kind nights (добрые ночи)

Теоретически, двух сдвинутых вместе двуспальных кроватей должно быть более чем достаточно для трех человек, хотя ни одна из них не была маленькой. Это была задача Цукишимы, когда они только переехали — ты хорошо разбираешься в логистике сказал тогда Бокуто, хотя Куроо был студентом-инженером, — и он предположил, что они все спят как нормальные люди. За три месяца, прошедшие с тех пор, как они переехали, у Цукишимы было много времени, чтобы пожалеть об этом предположении. На практике он сомневался, что трех двуспальных кроватей хватило бы для Бокуто и Куроо. Когда один из них спал, как прилипчивая морская звезда, а другой настаивал на том, чтобы зарыться лицом, по крайней мере, в три подушки, Цукишима мог только вырезать себе небольшое пространство посередине — единственное оставшееся место — и надеяться, что ночь будет доброй. Эта ночь не была доброй. Локоть Куроо уперся ему в бок, ноги Бокуто переплелись с его собственными, а лицо оказалось так близко, что Цукишима слышала его медленное, хриплое дыхание. Цукишима уставился в потолок. Он спал, но в комнате было тепло, и Бокуто рядом с ним походил на печь. Рука Куроо сопротивлялась любому движению, как бы Цукишима ни старался оттолкнуть ее. Цукишима изучал трещины в штукатурке, обдумывая план нападения. Он попытался надавить на Бокуто, чтобы тот отодвинулся, но это привело лишь к тому, что локоть Куроо стал острее, и Бокуто еще ближе придвинулся к Цукишиме. Он даже не знал, зачем это сделал. Это никогда не срабатывало. Он мог бы перебраться на диван, но утром Бокуто будет грустно, а Цукишиме не нравилось, как он хандрит по квартире. Но Цукишиме очень хотелось спать. Он приподнялся на локтях, глядя на волосы Куроо, торчащие из его крошечной подушки, и на то, как Бокуто слегка пускает слюни, его рот открыт во сне. Он мог бы разбудить их. Это было бы справедливо, так как они не давали ему спать, и, возможно, это научило бы Бокуто держать свои конечности при себе. Бокуто слегка дернулся, и его нога обвилась вокруг ноги Цукишимы. Цукишима вздохнул. Разбудить их казалось идиотским поступком, и он покончил с такими вещами — по большей части, во всяком случае — и кроме того, это было… довольно мило. Он снова вздохнул. — В чем дело? — сонно спросил Бокуто, открывая глаза, прежде чем они тут же стали жертвой тяжелого сна. — Ты в порядке? Цукишима сделал паузу, и ему показалось, что Бокуто снова заснул, но тут чей-то острый палец ткнул его в ребра. — Ой, — прошипел он, — а это еще зачем? — Ты в порядке? — Снова спросил Бокуто, не открывая глаз. — Я в порядке, — ответил Цукишима, слегка потирая место, куда его ткнул Бокуто. — Тогда спи, — отозвался Бокуто, перекатываясь на другой бок, чтобы Цукишима не видел его лица. — Это хорошо для тебя. — Заткнитесь нахрен и идите спать, вы оба, — пробормотал Куроо с другой стороны кровати, двигаясь, чтобы сильнее прижать подушки к ушам. Цукишима не понимал, как он может что-то слышать сквозь два слоя подушек по обе стороны головы. — Да, — еле слышно произнес Цукишима, укладываясь поудобнее. Дыхание Бокуто выровнялось. Больше не было локтя в боку Цукишимы, и не было изнуряющего жара по всей длине его тела — и все же Цукишима мог смутно видеть спину Куроо и изгиб шеи Бокуто в темноте, если бы только повернул голову. Он закрыл глаза. Может быть, эта ночь была добрее, чем он думал.