мы не встретимся вновь.

фальшивка, подделка, ненужная, никем не любимая, обманутая вновь сюэ ян осторожно, с наклонностями самого изощренного мазохиста проводит по руке острым лезвием, наблюдая, как багрово-алая кровь струится из распоротой вены. хочется кричать — снова. хочется рвать на себе шикарные чёрные волосы и с ненавистно-слащавой улыбкой произносить недостойные всего мира слова. её мир хрупок и эфемерен, её мир пошатнулся несколько мгновений назад. слабый всхлип всё же вырывается из горла, когда сюэ ян в панике откидывает нож и пытается встать — подняться не получается, выходит только продолжать стоять на коленях рядом с раковиной. по-хорошему надо бы наложить повязки и оттереть капающую кровь, однако, её глаза все еще затуманены, а мысли направлены не в то русло. что ты наделала, сяо синчэнь? была доброй, пыталась помочь всем. была ангелом в конце-концов. заставить бы тебя захлебнуться в твоём прекрасно-иллюзионном мире, подавись ты этой своей чёртовой добротой. не думала, что ты слепо доверишься, не думала, что на тебя это подействует. сюэ ян кашляет, прислоняя руку ко рту и с полной отрешенностью глядя на кровь. кровь, кровь, кровь преследовала её повсюду, когда глаза были передернуты кровавой пеленой, когда мысли, казалось бы, не имеющие оттенок, пропитались ненавистным алым. больно до невыносимости, до зубного скрежета и ещё одного приступа кашля — такого сильного, что, кажется, она не вены себе порезала, а как минимум, вспорола живот. всякое преступление преследует наказание. сюэ ян сейчас познает его в полной мере. дрожащими руками она тянется к полотенцу, инстинктивно пытаясь остановить кровь, перевязать раны — хоть как-то. цепляться за жизнь совсем не хочется. хочется умереть. сяо синчэнь, когда умирала, была похожа на ангела; разве что недоставало крыльев. её бледная кожа, сравнявшаяся с цветом белых одежд, умиротворенно закрытые глаза — она улыбалась на пороге собственной гибели, вгоняя под рёбра нож и захлебываясь слезами, злостью, ненавистью — такой чистый человек, как сяо синчэнь, мог ненавидеть разве что перед самой своей смертью. сюэ ян была соткана из фальшивого золота, безумия и навеваемых темных воспоминаний. сяо синчэнь оставалась светлой и искренней в своих побуждениях. она не могла увидеть лицо сюэ ян. никогда не смогла бы. глупая, наивная девочка, пожертвовавшая своим зрением, отдавшая свои прекрасные глаза какому-то сун ланю, словно он был так дорог. да, он был ей дорог, несомненно. но… где тебя носило, когда сяо синчэнь страдала? где ты был, когда она пыталась выжить в жестоком мире, не в силах разглядеть даже собственное отражение в давно разбитом зеркале? куда ты делся после того, как твоя ненаглядная подруга буквально пожертвовала собой и медленно умирала? сюэ ян видела, как её сожительница-знакомая-подруга-возлюбленная плакала, окружённая свечами, грозящими упасть и спалить дом дотла. она просила прощения у богов, когда сама являлась одной из них. она действительно была святой. сяо синчэнь всегда улыбалась за исключением тех редких вечеров. мягко относилась к девочке а-цин, которая вовсе и не слепая, с осторожностью, присущей не-людям помогающая выжить сюэ ян, что чуть не погибла в автомобильной катастрофе. пригласила её к себе и жила так, словно они старые добрые знакомые, лучшие подруги, не видевшиеся много лет и наконец встретившиеся. сюэ ян действительно была рада жить так. она постепенно забывала всё — своё ненавистное тёмное прошлое, связанное с таким же оскверненным мэн яо, яростное, непоколебимое желание мстить. старалась копировать привычки синчэнь. заваривала кофе, когда она просила, напоминала, что с её слабым сердцем много выпивать нельзя и подменивала напитки на чай. синчэнь ласково улыбалась и говорила, что все будет хорошо. сюэ ян помнила, как в панике бросилась к ней, перекрывая ранение, пусть зная, что уже поздно. сяо синчэнь идеально подобрала день для самоубийства, отправив её за продуктами, а а-цин в школу. даже тут пыталась не доставлять проблем. крови почти не было, да и та оказалась запекшейся и какой-то ржавой. сяо синчэнь улыбалась своему мертвому отражению напротив разбитого вдребезги зеркала. сюэ ян в беспамятстве обнимала её плечи, моля очнуться, целовала каждый миллиметр быстро остывающего тела — сяо синчэнь не одобрила бы это и дала понять, что жива, если все оказалось дурацким розыгрышем. пусть это было бы так! сюэ ян бы жутко злилась, кричала, раскидывала вещи в сторону, давая всем вокруг понять, что ужасно раздражена, но сяо синчэнь была бы рядом, живая, настоящая, материальная. она бы неловко успокаивала её и прижимала к своей груди, нашептывая успокаивающие слова, как ребёнку. и сюэ ян бы поддалась, втягивая её в страстный поцелуй и опрокидывая на удобную двуместную кровать. она бы слушала неловкие вздохи и то, как все неправильно, продолжая бесстыдно целовать хрупкое тело. это сделало бы их счастливыми. сама праведность, да, сяо синчэнь? о, уверяю тебя, ты причинила мне столько боли, сколько не причиняли все люди, вместе взятые, ты хотела облегчить всем жизнь, но сделала её только хуже. я л̶ю̶б̶л̶ю̶ ненавижу тебя, сяо синчэнь. сюэ ян кажется, что вынуть нож из порезанной руки уже невозможно — он глубоко вошёл под кожу, сдавливая слабые артерии, заставляя кровь струиться с быстрейшей скоростью. ей остаётся наблюдать за тем, как смерть забирает её в свои холодные объятия. смерть забирает живых, красивых, любимых, а таких, как сюэ ян, она не трогает. и самое обидное, наверное, то, что нож в неё вонзила столь л̶ю̶б̶и̶м̶а̶я̶ е̶ю̶ ненавистная сяо синчэнь. —ты не должна делать это. призрачное прикосновение к дрожащим плечам. сюэ ян думает, что она уже умерла — но, оглядываясь, понимает, что всё ещё в и̶х̶ своей квартире с ненавистными белыми стенами, стоит босиком на холодном кафеле, но это не имеет значения. сюэ ян впервые за много лет плачет, не контролируя себя. —все хорошо, сюэ ян, я рядом с тобой. я никуда не уйду. —ты хоть понимаешь, что сделала? сяо синчэнь улыбается ласково-виновато. её присутствие здесь — ненормально и неестественно. сколько будешь продолжать тешить себя дешевыми иллюзиями, сюэ ян? разве не проще принять? нет. сяо синчэнь здесь, и сюэ ян не имеет права её отпускать. —скажи, почему ты это сделала? я… я так любила тебя… так любила, — стараясь обнять, уткнуться в прозрачную ткань, сюэ ян терпит неудачу и лишь ударяется головой о стену. —всё скоро закончится. потерпи ещё немного, — голос сяо синчэнь дрожит, но она приближается к ней, даря неосязаемые прикосновения, обнимая действительно платонически во всем смысле этого слова, — я не могу облегчить твоих страданий, я не могу, прости… кровавая пелена застилает глаза. сюэ ян отчаянно цепляется за растворяющуюся в призрачной дымке возлюбленную, но её рука лишь ухватывает ненавистный воздух, продолжающий поступать в легкие, которого вообще уже не должно быть. сяо синчэнь была слишком правильной. сюэ ян оказалась ошибкой. время расставит всё на свои места — им больше не по пути. —прощай, моя любовь.