***
— Огнестрельное ранение… Раздроблена плечевая кость и повреждены мягкие ткани… Связки чудом не были задеты… — обрывами фраз слышался вдалеке чей-то голос. — Нам удалось… В памяти вновь мелькнули белые ленты. — Шота! — распахнула я глаза и попыталась встать, но тело не слушалось, оно словно свинцовое стало. Удалось лишь приподнять голову. — Госпожа Атосагава, вам не стоит так резко двигаться, — рядом тут же оказалась медсестра с натянутой улыбкой на лице. — Причуда Исцеляющей девочки ещё не закончила свою работу. Только тогда я смогла перевести взгляд в другую сторону, увидев старушку, что в очередной раз вытянула губы в безумно длинную трубочку, и обнаружить себя в больнице. — Что стряслось? — хрипло спросила я. — Это пусть они тебе рассказывают, — погладив меня по голове, вздохнула Чиё. — Заходите, бедокуры! — обратилась она к бормочущим теням за дверью. В ту же минуту, словно только и ждали команды, в палату ворвалась толпа людей. Мик, Хаяси, Томико, Франческо… Их было не счесть. — Ты как? Как себя чувствуешь? — сразу же посыпались вопросы. — Какого чёрта тебя вообще понесло туда? — Полегче, господа, — остановила их медсестра. — Ваша подруга ещё испытывает сильное истощение, не стоит заваливать её тонной вопросов. — Простите, — в один голос пробубнили ребята, словно провинившиеся в десятый раз школьники. — Думаю, что ей лучше всё-таки ещё отдохнуть, — взглянув на мои жалкие попытки не засыпать, добавила Исцеляющая. — С ней всё в порядке, можете не беспокоиться так сильно. Зайдете уже завтра. Картинка расплывалась перед глазами. Мне хотелось ответить на все их вопросы и задать несколько самой, но на это совсем не было сил. Я должна была как можно скорее узнать, что за ленты видела, не причудилось ли мне и почему голос пришедшего на помощь был мне совсем не знаком. Организм всё же решил, что это может подождать. Но лучше мне было не засыпать. Ведь с того дня я перестала видеть хорошие сны, а если и видела, то они терзали мне сердце куда сильнее, чем привычные кошмары. В ту ночь мне снился пожар, масштабный, губительный и всеразрушающий. Он целиком захватил корпус нашего общежития, когда все мирно спали. Слышались жуткие крики, вопли детей, на глазах рушилось всё то, во что вложили силы, время и душу. Горели фотографии и воспоминания в них. Увиденная картина словно говорила, что всему конец. Не будет как раньше, всё хорошее забудется, истлеет в огне отчаяния. Накатывал страх и паника, натягивая все нервы и жилы болезненными струнами. Я очнулась от того, что меня кто-то звал. Вначале голос был отдаленным и глухим, но вскоре стал отчетливым и беспокойным. Распахнув глаза, я увидела рядом с собой перепуганный взгляд Шинсо. — Что случилось? — вновь прикрыла я глаза от того, что солнечные лучи назойливо светили прямиком в лицо. — Атосагава-сан, погодите секунду, я Мика позову, — вскочил он со стула, толком не понимая, что ему всё же делать. — Не волнуйся, Шинсо, всё нормально, — сглотнув, я ощутила неимоверную жажду. — Можешь подать воды? — Конечно, — его дрожащая рука нырнула мне под спину и помогла встать, а затем протянула мне заветный стакан с прозрачной жидкостью. Опустошив с жуткой жадностью три стакана подряд, я закашлялась, подавившись последним глотком. В правой стороне грудной клетки резко заболело и закололо, от чего я скривилась и согнулась дугой. — Врачи говорят, так будет некоторое время, — неуверенно сел парень на край больничной кровати. — Тот человек… Да его же так и называть нельзя… Он… Он так сильно… — его мрачный и потухший взгляд испугал меня. — Это ведь был ты? — улыбнувшись через силу, уложила я свою руку поверх его. — Твои ленты я тогда видела? И твой голос слышала? — Да, — тихо произнёс он. — Я ослушался Мика и побежал следом за ним. — Сильно ругался? — ещё шире растянула я улыбку. — Бывало и хуже. До Аизавы-сенсея ему далеко, тот одним взглядом прожигал, — вжал он от чего-то голову плечи. — Шиюки, я хотел попросить у вас прощения… — За что это? — удивилась я. — За то, что ничем не смог помочь учителю на поле боя, — голос его едва заметно дрогнул и я сразу поняла, к чему это идет. Как ни крути, они — пятнадцатилетние подростки, совсем дети. Их психика не была готова к увиденному в том нечеловеческом столкновении сил. — Тогда бы… Тогда бы он вас спасал, а не мы… — Мой глупый мальчик, — слёзы вмиг подкатили к глазам, когда я увидела, как он давит в себе все эмоции и как чертовски плохо у него это получается. — В произошедшем нет твоей вины, дорогой Шинсо. Никого из вас. Иди ко мне, — не сдержавшись, я подползла к нему ближе и притянула его к себе. На плечи вмиг закапала обжигающая соленая вода. — Спасибо тебе, — в ответ его руки лишь крепче сжали простынь. — И где всё-таки Хизаши? — спустя некоторое время спросила я. — Ходил оплачивать штраф, — потер затылок Хитоши. — Штраф? — недоумевала я. — Опять что ли гонял на дороге? — Нет. Штраф за превышение служебных полномочий, — в ответ на эти слова я лишь склонила голову на бок. — После выстрела он едва не прикончил Ивасаки. С трудом удалось оттащить его. От услышанной фамилии меня снова начало тошнить. Воспоминания о случившемся застыли в глотке и не давали нормально дышать. — Что тут… — вошел в палату Ямада, резким движением открыв дверь. — Ты как, Ши? — увидев, что я пришла в себя, подбежал он к нам. — Терпимо, — кивнула я. — Ей больно кашлять, — сухо доложил ему Шинсо. — Врачи были правы, печень и правое легкое сильно пострадали. — Ублюдок, — прошипел блондин. — Мало ему рожу натолок. — Радуйтесь, что отделались штрафом, — вздохнул парень. — Вам не стоило так усердствовать. — Да я его убить готов был, — рыкнул тот. — Чертов кретин. Додуматься до такого. — И всё же. Сомневаюсь, что Шиюки обрадовалась бы, узнав, что вы загремели в тюрьму после этого. — Ты меня ещё поучи, малец. Сам-то хорош, слушать меня даже не пытался. — Если бы я не пришел, вы бы убили его. — А потом оживил бы и заново убил. Их перепалка напомнила мне вечные споры двух лучших друзей, от чего я невольно прикусила губу. — Я пойду, — потер затылок Хитоши. — Шиюки, если понадоблюсь, зовите, — поклонился он и ушел. — Берет от Аизавы ещё и зловредность на пару с навыками, — пробормотал Хизаши. — Он хороший, — ответила я, взглянув на него. — Не спорю, но этот характер… — Прости меня, Хизаши, — тихо добавила я. — Всё в порядке, Ши, — сел он рядом. — Нет, ничего не в порядке. Я должна была вернуться в общежитие, — всхлипнула я, ощутив его руку на своей. — Ничего бы этого тогда не было… Прости… — Ну-ну, — обнял он меня. — Я же говорил, что всё хорошо. Тебе не о чем переживать. Тебя прекрасно все понимают, и я в их числе. Нам просто стоило готовиться более тщательно к твоему дню рождения. Не узнай ты о вечеринке, не произошло бы подобного. Но хочу заметить, — широко улыбнулся он, — тебе всё равно удалось собрать кучу народу. — Ты… — снова всхлипнула я, прижимаясь к нему крепче. — Дурак, знаю. — Нет, — мотнула я головой. — Спасибо тебе за то, что пришел за мной. — Я не мог иначе, Ши. Ты самое дорогое, что есть у Аизавы.***
Казалось, прошли месяцы или годы… Время тягучей пеленой мрака заслоняло всё хорошее, что происходило раньше, давая всё меньше возможности вспомнить о приятном. Мир вокруг возвращался к прежней жизни, вновь сиял радостью и счастьем. Но только не мой мир… Шота не просыпался. Ему порой становилось только хуже. Он заметно исхудал, кожа повисла на костях, словно тонкая ткань. Глаза впали, вокруг проявились темно-красные круги. Он стал походить на Всемогущего в его настоящем облике. Смотреть на это было невыносимо больно. Я открыла дверь больничной палаты, привычно поздоровалась и с шумом рухнула на приставленное к кровати кресло. Уложила локти на белоснежную простынь и подперла кистями уставшую голову. День выдался эмоционально тяжелым и изнуряющим. Не было сил докладывать о произошедшем за время моего отсутствия. Сил не было ни на что. — Я сегодня не поела, не смогла. Прости, — отчего-то заговорила я об этом, вспомнив, как Аизава всегда беспокоился о моем своевременном отдыхе и питании в дни повышенной эмоциональной и физической нагрузки. — Еда в последние дни лезет наружу, стоит ей только попасть внутрь, — как ни старалась сдержать эмоции, всё равно ничего не вышло. Слёзы сами хлынули по щекам, тяжелыми каплями спадая на простынь. — Мне стало казаться, что без тебя у меня совсем ничего не получается, даже поесть нормально толком не выходит. Всё вечно валится из рук и идет наперекосяк, словно внутренний поезд сошел с рельс и сносит все на своем пути. Ребята стараются, всегда поддерживают и появляются рядом в абсолютно любой ситуации. Мик вообще из шкуры вон лезет. Ворчит, что я стала одеваться, словно бродяга, побуждая носить что-то более нарядное. Кормит меня своей жуткой стряпней и травит анекдоты на каждом шагу, чтобы рассмешить. Он молодец и я ему очень благодарна, но… Но это совсем не то… Понимаешь? Из меня словно сердце вырвали, оставив в груди бездонную дыру… Мне так тебя не хватает, ты бы знал… Я взяла его до ужаса холодную руку в свои и в нескончаемо жалких попытках её согреть прислонила к своему лбу. — Я больше не могу, Шота, — горько всхлипнула, когда в голове промелькнуло воспоминание о его улыбке. — Ещё один такой день без тебя и я, кажется, рехнусь. Я просто сойду с ума… — говорила тихо, проглатывая буквы и неустанно льющиеся слезы. — Или, чего хуже, буду готова сигануть с крыши, лишь бы… Меня перебил пронзительный писк кардиомонитора. Дыхание Аизавы стало рваным, частым и глубоким. Следом засигналил аппарат жизнеобеспечения, подающий кислород в его легкие. Машины словно взбесились. В палату в мгновение ока вбежал медперсонал. Меня схватил за руку непонятно откуда взявшийся Хизаши. — Пойдем, — встревоженно прозвучал его голос. — Тебе не стоит на это смотреть. — Это я во всем виновата, — испуганно взглянула на него, когда мы вышли в коридор. — Это моя вина. Он… Он будто услышал всё то, что я говорила. — Ты ни в чем не виновата, — мотнул он головой. — Ему просто вновь стало хуже. Из палаты доносились звуки разрядов дефибриллятора, крики с названием и дозами лекарств, незнакомые термины и ругань. Спустя некоторое время шум утих. Когда всё, казалось, наладилось, к нам вышел резко побледневший врач, до побеления костяшек пальцев сжимая кулаки. — Как он? — подошла я к нему с надеждой и глупой верой в хорошее. — Мне очень жаль, Атосагава-сан, — склонился в поклоне мужчина в белом халате. — Мы сделали всё, что зависело от нас, но его организм не справился… — Что? — округлила я в ужасе глаза. — Как такое…? Хотелось сделать глубокий вдох и снова что-то ответить, но дыхание стало прерывистым, дышать было трудно. Какие бы усилия не прилагала бы, внутрь попадало смехотворно мизерное количество воздуха. Голова онемела. Во рту настолько пересохло, что даже собственный язык ощущался, как наждачная бумага. Пытаясь сглотнуть хоть немного слюны, я ощутила тошноту, которая, казалось, поднималась с кончиков пальцев ног. — Господин Аизава мёртв. Если бы увиденное не было сном, я и правда сошла бы с ума. Вскочив с кровати, я открыла глаза и уставилась в потолок. По щекам лились обжигающие слезы. Осознав, что нахожусь дома, стало немного легче, но приснившийся сон сжал в тиски моё сердце.***
— Я вернулась, — вошла я обратно в палату к Шоте. — Мик? Когда ты успел проскочить? — искренне удивилась я появлению блондина. — Ты болтала по телефону, — театрально указал он на мобильник в моей руке. — Хорошие новости? — Даже не знаю, — пожала я плечами. — Директор звонила. Говорит, что сад возобновляет работу и она очень хочет, чтобы я вернулась к обязанностям. А ещё звонил Франческо. Хочет попробовать занятия вернуть. — Это ведь здорово, — улыбнулся он, сощурив глаза. — Я в этом не уверена, — вздыхаю. — Почему же? — Такое ощущение, что все пытаются жить привычной жизнью, кроме меня. Словно ничего не произошло и не происходит сейчас… — Ши, ты слишком встревожена в последнее время. Что стряслось? — Ничего. — Нет. Ты о чем-то переживаешь, на лице ведь всё написано. В чем дело? — Тебе показалось. — Не думаю. Ты выглядишь слишком уставшей. Давай-ка ты сегодня пойдешь домой пораньше. Я с ним посижу. Примешь ванну, хорошенько выспишься, а утром обдумаешь, стоит ли тебе возвращаться к работе и тренировкам, — Ямада говорил это с такой легкостью, словно о будничном походе в супермаркет. — Ты думаешь, что я могу спокойно отдыхать дома? — его слова меня зацепили, от чего я вмиг вспыхнула гневом, сама того не ожидая. — Ты… — Как я могу спокойно спать дома? — голос предательски дрогнул. — В чем дело, Ши? Я тебя не узнаю, — сделал он шаг навстречу. — Давай поговорим. — В чем дело? — прошипела я. — Он едва не умер, Мик. Это было два месяца назад. Он был на волосок от смерти всё это время. Я говорила с ним два месяца назад, слышала его голос два месяца назад, обнимала его, чувствовала его тепло, видела его улыбку, — чертова соленая вода вновь не пожелала слушаться, — целовала его бесконечных два месяца назад. Ты представляешь, как я себя чувствовала всё это время? Представляешь? Ноги подкашиваются каждый раз, когда мне звонят, а я не нахожусь в его палате. Я каждый раз страшусь того, что мне скажут, что он мертв. Пока я тянусь к телефону, чтобы проверить, кому я так срочно понадобилась, мне кажется, что я умру от нехватки воздуха. — Ши… — Ты хочешь, чтобы я пошла домой? Каждый день я возвращаюсь в пустую комнату и каждый раз ловлю себя на мысли, что и вправду могу остаться одна. Знаешь, как мне страшно? Ты не представляешь, как тяжело дались мне эти два месяца, — во мне много чего скопилось за эти дни и этому нужно было дать выход, но загружать Хизаши потоком своего негатива я тоже не могла. — Знаешь… — остановила я сама себя. — Я всё-таки пойду, — резко развернулась я к двери. — Погоди, — нагнал он меня и схватил за руку. — Давай поговорим. — О чем? — бросила я на него бесчувственный взгляд покрасневших глаз. — О чем хочешь, о чем угодно, только выговорись. Тебе нельзя всё в себе держать. — Позже, — шмыгнула я носом. — Я, видимо, и вправду чересчур устала. В этот момент в палату вошла госпожа Чиё. И я уж подумала, что ей нужно осмотреть Шоту, но она остановила меня у порога, не дав выйти. — Каяма, — как-то неуверенно пробормотала она, заставляя сердце колотиться сильнее, но все страхи тут же улетучились, когда её глаза сверкнули радостью, а на лице появилась улыбка. — Она очнулась и хочет вас видеть.