Зеркало

Дверь, как обычно, открылась тихо, едва скрипнув. Петя даже глаза не открыл — узнал по этому тихому скрипу и осторожным шагам — чуть шаркающим, однако.  — Отжеребились? — спросил он.  — Думал, ты спишь, — отозвался Андрюша, прикрывая дверь, всё так же осторожно. — Ага. Я тебе десятый вытащил.  — А у самого какой?  — Тринадцатый, — Андрюша тихо и немного нервно хмыкнул. — Будем считать, что на счастье.  — Будем, а как иначе. Шаги приблизились, Петя всё же открыл глаза.  — Колено как?  — А как спина? Оба улыбнулись, почти зеркально. Петя — широко, он чувствовал, как натянулась кожа на губах, Андрюша — как всегда, чуть смущённо.  — Со спиной хоть немного понятно, а ты вот только что упал. И слышу — хромаешь. С флипом этим со своим…  — Ну хоть не с лутцем.  — Это сейчас ты меня подкалываешь?  — А что, непохоже?  — На тебя? Андрюша только развёл руками.  — Ну этот твой лутц, между прочим… Лежишь вот. На жеребьёвку не пошёл. Ты точно норм?  — Ну…не сниматься же. Вероника Анатольевна предлагала, конечно, но я подумал…  — Или не подумал, — строго заметил Андрюша. «Ты-то подумал? Со своей заморозкой», — хотел было брякнуть Петя, но это грозило перерасти в бесконечное мерянье того, у кого что больше отваливается.  — Или не подумал. Чего уж теперь, все отжеребились, зря я тебя гонял, что ли?  — Я и сам бы пошёл. Не за тебя — так за себя.  — Ты вот что, садись лучше, — Петя резко сдвинулся к стене, чтобы освободить краешек кровати. В спину стрельнуло, сквозь зубы вылетело «блин!». Андрюша вздрогнул.  — Ты как вообще катать собрался?  — На уколах. Ну, если надо.  — А надо? Там это…высокое руководство заявляет, что мы сюда так, размяться выехали. Я на жеребьёвке сидел, чекал телеграм.  — Блин! — Петя начал повторяться, ему это не нравилось.  — Оладушек, — мрачно подтвердил Андрюша, усаживаясь рядом и медленно вытягивая ногу. — Врагам только родную хату сжечь осталось, вот это всё.  — И сейчас прикинь врубается пожарная тревога. И мы бежим. Андрюша против воли улыбнулся и осторожно, мимолетно потрепал его по плечу. В спину отдало всё равно, слабо, но неприятно.  — Слуш, там у меня в чемодане троксевазин завалялся, доползёшь? А то что-то невесело. Андрюша молча наклонился и кончиками пальцев пошарил в чемодане. Там, конечно, был кавардак, но гений, как известно, властвует над хаосом.  — Вот.  — Спасибо.  — Может…это, тебе спину натереть? Сам не зная, почему, Петя смутился, хотя казалось бы — ну, обычный рабочий момент. «А если бы ему надо было? Что, Лизу звать и вежливо выйти из номера?» — подумалось почему-то, и он с трудом не заржал сам от себя — выглядело бы странно.  — А давай! А то самому себе сложно. Повернуться получилось с трудом. Петя знал — пройдёт, просто перегрузил спину, да и полубильман зря не выкинул, что уж теперь. Только перетерпеть, завтра обезболов, эх… Андрюша осторожно приподнял на нём футболку, чуть сдвинул вниз резинку треников, заголяя поясницу.  — Здесь, да? — горячая, чуть влажная ладонь легла на позвоночник.  — Ага, — глухо отозвался Петя в подушку. Ледяной почти гель обжёг кожу, заставив непроизвольно зашипеть.  — Ща, нагреется. Холод действительно ушёл. Чужие мягкие ладони прогнали его, осторожно втирая гель, почти гладя, боясь причинить боль. Это было…почти убаюкивающе, и Петя только спустя время неожиданно осознал — боль почти ушла, оставшись где-то там, на задворках. Андрюша последний раз осторожно провёл рукой.  — Вроде всё.  — Спасибо, — выдохнул Петя, осторожно переворачиваясь. Удивительно — не стреляло. — Ты такой пожёванный что-то, — заметил он внезапно, уловив краем глаза, как Андрюша трёт кулаками глаза.  — Спал плохо. Надо вздремнуть. Только дохромаю до себя…  — Да брось, не ходи. Места обоим хватит. Андрюша взглянул на него с удивлением и скепсисом.  — Точно?  — Да я тебе говорю! Ложись. Не броди лишний раз, только дал коленке отдохнуть — опять разбередишь. Андрей пожал плечами и в два движения ног стащил кроссовки, устраиваясь рядом.  — Одеяло бы надо вытащить, чего лежим поверх… — немного сонно пробормотал он, но, видимо, махнул рукой на это, сворачиваясь калачиком рядом, прямо под боком. Задремал он почти мгновенно, ёжась во сне. «Как бы не простудился». Петя нашарил в ногах свою собственную олимпийку, притянул и, расправив, укрыл Андрюшу сверху. Тот не проснулся, только чуть поморщился во сне, но почти сразу его лицо разгладилось, снова став спокойным. И спал он так заразительно, что Петя, махнув рукой, устроился рядом и прикрыл глаза. Было прохладно, но, потеснившись, под олимпийкой можно было устроиться вдвоём. Если прижаться тесно-тесно. Так теплее.