спрыгнула со сцены. — Но предупреждаю, — два стремительных шага, и ее руки с тонкими изящными пальцами заключают ее руки в замысловато сцепленный замок, — тебе это не понравится. Готова?       У Вани из реальности как-то разом все внутри замерло, и она тут же замотала головой:       — Отлично! — радостно-безумно улыбнулась Ваня в белом и как-то предвкушающее оскалилась: — Тогда… поехали!!! — и мир завертелся калейдоскопом красок…              Утро следующего дня. Квартира Вани Харгривз.              Утренние лучи солнца попытались пробиться сквозь стекла окна, но уперлись в плотно задернутые шторы. И лишь один тонкий лучик сумел преодолеть преграду. Он пробился внутрь помещения, но как удачно — прямо на прикрытый веком глаз спящей на полу девушки. И это заставило ее застонать, завозиться в стянутом с дивана пледе и, в конце концов, поднять тяжелые веки.       — О мой Бог, — прохрипело тело на полу. — Почувствуй себя Вием… Как же мне хреново-то…       Спустя час бормотаний, стонов, достойных свежеподнятых в морге зомби, и матерных конструкций, присущих больше старым опытным морским волкам, нежели приличным девушкам из оркестра, тело переместилось с пола на диван, а оттуда, шлепая по полу одетыми в носки ступнями, уже в ванную.       Спустя одно умывание и взгляд в зеркало, из ванной донеслось уже слегка ожившим голосом:       — Не знаю кто ты, но я тебя… накрашу! Раз уж брить нечего… на лице… Опять баба…              Ваня Харгривс — почетный Номер Семь в одной ударенной семейке.              Я всегда знал, что творческие люди, особенно серые мышки из оркестра — самые отвязанные гуляки и дебоширы. Как-никак сестра из таких.       Но вот то, что эта скрипачка умудрится попасть во внутренний мир, лишь выдув в одно лицо бутылку красного полусладкого… М-да-а, и эти люди запрещают мне ковыряться в носу пальцем…       Но, как бы там ни было, а слияние разумов и личностей прошло удачно. Как всегда, душа предшественницы аккуратно отделилась от тела и ушла на перерождение, а моя — заняла ее место. Все без суеты, спецэффектов, музыкального сопровождения. Тихо и спокойно. С чего решил? Дык от предыдущей хозяйки тела мне досталась память, навыки и рефлексы. Одно хорошо, в оркестре не спалят тот факт, что Ваня уже совсем не Ваня. А вот с семейством придется налаживать контакты и общение по-новому.       И как показала практика — так и вышло.       Сама Ваня держалась от остальных на расстоянии. Все же те все детство и юность носились по округе, нанося добро и причиняя справедливость во все стороны и направления, а Ваня (какой «умный» человек назвал девочку мужским именем?), то есть я — занималась игрой на скрипке. Да и во время совместных посиделок моим делом была сторона.       Все внимание «отца» доставалось остальным. Мне же — скрипка и нравоучения пополам с безразличием.       Ради эксперимента попытался применить свои силы, которые удалось таки пробудить еще во внутреннем мире. Ну и применил, сконцентрировавшись на собственном сердцебиении и послав волну резонанса в пустую бутылку из-под вина. Как итог — квартира огребла генеральную уборку, в которую переросла попытка убрать стеклянную шрапнель — все, что осталось от бутылки.       В дальнейшем я стал фанатом чистоты по местным меркам. Да и умудрился перестелить деревянный пол ковролином, а в гостиной — постелил пушистый ковер. Все делал с разрешения владелицы дома, у которой и снимал свою квартирку. Жить стало уютней, но каждые выходные пришлось проводить уборку. Ну и раз в месяц проводил основательную уборку — пыль и грязь были записаны во враги жизни. Что уж там — я тот еще чистоплюй.       Более-менее с силами я освоился лишь к марту. А в мае научился их контролировать полностью. И это на фоне того, что я еще и другими делами занят был.       Под полигон выбрал старый заброшенный театр в Джерси. Само здание готовилось под снос, было окружено забором и укрыто строительными лесами. Бомжей и прочих сомнительных личностей там не было. Зато была пусть и старая, но добротно сделанная сцена, проломанный витраж купола на потолке, через который хорошо было видно звезды (Луна была в другой стороне), несколько более-менее нормальных помещений и куча стульев. Там я садился на небольшой складной стульчик на месте первой скрипки оркестра и начинал играть.       Самое интересное, в конце февраля, когда звуковые волны уже не корежили бесконтрольно все вокруг и не перетирали в труху старые рассохшиеся и полусгнившие кресла, ко мне присоединился сорокалетний владелец контрабаса Джим. Джим был временно безработным и состоял на бирже труда. Ну, а прибавку к пособию зарабатывал в метро, где играл на своем инструменте.       Ближе к апрелю наш с ним коллектив пополнился еще парочкой скрипачей, двумя сестрами-близняшками из Бруклина, игравшими на флейтах, одним барабанщиком, чья установка была довольно-таки продвинутой и мобильной, и еще тремя контрабасами. А в мае к нам присоединилось еще нисколько скрипачей.       Вообще, спонтанный оркестр не имел какого-то единого состава. Кто-то приходил, кто-то уходил. Частенько кто-то просил помощи в репетиции тех или иных произведений. Но обычно мы все собирались, здоровались, рассаживались и начинали гнать всякую отсебятину, разыгрываясь и настраиваясь, а после проходились по всевозможным произведениям. Иногда мы зависали там до глубокой ночи — благо термосы с чаем и кофе, а так же тормозки с бутербродами, сэндвичами и прочим съестным всегда прихватывали. Нередко нас, прущихся по домам с инструментами, останавливала полиция и задавала «глупые» вопросы на счет содержимого футляров. Когда честное признание, что там скрипка, не прокатило в пятый раз, я начал нагло заявлять, что расхаживаю с разобранной снайперской винтовкой. В ответ на такое заявление эти хохмачи поржали и отпустили с пожеланиями дойти домой быстрее. В дальнейшем выяснилось, что наши виолончелисты носят в футлярах гранатометы и пулеметы, а один из «контрабасов» вообще отличился — зенитку разобранную перемещает по городу. Короче, веселились как могли.       Наличие сил и такая практика очень сильно сказались на моей игре. Пусть почерк игры и не изменился особо, но вот качество вышло на новый уровень. Да что там, меня заметила Хелен Чо — первая скрипка оркестра. В общем, на последующем прослушивании меня передвинули на место второй скрипки оркестра, заменив решившего переехать на родину скрипача из Бостона.       Не сказать, что после этого жить стало проще и веселее. Нет, отнюдь. Первая скрипка в основном играет мелодию, ведет оркестр, сохраняя тон других инструментов оркестра. А вторая играет низкий аккорд с акцентом на ритм, помогая первой. То есть работы у меня прибавилось. Но в этом не было ничего плохого, ужасного или сложного. Наоборот, мне нравилось играть. Любовь к игре на скрипке мне также передалась от Вани как и многие ее взгляды на жизнь.       С «семьей» отношения были ровные. Почти ровные. Я сумел таки пересечься с Эллисон, она же «Слух», она же Номер Три. Она в последнее время много разъезжала по стране — актриса как-никак, но пересечься и выпить кофе нам удалось. Тогда же я и намекнул ей на то, что ее силы могут позволить решить ей многие проблемы. Но там у нее было «все сложно», а в ее дела я решил не лезть. Захочет — сама введет в курс дела.       С Клаусом (Номер Четыре) мы пересеклись, когда его на наши «ежевечерние собрания оркестра «Вердаммтен» (не устоял и прилепил из канона комиксов название оркестра, которое многим пришлось по душе) притащил один из виолончелистов. Единого состава у нас не было, а потому частенько к нам присоединялись «случайные попутчики». В общем, Клаус тогда услышал о себе много нового от меня и Бена (сложно было не признаться, что и его я вижу), получил от меня настоятельный совет завязывать с наркотой и алкоголизмом и предложение помощи. Последнее шло лишь с условием, что он бросит пить и принимать вещества. Естественно, он меня не послушал, из-за чего мне пару раз пришлось вытаскивать его из КПЗ, куда он загремел за хранение веществ.       А вот с Диего (Номер Два) у нас сразу не заладилось. Начать следует с того, что Ваня где-то в 2014 написала и издала автобиографию под названием: «Экстраординарная: Моя жизнь под Номером Семь». Там было многое из того, что не принято выносить на публику, из-за чего сам Диего на меня и был зол. Вот только когда он в очередной раз задолбал свою подружку из полиции, и та отказалась его вытаскивать. В тот же вечер меня остановили патрульные по дороге домой, а когда услышали фамилию, обмолвились, что мой «брат» сидит в кутузке. В общем, если кого и ожидал Диего узреть по выходу из участка, то уж точно не меня.       Тогда он смолчал, но спустя три дня нарисовался на очередном сборе «Вердаммтен» и просто сидел в темном уголке зала и слушал. А ночью, по пути домой у нас состоялся разговор.              Флэшбяка. Где-то на ночных улицах Джерси. Нью-Йорк.              — Странно это все, — покачал головой Диего, идя рядом со мной. — Этот ваш оркестр в заброшенном театре…       — Это музыка, Диего, — ухмыляюсь в ответ. — Она — то, что нас всех связывает. Ты ведь заметил, что некоторые из приходящих имеют зависимость. Парочка промышляет незаконным оборотом оружия. А двое — вообще сидели за кражу. Так что ничего удивительного, что только там мы все — те кто мы есть — музыканты.       — Забавное сравнение, — скривился Номер Два.       — На самом деле — ничего забавного. Это жизнь, а не комикс, Диего.       — Да что ты понимаешь, — начал было он заводиться, но я его оборвал:       — Побольше твоего, Номер Два! Ни ты, ни остальные ничего не знаете обо мне! Лишь Номер Три, может, еще что-то помнит. Вас отец всегда учил, посылал на миссии, использовал ради благого дела. Я это видела. И видела, к чему это идет. Могла быть и с вами, но он побоялся.       — Чего? — прошипел Диего.       — Этого, — бросил в ответ и сотворил неравномерную звуковую вибрацию вокруг железного столба, из-за чего его выгнуло в причудливую загогулину.       — Иисус Христос! — подскочил Диего, глядя на это, а после на меня потрясенным взглядом. — Как это возможно?!       — Просто и банально, — отвечаю ему и ускоряюсь.       — Нет, погоди! — начал он меня нагонять.       — Давай быстрее! Нам еще пять кварталов пилить. А тут еще и полиция частенько разъезжает… Что до способностей, то когда мне было четыре, «отец» понял, что контролировать меня не выйдет. Вам сообщили, что я болею, а меня заперли в карцере, в подвале. После туда привели Эллисон, и отец заставил ее пустить обо мне слух. Что я считаю себя простым человеком. Ну и подсадил на седативы, чтобы эмоции не сорвали внушение. Так что вы, ребята, мало что знаете о том, какая у нас семья.       Далее мы шли молча. Уж не знаю, о чем думал Диего, а я лично думала о предстоящем концерте, где мне впервые предстояло дебютировать в качестве второй скрипки.       — Знаешь, — обратился я к нему спустя час, подходя к своему дому, — ты можешь сколько угодно лелеять свои обиды на отца, изображать борца с преступностью или еще чем заниматься, но главного это не изменит: мы все из Академии «Амбрелла» — неудачники. Лютер торчит на Луне, ты — косплеишь бюджетную версию Бэтмена, Эллисон снимается в кино и имеет кучу проблем с мужем-мудаком и дочкой, Лукас под постоянным приходом и не просыхает, дабы его дар не свел его с ума, Пятого носит черт знает где, Бен мертв, а я только-только получила место второй скрипки в оркестре, и лишь не так давно смогла взять под контроль свои способности, не рискуя при очередном перепаде настроения снести резонансом город. Наши золотые годы ушли в трубу, Диего. И их не вернуть. Этого не изменить. Остается лишь вынести из этого урок и жить дальше, не наступая на эти грабли.       — О чем… — начал хватать воздух Номер Два, — Да ты вообще понимаешь, о чем говоришь?!       — Еще как, Диего, — грустно улыбнулся я, входя в дом и впуская брата следом. — Еще как. Отец знатно потоптался по твоему эго, которое он сам и взрастил. Из Лукаса он сотворил алкоголика. Эллисон из-за его методов воспитания вышла замуж за морального урода. Пятый носится где-то там. Бен — погиб. Мне промыли мозги и подсадили на колеса. Но ты даже не представляешь, что он сделал с Лютером, — и открыл дверь в квартиру, впуская следом Диего. Тут же указал на обувь: — Снимай свои ботинки и обувай тапки — тут чисто.       Спустя пару минут, мы сидели в гостиной и пили чай. Я уселся в кресле, в то время как Второй развалился на диване.       — Первый едва не погиб три с лишним года назад. Ранение было серьезным. Он впал в кому, в то время как тело изменилось. За это отец выслал его на Луну, «охранять и защищать человечество», — подвел я черту. — Так что, Диего, не всем лучше тебя живется.       — И что ты предлагаешь? — вопросил он с мрачной миной на лице.       — Узнай, как работает система изнутри, раз уж хочешь защищать людей, — пожал я плечами в ответ. — У тебя же подружка в детективах. Спроси ее, как поступить в полицейскую академию. Изучи систему изнутри, изучи законы. Не понравится работа в полиции — открой свое детективное агентство и работай на себя.       — Пф, — фыркнул он. — А ее в напарники, да?       — Как вариант, — вновь пожимаю плечами. — Еще можете Клауса взять. Он, когда трезвый, может помогать раскрывать убийства, опрашивая мертвых. Главное, его в этом убедить.       — Скажешь тоже, — скривился Второй, но, поймав мой внимательный взгляд, замотал головой: — Не-ет, ты же не серьезно! Ни за что! Этому не бывать!       — Ты хочешь добиться чего-нибудь стоящего и утереть нос отцу? — просто в лоб спросил я его и добавил: — Если да, то подбери штаны, намотай сопли на кулак — и шевели булками! А если нет — можешь и дальше продолжать лелеять свои обиды на папашу, Диего.       — Тебе легко говорить… — буркнул он в ответ и вынужден был уворачиваться от пролетевшей пустой кружки. — Ты чего, Ваня?       — Не тебе говорить мне об этом, Второй! — чуть ли не прорычал я, выпуская волны ультразвука вовне, от чего брат явственно так побледнел. Успокоившись, я произнес: — Попервой, как все вспомнила, хотела снести всю Академию вплоть до подвалов. Но, после недолгих раздумий, поняла, что в этом нет смысла. Недаром, говорят, что месть — блюдо, которое подают холодным. А на холодную голову мне стало ясно, что я не права. Забрасывать месть я не стала. Но и не стала идти по пути наименьшего сопротивления. Я поняла, что месть — не воздаяние, не способ обретения справедливости. Нет, месть — это то, что в будущем не дает повториться тому, что уже произошло. Отец хотел сделать меня простым человеком? Что ж, он получит простого человека, но с непростыми способностями. Ничего ему доказывать я не намерена и тебе не советую. Делать это — играть по его правилам.       — И что делать тогда? — явно зевнув, спросил Диего.       — Думать! А сейчас, — я взглянул на часы, — спать! У меня еще пять часов на сон есть. Переночуешь у меня, — и, встав, быстро принес ему постельное с подушкой и одеялом.       Второй быстро себе постелил и собрался спать, когда я, уже стоя в коридоре у двери в спальню произнес:       — Что бы ты ни решил, Диего, знай, что у тебя есть семья. А семья своих никогда не бросает. Приятных снов, — и ушел спать.              Конец флэшбяки.              В общем, Диего после этого пару-тройку раз в месяц приходит в старый закрытый театр и слушает? как мы играем.       С остальными связь пока что не очень хорошая, а с Пого (разумный шимпанзе-мутант) и мамой Грейс (андроид-воспитатель… я в шоке с этого мира!) отношения всегда были ровно-доброжелательными. Чего нельзя сказать об «отце» — Реджинальде Харгривзе.       С последним, эксцентричным изобретателем и создателем «Академии «Амбрелла» у нас нормальных отношений не вышло. Он вспомнил обо мне лишь после моего дебюта в оркестре на месте второй скрипки. Когда мне пришло приглашение «посетить Академию «Амбрелла», я пришел, заметив, что приглашение запоздало почти лет так на двадцать пять. Но, по порядку.              Флэшбяка. Академия «Амбрелла». Кабинет Реджинальда Харгривза.              В кабинете — святая святых сэра Реджинальда Харгривза — собрались трое. Сам сэр Реджинальд — эксцентричный изобретатель и мультимиллиардер, его ближайший помощник — разумный прямоходящий шимпанзе-астронавт Пого, ставший таковым после одного неудачного полета на орбиту, и одна из его приемных дочерей — Ваня Харгривз, которую сам сэр Реджинальд именовал Номером Семь.       — Итак, Номер Семь, — начал в своей привычной высокомерной манере Харгривз, — я недавно был в театре и видел тебя в оркестре. На месте второй скрипки. И меня очень удивила твоя игра. Ничего не хочешь рассказать?       Я же фыркнул в ответ на это и спросил:       — Отец, что будет, если поставить воду в закрытом котле на огонь?       — Какое это имеет отношение к разговору, Номер Семь? — сварливо вопросил он, недоумевая.       — Прямое, — обрубил я и прищурился. — Итак, дано: открытый огонь, котел на три четверти полный воды и накрытый крышкой. Саму крышку при этом к котлу приварили так, что нет ни одного отверстия. Вопрос: чем закончится данный опыт?       — Все закончится паровым взрывом, когда давление в котле превысит предел прочности сварочных швов! — все еще не понимая, а от того предельно раздражаясь, ответил приемный отец.       Я же захлопал в ладони в ответ и прокомментировал:       — Браво. За теорию отлично, за практику — неуд.       — Номер Семь! К чему это было?! — чуть ли не вскочил он, как я начал генерировать резонанс и спросил в ответ:       — Еще не дошло?       Вот тут-то его и проняло. Реджинальд разом как-то постарел еще лет на десять-пятнадцать, сгорбился. Взгляд его потускнел, а руки затряслись.       — Когда? — надломлено спросил он.       — В рождественскую ночь, — пожал я плечами. — Сначала таблетки не лезли. После пришли воспоминания. На эмоциях тогда чуть полгорода не снесла. Лишь в мае взяла силу под абсолютный контроль.       — Почему не отомстила? — так же надломлено спросил он.       — Смысл? — вновь пожатие плечами и безразличие во взгляде. — Смысл что-то доказывать старику, который тебя ни во что не ставил, а с четырех лет относился как к ядерной бомбе, стоящей на боевом взводе? Лишь нервы себе попорчу. А так я спокойна, нервы целы, жизнь продолжается.       — Да, продолжается… — пробормотал он, глядя в никуда.       — В любом случае, отец, — выделил я последнее слово голосом, как бы давая понять, как я к нему отношусь, — мне очень интересно, чем вы с Пого думали, когда устроили это. Кабинет погрузился в тишину.       — О чем вы, мисс Ваня? — спросил молчавший до этого шимпанзе-мутант, спустя минуту молчанья.       — Я не просто так провела аналогию с запаянным котлом на огне, — бросил я на него взгляд. — По моим прикидкам и расчетам к тридцати годам я должна была накопить критическую массу. А после — нервное потрясение и здравствуй Конец Света. Снесло бы все.       — О чем ты говоришь, Номер Семь? — надломлено спросил Харгривз.       — О том, что способна создать резонанс, направленным фокусом энергии разнести Луну и спровоцировать падение лунного ядра, — мрачно отвечаю ему. — Вот мне и интересно, каким местом вы думали, запечатывая мои силы, а не обучая меня их контролю. Но, судя по тому, как все произошло после моего запечатывания, вы думали тем самым местом, на котором вы сидите, — хлопнул я по коленям и начал вставать из кресла.       — Мисс Ваня, — попытался было возмутиться Пого.       — Сядь, — попытался вернуть своему голосу былую твердость Харгривз, но, видя что не получилось, добавил: — Прошу.       Пожав плечами (что вошло у меня в привычку), я сел обратно.       — Раз уж ты теперь понимаешь, насколько твоя сила разрушительна, то ты должна понимать, что таблетки, что я тебе выдавал, необходимо принимать и дальше, — проговорил Реджинальд, но, увидев мое бледное лицо с белыми глазами и выражением, мол, давай, попробуй, осекся: — но, вижу что это бессмысленно… Я могу быть уверен в тебе? В том, что ты не уничтожишь город?       — Если меня не провоцировать — я никого и не трону, — убрал я бледность кожи и свечение глаз. — Все же, пусть я и имела интересные обстоятельства рождения — но все еще являюсь самым обычным человеком по рождению. Все мы, ваши приемные дети, были рождены людьми.       — Что ж, — покивал головой Реджинальд, — в таком случае, надеюсь на твою рассудительность, Номер Семь, — и отвернулся к своему дневнику, что-то там вычитывая. В общем, дал понять что наш разговор окончен.       Уже когда я стоял у дверей, меня окликнул Пого:       — Мисс Ваня. Я понимаю, что вы не совсем рады мне, в связи с тем, что было мною сделано тогда. Но помните, что здесь, в Академии «Амбрелла» вам всегда рады.       Я лишь улыбнулся в ответ:       — Все хорошо, Пого. Мы оба с тобой прекрасно знаем, каким бывает отец. Рада была повидаться, — приобнял его на прощание и свалил оттуда.              Конец Флэшбяки.              В общем, с тех пор я в Академии и не появлялся. Зато остальные члены семьи из «нумерованных» частенько меня навещали. Диего всё же взялся за ум и при помощи детектива Юдоры Патч сумел таки поступить в академию полиции, где неожиданно для себя многое узнал. Прицепом за собой он протащил в академию Клауса, из-за чего у них постоянно были проблемы, ибо «штатный экстрасенс» постоянно пытался накуриться травки или же выпить алкоголя. Но, при помощи инструкторов, причитаний Бена, затрещин от Юдоры и моих частых посещений, эта парочка ухитрилась окончить академию и получить гордое и престижное звание офицера полиции. Помню, как чуть не сорвала процедуру выпуска Эллисон своим приходом на выпускной братьев.       Еще я научился стрелять. Точнее, я-то стрелять умею. А вот тело и остальные об этом не знали. Пришлось попотеть, окончив курсы стрельбы. Даже разрешение на оружие получил и купил себе пятизарядный S&W 649 Bodyguard. Удалось подкопить деньжат и прикупить револьвер с усиленной рамой.       За месяц до начала канонных событий в театр приехал отец, и у нас с ним состоялся несколько своеобразный разговор. Если выбросить всю «воду» и эмоции и оставить суть, то отец решил всех созвать, а для этого он решился на самоубийство. От меня же он просил лишь одного — приглядеть за остальными, потому как я казался ему наиболее разумным, нежели остальные. Ну, за исключением Пятого. Короче — договорились.       В общем, так мы и жили, пока в середине ноября не умер отец. Ох, что тогда началось…              Глава 2. Начало и конец в одном флаконе.              В тот день я возвращался из театра на вечерний сбор в «Вердаммтен», когда мне на мобильный позвонил Пого:       — Мисс Ваня?       — Добрый вечер, Пого.       — У меня для вас плохие новости, мисс Ваня.       — Отец?       — Да, мисс Ваня. Вчера ночью. Процедура кремации завершена сегодня пополудни. Ждем только вас и господина Лютера.       — Спасибо, Пого. Я буду, — и завершив звонок, тут же набрал нового абонента — виолончелиста:       — Рики?       — Да-а, — хриплый голос в ответ.       — Это Ваня. Меня сегодня не будет — семейные дела. Завтра к утру жду тебя у себя.       — Принято, Ваня. Заказ исполнен и будет у тебя в срок. Удачи, — и дилер отключился.       Причем тут дилер? Памятуя о каноне, решил обзавестись еще одним стрелковым аргументом в виде самого обычного Глок 17 с глушителем.       В общем, так как мой поход к оркестру в старом заброшенном театре на сегодня накрылся, я потопал ловить такси.       Академия «Амбрелла» встретила меня тишиной и опустошенностью. Что бы там не говорили, а Реджинальд был, хоть и условно, большим человеком. В фойе меня встретил Пого:       — Мисс Ваня. Рад нашей встрече, пусть и по такой причине. Прошу, проследуйте в гостиную, — и указал в направлении правого крыла Академии.       И вправду, тут были все. Даже Лютер, который успел прибыть с Темной Стороны Луны раньше меня с другого конца города. Собственно, сам Лютер со мной скомкано поздоровался и тут же проследовал на выход.       — Ваня! — обрадовано воскликнула Эллисон. — Рада тебя видеть!       — Взаимно, сестренка, — улыбнулся я в ответ и на минуту был потерян для мира в процессе обнимашек.       — Ур-ра-а! — возопил Клаус и обнял нас обеих, — Обнимашки-и! — на заднем фоне послышался шлепок ладони Бена, громко соединившейся с его же лбом.       — И тебе привет, Клаус, — поздоровался я с ним, отмечая, что он, как и Диего, приехал в форме. Как выяснилось, оба были с дежурства. — Диего, — кивнул я последнему. Тот в ответ махнул рукой, цедя чай.       Я же, отходя в сторону, как бы случайно кивнул Бену. Тот на автомате кивнул мне и удивленно уставился.       — Итак, что и когда случилось? — задал я вопрос.       — Ночью, — ответил Пого, неодобрительно глядя на двери, где скрылась фигура Лютера. — Я попытался оказать ему помощь, но, — покачал он головой. — Скорая констатировала у него сердечный приступ.       При этом Диего как-то слишком задумчиво и многозначительно цедил чай.       — Это ужасно, Пого, — вздохнула Эллисон. — Как Грейс?       — Для нее это тоже удар, — грустно ответил шимпанзе-астронавт.       Тут в гостиную влетел Лютер:       — Где монокль? Отца могли убить! И убийца забрал монокль!       Тут не выдержал Диего:       — Господи, ради всего святого, Лютер! Это было не убийство, а сердечный приступ!       — Как ты можешь, Диего! Ты же полицейский!       — Вот именно, Лютер! — взвился Номер Два. — Заключение врачей я видел своими глазами! Клаус подтвердит! — названный тут же закивал. — Это не убийство. Не отравление. Вскрытие ничего не показало. Отчет токсикологов тоже чист.       — Это мог быть кто-то из близких… — начал было Первый.       — Лютер, прошу, — тут же подошла к нему Эллисон. — Хватит. Мы уже не те, кем были раньше.       — Как вы не понимаете! — все не унимался гигант. А он и вправду был большим — высоким и накаченным. — Убийцей мог быть кто-то из близких! Забрали монокль, значит, это было личное!       — То есть ты нас подозреваешь? — не остался в долгу Второй.       Тут все лишь покачали головами, да развели руками, глядя на несколько обиженное лицо Лютера.       — Ну ты, брат, даешь… — протянул я и отошел в сторону.       Итогом этой маленькой перепалки стало то, что все разбрелись по дому, вспоминая былые времена. Я же, прихватив из бара бутылку красного полусладкого и пару бокалов, вышел во двор. Спустя десяток минут, я вновь был во внутреннем дворе — сидел в одном из двух кресел, закутавшись в плед, и распивал вино. Тут из дома начала доноситься музыка — Лютер поставил пластинку.       — Что ж, значит, скоро вернется потеряшка, — вздохнул я и обернулся к соседнему креслу: — Давно не виделись, Бен.       Названный тут же чуть было не навернулся от неожиданности:       — Ты меня видишь?       — Конечно, — кивнул я ему. — Но только тебя. Других не вижу.       — Но как?       — Сама в шоке, — пожимаю плечами и делаю глоток вина.       Погода на улице препаршивейшая. Спустя пару минут молчанья и один бокал я попросил Бена:       — Не говори Клаусу о том, что я тебя вижу, окей?       — А что так? — интересуется призрак в ответ.       — А ты представь, что тогда начнется, — смотрю на него как на маленького.       — И впрямь, — покивал он в ответ. — Это я упустил из виду. А что мы тут делаем?       — Ждем Пятого, — пожимаю плечами в ответ.       — Пятого?       — Ага, — тут ветер начинает усиливаться, а во дворе сверкает вспышка. Еще одна. И начинает искажаться пространство.       — Какого… — уставился на это светопреставленье Бен.       Я же, прихватив второй плед, на котором банально сидел, залпом осушил бокал и подошел к предполагаемому месту прибытия. Тут и остальные подтянулись, уставившись на формирующийся портал. Диего с Клаусом зачем-то всюду тыкали своими пистолетами. Ветер при этом был очень сильный, закручивая потоки вокруг воронки. Вместе с ними формировались и разряды молний. Все это создавало хорошую звуковую завесу, благо я умудрился применить способность и рассеивать звуковые волны.       — Что это, Ваня? — крикнула Эллисон, хотя и не нужно было кричать.       — Портал, — достаточно громко, так чтобы остальные услышали, ответил я.       Тут воронка портала сформировалась окончательно, показав окно с каким-то усатым дедуганом под шестьдесят лет возрастом. Ветер все усиливался, когда стало понятно, что старик пытается к нам прорваться сквозь тончайшую пленку.       И тут, успевший свалить в дом и вернуться с огнетушителем, Клаус швырнул свою ношу, целясь в старика. К счастью промазал. А спустя пару секунд сам старик выпал прямо во внутренний двор. Вот только в процессе он успел превратиться в тринадцатилетнего пацана. И стоило ему сверзиться из воронки портала на землю грешную, а порталу схлопнуться, как я накрыл прибывшего пледом и произнес жизнерадостно:       — С возвращением, братишка! Ты опоздал на семнадцать лет! — и добрую улыбку во все тридцать два.       Новоприбывший вылез из-под пледа и, сперва уставился на меня, после на остальных, а после на свои руки и выдал:       — Вот дерьмо!       Вот тут-то до остальных и дошло:       — Пятый?!              Вернувшись в гостиную, а оттуда на кухню, все расселись, намереваясь выслушать увлекательный рассказ о злоключениях брата, но я изобразил деспота и тирана, отправив его переодеваться. И когда он спросил, прищурившись:       — Ну и назови мне хоть одну причину так поступить?       Я ответил:       — С меня кофе, — и сунул ему под нос банку открытого кофе.       — Бразильский? Уже бегу! — и прыгнул к себе в комнату.       Я же пошел варить кофе.       — Вот это вот что сейчас было? — задала вопрос Эллисон.       — Похоже на то, — поделился с ней своим умозаключением Клаус, — что Ваня знает нечто о Пятом.       — Она знает куда больше, чем кажется, брат, — хмыкнув, проговорил Бен.       Спустя полчаса мы все сидели и потягивая кто чай, кто кофе, смотрели на балдеющего Пятого. И прежде чем Лютер успел задать свой вопрос, я спросил:       — Как там Кеннеди?       — Жив пока еще, — отмахнулся Пятый и уставился на меня. — Откуда?       — Из лесу, вестимо, — пожимаю плечами и тут же спрашиваю, кивая на тело: — Ошибка в расчетах?       — Да, — кивнул он в ответ, но, прежде чем успел задать свой вопрос, я бросил:       — Как там было? Ноль, запятая, пятьдесят семь?       — Чего? — не въехал Пятый, а после до него дошло: — ОТКУДА?!       — Ты сам сказал! — тут же перевел я на него стрелки.       — Когда?       — Перед выстрелом, — пожал плечами.       — Не было такого! — тут же открестился он.       — И, надеюсь, не будет! — припечатал я сверху. — Временная петля — не то, что я хотела бы пережить. Еще раз.       Вот тут все окончательно запутались, а Пятый неожиданно присел на стул, откинувшись:       — Так ты знаешь?       — Ага, — кивнул я.       — И даже это? — катнул он через стол мне стеклянный глаз.       Перехватив его, я повертел в руках стекляшку и тут же ответил:       — Гарольд Дженкинс, родился первого октября восемьдесят девятого. Не как мы — обычный человек. Если помните, то во время вашего очередного «дефиле» у ворот Академии был случай с мальчиком, которого отец отшил и высмеял?       — Было дело, — кивнул Диего. — Тогда к нам еще какой-то пацан пристать пытался, и попасть в Академию хотел, — тут и остальные припомнили тот эпизод.       — Это был он, — кивнул я головой. — Тем же вечером он убил своего отца-деспота молотком. Забил до смерти и загремел за решетку на двенадцать лет. Отсидел, вышел и взял новое имя — Леонард Пибоди.       — Значит, петля времени? — прищурился Пятый, допивая кофе.       — Ага, — кивнул я. — Она самая.       — Что стало причиной Апокалипсиса? — тут же задал вопрос в лоб Пятый.       — Долбо… кхм, недальновидность отца, — поправился я.       Тут встрепенулся Диего и взглянул на меня с осознанием в глазах:       — Ты? — а остальные, кроме Пятого, удивленно на меня уставились.       — Ага, — кивнул я головой.       — Насколько мощно? — подключился Пятый, уловив, о чем мы. Чертов гений.       — Последствия ты наблюдал все сорок пять лет, — мрачно отвечаю ему, допивая чай.       — Причина? — не унимался он, но на сей раз, имея в виду, другое.       — Теперь их двое, — удивленно произнес Лютер, склонившись к уху Эллисон.       — Я бы не сказал, что двое, — уточнил Клаус, глядя на задумавшегося Бена, сдящего рядом с нами на столе по-турецки.       — Насильственный срыв внушения Эллисон, — тут еще сильнее удивилась Номер Три, — промывка мозгов под эмоциональной нестабильностью и попытка Первого меня «обезопасить». Но в начале — попытка отца заблокировать способности.       — Последствия? — не унимался Пятый.       — Снесенный до подвальных этажей дом, убитые Пого и Грейс, травмированная Эллисон. Еще вмешательство Комиссии, — тут Пятый подобрался, — и как вишенка на торте — залп собранной энергии в Луну, чье ядро с успехом отыграло астероид, уконтрокопивший динозавров.       — Ничего себе, обычный человек… — пробормотал Второй.       — В этом замешана Комиссия? — все еще продолжал Пятый.       — Конечно, — кивнул я головой. — Еще как замешана. Они не простят твоего ухода. Группу зачистки уже выслали.       — Кто?       — Шестеро каких-то придурков с автоматами, а после будет парочка из Ча-Ча и…       — Хейзела, — закончил за меня Пятый. — Выходит, — продолжил он спустя минуту раздумий, — конец света отменяется?       — Ну, — задумчиво потер я подбородок и пожал плечами, — реакцию Комиссии я не знаю. Но с моей стороны все под контролем.       — Значит, уберем этого Дженкинса… — начал было Пятый, но тут не выдержал уже Диего:       — Так, брат, погодь. Зачем его убирать?       — Ты не понимаешь, Диего! И вы не понимаете! Если не убрать ключевую фигуру, то Апокалипсис, в котором я прожил сорок пять долгих лет, свершится, — тут же взвился Пятый.       — Эм, Пятый, — обозначил я себя, — ключевая фигура тут я, как бы.       — Не только, — тут же отрицательно качнул он головой. — Ты, бесспорно, способна устроить конец света. Но ты — как бомба. А вот взрыватель, катализатор — это другая фигура, тот самый Дженкинс.       — Пятый, — начал я его успокаивать, — я это знаю и осознаю. Более того, Дженкинса не трогай. Тебе необходимо разобраться с Комиссией. Их агенты на хвосте до добра не доведут, знаешь ли.       На это наш великовозрастный киллер экстра-класса в теле тринадцатилетнего пацана лишь закатил глаза.       — Так, это все, конечно, замечательно, — встал из-за стола Диего, — но нам с Клаусом завтра на дежурство… — Четвертый тоже засобирался, поддакивая брату:       — Да! Как говорится: «утро вечера мудренее».       — А как же убийство? — воскликнул Лютер.       — Убийство? — не понял Пятый.       — Убийство отца, — тут же «пояснил» Первый.       — Да не было никакого убийства! — рявкнул раздраженный Диего. — Лютер, когда ты уже повзрослеешь и поймешь, что не всегда все идет именно так, как тебе кажется! — и видя, как брат желает поспорить, закончил: — Так, я не собираюсь с тобой спорить на этот счет! Хочешь играть в детектива — пожалуйста! Но не нарушай закон! А мы с Клаусом — спать! — и, махнув рукой на прощанье, вышел из кухни.       На выходе их с братом перехватил Пого и предложил переночевать в их комнатах наверху. Те переглянулись и кивнули друг-другу.       — Ребята, — обернулся Первый к нам.       — Меня в это не втягивай, — открестилась Эллисон и широко зевнула. — Да и спать уже пора. Все завтра. Да! Завтра! — и проследовала наверх к себе, спать.       «Космобой» обернулся к нам, но Пятый тут же отвертелся:       — Мне нужно проветриться! — и срулил в своем прикиде ученика Академии.       — Ваня? — с надеждой во взгляде спросил меня Лютер.       — Присядь, — указал я ему на место перед собой, вспомнив, что завтра у нас в оркестре репетиция.       Когда громила уселся на скрипнувший стул, я продолжил:       — Прежде всего, Лютер, это было не убийство… — и видя, как он изменился в лице, чуть ли не рявкнул: — Выслушай, для начала! После будешь негодовать. Так вот, это было не убийство. Но и сам он не ушел. Прежде всего, запомни, мы все: ты, я, отец, остальные — люди, — тут я скривился, вспоминая отца. — Мы ими были рождены. Мы ими и умрем, как и все люди, ибо люди по своей природе смертны. Зачастую — внезапно смертны. И никакие суперсилы не спасут нас от свидания с Вечной Невестой. Она всех встретит, но лишь в их час. Теперь, почему тебе не стоит искать монокль отца и копаться в этом деле — узнаешь через два-три дня. Не раньше. Я знаю что, кто и зачем. Но это — не моя тайна. Как бы я не относилась к отцу, но одного у него отнять я не смогу никогда — он меня воспитал. В силу своего виденья и своей прихоти, но все же. Так что, имей терпенье. Ты четыре года провел на Луне. Многое из того, что здесь произошло, тебе не понравится. Но всем тайнам и знаниям — свое время, — а после, взглянув на часы, вновь обернулся на загруженного Первого. — Как бы там ни было, но мне пора спать. Завтра, точнее уже сегодня, будет важная репетиция в оркестре. И тебе я тоже советую поспать, — встал из-за стола и направился к выходу, где меня перехватил Пого:       — Мисс Ваня, ваша комната ожидает вас.       В ответ я улыбнулся и поблагодарил:       — Спасибо, Пого.       Пока мы шли к комнате, обезьян спросил:       — Вы правда думаете, что тайна ухода из жизни Лорда Харгривза перестанет быть таковой?       — Все тайны рано или поздно становятся явью, Пого, — тут мы подошли к двери в мою комнату. — И лучше, если они обо всем узнают так, чтобы не отвернуться от семьи.       — Что ж, спасибо вам, мисс Ваня, — улыбнулся старый друг.       — И тебе спасибо, Пого. И можно просьбу? Мне завтра к девяти надо быть в театре…       — Все будет, мисс Ваня. Приятных снов.       — Спасибо. Приятных снов, Пого, — и закрыл двери.       Пора спасть.              Со стороны. Круглосуточное кафе «Пончики у Гридди».              В эту ночь на дежурстве в кафе была его владелица — Агнесс, сухощавая, пожилая женщина. При своем возрасте, она умудрилась не растерять толику шарма и умела расположить к себе любого. Вот и сейчас, пока она разбиралась с забившейся раковиной на кухне, услышала колокольчик над дверью — зашли клиенты.       Ночных посетителей было двое — пятидесятилетний водитель тягача в спецовке и кепке с логотипом гаража, и опрятно одетый подросток в туфлях, гольфах, шортиках и рубашке с галстуком и пиджаке. Все имело вид формы престижной школы. Они уселись рядом за барной стойкой и принялись ждать.       Спустя минуту уставшая бороться с забитой раковиной Агнесс уже обслуживала клиентов. Водитель тягача запросил сэндвич на перекус, в то время как мальчик заказал кофе.       Спустя еще минут пять, один съеденный сэндвич, воспоминания о прошлом и узнанный адрес, водитель ушел. А на его смену, спустя полминуты пришла компания из шести человек в одежде и снаряжении спецназа с оружием.       — Хм, — взглянув на часы, хмыкнул Пятый, — вы не вовремя.       — Так, давай без этого, — тут же обратился к нему командир отряда, в то время как остальные взяли подростка на мушку. — Ты встаешь и идешь с нами. Не хочу иметь на своих руках кровь ребенка.       — Ребенка? — прищурился в ответ Пятый.       Находившаяся в кабинете Агнесс, пыталась найти сдачу на крупные купюры от паренька, когда в зале началась перестрелка. Она тут же спряталась под стол, где и просидела все это время. А когда вышла, то узрела разгромленный зал и шесть трупов.              POV Пятый.              «Черт! Седьмая была права! Комиссия уже за ним охотится. Эти шестеро придурков были из группы эвакуации. В основном занимались спасательными мероприятиями. Куратор после их провала вполне реально может и чистильщиков послать. А это, вполне вероятно, будет парочка Хейзел и Ча-Ча. Первый полноватый добряк, возмущающийся по делу и без дела, а вторая — фригидная стерва, обожающая убивать всех подряд. Но ничего — разберемся. Завтра надо будет навестить торговый центр и забрать Долорес. И пообщаться с Ваней. Ей по любому известно намного больше, нежели она пытается показать. Еще и похороны отца впереди…» — метались мысли в голове возмущенного Пятого.       Да, эти шестеро были для него на один зуб, но это и не убийцы были. А вот дальше — будут.       Сам вновь молодой и юный киллер направился в Академию. Кофей-кофеем, а привести себя в порядок надо было. Да и с Седьмой он мог пересечься дома — как-никак никто не уезжал из Академии.       Пятый шел домой, и не подозревая о том, что устроил «веселую ночку» своим братьям. Впрочем, узнай он об этом, его бы это особо не взволновало.              End POV              Утро было суетным и сумбурным. Более того, пока я завтракал и собирался валить в театр, выяснилось, что парочку Диего-Клаус посреди ночи выдернули на групповое убийство, а вся семья соберется этим вечером для развеивания праха вечером. Еще одна встреча «Вердаммте» пройдет без меня. Еще Грейс успела за ночь привести мою одежду в порядок, благодаря чему в театр я прибыл в более-менее нормальном виде и со своей неизменной скрипкой.       Сама репетиция прошла интересно и насыщенно — играли Чайковского и Рахманинова, а под конец все шлифанули Вивальди. Внезапный порыв руководства мы оценили. После был треп ни о чем с Хеленой — первой скрипкой. За это время мы умудрились как-то сдружиться. В какой-то момент, еще месяц назад, я стал замечать ее на собраниях «Вердаммте», куда она приходила в маске. Маской она лицо хоть и прикрывала, но вот походку и игру изменить не могла. Но я делал вид, будто я не догадываюсь о ней. Она же привела нам дирижера — благообразного сухощавого пятидесятилетнего дядьку, который также носил маску.       В оркестре «Вердаммтен» она была рядом — второй скрипкой, по поводу чего ни разу не комплексовала. Лишь не так давно, в приватном разговоре после очередного дня репетиций, Хелена призналась, что я давно по мастерству обогнал ее. Лишь опыта игры маловато. Но опыт — дело наживное.       Еще успел пересечься с Рики, который сунул мне «посылку» — заказанный пистолет с глушителем. В общем, в семь вечера я был уже дома, где застал все семейство в сборе, в том числе донельзя мрачных Диего с Клаусом.              Флэшбяка.              «Пончики у Гридди». Спустя час после перестрелки.              Когда пара полицейских прошла через ограждающие ленты, к ним тут же подскочила одна детектив:       — Вот и вы, парни! Простите, что выдернула, но у нас тут что-то странное, — протараторила детектив Патч со скоростью пулемета.       Когда их троица вошла внутрь, то узрели они побоище.       — Фью-уть, — присвистнул Диего. — Вот это я понимаю — сходили за пончиками…       — Диего, — шикнула на него Юдора, а после взглянула на Клауса: — У нас тут двое, перестрелявшие друг друга, один со свернутой шеей, у одного вскрыто горло, еще один обзавелся лишним куском ручки от швабры в теле. А у того — нож из глазницы торчит.       — Это точно не случайная перестрелка, — мрачно осмотрелся Диего и тут заметил пожилую женщину в форме продавщицы в уголке: — А что свидетель?       — Провела всю перестрелку в подсобке — искала сдачу, — отмахнулась от него детектив. — Сказала что было ночью два клиента: водитель тягача и его сын, ученик престижной школы. Был в форме. Но они до начала перестрелки уехали, так и не забрав сдачу, — видела их тягач в окне. Видимо, спешили. Камеры на улице подтвердили. Пусть на них и не видно вход с парковкой. Но четко видно, как отъезжает тягач, а после — вспышки выстрелов в одном из окон закусочной. Но мы уже занялись их поисками. Будем отрабатывать разные версии, — и обернулась к Клаусу: — Поможешь?       — Попытаюсь, — вздохнул тот и присел за один из свободных столиков, прикрыв глаза.       Спустя минуту-другую, он спросил, глядя перед собой:       — Итак, что здесь произошло?       — Меня жуть берет всякий раз, когда он так делает, — поделился один из криминалистов со своим коллегой.       — Харгривзы, — пожал плечами второй. — Я когда ребенком был — фанател по ним. «Сеанс», — кивнул он на Клауса, — еще ничего. Понятен более-менее. Экстрасенс, как-никак. «Кракен» — теперь последовал кивок в сторону Диего, — тоже нормальный. Правда, идеалист, как по мне. Но понятный. Может перехватывать и перенаправлять ножи, пули, осколки. Чаку и его парням из тридцать восьмого он жизнь так спас. Парни из SWAT его к себе забрать хотят, но он, поговариваю, метит в детективы.       — А еще кого-то из них знаешь? — донесся голос со стороны его коллеги.       — Ну, еще был «Космобой» — нереально сильный и мощный чувак, — пожал плечами криминалист, целясь из фотоаппарата в вещдок, — «Слух» — способна внушить что угодно и кому угодно. Она, кстати, известная актриса сейчас. Из оставшихся были «Чудовище», но он погиб, и еще один, управлял пространством — исчез куда-то.       — Про Седьмую забыл, — заметил все тот же голос. Обернувшись, криминалист узрел несколько раздраженного Диего и извинился:       — Оу, прости.       На что в ответ «Кракен» махнул рукой. Тут в закусочную вошел капитан полиции Гриффин.       — Юдора! — позвал он детектива. — Что тут у тебя?       — На первый взгляд перестрелка, — пожала та плечами. — Но как-то все тут странно…       — И ты позвала эту парочку, — заключил он, кивая головой в Клауса.       — Лучше перебдеть, чем пропустить что-то важное, — пожала плечами детектив.       Тут Клаус встал из-за стола и хмурясь, подошел.       — Ну что там, офицер? — кивнул ему капитан.       — Непонятно, сэр, — покачал тот головой. — Их послали найти и забрать человека. Снабдили детектором, который отслеживает вживленный в него чип. Сигнал их привел сюда. Тут они нашли своего парня, который, в свою очередь, при помощи столового ножа, — указал он на означенное орудие убийства, торчащее из глазницы трупа, — швабры, — теперь последовал тычок в сторону обломанной рукояти, — и акробатики положил их всех. И сдернул отсюда.       — А они не врут? — задумчиво прищурился капитан.       — Мертвые врать не могут, — покачал головой «Сеанс». — Это против их природы.       — Но ведь живые лгут, — не согласился напарник детектива Патч.       — Такова их природа, — развел руками Клаус.       — А где этот детектор? — спросил капитан, оборачиваясь к криминалистам. Тут послышался какой-то шум со стороны улицы и в помещение вошел еще один криминалист, держащий в руках пинцет с зажатым в нем маленьким чипом. В другой руке был странный прибор, оказавшийся тем самым детектором.       Завидев капитана, он тут же подошел к нему, скидывая находку в пакет для доказательств:       — Сэр! Нашли активный чип! Это нечто, сэр! Я такое только в кино видел, — и протянул пакетик капитану.       Тот осмотрел мигающую диодом капсулу в силиконовой оболочке и передал ее детективу:       — Узнаете?       — Думаете, ЦРУ? — вопросила Юдора.       — Больно похоже на них, — кивнул капитан. — ФБР несколько изящней работает.       Тут к стоящему чуть в стороне Диего подошел Клаус и прошептал:       — Это был Пятый!       — Что? Откуда ты знаешь? Они так и сказали? - тут же шепотом принялся уточнять «Кракен».       — Да! Сказали, что шли за стариком, а пришли к пацану, который перемещался в пространстве прыжками.       — Дерьмо! — выдохнул Диего. — Так, сначала мы с ним побеседуем, а после будем принимать решение. Понятно?       — Понятно, — вздохнул Клаус.              Конец Флэшбяки.              — Итак, — неожиданно заговорил Диего, садясь напротив меня и подошедшего Пятого, — нам надо поговорить.       — Это не может подождать? — спросил раздраженно Пятый.       — Нет, — мрачно глядя на нас, произнес он. — Вчера неизвестный перебил шестерых вооруженных до зубов дуболомов в «Пончиках Гридди». Нас с Клаусом подняли посреди ночи и дернули туда, на сеанс спиритизма, дабы выяснить, какого черта там произошло. И каково же было мое удивление, когда души тех мертвецов описали тебя, Пятый!       — И с каких это пор полиция пользуется услугами экстрасенсов? — едко спросил киллер-юнец.       — С тех самых пор, как мы в ней работаем, — уселся рядом Клаус с чашкой кофе в руках. — Знаешь, Пятый, я не против, что ты грохнул этих плохишей, — на этом на него бросил косой взгляд Второй, — они того заслуживали. Это я, как тот, кто с ними общался тесно, говорю. Но вот то, какие это все обрело последствия…       — О чем ты? — не понял Пятый. — Это были боевики из Комиссии. Они подотрут за собой.       — Не выйдет, Пятый, — печально улыбаясь, ответил ему «Сеанс». — Капитан УЖЕ закусил удила. Он грешит на ЦРУ и их разборки. А учитывая его зуб на Управление, когда, эта, как ее там, Комиссия, начнет за собой подтирать следы, то кэп подключит ФБР к этим разборкам. А там, наверняка, все уже знают. Им, как бы, положено это знать.       — И что? Четвертый, — начал заводиться Пятый, — ты даже не представляешь, что это за люди. Комиссия — это огромная организация, стоящая вне времени. Их задача — поддерживать временную канву. И капитан полиции для них не соперник. Они его либо устранят, либо переубедят! То же и с федералами.       — Стоп, что? — неожиданно влез в разговор Лютер. — Пятый, ты что, убил людей? Как ты мог!       Тут я не выдержал и изобразил жест рука-лицо:       — Да ёлы-палы! Люди, вы нашли о чем спорить! — взглянул на Первого: — Лютер, ключевой момент в том, что на Пятого напали. Не он нападал, а на него. И лучшая форма защиты — нападение! Иначе — тебя либо убьют, либо в раба превратят! — тут неожиданно вспомнил одно из своих предыдущих воплощений, где в рабство не попал лишь потому, что устраивал кровавую бойню каждый раз, когда на меня кто-то нападал. — Диего, Клаус. Вы бы проследили за ситуацией. Сегодня-завтра вашему капитану могут сделать грозный окрик сверху — не лезть. И еще за детективом Патч проследите, — тут я обернулся к Пятому: — Завтра Дженкинс будет у меня — придет учиться играть на скрипке. Крайний срок — послезавтра, — Пятый кивнул мне в ответ и сказал:       — Хорошо. Тогда я займусь парочкой чистильщиков из комиссии.       — Совет выслушаешь? — и получив еще один кивок, продолжил: — Устрой им в том торговом центре засаду в своих лучших традициях. Адрес они уже знают.       Пятый лишь благодарно кивнул и тут же прыгнул куда-то.       — Ваня, ты что, собираешься убить человека? — неожиданно вопросила Эллисон.       Я лишь повторно изобразил фейспалм:       — Вроде и умные, а такие… угх… Так, где в вышесказанном хоть слово про убийство?       — Но-о… — протянула «Слух» и зависла: — И впрямь ни слова…       — Наоборот, — сказал я, делая глоток чая, — я посмотрю на него. Если получится — попробую обойтись без убийств и крови.       — А если нет? — встрял Первый. — Ты, понимаешь, что жизнь священна?!       — Сказал громила, у которого руки по локоть в крови, — пробормотал Диего, чем заработал яростный взгляд от «Космобоя».       — Хватит! — неожиданно рявкнул Клаус. — Вы уже достали со всем этим бредом! Я в Ване уверен — она не будет делать поспешных поступков. Наоборот, нам ей лучше просто помочь. Если ей это понадобится.       Остальным пришлось лишь закивать в ответ на такое.       Спустя час мы все собрались во внутреннем дворе, где слово взял Пого. Он много говорил о том, каким был отец. Каким он был великим, эксцентричным, упорным, великодушным и прочая, прочая.       Диего себя сдерживал, как мог, и это у него получилось. Как и у остальных. Лютер лишь впоследствии высыпал прах на землю.       Ночные посиделки прошли в тишине. Разве что Пятый бросал на меня периодически странные взгляды, да Лютер всячески изображал обиду.       На следующий день у меня не было запланировано никаких репетиций, потому я просто занялся своей преподавательской деятельностью. В конце концов, ко мне и пришел Леонард Пибоди, он же — Гарольд Дженкинс. Мужик он оказался стеснительный, мнительный, но зло затаил. Благо, что мне моего личного опыта это определить хватило.       За час занятий он ни словом, ни делом не выдал своего настоящего ко мне отношения. Зато по завершению, расплатившись, ушел, изображая одухотворенность на лице.       Когда живешь не одну жизнь, то волей-неволей учишься разбираться в людях, вещах, науках, интригах. Да и многому другому. Дальше остается дело за малым — восстановить навыки и знания. Но и того, что у меня уже было, оказалось достаточно, дабы понять, что он не отступится, ибо винит во всех своих бедах семью Харгривз.       Стоило ему покинуть мое общество, как из кладовой донесся шум. Кладовую я проверил — оказалась интересная посылка. Туда же, прямо к ней, отнес и купленный пистолет с глушителем, оставив записку вместе с пришедшей карточкой с координатами.       До вечера у меня было еще несколько учеников, а после, переодевшись в привычный брючный костюм, я прихватил верный револьвер и футляр со скрипкой и отправился в путь — к старому заброшенному театру. Попытку изобразить слежку от Дженкинса я засек сразу. Тот сидел в арендованной машине и проследовал за моим такси.       Вечер был пасмурным, а потому звезды нас своим сиянием сегодня не радовали. Отыграв в нашем сборном оркестре еще часа три, распрощался со всеми и отправился домой. На сей раз у нас в оркестре было пополнение из моего предыдущего. И они носили маски. Самые обычные безликие маски из металла с прорезями для глаз.       Обратно шел пешком, было еще не совсем поздно. Редкие машины ездили по улицам, прохожих почти не было. А вот пристроившегося сзади в своем авто Пибоди я заметил не сразу.       Пару кварталов он меня вел, а после его спугнули полицейские, из-за чего он умчался вперед. Зато еще через полтора квартала я столкнулся с ним нос к носу. И это было неожиданно для нас обоих.       Подловить он решил меня среди нежилых построек, на единственной улочке, где нет камер наблюдения. Вокруг тихо, фонари светят плохо. Вот он и решился, как выяснилось, на захват.       — Мисс Харгривз, — произнес он растерянно, но тут же подобрался и выхватил из кармана маленький револьвер «Бульдог». — Вы пойдете со мной!       — Мистер Пибоди? — изобразил я удивление и как бы невзначай отшатнулся от него. — И какого дьявола вы творите?       — Стоять! — начал он паниковать. — Без вопросов, Ваня! Полезайте в машину! Я не хочу в вас стрелять! — и тут же подскочил ко мне.       Его попытка сжать мою правую руку провалилась, так как я, как бы случайно, подставил левую, а после, самой правой рукой скользнул под приоткрытый пиджак (на улице мне стало душновато) и одним движением извлек свой револьвер. Оба выстрела грохнули в унисоне.       В следующую секунду Дженкинс удивленно смотрел на расползающееся пятно с дыркой в левом плече, отпустив меня. И тут же попытался навести свой револьвер, уже выстреливший и оглушивший меня порядком. В ответ на это, я проорал:       — Брось это!       Следом Гарольд выстрелил, но не попал — пуля выбила крошку из кирпичной стенки за спиной. Я же своим выстрелом попал ему в правую ногу, следом в правую, вооруженную руку. В процессе стрельбы умудрился не выронить футляр со скрипкой и, сделав несколько шагов назад, уперся в стенку и сполз по ней.       Спустя минуту на месте перестрелки появилась пара патрульных автомобилей, из которых выскочили полицейские. И первым, что они узрели, была моя вытянутая рука с револьвером.       — Бросить оружие! — заорал один из них, более молодой, наводя на меня пистолет.       — Погоди, Чарли, — остановил его второй и обратился уже ко мне: — Мисс, вы меня слышите?       — А? — отреагировал я, правдоподобно изображая шок и ступор. — Что?       — Вы меня слышите? — повторил он.       — Не очень! — громко ответил я ему. — Меня оглушило!       — Опустите оружие, мисс, — медленно проговорил он, указывая на мою руку, а свою держа при этом на рукояти своего пистолета. — Вы меня понимаете?       — А, да, оружие! — покивал я головой и медленно опустил руку.       Офицер тут же оказался рядом и ловко перехватил ее и отобрал у меня мой револьвер. Его напарник, тем временем, бросив взгляд на Дженкинса, вызывал скорую, и докладывал диспетчеру.       Спустя десять минут уже было не протолкнуться от двух карет скорой помощи и пяти полицейских машин, а ко мне, закутанному еще и в плед и накачанному успокоительными, подошел пожилой полицейский в потертом, слегка мятом коричневом плаще и фетровой шляпе.       — Итак, позвольте представиться, детектив Ларри Орака, отдел убийств. Вы можете говорить?       — Да, детектив, — кивнул я ему.       Тут он достал классический такой полицейский блокнот, ручку и приступил к опросу:       — Итак, мисс…       — Харгривз. Ваня Харгривз.       — Мисс Харгривз, — тут же он принялся писать в блокноте, — вы можете рассказать, что здесь произошло?       — Да, — закивал я. — Я возвращалась с репетиции домой, — указал кивком на стоящий рядом футляр со скрипкой. — Когда зашла за угол, увидела Леонарда. Он достал револьвер, наставил на меня, схватил за левую руку и пытался затащить меня в машину. Я уловила момент, достала свой револьвер и попыталась отбиться. Грохнул выстрел. Я в него попала, а он — нет. После он опять навел на меня револьвер. Выстрелил. Опять мимо. Я выстрелила в ответ два раза. Попала. Сидела и не сводила с него прицел.       — Вы его знаете? — кивнул он мне, записывая показания.       — Только сегодня познакомились. Пришел ко мне на занятие по игре на скрипке. Вел себя несколько странно, но обходительно. Много шутил.       — Угу, — кивнул он, записав еще пару строк в блокноте.       Тут сквозь кордон прорвались двое в форме патрульных, а следом — смуглокожая детектив.       — Ваня! — воскликнул Диего, подходя к нам.       — Простите? — удивился детектив Орака.       — Офицер Диего Храгривз, — тут же представился Второй и ткнул пальцем в Четвертого, — это офицер Клаус Харгривз. Мы братья Вани.       — Братья? — красноречиво он взглянул на нас.       — Не родные, сэр, — улыбнулся Клаус.       Тут подошла их смуглокожая подружка:       — Детектив Орака, — поздоровалась она с ним, протягивая свою руку.       — Детектив Патч, — кивнул он в ответ и пожал протянутую руку.       — Что тут у вас случилось?       — На первый взгляд, неудавшаяся попытка похищения. Буквально минут двенадцать назад поступило сообщение от патрульных о перестрелке. Прибыв сюда, обнаружили мисс Харгривз с револьвером в руке, — тут он глянул в блокнот, — на нее же и зарегистрированным. И раненного мистера Пибоди?       — Пибоди? — удивилась Юдора.       — Да, — кивнул детектив Орака. — Леонард Пибоди. У него тоже был револьвер. «Бульдог». Он стрелял в мисс Харгривз. К счастью, только оглушил.       Тут все трое облегченно выдохнули. Тем временем, Ларри Орака продолжил:       — Как сообщила мисс Харгривз, мистер Пибоди пытался, угрожая ей револьвером, затащить в машину. Но мисс Харгривз не растерялась и вытащила свое оружие, коим и воспользовалась. Удивительная расторопность.       — Ничего удивительного, — мрачно покачал головой Диего. — Ваня, как и мы, из Академии «Амбрелла».       — Оу, — несколько удивился Орака. — Тогда кое-что становится понятным. Вот только почему мистер Пибоди решился на этот поступок? Ведь он только сегодня познакомился с вашей сестрой.       — А тут все просто, — неожиданно взяла слово Юдора. — Этот Леонард Пибоди, на самом деле Гарольд Дженкинс. Судим. Отсидел двенадцать лет за убийство отца в две тысячи втором. А до этого пытался пролезть в Академию, но был вышвырнут оттуда Реджинальдом Харгривзом.       — То есть налицо месть, — заключил Ларри Орака. — Что ж, тогда, мисс Харгривз, к вам будет просьба показаться у нас в участке к десяти утра. Необходимо уточнить некоторые детали. А сейчас — отдыхайте.       Домой меня повез Клаус.       Так эпопея с возможным катализатором Армагеддона и закончилась. Впоследствии оказалось, что Леонард Пибоди загремел еще на пять лет за решетку. Где и скончался от передозировки железом через год.              Вечер того же дня. Торговый центр.              Хейзел и Ча-Ча сидели в машине и наблюдали за торговым центром уже полдня. Они достаточно быстро отыскали водителя тягача и выбили у него всю информацию пытками. После Ча-Ча его грохнула, и они решили устроить засаду на Пятого у торгового центра. Но, как показывает практика: гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить! Пятый, оперативно срисовавший сладкую парочку, решил пойти на наглость — совместить приятное с полезным. То есть он решил и Долорес забрать, и от киллеров избавиться, и их чемодан прикарманить. Ну, или хотя бы попытаться. Для этого, еще днем, в самые укромные места ТЦ были доставлены всевозможные колюще-режущие предметы. Там были и топоры, и ножи, а ещё садовые ножницы, пара медвежьих капканов и честно спионеренное подводное ружье.       Когда торговый центр закрылся, Пятый все быстро рассовал по местам, установил, где надо, спрятал Долорес и начал заманивать киллеров в засаду. А заманил он их просто — показался перед главными дверями, постоял с пару-тройку минут и прыгнул внутрь. Парочка киллеров последовала за ним.       Спустя семь минут, на грохот стрельбы к торговому центру подтянулись полицейские. Спустя еще две минуты, их набралось достаточно, чтобы попытаться выяснить, кто там воюет. В итоге, когда они приблизились ко входу, оттуда вышли, хромая на обе ноги и истекая кровью двое в черных костюмах и странных масках. При этом один из них тащил на ноге не до конца захлопнувшийся медвежий капкан с куском трубы на цепи, а вторая — подводное ружье, которое волочилось следом за гарпуном, застрявшем в руке. Спустя еще две минуты и одну интенсивную перестрелку, означенные личности вырвались из ловушки и свинтили в неизвестном направлении, оставив за собой начинающий гореть торговый центр и троих легкораненых копов. Остальные были в шоке и очень благодарны влезшему на передний край «Кракену», который буквально прилетел вместе с детективом Патч. Сам Диего отделался лишь истощением и отбитыми плечами, по которым его захлопали благодарные коллеги. Все же видеть, как пули неожиданно тормозят перед тобой, а после летят куда-то в сторону — не привычно.       А что до Пятого, то он, несколько удрученный собственной неудачей, притащился домой с манекеном по имени Долорес в сумке и до утра не отсвечивал.              Академия «Амбрелла»              Утро началось для нас с фееричной ругани уставшего после тяжелой ночи Диего и Лютером, который обвинял в убийстве отца Грейс. На ругань подтянулись остальные и пока не вмешивались. В итоге Диего не выдержал и сознался, что нашел у Грейс монокль отца, а в самом видео, которое всем продемонстрировали, андроид забирает монокль на чистку.       На вопрос от Лютера, почему он так поступил, «Кракен» указал на то, что Первый начал не разобравшись обвинять всех и вся. И в том числе, единственного, кроме Пого, жителя Академии, который был для них родным разумным. В итоге, эта парочка переместилась во двор, где и подралась, попутно разворотив памятник Бену.       Я же, посмотрев на все это, красноречиво указал взглядом Пого на остальных и пошел на выход. На очереди были полиция и репетиция в театре. Пусть сами разбираются с этой тайной. А вечером, когда вновь был созван очередной семейный совет, на нас напали.       Мы как раз в очередной раз переливали из пустого в порожнее. Лютер требовал отключить Грейс, что заменила нам мать. Диего отвечал тем, что на видео нет ничего предосудительного. Клаус топил за то, чтобы все нормально изучить и разобраться. Я всячески намекал Пого на то, что тайна смерти отца должна перестать быть таковой для остальных, а Эллисон все больше и больше мрачнела. Бен же, никем кроме меня и Клауса не видимый, просто сел в сторонке и залипал на пламя в камине.       И именно в этот момент парочка из Хейзела и Ча-Ча вошли через парадный вход.       — У нас гости! — оборвал я перепалку, услышав характерный звук вылета замка. — Чистильщики!       Все мгновенно рассредоточились. Пого тут же направился в комнату наблюдения через сеть тайных ходов. Пятый, прыгнув по ходу к себе в комнату, вернулся с охотничьим карабином с прицелом. Клаус и Диего достали свои пистолеты, которые преобрели в дополнение к своим табельным «Береттам». Эллисон прихватила нож из одного из шкафчиков, а Лютер встал рядом с ней.       Мы ждали, что первыми они войдут в гостиную. Но нет, первой в гостиную влетела граната. Осколочная. Пришлось тут же развертывать сферический щит из звуковых волн и гасить взрывную волну с осколками. Это у меня вышло. А вот то, что следом за осколочной влетит светошумовая граната, я никак не ожидал. Как итог — меня нехило так контузило от вспышки и грохота. И пока я возился на полу за диваном, пытаясь проморгаться и вспомнить, как слышать, ситуация резко поменялась.       В помещение вошли двое в черных костюмах и масках. При этом Хейзел ощутимо так хромал. И первым сумятицу в бой внес Лютер. Он, заорав что-то благим матом, рванул прямо на парочку и снес Хейзела. После они устроили махач в фойе, выбивая дух друг из друга. А Ча-Ча начала доказывать, что детище немецких оружейников конца тридцатых — начала сороковых годов еще вполне себе тащит. Особенно против пистолетов.       Пятый, попытавшийся в очередной раз попасть по психопатке в маске, понял, что Лютера никто не прикрывает, и, бросив, что, мол, он ему на помощь, прыгнул в фойе, где пытался выцелить Хейзела и не попасть при этом по Лютеру.       А вот Ча-Ча, попав под усиленный перекрестный огонь, умудрилась сбежать через двери вниз, на кухню, оставив за собой гранату. Еще один взрыв порядочно так внес хаоса в обстановку и заново оглушил как меня, так и Клауса. Осколки, слава Богу, никого не задели.       А дальше, пока я, вновь контуженный взрывом, лежал себе за диванчиком и пытался понять: кто я, где я и какого здесь забыл? — Ча-Ча устроила махач с Диего и Эллисон на кухне, откуда, лишившись автомата, убежала, хромая, через фойе, где Пятый в попытке попасть по Лютеру перебил удерживающую люстру цепь и уронил ее на Первого. Хейзел в этот момент, обстреляв из пистолета Пятого, вырубил некстати вышедшего из гостиной оглушенного взрывом Клауса, прихватил его на плечо и смылся на выход. За ним, прежде чем кто-либо успел хоть что-то сообразить, прохромала Ча-Ча.       В себя я окончательно пришел лишь спустя два часа, когда эффект заложенных ушей сошел и я смог слышать окружающих нормально. По разгромленной гостиной расхаживали полицейские с криминалистами и помечали улики, да фотографировали их. В фойе, рядом с Пого, от вида которого все непосвященные обтекали, стояла парочка юристов и представители ФБР в компании с Диего, детективом Патч и капитаном Гриффином.              Со стороны. Фойе.              — То есть, та самая парочка психов, что обстреляла моих людей у торгового центра, напала на семью моих офицеров и похитила одного из них. А именно — Клауса Харгривза! Проклятье! — подвел черту, услышав доклады подчиненных, капитан полиции.       — Кто это мог быть, как вы думаете, мистер Пого? — обратился один из федералов к обезьяну.       — Я без понятия, — покачал он головой. — Но таких я встречаю впервые. Записи мы вам предоставили. Надеюсь, у вас получится выяснить, кто это и что им нужно.       Тут к ним подошел один из медиков.       — Как они? — спросил Гриффин.       — У мисс Эллисон небольшая глухота от разрыва гранаты в помещении и пара синяков, — принялся тот отвечать. — У Диего то же самое, плюс пара царапин и легкое недомогание. Как он сказал — пришлось отклонять осколки от гранаты. У мистера Лютора пара ушибов и психологическое неприятие внешности, но там психологи справятся. У мальчика все хорошо, не считая того, что он очень огорчен произошедшим. Удивительно крепкая и стабильная психика. Хотя и есть небольшое отклонение и признаки ПТСР, но тут пусть психологи работают — не мой профиль. Ну и у мисс Вани все признаки контузии, оглушения и ослепления от светошумовой гранаты, а также заторможенная эмоциональная реакция на внешние раздражители, что тоже указывает на ПТСР.       — Итак, — подвел черту вновь капитан. — К вышесказанному можно смело добавлять тот факт, что у нас еще и проблемы с общественностью! — и, видя непонимание федералов, пояснил: — Эллисон Харгривз — звезда кино международного масштаба!       — Ее фанаты нас порвут… — покачала головой Юдора.              Глава 3. Маленькие разборки в большом городе.              POV Хейзел — межвременной киллер.              Хейзел хотел двух вещей — послать все к черту и напиться. Все в этом задании пошло не так с самого начала. Вместо двух номеров — один совместный. Вместо старика — пацан. При этом умный и изобретательный. Одна ловушка в том чертовом торговом центре чего стоит. Ловушки из ножей, летающие топоры, садовые ножницы, подправившие прическу Ча-Ча, и на закуску, словно вишенка на торте — медвежий капкан. Его спасло от потери ноги лишь то, что капкан попался с дефектом в конструкции и при срабатывании его заклинило. Да, ногу и мышцы ему не перебило, но вот кожу с костюмом попортило основательно.       А чего стоила попытка штурма чертовой Академии? В отличии от Ча-Ча, он не поленился и узнал через свою новую знакомую — Агнес — работницу закусочной, об этой Академии «Амбрелла». Потому-то он и прихватил с собой гранаты. Только это их и спасло. Как оказалось, вся эта Академия — сборище фриков. Один громила, который из него чуть весь дух не выбил, чего стоит. И мальчик был с ними.       Уходить им пришлось не солоно хлебавши. У Хейзела появилась серия новых ушибов и синяков, у Ча-Ча — тоже, а ещё нож в левом бедре. И это еще не учитывая полученных ранее повреждений.       Одно радует — источник информации хоть прихватили. Правда, источник был сомнительным. Мало того, что коп, так еще и мазохист! Пока Ча-Ча его душила, он успел кончить. Пока избивала — тоже. Среди личных вещей нашли какую-то шоколадку и попытались, воздействуя психологически на него, выпытать хоть что-то. Шоколад они съели, что было очень зря, ибо тот оказался с наркотиками. Взбодрённые сверх меры, они весь вечер и ночь развлекались, устроив настоящий дебош в каком-то клубе. После Ча-Ча потянула его в стриптиз-клуб. Но прежде чем они туда добрались, они умудрились грабануть каких-то инкассаторов и просадить все награбленное в стрип-клубе, где сняли себе отдельную комнатку и замутили оргию. В течение всего этого они еще чем-то догонялись и, как итог, очень сильно расслабились.       Самым страшным для Хейзела было даже не то, что он с кем-то трахнулся под веществами, а то, что он трахнул свою напарницу. И ей это, судя по ощущениям в процессе, пипец как понравилось. Правда, утром, которое они встречали в закусочной у Агнесс, Ча-Ча сидела в шоковом состоянии, охреневая от воспоминаний. И единственным, что спасло Хейзела от кары, было то, что он своевременно умудрился отобрать у нее оружие.       Также весьма неприятным открытием для парочки киллеров стало то, что запертый в шкафу коп развязался и, потыкавшись в запертую дверь, отыграл одного доктора теоретической физики — свалил через вентиляционный люк, прихватив с собой чемодан — портативную машину времени. Поиски ничего не дали.       Собственно, не успели они наломать еще больше дров, как к ним в номер пришел сбежавший от них коп, но уже в форме солдата Армии США годов так шестидесятых. Причем, судя по виду, он был из Вьетнама. А придя, засветил в глаз Хейзелу, выдал Ча-Ча пощечину и швырнул в них чемоданом, обозвав «гребанными уродами». И свалил.       В общем, спустя еще десяток минут и одно прочитанное письмо от Комиссии они сидели и обтекали от происходящего.       — Эй, Ча-Ча, — позвал Хейзел напарницу.       — Чего? — мрачно буркнула та в ответ, даже не глядя на него.       — Идем в бар — напьемся, — предложил он.       — А есть на что? — удивилась афроамериканка, резко подняв глаза на напарника.       Тот в ответ лишь потряс двумя пачками банкнот по сто и десять долларов в каждой, и добавил:       — Да вот, в карманах завалялось…       — А пошли, — решительно махнула рукой Ча-Ча.              End POV              Со стороны. Академия «Амбрелла».              Пятый как раз выходил из своей комнаты в коридор, когда нос к носу столкнулся с Клаусом. Очень расстроенным и нервным Клаусом. Четвертого шатало и ломало, при этом он был облачен в форму американских солдат времен войны во Вьетнаме. Куртка, лишенная рукавов, открывала вид на татуировку 173-й воздушно-десантной бригады. При этом он тащил за спиной армейский баул. Внешне, можно было сказать, что он держался, но на лицо был классический Вьетнамский синдром.       — Клаус? — несколько опешил от такого вида брата вновь юный киллер.       — А-а, Пятый, — махнул ему рукой в приветствии Четвертый, засветив выбитую на ладони фразу «Привет». — Как жизнь?       — Стоп! — остановил его киллер. — Клаус, у тебя все признаки путешествия во времени. Где он?       — А тебе не интересно, куда я перемещался, Пятый? — неожиданно прищурился в ответ «Сеанс».       — Не тупи, Клаус, — укоризненно посмотрел на него мальчик. — Ты одет как воевавший во Вьетнаме солдат. У тебя татуировка 173-й бригады. А налицо все признаки ПТСР, как у ветерана…       — Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой, Пятый! Долбанный тысяча девятьсот шестьдесят восьмой! — начал орать он. — Я два долбанных года гнил в тех джунглях! Два долбанных года стрелял в узкоглазых! Пытался выжить! И все это, чтобы добраться обратно до гребанного чемодана и вернуться назад! Я даже медаль получил и пару нашивок за ранения! И все это, чтобы по факту демобилизации получить гребанный чемодан и вернуться сюда! — и разрыдался.       Пятый, впервые попавший в такую ситуацию, растерялся и попытался успокоить брата, но тот, тупо уткнувшись ему в плечо, продолжал рыдать, причитая:       — Два года долбанного ада! Я потерял кучу друзей, любимого, всех! Та гребанная война забрала всех, Пятый! Нас сжигали, взрывали, стреляли, резали, протыкали! И все ради чего, Пятый?! Ради чего?!       Баул Четвертого давно уже сполз с плеча и упал на пол. На шум пришел донельзя удивленный Пого. А следом за ним поднялся заскочивший на минуту кое-что уточнить Диего в компании Юдоры Патч. В общем, прибывший спустя сорок минут по срочному звонку капитан Гриффин был очень изумлен тем, что ему рассказали Пого и Пятый в присутствии агентов ФБР, сидя на кухне Академии.       — То есть, офицер Клаус Харгривз сбежал от своих похитителей, украл у них чемодан, который оказался портативной машиной времени, провел во Вьетнаме два года, имеет нашивки за ранения, награды и документальные подтверждения, а потом вернулся обратно, нашел похитителей, вернул им чемодан, выдав свое «спасибо» в ударной форме, затем вернулся сюда и разрыдался? — скептически глядя на остальных, уточнил Гриффин. А получив согласные кивки, заключил: — Дурдом!       — Вы даже не представляете, как вы близки к истине, — прищурившись, улыбнулся Пятый.       — И вы ждете, что я в это поверю? — усмехнулся капитан полиции.       В ответ на это, Пятый, получив кивок от Пого, переместился скачком через пространство прямо со стула и принялся греметь посудой, готовя себе кофе. Капитан Гриффин даже не успел понять, что произошло: неожиданно «мальчик» появился рядом с Пого, один вид которого уже вымораживал, и поставил кружку горячего чая перед ним. И тут же вернулся обратно.       — Спасибо, мистер Пятый, — кивнул ему благодарно обезьян.       — Эт-то еще что такое? — слегка заикаясь, разволновался Гриффин.       — Это, капитан, — подал голос один из федералов, — Пятый. Он же один из учеников Академии «Амбрелла». Пропал без вести в две тысячи втором. Ушел в прыжок через время. А это, — достал он папку, где были всевозможные фото некоего пожилого джентльмена в сером костюме, плаще и шляпе с чемоданом в руках, — он же, но в разные периоды времени. По нашим данным, кровавый след за Пятым тянется очень большой, — тут он обернулся к самому «мальчику», — Кстати, ваша винтовка, та самая, обнаруженная недалеко от места гибели президента Кеннеди, все еще хранится у нас в хранилище вещдоков.       — Благодарю, — кивнул тот, едко улыбаясь.       — Что же до мистера Клауса Харгривза, — тем временем продолжил федерал, доставая еще одну папку, с пометками Министерства Обороны, — то капрал Клаус Харгривз, полевой медик второго взвода третьей роты сто семьдесят третьей воздушно-десантной бригады Армии США имеет три нашивки за легкие ранения, и одну за среднее. Имеет медаль «За службу во Вьетнаме». Числится пропавшим без вести сразу же, как только получил свои вещи и покинул пределы базы на Окинаве, куда он был доставлен на момент демобилизации.       — Вот, значит, как… — протянул шокировано-задумчивый капитан полиции. — Значит, в моем городе орудует кучка временных бандитов…       — Тут вам лучше пояснит мистер Пятый, — тут же перевел стрелки федерал и добавил: — Мы не имеем права об этом распространяться. Но и следить за сохранностью не обязаны.       После этого все уставились на «мальчика», который стоял с кружкой готового кофе прямо за правым плечом Гриффина.       — Что? — не понял он.       — Прошу, — попросил его Пого, — расскажи нам, Пятый. В этом теперь замешаны все мы.       — Вы… Да вы хоть понимаете, о чем просите?! — прошипел Пятый.       — А вы расскажите, — жестко обрубил капитан полиции, раскрывая папку с его фотографиями.       — Ну ладно, — вздохнул «мальчик» и переместился на пустой стул за столом. — Впервые я услышал о них, когда мне было пятьдесят семь. Я тогда сорок пять лет проторчал в мире Апокалипсиса.       — Апокалипсиса? — встрепенулся один из ФБРовцев.       — Именно! Но это уже не важно! Потом объясню! — отмахнулся он от них. — В общем, я тогда торчал в руинах библиотеки, когда ко мне вышла она. Куратор. Так она себя называет. Женщина, работающая в Комиссии. Комиссия — это организация, что стоит над временем и пространством и следит за тем, чтобы временная канва не менялась. У этой организации множество подразделений и огромнейший штат корректоров — киллеров, которые убирают неугодных. Критерий отбора целей самый различный, а главная цель — наибольшее влияние при наименьшем воздействии. К примеру — убийство Кеннеди. Многие считают, что его смерть спровоцировала Вьетнамский Конфликт и беспорядки. Но, если бы его не убрали, то он, рано или поздно, рассекретил бы многие тайны из разряда грязного белья многих политиков, банкиров, чиновников и присутствующей здесь ФБР. Информационная бомба была бы такой, что завалило бы всех и вся. Страну ожидал бы кризис внутренней власти, а страны-участницы НАТО и ОВД заимели бы такой перечень вопросов к правительству США, что хватило бы на увесистый талмуд. В конце концов это бы привело к еще большей напряженности в международных отношениях. Плюс накал страстей был бы таковым, что началась Третья Мировая. Преждевременно. Вот Комиссия, дабы не допустить отклонений от временной канвы, и посылает таких как я и та парочка. Мы убираем помеху, ключевую особу, что приводит к выправлению временной линии вероятностей, — и приложился к кружке, ополовинив ее одним махом. — Нас у Комиссии много, слишком много. Всех учат изучать обстановку, искать цель, добывать информацию, выполнять коррекцию и защищать чемодан.       — Чемодан? — зацепился за слово Гриффин.       — Портативная машина времени, — вздохнул, закатив глаза Пятый. — Без нее перемещения никуда не ведутся. И именно эту штуку Клаус вернул тем придуркам!       — Вы их знаете? — спросил капитан, прищурившись.       — Хейзел и Ча-Ча, — пожал плечами, отпивая еще кофе. — Профессионалы. Излишне живучие, правда.       — В смысле, излишне живучие? — не понял Гриффин.       — Да я на них засаду устроил, — скривился Пятый. — Заманил в торговый центр и устроил им игру в кошки-мышки. Ловушек понатыкал. Так эти двое разнесли ТЦ и устроили перестрелку с прибывшими копами. Даже капканы не помогли. И топоры.       — Так… Так… Так это вы были?! — уставился на него Гриффин обалдевшим взглядом.       — Именно, — оскалился Пятый и «прыгнул» обратно к плите, готовя себе еще одну порцию кофе.       — Так, — тяжело вздохнул капитан полиции. — Но если вы, Пятый, состояли в Комиссии, то почему они на вас охотятся?       — Я дезертировал, — ответил Пятый. — В шестьдесят третьем я закончил расчеты и прыгнул сюда, дабы предотвратить Апокалипсис. Вот они и послали за мной своих шестерок. Сначала тупиц из группы эвакуации. А после — киллеров.       — Стоп! Шестерок? — вновь зацепился Гриффин. — А это часом не те шестеро трупов из «Пончиков у Гридди»?       — Они самые, — кивнул Пятый, возвращаясь с новой порцией кофе.       Капитан полиции тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула:       — Что еще об этих Хейзел и Чо-Чо, вы можете рассказать?       — Ча-Ча, — поправил его Пятый, на что удостоился свирепого взгляда. — Одни из лучших в своем деле. Работают в паре. Хейзел — добряк. Пусть и не без тараканов. Попал в Комиссию после того, как его семью убили. Он выследил убийц и всех убрал, продемонстрировав выдержку, находчивость и изобретательность. Ча-Ча родом из Гарлема. С детства в бандах и притонах. В Комиссию попала после того, как ее новорожденного сына с парнем застрелила банда конкурентов. Откопала где-то старый немецкий автомат и устроила разборки в стиле двадцатых. Тоже продемонстрировала изобретательность и находчивость. А еще хладнокровность. Ненавидит извращенцев и насильников.       — Ну и кадры, — покачал головой один из федералов. — Вы сказали, что они одни из лучших. А кто был лучшим?       — Я, — широко улыбнулся и изобразил поклон «мальчик».       Все глянули на него, на папку с фотографиями, вновь на него и тут же кивнули, мол, ну да, конечно, кто бы сомневался.       — Теперь надо их найти… — задумчиво покачал головой Гриффин.       — Погодите, — оборвал его федерал и обернулся к Пятому: — Что там с Апокалипсисом?       — Проблема решена! — вновь улыбнулся «мальчик».       — Подробности! — потребовал Гриффин, чувствуя, что ему это не понравится.       Тут неожиданно Пятый взглянул на Пого и произнес:       — Ваш черед!       — О чем вы, Пятый? — спросил обезьян.       — О Ване! — неожиданно рявкнул «мальчик». — И о том, что вы с отцом с ней сделали.       Тут все уставились на шимпанзе.       — О чем говорит Пятый, мистер Пого? — поинтересовался агент ФБР.       — О недальновидном решении Лорда Харгривза, — ответила за него вошедшая Ваня Харгривз.       — Как давно вы здесь, мисс Ваня? — спросил Пого девушку.       — Минут пять как подошла, — пояснила Ваня и прошла к шкафам — готовить чай. — Узнала о возвращении Клауса и приехала сюда, — и тут же обернулась к Пятому: — Как он?       — ПТСР во всей красе, — мрачно ответил «мальчик».       — Вьетнам?       — Он самый. Два года. С шестьдесят восьмого по семидесятый.       — Хм, в тот раз был всего год… — пожала она плечами.       — Его отлучили от чемодана, — тут же пояснил Пятый и поставил рядом с ней пустую кружку, мило улыбаясь.       — Вымогатель, — покачала она головой и криво ухмыльнулась. — Будет тебе кофе.       — То есть, мисс Харгривз знала о конце света, Комиссии и киллерах, — заключил Гриффин.       — Вы знаете, что такое Петля Времени, капитан? — вопросила девушка, засыпая зерна в кофемолку.       — Знаком с этим понятием, — мрачно ответил капитан полиции.       — Вот вам и ответ об источнике моих знаний, — пожала плечами девушка и включила кофемолку.       — То есть вы знали, что Пибоди-Дженкинс на вас нападет? — вопросил один из федералов.       — Нет, — качнула головой девушка. — В прошлый раз он меня соблазнил, промыл мозги и спровоцировал Конец Света.       — Э! А это как? — вот теперь федералов проняло.       — Пого? — обратилась девушка к обезьяну.       — Я расскажу, мисс Ваня, — тяжело вздохнул шимпанзе-астронавт.       — Я, вообще-то, спрашивала про чай… — поскучнела скрипачка.       Тут закашлял Пятый. А Пого, оценив, как напряжение понемногу отступило, обратился к остальным:       — Дар мисс Вани был слишком силен. Потому Лорд Харгривз после нескольких лет бесплотных попыток взять дар под контроль заблокировал его. Мисс Эллисон по прямому приказу Лорда Реджинальда внушила мисс Вани, что она считает себя простым, самым обычным человеком. Также Лорд Харгривз использовал препараты для подавления эмоций. Дар мисс Вани был завязан на них. Таким образом, мисс Ваня росла совершенно обычным человеком…       — Пока почти два года назад я не замкнула Петлю Времени своим преждевременным появлением, — продолжила Ваня за него. — Мне пришлось постараться и восстановить контроль над силой. Долгих и насыщенных два года я готовилась, чтобы не повторить то, что случилось.       — Но как у него получилось? — поинтересовался Пятый. — Я его видел. Да и помню по тому случаю семнадцать лет назад…       — Когда отца не стало, «Сеанс», тогда он не был в полиции, а был простым наркошей-экстрасенсом с проблемой восприятия мира. Так вот, Клаус тогда умудрился выкинуть дневник отца, а его нашел ошивавшийся рядом Дженкинс. Он нашел записи обо мне и быстро спланировал уничтожение всей семьи Харгривз. По его задумке, я должна была набрать как можно больше энергии и ударить по Академии. Но, я слишком быстро вывела его на чистую воду. Правда, это случилось уже после того, как меня нашла Эллисон и рассказала о нем все. Плюс всплыло ее воспоминание о том, как она пускала «слух» обо мне. На эмоциях я потеряла контроль и ударила ее. После — расправилась с Пибоди-Дженкинсом. Пришла в раздрае в Академию, где меня встретил Лютер. Обнял, придушив слегка, и отправил в ту самую звуковую комнату в подвале, — рассказывала девушка с полнейшим безразличием на лице, следя за тем, как варится свежемолотый кофе. — Но, там я пробыла недолго. Пробудила свои силы и под влиянием промывки от Пибоди снесла всю Академию. И пошла готовиться к концерту, — тут она сняла закипевший кофе и перелила его в кружку, передавая ее Пятому. — Ты, Пятый, все это время бегал от парочки чистильщиков, а после заключил новый договор с Куратором. Внедрился в Комиссию и нарыл имя Дженкинса. При помощи Диего, пошедшего мстить за убитую Ча-Ча детектив Патч, вы раздобыли дело Дженкинса. Ты был ранен еще в Комиссии. Где был Диего, я не знаю. Но Эллисон поперлась ко мне сама. В общем, вы на руинах Академии организовались и пошли меня останавливать, но тут вмешалась Комиссия, наслав толпу отморозков в противогазах. Пока они вас пытались зажать, я, используя скрипку как медиатор, накопила достаточно энергии для удара, но все никак не могла пойти на это. После того как вы их разогнали, напали на меня. Пока я отвлекалась на вас, Эллисон подобралась сзади и пальнула из пистолета на ухо. Итог — вся энергия ушла сквозь купол в ночное небо, — тут все выдохнули облегченно, но Ваня решила их добить: — Прямо в Луну. Ту от резонанса растерло в пыль, за исключением ядра. Последнее по всем законам физики и гравитации свалилось на землю. Ты, Пятый, собрал остальных, подхватил меня и перекинул всех в прошлое. Нас раскидало между шестидесятым и шестьдесят третьим. И наше появление с поимкой меня ФБР, их пытками и последовавшим взрывом — я вновь пробудила свою силу, началась Третья Мировая. Кеннеди, кстати, выжил.       Все как-то притихнув, задумались. Тут Пятый спросил:       — Это была Петля?       — Лишь первый виток спирали, — ответила девушка, отпивая чаю. — Куратор вновь решила нас угрохать и послала троих братьев-шведов. Параллельно с этим он подослала к нам свою приемную дочь. Та, кстати, из наших, — и помахала рукой, — ну как мы, со способностями. Ты ее родителей еще устранил. Единственный выход Куратора на задание.       — Вот оно что… — задумался «мальчик», вспоминая тот случай.       — В общем, эта недостреленная и недовзорванная тобой тетка поперла на нас со своей дочуркой. Ну и натравила чистильщиков Комиссии. Мы тогда отбились. Куратора угрохал выживший из троицы швед, а ее «дочка», узнав правду, сделала ноги с чемоданом. В процессе этой круговерти мы умудрились выйти на контакт с отцом, но он нас послал. Когда мы все решили и вернулись обратно в две тысячи девятнадцатый, выяснилось, что с нашей ветвью вероятностей мы промахнулись и попали не в Академию «Амбрелла», а в ее отражение — Академию «Спэрроу». Попытки объясниться и выработать решение не увенчались успехом и вышел конфликт. Нас атаковали наши же отражения. В какой-то момент я, защищая остальных, погибла и составила компанию «Сеансу». Тот сумел меня спроецировать для остальных — то есть тебя и Диего. Остальные погибли. Также нас нашли представители Комиссии. Тогда-то ты и догадался о Петле Времени и, завладев одним из чемоданов Комиссии, поработал с ним и попытался отправиться в прошлое нашей ветви вероятности до начала всех событий. Но в последний момент на нас вышли «Воробьи» с Комиссией, и вы прикрывали Клауса. В конце концов чемоданчик сработал, но отправило в прошлое меня в мое собственное тело за два года до начала событий. Что, как ты понял, и замкнуло Петлю Времени.       — И ты, разумеется, внесла некоторые изменения, — покивал он головой. — Повлияла на Диего с Клаусом, из-за чего те отбросили свои обиды и взялись за ум, пойдя в полицию. Наладила отношения с Эллисон. Раскрыла и взяла под контроль свои силы. Этим ты нарушила весь ход событий. Клаус не выкинул дневник отца, из-за чего Дженкинс не нашел его. Следовательно, пойдя с тобой на контакт, он решил начать со слабейшей из нас, как он думал. Ты же не стала применять свои силы, а всего лишь позволила ему самому наломать дров и обезвредила его. Мне ты сразу сказала о Комиссии, чем убедила меня в своей правоте. Еще и сказала о моей ошибке в уравнении. Предупредила о торговом центре и взяла Дженкинса на себя. То есть, ты уничтожила саму возможность Апокалипсиса! — и взглянул на скрипачку с уважением во глазах.       — Не факт, — мотнула та головой.       — В смысле? — не понял Пятый.       — Вероятность Апокалипсиса все еще высока, — пояснила девушка.       — Да как так-то! — возмутились федералы и капитан полиции, а Пятый лишь вопросил глазами.       — Комиссия, — напомнила ему Ваня.       — Вот дерьмо! — выразился «мальчик». — А ведь верно! Эти психи реально могут пойти на то, что бы Апокалипсис произошел! Ибо, «канва времени», — кривляясь, спародировал он кого-то. — И что делать тогда?       — Тебе? — взглянула она на него. — Решить вопрос с Хейзелом и Ча-Ча. На случай, если меня возьмет Комиссия — загляни в кладовку в моей квартире. Там будет то, что тебе поможет.       — Хм-м, — прищурился он на скрипачку и хотел было что-то сказать, как на кухню ворвался Лютер, потрясая белым мешком:       — Пого! Ты знал об этом?! Ты знал?!       Следом за ним влетела Эллисон:       — Лютер! Успокойся! Это надо обсудить! У нас и так проблем хватает!       — Нет! Это важно, Эллисон! — не пожелал успокаиваться Первый и обернулся к шимпанзе: — Ты знал об этом?! Отвечай!       Обезьян, глядя на мешок с отчетами и образцами лунной породы, лишь тяжело вздохнул:       — Да, мистер Лютер. И молчал по распоряжению вашего отца — лорда Харгривза.       — За что? За что он так со мной?! — взвыл «Космобой» и умчался наверх. Следом за ним рванула Эллисон.       — И что это было? — нарушил тишину капитан полиции.       — Кое-кто обнаружил бессмысленность своего четырехлетнего нахождения на темной стороне Луны, — ответила скрипачка.       Тут на нее с интересом взглянули агенты ФБР, но тут же, получили перевод стрелок:       — Все вопросы к Пого. Это их с отцом идея была, — и глотнула еще чая.              Этот разговор имел последствия. Агенты Федерального Бюро Расследования выбили дополнительные ресурсы и усилили наблюдение за всеми членами семьи Харгривз, а также перешли в режим повышенной готовности. Капитан Гриффин, получив подробнейший отчет состояния Клауса, принудительно направил его… к знакомому психотерапевту с русскими корнями. Тот, выслушав просьбу друга, прихватил молодого копа с признаками ПТСР, организовал ему ящик самой настоящей русской водки, закуски и нормальную компанию из старых вояк. Спустя двое суток, которые они бухали и вспоминали былое, Клаус предстал пред светлы очи Гриффина. Был он бледным, с огромными мешками под глазами, в мятой одежде, и перегаром от него шибало на милю. Но взгляд был уверенным, а признаки ПТСР сошли практически на нет. Два дня запоя с душещипательными беседами и благодарными слушателями дали о себе знать, притушив душевную боль экстрасенса.       И пока кое-кто в это время пил в хорошей компании, а полиция в компании Пятого искала парочку киллеров, означенная парочка умудрилась наклюкаться в баре до розовых соплей, познакомиться с какими-то мутными личностями, которые угостили их «очень вкусной и полезной вещью». Как итог, спустя сутки загулов по самым злачным местам ночного Нью-Йорка, они, еще через сутки оргии, вновь проснулись в обнимку в компании с пятеркой девушек легкого поведения. При этом они прекрасно помнили о проведенной ночи. В подробностях. На сей раз, к ужасу Хейзела, Ча-Ча как-то задумчиво на него смотрела.       Комиссия дала о себе знать внезапно. Недаром, словно почуяв неладное, парочка киллеров наведалась в библиотеку и, нарыв какую-то нужную им информацию, свалила в неизвестном временном отрезке, умудрившись оборвать о себе все связи. Прибывшая на их поиск Куратор нашла лишь записку, оставленную Хейзелом. Там говорилось о том, что они устали, и у них отпуск.       Обалдев от такого, Куратор инициировала план по захвату Номер Семь, дабы спровоцировать и произвести Апокалипсис. И события понеслись вскачь.       Группа захвата Вани Харгривз состояла из десяти оперативников высокой квалификации. Это были не корректоры или группы эвакуации. Нет, это было подразделение, подчиненное лично правлению Комиссии. Куратору они не подчинялись, но, бывший в долгу перед ней Эй-Джей — Глава Правления Комиссии, передал ей всех подчиненных ему бойцов. И десятка, шедшая первой, была профессионалами своего дела. Их прикрывало еще десять бойцов.       Сама Ваня Харгривз в этот момент играла в театре «Икар» на сцене, когда туда ворвались вооруженные люди в красных противогазах и попытались ее захватить. И тут весь оркестр узрел то, что Харгривзы простыми не бывают. Ваня, взмахом смычка, извлекла из скрипки звук определенной тональности и звуковая волна тут же рванула от нее к бегущей четверки бойцов, трансформируясь в ударную. Последних тут же отшвырнуло обратно под панические крики зрителей.       Прозевавшие момент атаки, агенты ФБР тут же забили тревогу, и сидевшие уже который день в засаде бойцы спецназа рванули на защиту подопечной. Параллельно с этим известили всех членов семьи Харгривз.       Видя такое непотребство, как вмешательство посторонних элементов, Куратор решила лично захватить свою цель, планируя выманить заодно и Пятого. И пока личная гвардия Правления, подчиненная ей, вела бой с ворвавшимся спецназом, который оказался неожиданно для них хорош, сама Куратор подкралась к успевшей еще парочкой волн раскидать еще четырех нападавших Ване и ударом по голове отправить ее в страну Морфея. А после, прихватив ее, воспользовалась чемоданом.       Оставшаяся гвардия Правления, не зная об этом, вступила в дальнейшую перестрелку, пока их не дожали спецназовцы ФБР и полиции, которые подоспели спустя пару минут. Узнавший об этом Пятый, рванул в квартиру сестры и в кладовке обнаружил очень знакомый чемодан, сверток с пистолетом с глушителем и записку: «Созови «Вердаммтен» к следующей ночи. Дирижер знает, что играть. Ваня. P.S. Координаты места прилагаются».       Пятому предстояло поработать, а многим людям узнать много нового.              Глава 4. Критический момент или рождение.              Ваня Харгривз — будущая «Белая Скрипка». 1986. Украина.              — Вставай, дорогуша, — услышал я чей-то голос и поморщился от болевшей в затылке головы.       Раскрыв глаза, я осмотрелся и несколько оцепенел. Это место я узнал.       Эту комнату, скорее Залу, узнают многие. Особенно после 1986-го. Реакторная Зала четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции. При этом сидел я на стареньком стуле, не связанный. Рядом стоял табурет с лежащей на нем скрипкой и смычком.       — А вот и ты, дорогуша, — улыбнулась пытающаяся выглядеть молодо и элегантно блондинка в платье викторианской эпохи. — Итак, — вновь изобразила она милую улыбку и уселась на стул напротив, — ты и твои фокусы заставили меня попотеть, — тут к ней подошли двое бойцов в красных противогазах и протянули планшет. — Прелестно, — все еще улыбаясь, ответила она. — Мы идем по графику…       — Графику? — хмыкнул я и расслабился. — Интересно. И умно, — я тут же понял ее задумку. — Ты ведь сразу поняла, что я не стану добровольно уничтожать мир. Я сразу обрубила возможное влияние со стороны Дженкинса. Ты же два года ничего не делала. Лишь в последний момент поняла, что что-то не так, — Куратор смотрела на меня с улыбкой на лице. — И ты решила не провоцировать меня. Не-ет, ты решила действовать тоньше. И вот мы здесь — в четвертом энергоблоке. Ты рассчитала все верно, для концентрации энергии в медиаторе мне понадобится время. Вот ты и решила сунуть меня в активную зону. Я в борьбе за свою жизнь соберу как можно больше энергии, а потом останется только перенести меня обратно в две тысячи девятнадцатый. И здравствуй Апокалипсис. Ведь я не смогу вечно удерживать ТАКОЕ количество энергии. Как итог, либо я высвобожу энергию и погибну, либо перегорю и опять-таки высвобожу энергию и погибну, — она все так же улыбается, глядя на меня. — Даже предусмотрела возможный вариант моего неприятия такого варианта событий, — кивнул я на планшет, — увеличила загрузку реактора сверх нормы! — тут ее улыбка несколько поблекла.       Глянув в планшет вновь, Куратор произнесла:       — Все верно. А ты умна, как для простого человека. Так что, если не хочешь спровоцировать глубинный подрыв сейсмозаряда, который спровоцирует крошение гранитной плиты и подъема пусть и обедненного, всего лишь в форме руды, но урана — играй. У тебя на раздумья еще минут семь-восемь.       — Глубинный сейсмический заряд в гранитной плите? — нахмурился я, и тут до меня дошло. — Ты что, заложила еще один заряд недалеко от Южноукраинской АЭС?       — Хм, а ты очень хороша, — задумчиво изрекла Куратор. — Жаль, что так вышло. Из тебя бы вышел отличный работник Комиссии. Но еще ничего не потеряно…       «Так вот для чего те координаты! Значит — тянуть время», — понял я задумку Куратора и одну из тайн мироздания. И тут же встал, взял скрипку и смычок в руки, вздохнул и пару-тройку раз дернул смычком, выдавая резкие звуки, которые тут же трансформировал в волны резонанса.       Куратор тут же дернулась и, отхватив один из таких «подарков», исчезла в синей вспышке, а вот остальным — парочке в красных противогазах не повезло — их буквально в пыль стерло. Я же решил пойти на риск и начал играть. Мне предстояло многое провернуть.              Пятый. 2019. США.              Обнаружив чемодан с письмом и пистолетом, Пятый решил действовать. И первым делом он переместился в Академию. Там он тут же сунул чемодан в руки Лютеру, который, как оказалось, после крушения своих надежд и идеалов умудрился напиться, споить Эллисон и переспать с ней, попутно признавшись в высоких чувствах. Первый с больной головой сидел на диване и никак не мог понять, что происходит. Он знал лишь одно — Ваню похитили и у Пятого был план как ее спасти.       Рядом с «Космобоем» сидела «Слух» и так же страдала от похмелья. Правда, недолго. В какой-то момент к ним пришел «Сеанс» и выдал по таблетке с водой. На удивление — помогло. После пришел Диего в компании Юдоры Патч и капитана Гриффина. Последними вошли Пого с парочкой агентов ФБР.       — Итак, — начал Пятый, который до этого успел сделать себе коктейль, но тут раздался звонок в двери. — Один момент, — и он оказался у входной двери. А за ней стояли двое в черных костюмах — Хейзел и Ча-Ча, которые тут же наставили на него оружие. — О! Привет! Это у вас моя сестра? Если нет, то «маргариту» будете? — и широко улыбнулся.       Парочка тут же переглянулась и опустила оружие, спрятав его.       — Будем, — кивнула Ча-Ча.       — Тогда — добро пожаловать! — и отошел в сторону.       В гостиной парочку киллеров встретили не очень хорошо. И пока капитан полиции им выговаривал все, что он о них думает, а Пого — за их нападение на Академию, Пятый сделал еще два коктейля и передал их пришедшим. Ну, а после, прихватив свой, взял слово:       — Итак, раз уж все набрызгались эмоциями друг в друга, то, думаю, можно начать. Ваня Харгривз, она же Номер Семь, наша сестра и инструмент Апокалипсиса похищена Куратором Комиссии. И на этот случай у нее оказался разработан план.       — И что это за план? — нервно спросил Гриффин, недобро поглядывая на киллеров.       — Созвать «Вердаммтен», что бы оно ни было и сказать некоему Дирижеру, о том, что необходимо играть. Тот знает, где это будет происходить. Также есть координаты, — и передал капитану полиции записку сестры.       Тот, просмотрев ее несколько раз, передал одному из агентов ФБР. Последний, перечитав ее, тут же полез за телефоном.       — Можете не трудиться, — тут же махнул ему рукой Пятый, отпивая глоток «маргариты», — я уже выяснил что это за место и когда. Итак, это Украина, город Южноукраинск, Южноукраинская АЭС. Шахта под станцией. Час ночи с двадцать пятого на двадцать шестое апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого.       — И что же там? — спросил один из федералов. — Вроде как рванула Чернобыльская АЭС.       — Глубинный ядерный боеприпас, — мрачно ответил Хейзел. — Куратор использует его как метод давления на Ваню Харгривз. И пока та собирает излишки энергии из четвертого энергоблока ЧАЭС, под другой АЭС стоит на боевом взводе ядерная бомба.       — Ее взрыв породит землетрясение, которое расколет гранитный слой и обнажит урановую руду. Фон радиации будет таким, что места мало станет всем, — закончила Ча-Ча за своим напарником.       — Но при чем тут это? — подняла руку Юдора. — Она же не совсем дура и уберет заряд, как только Ваня выполнит ее условие.       — Нет, — покачал головой отрицательно Хейзел. — Час назад Куратор переместилась в больницу Комиссии и буквально превратилась в пыль. Отдел контроля времени сообщил, что это был удар резонансом от Харгривз. Сама Ваня осталась в реакторном зале и играет свою мелодию, вытягивая энергию из пошедшего вразнос реактора. Отменить детонацию некому.       — Хм, тогда к бомбе отправлюсь я, — задумчиво потер подбородок и вновь отпил глоток коктейля Пятый.       — Лучше мы, — не согласилась с ним Ча-Ча. — У нас есть, куда ее пристроить. Вне этого времени. А тебе, Пятый, лучше забрать сестру из реактора до взрыва.       — И куда ее перенести? — спросил Гриффин. — Я так понял, энергии у нее будет слишком много и ей придется ее куда-то деть.       — Я знаю, — поднял взгляд Диего и взглянул на Клауса: — «Вердаммтен».       — Точно! — вскочил Клаус, — Я свяжусь с Дирижером! — и принялся кому-то наяривать по мобильному телефону.       — Вы что-то знаете? — подозрительно прищурился капитан полиции.       — Ваня играет в подпольном оркестре, — принялся пояснять Номер Два. — Этот оркестр когда-то собрался вокруг нее. В основном, там разные, никак между собой не связанные люди. Они просто собираются каждый вечер в заброшенном театре в Джерси и играют разные произведения. Звучит очень красиво и шедеврально. И да, Ваня там применяет свои способности напрямую. Пусть и в малых, так сказать, масштабах.       — И что? Причем тут они? — все еще не понял Гриффин.       — Все просто, шеф, — влез Клаус, завершивший свой звонок. — Силы Вани в звуке. Она манипулирует звуковыми волнами. А теперь вопрос: что способно помочь ей направить огромный поток энергии, сфокусированный в определенном направлении? Ответ: оркестр и конкретная мелодия!       — И впрямь — просто, — с сарказмом произнес капитан полиции.       — Мы идем с тобой, Пятый, — тут же безапелляционно заявила Эллисон.       — Что? — возмутился он. — Эллисон, я привык работать один! А еще это Чернобыль! Да там советских военных с гражданскими на каждом шагу полным-полно!       — Поправочка! — влез Хейзел. — Охрану и персонал под прицелами держит Гвардия Правления. А именно — люди Председателя Эй-Джея.       — И сколько их там? — нахмурился Диего.       — Два десятка положили в театре «Икар», — принялась перечислять Ча-Ча. — Еще десяток сторожат глубинный заряд. Итого — на станции до трех десятков человек.       — Мы не сможем организовать операцию ТАКОГО масштаба без санкции, — покачал головой один из федералов. — У нас на это нет ни права, ни времени. Да и ни кто нам их не даст…       Хмурый капитан Гриффин достал телефон и, набрав номер, проговорил в трубку после серии гудков:       — Кайл? Синий кофр и те два ящика с армейским снаряжением, что я откладывал, еще у тебя? Отлично! Тащи все в Академию «Амбрелла». Срочно! — и, отключив аппарат, пояснил: — Я не могу отправить туда своих людей, но вот обеспечить двух моих сотрудников всем необходимым для разрешения семейных дел — в моих силах, — а после перевел взгляд на ФБРовцев. — Мне понадобится ваше содействие в прикрытии и охране оркестра.       — Вы в это верите? — удивленно произнес второй агент ФБР.       — Я верю своим людям, — жестко произнес капитан полиции. — И если они говорят, что все это реально — значит реально! — после обернулся к Диего и Клаусу. — Сейчас примчится наш «квартирмейстер». Возьмете у него снарягу и готовьтесь. И только попробуйте мне там сдохнуть! Ясно?       — Предельно, сэр! — тут же вытянулись оба в струнку.       — Так, — покачал головой Пятый. — Я вижу, мне все равно вас не переубедить. В таком случае, Лютер — отвечаешь за чемодан головой! Это — наш транспорт! Понял? — Первый, осознавший что дело серьезное, согласно закивал головой. — Диего, Клаус — вы собираетесь и снаряжаетесь. Ваша задача — в случае шума защищать Первого и Третью, — оба-двое закивали головой и унеслись ко входной двери. — Эллисон, — «Слух» обратилась во внимание, — вспоминай, как использовать свою способность. Она нам понадобится! — Эллисон лишь нахмурилась и кивнула головой. — Пого, — тут внимание самого юного и лучшего киллера перешло на шимпанзе-астронавта: — нам нужны бронежилеты и прочее оружие.       — Все есть, мистер Пятый. Все получится, — неожиданно твердо произнес Пого. — Мисс Ваня всегда отличалась рассудительностью и небывалым упорством. А вы — детальной проработкой очередных безумств.       — Тогда, — допил залпом остатки коктейля Пятый, — за работу!              1874 год. Великобритания. Графство Суррей. Недалеко от пригорода Лондона. Один ничем не примечательный особняк.              В кабинет владельца одного из самых обычных особняков вошли двое.       Собственно, само здание было выстроено в стандартных веяньях архитектуры того времени и абсолютно не выделялось в ряду совершенно идентичных домов. Респектабельный район, тихие соседи, идеальное место для жизни. Его владелец, пусть и не всегда, но значительную часть своего времени проводил здесь, используя сам особняк как место для встречи с подчиненными. Он был нелюдим и не любил тащить работу на дом, а потому для этих целей и использовал сие непримечательное строение.       Сейчас владелец особняка и кабинета восседал за столом и просматривал документы в одной из папок, с крупной цифрой Восемь на обложке, когда внутрь в сопровождении дворецкого вошли двое. Первым был очень странный, можно сказать, вообще непонятный индивид. Простое человеческое тело, запакованное в серый костюм-тройку из дорогой шерсти, белоснежную рубашку и галстук. Казалось бы, что тут такого? Ну да, костюм не по современной моде. Нет ни кружевной оторочки, ни галстука-банта, ни платка. Брюки прямые, а на ногах странного вида туфли — никаких тебе гольфов и штиблетов. Но вот что еще сильнее выбивалось из границ нормальности, так это аквариум вместо головы и плавающая в нем рыбка.       Вторым посетителем была молодая девушка. Стройное, тренированное тело, смуглая кожа, черные волосы и карие глаза в целом здорово выбивались из местного колорита. А уж одежда — и подавно. Белая пижама и мягкие тапочки больше подошли бы какому-нибудь постояльцу бедлама начала второй половины двадцатого века, нежели юной леди конца второй половины девятнадцатого.       И первым, войдя в кабинет, взял слово человек с аквариумом вместо головы:       — Как вы и просили, Глава. Лайла Питс — приемная дочь Куратора, — указал Эй-Джей на девушку.       А вот последняя тем временем с интересом осматривала кабинет, обставленный в лучших традициях викторианской эпохи.       Оторвав свой взгляд от папки, нареченный Главой взглянул на гостей и кивнул на кресла для посетителей:       — Присаживайтесь, — а после, адресовал дворецкому, стоящему в дверях: — Джоэл, чаю мне и мисс Питс.       — Будет сделано, сэр, — поклонился дворецкий и удалился, прикрыв за собой дверь.       — Итак, — спустя десяток секунд тишины начал Глава, — Лайла Питс. Родились первого октября тысяча девятьсот восемьдесят девятого в Восточном Лондоне. Родители Рональд и Анита Гилл. Были ликвидированы корректором Комиссии согласно приказа номер семьсот сорок три. В дальнейшем опеку перехватила Куратор и воспитывала вас как верную лично себе «дочь». Прошли обучение и подготовку согласно стандарта «Альфа-два». Имеете небольшой перечень успешных операций и были внедрены в психиатрическую больницу для дальнейшей работы.       Какой бы молодой особой мисс Питс не была, но вот с выдержкой у нее все было хорошо. А потому она задала резко заинтересовавший ее вопрос, лишь когда Глава замолчал:       — Сэр. Вы сказали, что моих маму и папу убила Комиссия. Кто и за что они это сделали?       — Хм, а тут все выходит интересно, — протянул Глава, глядя на лист бумаги в папке, а после протянул его подобравшейся девушке. — Исходя из официальных документальных отчетов, приказ номер семь четыре три был инициирован сидящим здесь Председателем Совета Правления Комиссии Эй-Джеем, — названный тут же вжался в спинку кресла под полыхающим ненавистью взглядом девушки и затравленно возразил, выкрикнув:       — Это неправда! Я не отдавал приказ с таким номером!       — Так и есть, — подтвердил выкрик своего подчиненного Глава, чем обратил на себя внимание девушки. — Согласно отчета исполнителя приказа, корректора мистера Пять, приказ он получил непосредственно от вашей приемной матери — Куратора. Она же и проконтролировала исполнение приказа, присутствуя при устранении ваших родителей лично. Данные от Службы Внутренней Безопасности это подтверждают, — и протянул девушке бумаги с означенными отчетами следователей СВБ. — Все это вскрылось из-за начавшегося расследования и проверки по факту гибели Куратора прямо в здании штаб-квартиры Комиссии.       — Почему? — спросила девушка надломленным голосом, глядя в отчеты.       — Ей нужны были вы, мисс Питс, — глядя прямо на нее, ответил Глава. — Вы и только вы. Именно вы были частью ее плана по захвату власти в Комиссии. СВБ многое на нее накопало. Тут все, и факты вымогательства, шантажа, фабрикования улик, подтасовки данных, превышение должностных полномочий… Да что там, она даже подготовила вполне себе достоверный план по ликвидации всего Совета Правления. Единственное, что она обо мне не знала.       — То есть, все это было фальшью? Вся моя подготовка, воспитание? Все это лишь для достижения цели? — потрясенно спросила девушка.       — Именно, мисс Питс, — грустно улыбнувшись, кивнул Глава. — Все это было сделано ради власти.       — Но кто ее убил?       — Куратор погибла из-за собственной недальновидности. Она решила, что заперев одну особу в активной зоне атомного реактора вместе с собой, не пострадает. Как показала практика — это было слишком самонадеянно. Теперь СВБ вынуждены подчищать за ней.       — И… что теперь? — потерянно вопросила она, глядя на него грустными глазами.       — Теперь… Вы будете выведены из состава действующего персонала Комиссии на срок расследования СВБ. Ваша текущая миссия прерывается и аннулируется. По окончанию расследования, вам будут предложены варианты, — глядя в окно, произнес Глава, а после взглянул на Эй-Джея: — С вами, Председатель, у меня будет разговор отдельный. Особенно он будет касаться ваших с Куратором дел, что вы проворачивали последние пару лет! Свободны!       — Значит, это все… — потерянно произнесла, вставая из кресла Лайла Питс.       Когда она была уже у двери, куда промчался мимо нее словно наскипидаренный человек-аквариум, ее остановил Глава:       — Мисс Питс, — и, глядя прямо в ее влажные от наворачивающихся слез по порушенным идеалам, он произнес, иронично улыбаясь: — по поводу вариантов и концов. В вашем деле указано, что вы окончили музыкальные классы. Насколько вы хороши, Номер Восемь?              Вновь Нью-Йорк. 2019.              Подготовка не заняла много времени. Ну как. Формально для Вани она не заняла времени вообще — та все еще играла на скрипке в 1986-м. Прибывший фургон из полиции быстро разгрузили, и Диего с Клаусом, получив часть снаряжения от Пого, начали готовиться. Оба вырядились в снаряжение полицейского спецназа. И если Диего обвешался ножами с головы до ног, да только пистолет с парой обойм прихватил, то вот Клаус, не иначе как вспомнив свой опыт войны во Вьетнаме, затарился патронами по полной да прихватил обычную М-16.       «Космобой» при помощи Пого облачился в самый настоящий бронескафандр. Благо сил и ловкости у него было достаточно, чтобы в нем расхаживать. Он пытался было отвертеться от всученного в руки пулемета с полным ранцем патронов в ленте к нему, но тут на него насели все, включая Гриффина и федералов. Так что, скрепя сердце, он был вынужден взвалить на спину рюкзак с боеприпасами, а в левую руку взять старенький М-60 — в правой был чемодан.       Эллисон упаковали в облегающий комбинезон, а сверху — в бронежилет. Из оружия она взяла лишь телескопическую дубинку и нож. А вот Пятый удивил всех, переодевшись в самый обычный костюм ученика Академии. Из оружия он взял лишь пистолет с глушителем, нож, пожарный топор и притащенную из хранилища вещдоков ФБР любимую разборную винтовку. На предложение надеть броню он ответил, что опыт — дело наживное. Когда все вновь собрались в гостиной, Пятый сказал:       — Помните, все необходимо сделать по-тихому. Но, если не получится — шумим по полной. Наша цель — найти и эвакуировать Седьмую.       Тут к ним подошли Хейзел и Ча-Ча.       — Удачи вам, Пятый, — неожиданно улыбнулась афроамериканка. — Пусть вы та еще заноза в заднице, но вы — самый лучший и результативный корректор за все время существования Комиссии. Мы с напарником возьмем на себя бомбу. Удачи! — и отошла в сторону.       — Благодарю, — самодовольно улыбнулся «мальчик». — И вам удачи!       — Отправляйтесь! — скомандовал Гриффин. — Мы все подготовим!       И обе группы одновременно раскрыли чемоданы.       Спустя секунду в пустой гостиной раздался голос Гриффина:       — Я, конечно, ожидал чего-то большего, джентльмены, но, тем не менее, нам пора за работу!              1986. Украина.              Технические тоннели под Южноукраинской АЭС.              Яркая голубая вспышка и в пустой комнате появились двое — крупный мужчина с бородкой и женщина с шоколадного цвета кожей.       — Что ж, Хейзел, — произнесла женщина, осматриваясь, — вот мы и прибыли. Назад дороги нет.       — Мы с тобой, Ча-Ча, прекрасно знали, на что шли, когда вышли на Главу, — произнес ее напарник и подошел к стоящему в пустом помещении неприметному шкафу. Раскрыв дверцы, он поставил внутрь на специальную подставку чемодан, достал из внутреннего кармана прямоугольный кусок картона с координатами и положил его сверху. А затем принялся вытаскивать оружие.       Спустя пару минут парочка межвременных киллеров уже шла по темным коридорам технической части атомной электростанции, сверяясь с картой. В руках они несли по старому АК-47 с фонарями, а на головах у них были не привычные маски животных, а две безликих маски из металла с прорезями для глаз.       Спустя еще десять минут неспешного шага, они подошли к одному из входов в шахту под реакторным залом одного из блоков. У входа крутилась парочка бойцов в красных противогазах.       — Ну что ж, — донесся глухой голос Ча-Ча, — пора начинать! — и рванула вперед.       — Как скажешь, дорогая, — кивнул согласно Хейзел и рванул следом.              Раздевалка для работников 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС.              В синей вспышке, озарившей помещение с рядами шкафчиков и лавок, появились пятеро человек и тут же заозирались.       — Так, — вновь повторился Пятый, извлекая пистолет с глушителем, — все всё помнят? — остальные закивали в ответ. — Тогда ждите сигнал, — и он, надев наушник от уоки-токи, «прыгнул» за дверь.       — Не знаю, как у вас, — неожиданно произнес Лютер, — а у меня мандраж.       — Все хорошо, Лютер, — ткнула его в плечо «Слух».       А Пятый тем временем, исследовав часть прилегающих коридоров, прошел дальше, пока не наткнулся на парочку в красных противогазах. Те его заметили моментально, но серия вспышек от перемещений сквозь пространство и два приглушенных выстрела упокоили их.       Пройдя чуть дальше по коридору, он наткнулся на дверь. А за ней оказалось просторное помещение со столами и стульями, в одном из углов которого скучковалась группа из десятка человек. Захваченных работников станции сторожили трое гвардейцев. И вновь серия вспышек, три тихих, но хлестких хлопка и три трупа на полу. Группа советских граждан и один слегка побитый охранник в полнейшем шоке взирают на простого подростка с топором за спиной и пистолетом в руках.       Но на месте простоял он недолго. Спустя пару секунд неприметная дверка в углу комнаты отворилась и в помещение начали входить еще гвардейцы. Реакция Пятого была молниеносной, словно у мангуста. Резко вскинув пистолет, он тут же открыл огонь, благодаря чему ухлопал первых двух гвардейцев. Шедшая следом пара успела отреагировать и даже подняла оружие. Но один из них схлопотал две пули в грудь и одну в плечо, от чего его развернуло и откинуло на выходящего из-за спины бойца. Еще две пули ушли в молоко, а после затворная рама пистолета встала в заднее положение.       — Дерьмо, — прошипел Пятый и швырнул пистолетом в гвардейца, дабы тут же сместиться «прыжком» к нему, но уже с топором в руках.       Спустя несколько секунд, незадачливая парочка была добита топором. Но в последний момент один из них успел нажать на спусковой крючок. Как итог, очередь на три патрона выбила бетонную крошку с побелкой из потолка.       — Пятый? — тут же зазвучала рация голосом Диего. — Ты в порядке?       — Полном, Второй, — мрачно глядя на окровавленный труп стрелка, ответил «мальчик».       — Что там только что были за выстрелы?       — Сигнал, — еще более мрачно ответил он и обернулся к заложникам. — По-тихому не вышло. Начинаем шуметь.       — Принято. Второй — отбой, — пшикнула уоки-токи.       — Американцы? — спросил помятый охранник на русском.       — Это так важно? — вопросил в ответ Пятый с ощутимым акцентом.       — Что вам здесь нужно?       — Пытаемся спасти сестру и мир заодно, — пояснил он, перехватывая топор поудобней. — Не подскажете, где тут комната управления реактором и рабочая зона?       — А вам зачем? — прищурился охранник.       — В комнате управления этих уродов полно, — пнул Пятый лежащее тело гвардейца. - А в реакторной — моя сестра.       Что-то для себя решив, охранник решительно встал, подошел к трупам. После быстрого осмотра подобрал один из их автоматов, а спустя еще минуту уже разобрался, как из этой штуки стрелять. Все же TAR-21 разительно отличался от привычных ему АК и СКС.       — Я покажу, — решительно выдал он, прихватив пару рожковых магазинов к своему автомату.       Кивнув, Пятый отложил в сторону топор и тут же достал из-за спины, сняв с крепления к чехлу от топора, футляр с разобранной винтовкой. Вот так, с топором за спиной и винтовкой в руке, он вышел в коридор в компании с охранником. Там они столкнулись с пятеркой гвардейцев, которые тут же открыли огонь. Охранник, служивший в прошлом в армии и где-то успевший повоевать, тут же прижался к стене и выпустил очередь в сторону противника. Следом хлопнул выстрел винтовки Пятого.       Гвардейцы, оставив в коридоре два трупа, отступили к повороту, откуда спустя секунду донеслась очередь из М-60. Один из гвардейцев выскочил обратно, но прежде чем он успел выстрелить в Пятого и охранника, в него попал один из ножей «Кракена».       Спустя еще три минуты и одну встречу, вся пятерка и охранник прошли по коридорам станции, срезая периодически путь через технические помещения, и вышли прямо на развилку, куда к тому времени уже стянулись все силы гвардейцев, что не охраняли комнату управления и реакторный зал.       — Управление реактором туда, — указал охранник. — А сам зал — там, — теперь ткнули пальцем в сторону лестницы. — Но их тут до черта.       — Пройдем, — ответил ему уверенно Пятый и обратился к Первому, Второму и Четвертому: — Парни, надо их отвлечь и отогнать от того коридора. Туда пойдем мы с Эллисон и освободим комнату управления. После, нам надо попасть на ту лестницу и спуститься вниз. Там Ваня.       — Справимся, — уверенно кивнул Диего.       — Ты с нами, — безапелляционно ткнул пальцем Пятый охраннику и добавил: — Сначала комната управления, а после — реакторная.       Тот в ответ кивнул.              Когда гвардейцы стянулись к пересечению нескольких коридоров и лестничной клетки, то ожидали они штурм спецназа СССР, хотя с их руководством все было оговорено. Но когда спустя три минуты после пальбы в стороне раздевалок к ним, тяжело шагая, вышла фигура в тяжелом бронированном скафандре, с ранцем за спиной, пулеметом в левой руке и очень хорошо знакомым чемоданом в правой, они малость струхнули. Вышедший из-за угла пулеметчик неожиданно улыбнулся:       — Привет, ребята, — и нажал на гашетку.       Первой очередью смело троих у коридора к комнате управления. Второй достало еще одного, который рванул было к ней от лестницы. А остальные попрятались от свинцового дождя, которым Лютер не давал им высунуться из укрытий.       Следом за этим возле Первого нарисовался Клаус с М-16 наперевес и, как когда-то во Вьетнаме, начал раздавать точные и экономичные очереди в три-пять патронов, подавляя активность противника. Попытка гвардейцев швырнуть гранату окончилась тем, что в метнувшуюся было руку попало несколько пуль и самих гвардейцев стало на трое меньше. Осколки и редко прилетавшие «ответки» от гвардейцев принялся умело отклонять Диего, периодически метая свои ножи в противника за угол.       А Пятый, тем временем, в компании с Третьей и так и не назвавшегося охранника, метнулись в коридор к комнате управления. Спустя полминуты спешного бега и два точных выстрела от каждого из вооруженных стрелковым оружием, и два трупа у входа в комнату управления, Эллисон остановила Пятого и произнесла с мрачной решимостью:       — Дальше я сама! — и вошла в двери.       Дернувшегося было охранника остановил Пятый и покачал головой отрицательно.       А Эллисон, войдя внутрь и обнаружив там двух гвардейцев в компании зашуганных рабочих станции, продемонстрировала взявшим ее на мушку свои пустые руки. А после сделала два шага, подходя на нужное расстояние, и сказала:       — До меня дошли слухи, что вы перестреляли друг друга, — и оба гвардейца тут же обернулись, наставили друг на друга оружие и открыли огонь, взаимно убившись. Сразу же в комнату ворвался взволнованный охранник, а следом вошел и Пятый.       — Ты как? — спросил он Третью.       — В норме, — ответила актриса.       Тут пальба из коридора на мгновение оказалась перебита каким-то ревом, а спустя пять секунд затихла. И тут же ожила рация, по которой шокированным голосом доложился Диего:       — Противника зачистили. Их вообще больше нет.       — А что там было? — поинтересовался Пятый.       — Бен, — лаконично ответил Второй.       — В смысле, Бен? — не понял Пятый.       — В прямом, — все еще в шоке ответил Диего. — Тут по лестнице подтянулись трое гвардейцев и ударили во фланг. Так Клаус неожиданно засветился, рядом с ним появился призрачный Бен, и выпустил свои щупальца, которыми и порвал остальных.       — О! Бал! Деть! — шокированная услышанным, произнесла Эллисон.       — Полностью с тобой согласен, сестренка, — кивнул ей Пятый. — Мы закончили. Идем к вам, — и обернулся к спорящим с охранником работникам станции: — Здесь мы закончили. Враги перебиты. Но нам нужно найти сестру. Она в реакторной, — а после обернулся к работникам в белых халатах и шапочках: — А вы лучше возвращайте реактор в штатный режим работы, пока он не рванул.       — Вздор! Ядерный взрыв в этих реакторах невозможен! — тут же взвился самый главный из них со спесивым выражением лица.       — Во-первых, эти реакторы опасны и не совершенны, — чуть ли не прорычал Пятый. — А во-вторых, что будет если температуры дофига, а пара — еще больше? Паровой взрыв с разлетом радиоактивных элементов по всей округе! Так что займитесь делом! — и потопал на выход.       Тут один из работников станции взглянул на показатели температуры и издал паникующий вопль, чем обратил внимание остальных на их прямые обязанности.              Ваня Харгривз — сестра-потеряшка.              Я стоял в этой долбанной комнате и играл уже час, поглощая выделяемую стержнями энергию. Собственно, поглотил я уже слишком много, а того, что было в стержнях, хватило бы на то, что было в реальности со станцией. Попытки поглотить еще больше энергии шли со скрипом. И таки прошли. Когда я уже ощущал себя переполненным до невозможности, в рабочую залу ворвались братья с сестрой, обвешанные оружием и какой-то местный охранник. А они как ворвались, так и зависли, уставившись на меня.       За время сбора и накопления энергии, я успел немного измениться. Одежда, в которой я выступал в «Икаре» стала белоснежной, кожа побледнела, радужка глаз так же сверкала белизной. Да что там, волосы свой цвет сменили. Скрипка так же была белой, как и смычок. При этом сама скрипка сияла.       Ко всему прочему по всему помещению гуляли звуковые волны, чудом не вызывая своей вибрацией резонанс.       — Вы не торопились, — произнес я им, продолжая играть. — Еще немного и удержать энергию не выйдет.       — Тогда поторопимся! — решительно кивнул Пятый и отобрал у Лютера чемодан. Спустя минуту мы все стояли кругом, готовясь уходить. Я стоял рядом с Пятым, крепко сжимая инструмент и с трудом сдерживая свою силу, дабы не врубить резонанс на полную.       И прежде чем активировать чемодан, Пятый обратился к охраннику на русском:       — Готовьтесь эвакуировать станцию!       А я добавил, видя непонимания охранника:       — Конструкция реактора не приспособлена к тому эксперименту, который они хотели провести. Я поглотила большую часть энергии, но и того, что останется, хватить может. Готовьтесь к радиоактивному загрязнению и эвакуационным мероприятиям!       Тут Пятый активировал чемодан и спустя несколько мгновений тряски мы выпали прямо в холле заброшенного театра, где собирался оркестр «Вердаммтен».       — У нас получилось! — воскликнул радостный Лютер, потрясая пулеметом.       — Не время, Первый! — рявкнул Пятый, а Клаус, заметив подходящего к нам Гриффина, тут же воскликнул:       — Сэр! Нам надо спешить!       — Туда, — ткнул пальцем вглубь заброшенного здания капитан полиции, разглядывая меня с некоторой смесью эмоций во взгляде.       Спустя секунду мы уже неслись к сцене.              1986 год. Украина. Где-то под ЮУАЭС.              Ча-Ча зажимала простреленную, но уже перевязанную левую руку, повисшую плетью, и сидела рядом с привалившимся к разряженной бомбе Хейзелом. Ее напарник как раз заканчивал перевязывать себе ногу и устало откинулся на сейсмический заряд. Вокруг них валялись красочно раскиданные трупы в черно-красной одежде и красных противогазах. Некоторые валялись по частям.       — А знаешь, — неожиданно нарушил он тишину, — я никогда бы не подумал, что мы с тобой окажемся круче этих напыщенных уродов из Гвардии Правления.       Ча-Ча улыбнулась криво в ответ и кивнула:       — Скажешь тоже. Но это, черт возьми, того стоило!       — Именно! — поддакнул ей напарник. — Это того стоило!       Внезапно рядом с ними появился человек в яркой вспышке. Одет он был как джентльмен родом из Британии, времен Викторианской Эпохи.       — Хейзел, Ча-Ча, — тронул пальцами он поля цилиндра. — Рад вас видеть. Вижу, вы исполнили свою часть уговора. Что ж, тогда я исполню свою.       Спустя минуту в помещении уже не было ни незадачливой парочки из Комиссии, ни их неведомого помощника, ни самой бомбы. Лишь трупы гвардейцев, их оружие, стрелянные гильзы и следы от пуль в стенах.              2019 год. США. Нью-Йорк. Заброшенный театр в Джерси.              Оркестр «Вердаммтен» был странным. Все его члены были музыкантами и умели играть на различных музыкальных инструментах. Все они поначалу не носили масок. Но после, когда в оркестр вошли Хелена Чо, а следом за ней и Дирижер, они все начали надевать маски.       Единственным членом оркестра без маски была первая скрипка Ваня Харгривз. Ее игра завораживала, пленяла и будила эмоции, воспоминания, формировала различные истории в воображении тех, кто ее слышал. Вот и сейчас, когда Клаус Харгривз сообщил, что Ване нужна помощь, Дирижер отложил все свои дела и собрал оркестр в означенный час в означенном месте.       Полиция и ФБР перекрыли весь квартал и взяли под контроль все подступы к старому театру. Более того, они принялись выпроваживать всех непосвященных и журналистов. Последние, будто мухи на мед, слетелись со всей округи и пытались пробиться за ограждение. Но пока что их попытки были тщетны.       Но вот в холле старого театра сверкнула вспышка, а полицейские и оперативники ФБР в оцеплении ощутимо напряглись. Это тут же уловили журналисты и попытались рассмотреть, что же происходит в старом театре, вокруг и над которым уже носились вертолеты, а гражданская авиация вынуждена была сменить с десяток подлетных коридоров.       А в это время полностью белая Ваня Харгривз достигла сцены и, кивком, без слов, поздоровавшись с остальными, заняла свое место рядом с Хеленой. Дирижер, облаченный в костюм джентельмена викторианской эпохи, постучал жезлом по пустой партитуре и взмахом руки привел оркестр в движение. Остальные Харгривзы, а также представители руководства полиции, ФБР, парочки служб и Пого с почтительного расстояния наблюдали за ними.       Оркестр грянул. Мелодия была незнакома. Ваня с первых аккордов взялась вести ее, испуская вовне звуковые волны. Хелена подле нее, играя более низко, задавала ритм звучания. А Дирижер, своими отточенными движениями формировал всю композицию, управляя оркестром. И вот, когда музыкальная тема явно вошла в в стадию завершения, до сих пор сиявшая белым светом Ваня, вспыхнула будто солнце, и на моменте кульминации ее скрипка резко умолкла. Тело скрипачки выгнуло дугой, рот раскрылся в немом крике, а из тела, прямо сквозь проломанный витраж в потолке, выстрелил мощнейший энергетический луч. Он окончательно разрушил стекло купола и устремился к звездам. На сей раз на его пути не было Луны, и он, луч, преодолев множество световых лет, угодил прямо в Черную Дыру, уйдя за Горизонт Событий.       Пока луч энергии исходил из тела Вани, оркестр продолжал играть. И даже когда луч потух, а тело первой скрипки, лишившись сознания, начало падать.       Пятый «скачком» переместился к ней и тут же подхватил ее, а оркестр — завершил мелодию.       — Знаете, капитан, — задумчиво проговорил директор ФБР, примчавшийся разобраться с самоуправством своих подчиненных, обращаясь к Гриффину, — теперь и я верю. И, что самое интересное, нам предстоит многое переосмыслить…       — И новую сказочку для общественности сочинить… — мрачно добавил капитан полиции.       — И это тоже, — кивнул директор Бюро.       Журналисты и простые обыватели, ставшие свидетелями энергетического луча, попытались было насесть на оцепление, но были посланы… на пресс-конференцию.              Эпилог.              Ваня Харгривз — Белая Скрипка «Вердаммтен».              Жизнь после той роковой ночи резко переменилась. И это касается всей семьи Харгривз. ФБР принялось всячески секретить и контролировать нашу деятельность. За мной и остальными по пятам агенты Бюро десятками следовали, а наши телефоны были под постоянной прослушкой.       Попытавшихся было заграбастать таких кадров деятелей из Агенства и Управления послали к Президенту. А тот, чтя договоренность с директором Бюро, отослал всех к Конгрессу. Как итог, нас оставили в покое. Пока что. Через месяц, уже под самое Рождество, Диего сделал предложение Юдоре, которая на него ответила согласием, а еще через месяц, отсудив у своего бывшего мужа дочку, Эллисон обручилась с Лютером. Маленькая племянница была очарована большим, но добрым «Космобоем». Особенно когда узнала, что он реально астронавт, проторчавший на Луне четыре года.       Что еще случилось? Оркестр «Вердаммтен» неожиданно стал популярен. Нас приглашали в разные театры, но мы всегда выступали в том самом, старом и заброшенном. В итоге его на год закрыли на ремонт, а после там собирались только мы. В дни наших выступлений там яблоку негде было упасть.       А еще я умудрился вычислить кое-кого неожиданного… О последнем — подробней.       Это произошло через пару недель после эпопеи с путешествием в 1986. Ко мне в квартиру как-то нагрянули агенты ФБР, те самые, что помогали с организацией оцепления и прикрытия. А зашли они ко мне не просто так, а с вопросом. Вопрос состоял в личности самого Дирижера, следы которого очень неожиданно обнаружились аж в Лондоне в 1874. Продемонстрировали мне запечатленное фото одного джентльмена в точно таком же костюме за столиком одного интересного кафе. Что было в нем интересного? Поза, осанка и очень узнаваемая манера держать трость. О да, это был Дирижер — некто очень знакомый, пусть и с другим лицом.              1874. Англия. Лондон.              Луч солнца с трудом пробился сквозь плотные свинцовые тучи и, преодолев открытое окно со шторой, упал на книжку с твердой обложкой бордовых тонов. На самой обложке была начищенная до зеркального блеска медная табличка с выбитым словом «Вердаммтен». А рядом лежало несколько распечатанных конвертов с письмами, краешек одного из которых выглядывал из-под самих конвертов, красуясь надписью: «С уважением, Хейзел и Ча-Ча».       Подле стола, чуть в стороне, стоял секретер, на котором были несколько картонных коробок для бумаг с низким бортом. Каждая из них была помечена надписью: «Академия «Спайдс», «Академия «Солярис», «Академия «Рейвен» и «Академия «Сперроу». На последней лежал лист писчей бумаги с резолюцией «Провал. Закрыть проект». Особняком стояла такая же коробка, подписанная «Академия «Амбрелла», и на ней лежал такой же лист, но резолюция была иная: «Продолжить наблюдение!».       На еще одном угловом столике стояла голова манекена из папье-маше. Собственно, обычно на ней покоилась маска. Очень своеобразная маска. Но сейчас она пустовала.       Владелец кабинета, он же Глава Комиссии, перед которым навытяжку всегда стоит Председатель Совета Правления Комиссии Эй-Джей, в данный момент отсутствовал. Он, как и все годы до этого, наслаждался утренним кофе, коий ему подавал индус — единственный на весь Лондон, способный сварить отличный кофе.       Но на этот раз все было иначе. В ресторане, где он заседал обычно, в этот день было яблоку негде упасть. Свободных мест не было, а потому Главе пришлось расположиться за одним столиком с некой молодой особой в белом, что с увлечением читала утренний номер «Таймс». При этом рядом с нею уже дымилась маленькая чашечка с бодрящим напитком, прямо по соседству с белым цилиндром и тростью с серебряным набалдашником.       За соседним столиком сидела парочка смутно знакомых влюбленных. Он был типичным испанцем и одет был в костюм морского капитана торгового судна. Она — смуглокожей красавицей в классическом платье данной эпохи, которое более уместно смотрелось бы на какой-нибудь аристократке.       За другим соседним столиком сидела еще более странная парочка. Он — высокий, широкоплечий мужчина с щегольскими усиками, в тяжелом кожаном плаще и высоких ботфортах. У ног стоит строгого вида черный чемодан. Очень знакомый чемодан. Она — смуглокожая красавица из африканского континента с умным взглядом в очень элегантном платье. Рядом с ними стоял еще один столик, за которым сидела девочка, очень похожая на красавицу из-за предыдущего и в данный момент увлеченно уплетала не известное здесь мороженное с фруктами. А рядом с ней сидел стройный мужчина с эспаньолкой и уставшими глазами. Такие глаза Глава частенько мог лицезреть у ветеранов войн и прошедших через многое работников Комиссии. Третьим за этим столиком был странно знакомый молодой человек в одежде учащегося престижной школы. Взгляд вот только у него был оценивающим — словно смотрит он через прицел. И в данный момент сей молодой человек наслаждался своей порцией кофе.       — Забавно, не правда ли? — раздался звонкий голос из-за газеты, когда Главе Комиссии принесли его кофе. — Многие так никогда и не узнают, что один и тот же день в этом месте повторяется с пугающей периодичностью.       Поняв, что перед ним кое-кто очень интересный, Глава ответил:       — На все есть свои причины. Но прежде, быть может, как принято среди воспитанных людей, вы представитесь?       — Не торопитесь, Глава, — прозвучало в ответ насмешливое, а тонкие и изящные пальцы, затянутые в белые перчатки, начали сворачивать газету. — Нам известно кто вы, вам — наши имена, — тут газета оказалась закрыта, — номера, — сложена пополам, открывая взгляду совершенно белоснежные волосы и бледную кожу лица с белой радужкой глаз, — и прозвища, — едва заметная вибрация и газета распадается мельчайшей взвесью целлюлозы, а взгляд белых глаз смотрел с усмешкой и иронией. — Даже несмотря на то, что вы сменили свое лицо, вас все равно можно узнать. Особенно тем, кто долго за вами наблюдал. Вы — Глава Комиссии, инопланетянин, Дирижер оркестра «Вердаммтен», куда вошли добровольно, а еще мы называли вас отцом, Монокль. Не так ли, лорд Реджинальд Харгривз?       Тут на него взглянули остальные члены «Академии «Амбрелла». И взгляды их были несколько обескураженными.       — Браво, Номер Семь, — похлопал он в ладоши, надевая монокль. — Или мне называть тебя «Белая Скрипка»?              КОНЕЦ?