Любовь нагрянет

***

Огромный недостаток всех танцевальных состязаний состоит в том, что их организаторы в редких случаях переживают о комфорте участников. В большинстве залов раздевалки оборудованы самым странным образом: вы не найдете в них шкафчиков для хранения вещей, лавочек или стульев, столов и любой другой мебели. Помещение всегда огромных размеров и всегда абсолютно пустое. Это необходимо для того, чтобы вместить как можно больше людей, ведь количество детей, юниоров и молодежи в разы больше, чем взрослых. Каждая пара вместе с тренерами обычно располагаются на двух толстых карематах, оборудуют для себя место, где можно переодеться, на вешалку развешивают платья и костюмы, некоторые берут с собой даже раскладные стулья, а личные вещи хранятся в обычных сумках. Именно поэтому машина, на которой танцоры добираются до места проведения конкурса, забита сверху донизу их вещами так, что тяжело разглядеть даже пассажиров.  — Ну не дергайся ты так, — ворчал Франческо на Шоту в процессе подготовки. — Тонального крема не так много, как хотелось бы.  — Не понимаю, зачем столько косметики? — фыркал тот в ответ, пытаясь хоть иногда увернуться от назойливой кисти.  — Я не виноват, что твоё лицо усеяно шрамами, а эти твои синяки и мешки под глазами… Кошмар какой! Как можно так себя запустить?  — Он же не самовлюбленная неженка, как ты, — отвечала я, переодеваясь за складной ширмой. — В конце-концов, он герой высшего класса, а не танцор. У него нет времени любоваться собой у зеркала и скупать тонну косметики.  — Ты конечно права, но такое состояние кожи за один день не заработаешь. Напомни, чтобы я тебе крем посоветовал, парень. Потрясающая штука, хочу сказать, пару недель и будешь сиять.  — Да отвяжись ты от него, — расхохоталась я. — Не будет он такой чепухой маяться, не до того ему с таким графиком работы.  — Ты готова там, кстати? — уже переключился тренер на длинные черные волосы, которые нужно было уложить в тугой хвост с тем количеством геля, что у нас было. — Помощь не нужна?  — Нет, я почти закончила, — отвечаю, застегивая ремешок на босоножках.  — Тогда выходи скорее, мы уже заждались и заскучали, — ерничал итальянец.  — У вас разве было время на это? — не менее ехидно произнесла я, отодвигая шторку в сторону. Наши с Шотой взгляды встретились моментально. Я была поражена тому, насколько здорово он выглядел во фраке в сочетании с белой рубашкой и белой бабочкой, как шло ему гладко выбритое лицо и отсутствие последствий хронического недосыпа и усталости, пусть и было спрятано за несколькими слоями косметики, как шли ему бережно уложенные волосы. Он же разглядывал меня широко распахнутыми от удивления глазами. Чем старше я становилась, тем чаще в выборе нарядов для европейской программы отдавала предпочтение более спокойным оттенкам и сдержанным фасонам. Этот раз не стал исключением. На мне было надето длинное платье глубокого синего цвета с силуэтом, напоминающим русалочий хвост, что облегало и удачно подчеркивало все изгибы тела, а расклешенная чуть ниже бедер пышная шифоновая юбка позволяла делать достаточно широкие шаги в танце и воздушно разлеталась по во воздуху при каждом движении. От правого края расшитого стеклярусом лифа начиналась одна единственная бретель, что тянулась по диагонали вдоль обнаженной спины и крепилась к левому бедру. Образ дополняли длинные до плеча серебристые перчатки на один палец, массивное украшение в виде россыпи звезд в высокой прическе, серьги-полумесяцы и те самые босоножки, что подарил мне Аизава около месяца назад.  — Ты великолепна! Ши, ты всех девчонок уделаешь! — широко улыбнулся Франческо, но не от него я тогда хотела это услышать. — Согласен, парень?  — Нет, — не отрывая от меня глаз, ответил Шота.  — Ох, так не годится, — начал было возмущаться тренер, но был перебит.  — Она уже затмила всех участниц, ещё до того, как надела это платье, — продолжил мужчина и сделал шаг ко мне навстречу. — Ни одна из них в сравнение не идет. Только вот кое-что мне всё же не нравится. Я сразу поняла, о чем он говорил. И ему не обязательно было приподымать за подбородок указательным пальцем мою голову. Дело в том, что во время конкурса я всегда использовала линзы, одна из которых маскировала зеленый зрачок под фиолетовый, а другая нужна была лишь для симметричности ощущений.  — Я хочу, чтобы ты сняла их, — сказал Аизава.  — Но ведь… — попыталась я оправдаться.  — Это твоя особенность и она тебе очень идет, — эта его манера говорить так серьезно о подобных вещах только заставляла смущаться лишний раз. — У тебя прекрасные глаза, не смей их прятать ото всех.  — Болван, — только и смогла я выдать, отвернувшись от него и широко улыбнувшись.  — Я что-то не так сказал? — удивился брюнет.  — Нет-нет, — махнул на него рукой Аллегро. — Ты хорошенько её подбодрил. Осталось только ей тебе что-то эдакое ответить, а то ты слишком сильно переживаешь, как я погляжу. И правда, пусть и старался скрыть это за спокойной ровной речью и уверенным взглядом, Шота всё же подавал признаки волнения. Он то и дело потирал шею, иногда перебирал пальцами, стучал ими по ногам и вытирал о платок вспотевшие ладони. Я знала ощущения, что он тогда испытывал. Когда мы выходили на паркет для участия в конкурсе в первый раз, мне было чертовски страшно. «А вдруг я сделаю что-то не то, вдруг до зрителей не дойдет всё то, что мы хотели донести своим танцем, вдруг я запутаюсь в ногах и мы провалимся?» — масса мыслей блуждала тогда в голове, от чего становилось только хуже, но тренер смог подобрать нужные слова, чтобы взбодрить двух подростков, и после первого выступления всё стало на свои места. Но мне самой, будучи взрослым уверенным танцором, оказалось достаточно трудно что-то придумать и успокоить этим Аизаву.  — Чемпионат по бальным танцам объявляется открытым! Прошу подбодрить наших участников бурными аплодисментами и пожелать им всем удачи! — голос ведущего и гул оваций ворвались в раздевалку, прервав всяческие размышления. — Первый квалификационный раунд. Вальс. Выход первой группы.  — Так, у нас осталась всего пара минут, — спохватился Франческо и стал крепить к спине моего временного партнера номерной знак, нанесенный на ткань.  — Вы выступаете под номером четырнадцать? — переспросил Шота, не успев разглядеть.  — Мы… Мы с тобой выступаем, — улыбаюсь. — Это однозначно знак свыше.  — Именно, — хлопнул в ладоши итальянец, привлекая к себе остатки нашего внимания. — Ребята, желаю вам удачи, как никто другой. Шота, запомни, ведущий — главный в паре, ведомый — её украшение. Лидер должен брать ответственность в свои руки. Отведи Ши в то место паркета, которое покажется тебе наиболее выгодным, следи за направлением и избегай столкновений. Ши прекрасная партнерша, она умеет доверять и слушать. Если растеряешься, она поможет и направит. Танец длится всего полторы минуты, но за это время можно сотворить чудо. Я верю в вас, — с задорной улыбкой на лице легким хлопком руками по нашим спинам Франческо подтолкнул нас вперед, когда музыка за дверью стихла. — Вам пора.  — Спасибо, умеешь же ты подбодрить, — слегка подрагивая, обняла я его напоследок и взяла руку Аизавы в свою. — Пойдем?  — Да, — кивнул он, нервно поправляя бабочку на шее.  — Ах, да! — крикнул вслед тренер. — Не забывай улыбаться, парень! Давай, начинай прямо сейчас! И Шота улыбнулся самой кривой от волнения улыбкой, что больше походила на оскал какого-то безумца, от чего я напряглась и занервничала только сильнее, а выученная за годы знакомства фраза из уст итальянца на его родном языке, обозначающая «нам крышка», окончательно похоронила моё спокойствие. Я долго не могла придумать, как подбодрить парня, а тут ещё и сама растерялась. Хотелось сбежать от собственного бессилия, переждать год и не травмировать нервную систему дорогому мне человеку, но понимала, что именно он и не даст мне этого сделать. И уже когда мы стояли в коридоре, края которого состояли из боковых частей трибун, в мою голову пришла безумная, как тогда могло показаться, идея. «Может, это не самый подходящий момент, но всё же… Я же ни капли ему не солгу…»  — Шота, — шепчу еле слышно, укладывая для выхода свою дрожащую руку поверх его, — я хочу тебе кое-что сказать.  — Конечно, — слегка наклонился он ко мне, явно ожидая услышать что-то совсем иное от того, что прозвучало.  — Я люблю тебя, — ещё тише продолжила я, покрываясь багровым оттенком. Мужчина застыл на месте и я уж подумала, что всё испортила, но заблестевшие внезапно черные глаза успокоили и убедили в обратном.  — Покажи мне наиболее удачное место. Мы станцуем, чего бы нам это не стоило, — ответил он с удивительной серьезностью.  — Вальс. Выход второй группы, — оглашение ведущего снова не дало времени на раздумья.  — Конечно, — улыбаюсь, делая шаг вперед. Зал замер в предвкушающей тишине, когда танцоры с гордой осанкой выходили на паркет. Глазами я выискала самое выигрышное, удобное, а главное, ещё не занятое место и мягко указала на него Аизаве едва заметным жестом руки. Зазвенели первые аккорды вальса и с началом нежной плавной мелодии мы отбросили все сомнения и с ног до головы заполнились уверенностью. Шота выставил вперед левую руку, призывая меня сделать шаг навстречу и закружиться в танце. Он широко и удивительно искренне улыбнулся, когда моя ладонь снова легла в его. Другую руку уложил мне на спину, крепче прижимая к себе, сделал один вводный шаг, после чего ещё один, но уже в разы шире. Взгляды наши волнительно соприкоснулись, словно ища подтверждения в правильности действий, и тут же радостно устремились в толпу. Раз. Шота делает широкий шаг с правой ноги вперед для начала поворота, буквально заставляя довериться ему и сделать такой же шаг назад, позволяя крепким рукам поддерживать себя за спину. Два. Ещё один широкий шаг влево, вставая высоко на носки и вытягиваясь струной. Он чуть заметно на долю секунды подрагивает, не разрешая широкой улыбке сойти с лица. Три. Снижение. И с началом нового круга счета он делает стремительный поворот вокруг своей оси, а затем несколько шагов и поворотов на опорной ноге. Я довольно улыбаюсь, продолжая бросать взгляд в толпу и чувствуя, как мой партнер наконец-то расслабился от легкого ощущения быстрого полета. Променадная позиция, от резкой остановки в которой юбка моего платья пышным воздушным облаком на пару секунд застыла на месте. Как же я удивилась, когда напротив нас в нескольких метрах оказались наши ученики и их опешившие лица. И этот безумный взгляд брюнета, устремившийся к ним и к его другу, словно кричал: «Не сводите с нас глаз!».  — Ах ты чертяка, — мы оказались так близко, что невозможно было не услышать этих слов Мика. Выход к другому краю паркета. После этой короткой встречи мы улыбались так, что начинало сводить скулы. Мы обходили одну пару за другой, выбирая самые удобные для себя места перед зрителями, минуя при этом судей, вновь и вновь на мгновения замирая в грациозных позах. Никакой агрессии в движениях, лишь плавность и нежность, проскальзывающая даже во взглядах, стоило нам только мазнуть ими по лицам друг друга. Будто настоящее единение пары, заставляющее любоваться нашей маленькой историей о хрупкой любви. Постепенно музыка стихла, танец закончился и мы сделали величественный поклон. С лица Шоты, к моему удивлению, всё ещё не сошла улыбка, когда краем глаза он заметил, как я радуюсь, пытаясь выровнять дыхание, а где-то у центрального выхода стоял пораженный Хаяси, которого за ухо тут же уволок за собой Франческо.  — Это было здорово, ребятки, — встретила нас около раздевалки высокая блондинка в кожаной куртке и с мотоциклетным шлемом в руках.  — Здравствуй, Ами, — обняла я её, дрожа от переполняющих эмоций. — Спасибо за то, что привезла этого паршивца. Где он, кстати? Хочу в глаза ему посмотреть.  — Мой муженек его в уборную утащил. Аизава-сан, вам тоже стоит туда отправиться. Времени в запасе всего пять минут до следующего выхода, — обратилась девушка к парню.  — Конечно, — слегка поклонился он, всё ещё сжимая в своей руке мою.  — Спасибо тебе огромное, — уложила я голову ему на плечо и приобняла. — Ты нас спас.  — Это моя работа, — в голосе едва заметно проскочила ехидца. — Но ты думаешь, что у нас вышло?  — Несомненно, — улыбаюсь в ответ и легонько целую его в щеку.  — Как жаль, что нельзя тебе сейчас макияж испортить, — шепнул он мне на ухо, от чего мурашки по телу пробежали.  — Эй, Окада, чего это ты так коряво танцевал? — слышались голоса участников позади трибун. — Так ведь очков много не соберешь для победы. Не ты ли кричал о том, что победишь сегодня?  — Да это для того, чтобы сил на латину хватило, ничего вы не понимаете, — отшучивался тот.  — Настолько силы экономил, что даже перед судьями не задерживался? Вы такими темпами до второго раунда продуете, — злорадствовали парни.  — Вот ты куда девался, гаденыш, — шипела я, подходя к компании ближе с милой улыбкой на лице. — Иди-ка сюда.  — Ух, кому-то сейчас влетит по-полной. Смотри, даже Атосагава тобой недовольна.  — Ши, ты ведь не сильно злишься? — тонким голосом спросил мой горе-напарник, когда я якобы случайно наступила ему каблуком на ногу.  — Ты ещё смеешь спрашивать об этом? — схватила я его за бабочку и подтянула к себе, от чего ребята, стоящие вокруг, разбрелись кто куда, лишь бы не участвовать в конфликте. — Я зла на тебя, как никогда. Ты как посмел так со мной поступить?  — Ну я же уже извинился.  — Этого недостаточно.  — Что я могу для тебя сделать? — взмолился он, когда хватка усилилась. — Хочешь, могу твоим рабом стать. Буду исполнять все твои желания.  — Танцуй дальше так, как в жизни не танцевал, а не шутки шути. Если ты сейчас не возьмешь себя в руки и не выложишься на полную, я откушу тебе нос и уйду от тебя к другому, более ответственному партнеру. Усек?  — Усек, — хмыкнул парень, надув губы и отвернувшись. — Меня же никто с откушенным носом в пару брать не захочет.  — Пойдем, недотепа, — фыркнула я и резко отпустила натянутую бабочку, от чего она неприятно щелкнула своего хозяина по горлу.  — Ай! То, что мы остались в турнирной таблице после вальса стало настоящим чудом и подарком, а заработанные четыре очка из десяти возможных умножили радость многократно. Не согласись Шота нам помочь, закончилось бы всё совсем иначе. Мы не оттанцевали бы с Хаяси стандартную программу до конца, не перешли бы во второй квалификационный тур, полуфинал и финал, не сорвали бы куш, заняв первое место и заработав приз зрительских симпатий за самые бурные аплодисменты, доставшиеся по большей части от наших ребятишек, не стояли бы на пьедестале почета, не получили бы новую категорию и класс, что позволило в будущем участвовать в более рейтинговых конкурсах.  — Ши-и-и-и-тян! — завопила малышня, встречая меня у центрального входа. — Какие же вы были крутые! А твои платья — просто отпад! Особенно то, короткое!  — Спасибо, дорогие, — присаживаюсь рядом, держа в руках охапку цветов.  — Как мы их, а? — размахивал рядом Хаяси кубками и громко хохотал. — В пух и перья.  — Угомонись, — ворчу. — Ты и так на всех фотографиях будешь смотреться, как ополоумевший псих, так не надо и в жизни таким казаться. Да и выиграли мы с разрывом в пару баллов.  — Это всё эмоции! Они переполняют меня! — не унимался он.  — Не тебя одного, - раздался рядом голос Хизаши. — Поздравляю с победой.  — Благодарю, — радостно киваю, в надежде, что он пришел не один. — А где Шота? Учеников куда-то повел?  — Оу, да это я у тебя спросить хотел. Класс я распустил по домам, как мы и планировали, — помялся Мик на месте и вдруг хитро улыбнулся. — Стёрка ведь так и не вернулся после выхода на сцену. Как же у вас получилось его уболтать на подобное? Как вы вообще рискнули? Но танцевали вы здорово, глаз не отвести было. А эта зажигательная латина, ух!  — Это слишком долгая история, — хихикаю, потирая затылок. — Куда же он мог деваться?  — Кажется, догадываюсь, — отозвалась Томико, улыбаясь и указывая движением головы в сторону, где с букетом цветов подходил к нам Аизава. — Пойдем мы, Ши. До встречи в субботу.  — Агась, — киваю.  — А как же тортик? — снова всполошились мои детишки, не желая уходить.  — Завтра я принесу вам большой вкусный торт! — пытаюсь показать воображаемых размеров сладость. — Договорились?  — Большой-большой?  — Просто огромный!  — Тогда договорились, — хлопнул меня в протянутую ладонь один из мальчишек. — До завтра, Ши-тян.  — До завтра, — помахала я им вслед.  — Проваливай с глаз моих, паразит, — буквально заталкивала я Хаяси в такси и вручала ему все цветы. — Отвезешь в студию, а потом дуй домой чинить будильники!  — Ну не дуйся ты, мы же победили, — ворчал он.  — Это не отменяет того факта, что ты олух, — строю недовольную физиономию и хлопком закрываю дверь автомобиля.  — Не слишком ли ты строга с ним? — заговорил рядом Шота, наблюдая всё это время за нами.  — Его убить мало, — облегченно вздохнула я.  — Какие планы на сегодня?  — Абсолютно никаких.  — Тогда это тебе, — вручил он мне букет белых роз. — И как насчет ужина?  — Ох, я голодная, как кашалот, — ответила я в унисон с урчащим животом.  — Почему кашалот? — усмехнулся собеседник.  — Эти ребята вроде бы самыми большими хищниками считаются, — улыбаюсь. — Спасибо за цветы и за сегодняшний подарок.  — Я не считаю это подарком. Просто сделал то, о чем ты попросила.  — Ну что ты, — отрицательно мотнула я головой. — Для меня твой поступок ценен. Ведь благодаря тебе мы сделали то, чего хотели.  — Всё равно не согласен. Подарок сегодня мне сделала ты.  — Какой такой? — театрально захлопала я глазами, догадавшись, о чем речь.  — То, что ты мне сказала тогда перед выходом. Это ведь правда? — покраснел и он.  — А какой смысл врать? Мы же взрослые люди, Шота. Момент, конечно, выбрала…  — Я тоже тебя люблю, Шиюки, — перебил он меня и тут же поцеловал. Нежно, осторожно и сладко, сжав в объятиях что есть сил.