Всю свою любовь

Слово от автора. Маленький текст, идея которого появилась в моей воспаленной голове после бессонной ночи, проведенной в компании дорогих жуков. И, думаю, битломаны поймут значение некоторых, обычных, на первый взгляд, слов с: Приятного прочтения. И отзывы, пожалуйста :з P.S. В стихи все переведено самой, за исключением пары строк :33 ____________________ Сегодня она улыбалась. Улыбалась не ему. Казалось, все внутренности выворачивают наизнанку, когда он увидел, как ее маленькая ладошка поглаживает по плечу этого… этого… кто это был? Джеймс не запомнил. Он не видел ничего, кроме четко очерченных полных губ, которые так часто видел во сне, растянутые в радостной улыбке. Звенели столовые приборы, весело галдели ученики. А она улыбалась. И с этой улыбкой темнела душа. Юноша обхватил голову руками, крепко зажмуриваясь. Это было невозможно. Невозможно больно. А ей было абсолютно все равно. Потому что ее глаза сияли. Не для него. «Ты теряешь голову, Сохатый. Очнись, Джим» - произнес как-то Сириус, когда он в очередной раз сминал письмо подрагивающей рукой. А Поттер даже не спорил. Он уже давно потерял голову. Он должен скрыть свою любовь. Бродяга, развалившись на диване, перебирал струны на гитаре, и Джеймс слышал, как звучат небрежно исполненные знакомые аккорды. Они научились играть на гитаре вместе, перед третьим курсом. Знакомая семья магглов-музыкантов с радостью обучала мальчишек мастерству, которое покоряло сердца многих девушек. Но не ее. - Я был намного младше, младше, чем теперь, - затянул Сириус, уже с большим задором ударив по струнам. Поттер передернул плечами. Пластинки “The Beatles” почти без перерыва играли долгими летними днями в поместье Поттеров. С этой группой их тоже познакомили магглы. И тогда у Джеймса поехала крыша. - И я, представьте, не нуждался в помощи ни в чьей, - хриплый голос лучшего друга проникал в мозг и задевал натянутые от напряжения нервы. Джеймс откинулся в кресле, все еще не размыкая глаз. Ему и правда нужна была помощь. Звякнуло стекло опустошенных бутылок сливочного пива. Где-то еще оставалось огневиски? Оно должно было остаться, Салазар его раздери! - Теперь ушёл тот день, да и мой пыл прошёл. Всё забыв и дверь открыв, я всем открыл её, - все быстрее и быстрее, задавая нужный ритм, и стайка пятикурсниц восторженно заахала – Джеймс прекрасно знал, как Бродяга выглядит со стороны. И эти «ахи» и «охи» прекрасно дополняли образ местного Казановы. «А ты убежденный однолюб, Сохатик. Так жить скучно!» - смеялся Бродяга, подмигивая зардевшейся пуффендуйке. А Поттер только грустно усмехался. Помогите мне, я так устал. - Да, жизнь переменилась множеством путей, - Сириус картинно откинул волосы со лба и раздались возбужденные стоны. Сохатый качнул головой. Уверенность исчезла, и я забыл о ней. Гриффиндорец устало вздохнул и встал с кресла, потирая лицо руками. Все верно. Все абсолютно верно, и нужно быть полнейшим глупцом, чтобы отрицать очевидное. Хотя, разве он не глупец? Бессмысленно. Обречено на провал, грандиозный крах. Она растаяла, я беззащитен стал. Я так сейчас нуждаюсь в вас, как прежде не желал. - Бродяга, дай гитару, - попросил Джеймс, наблюдая, как искры пламени в камине то и дело норовят упасть на мягкий золотисто-алый ковер. Но магия сдерживала их. Вот так и он. Сдерживает себя. Без магии. Старый инструмент привычно оттягивал плечо, когда Поттер, накинув на себя кожаный ремешок, шел по сумрачным коридорам старого замка. Отчаяние. Оно заливало его, грозило потопить в своем черном океане. И хотелось выть, глядя, как она улыбается. Улыбается не ему. А разве он многого хотел? Раньше – безусловно, да. Джеймс мечтал обладать ее, чтобы она была его. Сейчас нет. Сейчас все было не так. Что-то изменилось. Потому что сейчас он хотел просто держать ее за руку. И этого было бы достаточно! Достаточно для него. Полностью. Просто держать ее за руку. Астрономическая башня встретила Поттера холодным ветром, от которого пробирал мороз по коже. Он забирался в расстегнутый ворот рубашки, и мышцы рефлекторно сжались, почувствовав неприятный озноб. Я знаю, этот миг не повторится, и не смогу я ею обладать. Не понимаю, что внутри творится, как мне теперь нормальным стать? Джеймс сел. Мерлин знает, как он устал. - Я так устал, не знаю, как мне быть. Я так устал, тебя мне не забыть, - голос предательски дрогнул. Казалось, совершенно никто не мог понять его. Мерлин знает, как он устал. - Я ей любовь отдал, всю, что хранил. Если б ты знал ее, то полюбил, - пальцы стиснули гриф гитары и аккорд зазвенел в тишине. - И я люблю ее. - Сыграй мне что-нибудь, Джеймс! – сопрано отдалось эхом в ушах и Джеймс развернулся, едва не выронив гитару. Лили Эванс стояла, прислонившись к косяку двери плечом, и смотрела на него. Так странно смотрела. Без обычного раздражения или злости. Закушенная губа, родинка на щеке, чуть сведенные на переносице брови, распахнутые глаза. Джеймс. В горел встал ком и Поттер тряхнул головой. И я люблю ее. Джеймс неверяще вскинул брови, и Лили нерешительно улыбнулась. - Пожалуйста, Джеймс. Юноша опустил голову, краем глаза наблюдая, как девушка трансфигурирует стул из клочка пергамента. Лучшая во всем. Лучшая. Джеймс вздохнул, наигрывая аккорд. Он знал, что сыграет ей. - Закрой глаза – я тебя поцелую, а завтра, тоскуя, вдалеке буду верен тебе, - голос звучал сипло и надрывно, но ему было все равно. Он смотрел, как невозможные глаза Лили Эванс распахиваются еще шире и в них мелькает что-то, что он не может разобрать. - И, когда я вдали, каждый день о любви буду слать свои письма тебе. Она и не догадывалась, как тяжело ему давались простые слова всем известной песни. Потому что Джеймс Поттер как никто осознавал истинный смысл этих слов. Вбирал их в себя. Потому что он отдавал ей всю свою любовь. - Всю любовь тебе я отдаю, всю любовь, родная, я тебя люблю, - струны взвизгнули, готовые оборваться, так напряженно ударял по ним Поттер. Он не смотрел на девушку, замершую напротив. Нее видел, как до белизны сжимаются ее пальцы, как закушена губа. Мерлин, он так устал. Эхо мелодии еще звучало на площадке, а Джеймс уже встал, подхватывая гитару и кривовато усмехаясь. Перед глазами стояла другая Лили, так ласково улыбающаяся Обри. Так вот как его звали!.. Впрочем, это уже не важно. - Спасибо за внимание, Эванс. Так холодно. А она сидела, неподвижно, глядя прямо перед собой и комкая кончик форменной юбки в белых пальцах. Поттер перекинул гитару через плечо и, тряхнув головой, подошел к двери, слушая, как гулко звучат его шаги. - Знаешь, мысли мучают, спать я не могу. Недели три уже, с ума скоро сойду. Я всё отдам тебе за чуточку покоя душе, - с трудом, надрывным шепотом, проговорил юноша, не оборачиваясь. Это походило на сумасшествие. Да что уж там. Все сошли с ума. - Ты думаешь, вчера, что потерял любовь. Но только про тебя она расспрашивает вновь, - дрожащий голос девушки заставил замереть на месте. Спина, казалось, окаменела. Сохатый обернулся. Лили стояла, сжав кулаки, и в глазах блестели злые слезы. Румянец на щеках, тяжелое дыхание. Ну не красотка ли она? - Ты сердце ей разбил, почти сошла с ума. И думает она, что больше не нужна, - она встряхивает головой, как он, совсем недавно. Сердце глухо пропускает удар, и гитара падает на пол, жалобно гудя. Джеймс в один шаг преодолел расстояние между ними и только сейчас понял, что выше ее на полторы головы. - Не представляешь ты, насколько мне нужна. Люблю тебя, и живу тобой. Конечно, ты понять должна, ведь без тебя я сам не свой, - надежда расцвела где-то внутри и по спине поползли мурашке. Предвкушение, слепая робкая радость. Лили улыбнулась. Улыбнулась теплее, чем улыбалась Обри. И наконец, Джеймс понял, что было в ее глазах несколько минут назад. Прежде чем он успел это осмыслить, гриффиндорка приподнялась на цыпочки и обвила его шею руками. А потом его накрыло с головой. Губы, напоминающие вкус зеленых яблок, прикасались к его губам, и Поттер ошалел, прижимая тоненькую фигурку девушки к себе. Этим воспоминанием он сможет вызвать самого яркого патронуса. Ведь.. все что тебе нужно, это любовь.