♡♡♡
— Привет, папуля, привет, папочка, — Тэхен широко улыбается на камеру и машет родителям ладонями. У его отца сегодня день рождения, поэтому в небольшом кафе собрались родственники и близкие друзья. Кроме, собственно, старшего сына — Тэхена, который не смог выехать в другой штат в конце семестра. Угрожающая расправой сессия уж слишком активно дышала в затылок. — Привет, малыш, — Ким Намджун, мужчина в возрасте, обнимает своего супруга за талию и улыбается так же широко. Ему уже пятьдесят, но выглядит он по-прежнему невероятно хорошо. Его супруг — Ким Сокджин, невероятно красивый омега с запахом соленой карамели, младше его на несколько лет, тихо смеется себе под нос, когда ладони его мужа ложатся на талию. И, конечно же, родители машут своему сыну в ответ. — С днем рождения, — лицо Тэхена на несколько минут становится очень серьезным. А после он выдыхает, видя с каким умилением его папа приложил ладони к губам. Кажется, еще немного и расплачется. А за ним и парень следом. — Я смотрю, у вас там так здорово. Мне так жаль, что я не смог выбраться. — Он такой милый, правда? — Кихен улыбается своей обворожительной улыбкой, подсаживаясь немного ближе к экрану. Этот альфа славный малый и, к тому же, хороший друг семьи. Когда-то говорили, что они с Тэхеном хорошая пара, но потом у Кихена появился омега, а после и дети. Давно, словом, это было. Вот только альфу от экрана легким жестом отодвигает Сокджин, улыбаясь при этом совершенно мягко. А что вы хотели от родителя, который хочет полюбоваться своим обожаемым чадом, а не рыжей шевелюрой подчиненного. — Тэхени! — рядом с Джуном появляется макушка младшего ребенка в семье — Чимина. Он омега, слишком похожий на обоих родителей одновременно, с запахом ананаса и фиалки. Только одно различие. Он немного… не дорос. — Дай мне секунду, я выведу изображение на большой экран. Тэхен только смеется и кивает. Его брат единственный, кто разбирается в технике среди тех стариков. Странно было бы в этом сомневаться, ведь Чимину шестнадцать пару месяцев назад исполнилось, а самому молодому работнику компании отца — сорок шесть. Забавно, но этот самый молодой работник по совместительству является папой Тэхена и Чимина. Младший Ким делает несколько махинаций с компьютером, после чего изображение с Тэхеном появляется на большом экране. И омега все не может перестать улыбаться, смотря на своих счастливых родителей. — Продолжай, милый. Твой брат просто гений во всей этой… технологии, — Джин смеется, а Джун кивает в подтверждение словам супруга. — Отец, я хочу сказать, что очень тебя люблю, — омега тихо выдыхает. Он действительно сейчас расчувствуется, потому что слишком долго не видел родных. — И я тебя люблю, сынок. Очень, — Джун улыбается, едва заметно сжимая ладонь на плече супруга, и его запах кокоса становится как-то мягче, приобретая нотки молочного шоколада. Тэхен всегда восхищался отношениями своих родителей. Серьезно. Они, спустя столько лет, не потеряли нежности и заботы в отношении друг друга. Все еще обнимаются по утрам, вместе чистят зубы и целуются на кухне. Конечно, если альфа случайно не разобьет любимую тарелку супруга. — Но я больше, — омега на том конце провода смеется. — Люблю больше жизни, — не сдается Джун под тихий смех своего омеги. — Ладно, этот раунд я оставлю за тобой. Но только сегодня, — нарочито серьезно выдыхает омега, видя, каким довольным лицом сверкает его отец. И по ту сторону экрана раздается довольно громкий смех всех собравшихся. О, как же сильно омеге порой не хватает своей семьи. — Хоть ты уже совсем как, — Тэхен задумчиво смотрит куда-то перед собой, словно пытаясь подобрать слово. Позади него открывается дверь и в небольшой комнате оказывается на вид довольно высокий мужчина, которого омега не замечает и продолжает: — Динозавр, но по-прежнему… Тэхен замечает, как нахмурился Джин, поэтому оборачивается. Нет. Нет-нет-нет. И видит Чонгука в своих неизменных джинсах и неприлично открытой майке — весь такой из себя бэд-альфа, что чувствует в комнате омеги себя как в родном доме. — Ты откуда здесь взялся? — отворачиваясь от камеры, шипит Тэхен. — Ты же сам просил приехать, — отвечает альфа, скидывая с ног кроссовки. — Я просил после шести, — этого не видно, но омега хмурится. Сильно так хмурится. Потому что он знает своего парня. Знает своего непредсказуемого парня, который бывает иногда слишком зацикленным на самом Тэхене. И, о боже, он иногда бывает слишком озабоченным. — Ну не вопрос, — альфа пожимает плечами. — Подожди, я занят. — Усек. — Извините, это друг за проектом зашел, — Тэхен поворачивается обратно к камере, поднимая ноутбук. И мысленно верит в то, что родители поверили в его совсем маленькую ложь. — В общем, кхм. С днем рождения тебя. С днем рождения тебя, папочка. Поет омега, пока на заднем фоне Чонгук снимает штаны. Просто берет и тянет вниз, оголяя ягодицы и накаченные ноги. И Тэхен действительно не замечает этого, смотря на родителей. Вот только лицо Джина выглядит таким удивленным, а Джун, кажется, стал вторым Зевсом. Потому что хмурится так, что сейчас в парня его любимого сына молнии полетят. Прямо в задницу и прямо через экран. Тэхен оборачивается назад слишком резко, поворачивая экран так, чтобы закрыть не слишком праздничную пятую точку альфы. — Чонгук, ну зачем ты?! — Детка, заканчивай, а я готовлюсь отчпокать нетфликс по-жесткому, мать его, — в голосе альфы скользит возбуждение и усмешка. Несложно догадаться, как он собрался готовиться. И к чему. И это, между прочим, с пай-мальчиком, прилежным сыном и очаровательным Тэхеном! Еще немного и Джина придется откачивать. Еще немного и Джун взорвется от возмущения. Весело, кажется, только Чонгуку и Чимину. — Черт, ты вообще не вовремя, — паникует Тэхен, опуская ноутбук на стол. И теперь в кадре задница Чонгука. Задница, которой альфа беззастенчиво крутит, начиная говорить что-то о шмелях. — Надень уже штаны! Пока Тэхен пытается уговорить альфу одеться, все присутствующие издают слишком странный звук, отдаленно напоминающий «оу». Джин просит мужа подать ему стакан воды, но вместо альфы это делает Чимин. Который вообще несколько минут назад едва не умирал от смеха. — Как это отключить? — Джун хмурится, пытаясь нажимать на все кнопки подряд и не отвлекаться на крутящуюся у экрана задницу. Вот только раздается щелчок, от которого Чимин пытается не хрюкнуть. — Отец, ты только что сделал скрин его задницы. Эту фотографию мы отправим братцу, чтобы согревала его холодными ночами, — смеется Ким младший, совершенно не пытаясь оказать помощь родственникам. Родителям! И почему-то в тот самый момент, когда компьютер зависает, в кафе входят сотрудники, напевая стандартное «с днем рождения». Те, которые с тортом и свечками. Джун хочет разбить этот ноутбук к чертовой матери об стену. В его возрасте волноваться, вообще-то, уже нельзя. Поэтому в следующее мгновение чудо техники ожидает довольно неприятное знакомство со стеной. Джин вскрикивает, а на той линии Тэхен готов сгореть от неловкости. Но это только пока Чонгук не заваливает его на кровать, разводя длинные ноги в стороны.♡♡♡
Предновогоднее настроение на небольших производствах чувствуется особенно ярко. Все украшено нелепо синей мишурой, на почти всех горизонтальных поверхностях стоят елки. На которых висят непропорциональные им красные шары. Но все счастливы. Одеваются нарядно, здороваются друг с другом, сразу желая счастья в новом году. И все это под звук печатающих новые брошюры, буклеты и открытки машин. Самая настоящая сказка. Джун идет к своему кабинету неторопливо, наслаждаясь ароматом кофе и бумаги. Он даже не станет ругать сотрудников, которые в середине дня решили организовать себе обед. Но только сегодня, потому что голова альфы занята другим. Все устали, а Рождество — отличный повод, чтобы наградить работяг премиями. — Хэй, Джун-с, есть минутка? — на альфе повисает проходящий мимо Вонхо. И именно это помогает начальнику прийти в себя и кивнуть. — Придержи тогда звонки, дорогая, — кидает он секретарше, сразу после этого заходя за Джуном в кабинет. — Что-то срочное? — Джун садится в кресло с усталым вздохом. Друг садится напротив и играет бровями. — Красиво ты вчера вышел из ситуации, — Вонхо переходит сразу к делу, а альфе хочется завыть. Как волку на луну, потому что у него детская травма. Ладно, не совсем детская, но он никогда не думал, что увидит задницу другого альфы так близко. Он не думал, что его еще такой молодой сын заведет себе альфу так скоро и… Джун не хотел смотреть на задницу вроде как парня Тэхена. — Хах. — И посидели классно, — Вонхо делает паузу, а после продолжает: — Пока этот свой зад совать в экран не начал. И я такой, мол у-у, это перебор, чувак. — А теперь Тэхен хочет, чтобы мы с Джин-и прилетели познакомиться с этим голозадым танцором, - Джун потирает переносицу, а после неожиданно эмоционально взмахивает руками. — Он творит черти что, а я должен лететь?! — Так, погоди, начальник, — Вонхо качает головой. — Это же его первый серьезный парень? — Да, похоже на то, — Джун словно сам себя передразнивает, кривясь. А вообще-то не должен. Он должен беречь свое здоровье, чтобы как можно дольше делать свою семью и своего мужа счастливыми. — Как же это все… странно, — альфа поворачивается на стуле, показывая стоящие позади него фотографии четы Ким. — Мы с Тэхеном всегда были не разлей вода, а про этого голозадого он даже не упоминал! — А оно всегда так, Джун-с, — с чувством собственного опыта вздыхает Вонхо. — Я тоже думал, что прекрасно знаю своего младшего. А в итоге что? Он уехал в колледж и на тебе. Приезжает оттуда с каким-то местным омегой, с которым, оказывается, вместе уже год. И даже больше, у него в животе уже ребенок шевелится! — Нет, — шокировано выдыхает Джун. — Да, — второго альфу не остановить, он даже в подтверждение своих слов несколько раз кивает. А перед глазами несчастного отца с разбитым сердцем возникает образ Тэхена, который залетел от этого… голозадого. — И этот омега в принципе хороший. Но мой сын у него под каблуком. Конечно, нельзя так говорить, ведь я его плохо знаю и все такое. Но не нравится он мне. И все тут. Не нравится. Дело обычное. — Так, к чему ты клонишь? — кажется, у кого-то скоро снова начнется мигрень. — Все просто, Джун-с, познакомься с ним. Конечно, он тебе не нравится. Но вот мой младший уже про женитьбу заговорил, — Джун как эхо повторяет последнее слово. Нет, он так просто свое сокровище никому не отдаст. Чимин бы сейчас посмеялся, но его ждет та же судьба. — Как только дети за порог, так все, — у Вонхо действительно нет рычага остановки. — Творят себе, что хотят. А то вдруг что. Если коротко, то мое мнение — лучше тебе познакомиться с этим чуваком. Ты же сам все видел. Видел-видел. Он парень раскованный. Джун делает глубокий вдох и очень надеется, что речь пойдет не о заднице этого альфы. А почему он вообще решил, что это альфа? Может голозадый — бета. Сейчас кое-кто готов поверить во что угодно, чтобы не представлять Тэхена с животом в его двадцать. Слишком рано! — Я не уверен, что хочу знать, что значит твое «раскованный», — Джун снова морщится. — Джун-с, этот парень заходит к твоему сыну в комнату со сразу заведенным стволом. И весь такой на бурной энергетике прямо ува-у-вау, чтобы жестко, жестко, жестко. Таким нужно с утра и до ночи: Тэхен, а вот и я; Тэхен, я снова здесь; а вот и опять, — Вонхо имитирует крайне выразительно о том, что имеет в виду, и Джун просто зажмуривается. — Я знаю, сам таким был. И ты тоже. Всегда и везде готов, член работал, как перфоратор, — альфа начинает хлопать ладонями. — Шака-бака, шака-бака, шака-бака. Джуну кажется, что все это — дурной сон. И хочется просто ущипнуть себя и проснуться. Но Джин его щипал, и в этой реальности у Тэхена голозадый парень, который танцует на камеру. У Тэхена в принципе есть парень! Хорошо, хоть Чимин слишком маленький для всего этого дерьма.♡♡♡
Когда чета Ким выходит из самолета, Джун это чувствует. Чувствует Америку. Американский воздух ощущается не таким, как в Корее. Он более раскованный, наверное. Конечно, это так же странно, как описать газету двоичным кодом. Вот только такое изменение замечает один только глава семейства. Младшие омеги в полном восторге. Джин уже во всю фотографируется с самолетом, а Чимин пытается заигрывать с каким-то местным работником. И Джун бы уже с удовольствием надрал уши тому альфе, вот только на горизонте появляется его старший сын. Тэхен. И воу, на него тоже основательно повлияла Америка. Конечно же не тот голозадый партнер, а смена обстановки. Да, определенно. На омеге светлые брюки, подчеркивающие округлые ягодицы, и легкая шифоновая рубашка. Темные волосы завиты, а если присмотреться, можно заметить выгоревшие пряди. Выглядит очень мило, на самом деле. И всю его красоту подчеркивает свежий аромат слив с нотками пионов. И куда без фирменной улыбки немного странной прямоугольной формы? Кажется, до сих пор Джун просто не замечал, как быстро вырос его сын. И как сильно стал похож на своего папу — альфа был уверен, что дети у него получились очень красивые только благодаря Джину. Чимин налетает на брата с разбегу. Омега едва успевает его обнять, предотвратив тем самым падение. Вот только братья все же оказываются лежащими на земле, ведь по чистой случайности не улавливают аромат соленой карамели, когда Джин мчится обнять свое чадо.♡♡♡
— Рад, что вы приехали, — Тэхен касается ладони отца, отвлекаясь от дороги. Выражает таким жестом всю степень своей благодарности. Для омеги действительно важно, чтобы его семья и его парень нашли общий язык как его самые близкие и родные люди. Джун выдавливает из себя улыбку, и только тогда руки его сына возвращаются на руль. Тэхен теперь снова становится примерным водителем, который не едет выше указанной скорости и соблюдает знаки. — Ох, какая же тут красивая природа вокруг, — с восхищением выдыхает Джин, оторвавшись от окна, и поворачивается к сидящему рядом младшему. Который выглядел сейчас, как павлин, откидывая с глаз челку и выставляя вперед грудь. — Но не так, как я, — нелепо высоко омега пародирует голос своего родителя, заставляя того звонко рассмеяться. — Вообще-то, Чимин прав, — Джун с видом знатока поднимает вверх указательный палец. Не понял, видать, сарказма и не прочувствовал его вкус на себе. — Нет ничего и никого прекраснее, чем мой супруг и мои любимые мальчики. Ладно, сарказма альфа не понимает, зато умеет очаровывать. По крайней мере, своего омегу, который от таких слов растекся по заднему сиденью, как конфета на палящем солнце. А младшие захихикали, переглядываясь друг с другом в зеркале. В этой машине нет тех, кто наивно предполагает, что Джина не нужно хвалить. А некоторые смотрят глубже и знают, что в таком состоянии омега согласен просто на все. — Я правда очень счастлив, что вы смогли выбраться, — с улыбкой выдыхает Тэхен, чуть сильнее сжимая пальцами руль. — А мы как рады, — Чимин улыбается брату в ответ. А потом, почему-то, все присутствующие переглядываются друг с другом. И улыбаются. Все же, семейное воссоединение — это прекрасно. Особенно в канун Нового года. — Вообще-то, — Тэхен нетерпеливо ерзает на сиденье, закусывая губу в предвкушении, — я должен вам кое-что рассказать про Чонгука. Просто по телефону такое не особо объяснишь, как бы… — Милый, это же наш, — Джун обрывается на полуслове, указывая жестом на развязку, — был наш съезд. — Вообще-то, нам туда и не надо, — Тэхен оживился и заулыбался еще раньше, чем до этого. — Милый, а ты случаем, не…? — Джин не решается договорить, видя предупреждающий взгляд супруга. Вообще, обычно Джин тот, кто смотрит, прося замолчать. Но сейчас, видя и без того напряженное состояние своего альфы, решает не договаривать. — Нет, папуля, конечно же нет, — вот только сложно не понять, что хотят спросить. Вот Тэхен и отрицательно кивает. И не потому, что хочет обнадежить, а потому, что действительно никто в нем не живет. — Так, а почему мы проехали поворот, милый? — все же задает интересующий его вопрос глава семейства, чуть хмурясь. — Дело в том, что Чонгук предложил, чтобы мы все остановились у него, — наверное, если бы омега не был за рулем, то похлопал в ладони. А Чимин едва слышно прыснул. Вот же негодный мальчишка. — У него? У него дома? Выдумали тоже, — альфа хмурится сильнее, пока не чувствует, как на его плечо ложится ладонь супруга, поглаживая. И Джун сразу теряет весь свой запал, становясь мягче, и уже более спокойно добавляет: — Милый, а ты не думаешь, что нам всем будет тесновато в его общаге? — Тэхени, милый, а ты уверен, что его родители не будут, ну, ммм, против? — Джин выглядывает из-за сиденья и прикусывает губу. Вопрос довольно неловкий, ведь не хочется показаться невежественными, но и знакомиться с родителями того альфы тоже не хочется. Слишком рано. — Так, во-первых, Чонгук давно не живет с родителями, — Тэхен пожимает плечами. — А во-вторых, у него свой дом и никакая не общага. И там получше, чем в Шератоне. У, кажется, кто-то светится, как новогодняя лампочка. Вообще, Тэхен всегда рос очень добрым и хорошим мальчиком, который радовался за других, поддерживал. Но сейчас он просто… Боже, в который раз он просто сияет, говоря об этом голозадом танцоре по имени Чонгук. Джин смотрит на своего мужа немного взволнованно, потому что пауза в машине затягивается. А Джун просто пытается переварить информацию. И он действительно уже не собирается ругаться с новым парнем своего сына. — Между прочим, я уболтал менеджера Шератона и теперь нам держат люкс по цене стандарта, — альфа усмехается уголками губ, когда Чимин с улюлюканьем дает ему пять, а Джин что-то говорит о влиянии люкса на кожу. — Ммм, офигенно, — без особого энтузиазма выдыхает Тэхен. Но управление машиной все еще в его руках, так что… Ну ладно, вести переговоры у отца получается всегда на высшем уровне. — Хэй, Тэ, действительно, — неожиданно подается вперед Чимин. — Как бы сильно я не симпатизировал твоим новым отношениям, но там бесплатный завтрак, конфетка на подушке, супер сервис. В Шератоне реально есть все. А что есть у твоего любовника? — Как ты сказал? Любовника? — Джин выгибает бровь и складывает руки на груди. В такие моменты его тон «мамочки» особенно ярко выражается. Не то, чтобы сильно строгий, но очень высокий. Сыновьям не нравится, а супруг в восторге. Сказать по секрету, как-то омега слишком высоко застонал, а Джун не успел вытащить. Так Ким Тэхен и появился. — Любовник? — Ну конечно, он же уже видел его пенис, — Чимин шикает, когда получает шлепок по бедру от папы. — А что? Мы вот видели его зад.♡♡♡
Они едут еще минут тридцать, пока не подъезжают к небольшому домику, окруженному забором из живой изгороди. Выглядит так же, как классические дома в американских фильмах: создает ощущение уюта. А еще эти очаровательные цветы, рассаженные вокруг — прелесть. Даже и не верится, что этот Чонгук живет в подобном месте. — Миленький домик, — с улыбкой выдыхает Джин, смотря на строение уже в непосредственной от него близости. — Папуль, это домик охраны, — Тэхен с легкостью заезжает во двор дома и останавливается возле почтового ящика. — Охраны? — Джун приподнимает бровь. Тэхен на это только кивает, открывая крышку ящика. И через пару мгновений из него показывается объектив камеры, который сканирует лицо омеги. Несколько минут сканирует, прежде чем с тихим «доступ разрешен», пропустить дальше. — Это что, датчик, сканирующий лица? — Чимин шокировано указывает пальцем сперва на псевдо почтовый ящик, что сейчас закрывал Тэхен. А после недоверчиво смотрит на то, как живая изгородь отъезжает в сторону. — Я что, один это видел? — У него перед домом чертова аллея, — выдыхает Намджун и даже не получает тычок от мужа за плохое слово. Ведь у того на языке сейчас крутится нечто подобное. А Тэхену совсем немного неловко, но и также немного хочется рассмеяться. Машина трогается, и если все присутствующие в машине — исключая Тэхена, естественно — думали, что сейчас увидят дом, в котором поселился этот загадочный Чонгук, то ошиблись. Перед ними раскинулся шикарный зеленый парк с аккуратно подстриженными деревьями разных видов и мощеной дорожкой в центре. Боже, в этом парке были даже зубры и несколько оленей, вальяжно отдыхающих возле дороги. — Детка, а кто такой, кто такой этот твой парень? — Джин неловко смеется. Очень неловко, потому что он ожидал увидеть небольшую квартирку, а увидел зубра, месячное содержание которого может обойтись в тысячи долларов. — Он директор "Jk-Entertainment". Минни, ты же играл в "Overwatch", да? — Тэхен оборачивается, чтобы посмотреть на брата с нескрываемым любопытством, пока Чимин, кажется, учится нормально дышать. — Ты прикалываешься, да? Я просто не отлипаю от приставки с тех пор, как она на нее вышла, — кажется, омега нервно рассмеялся. — Значит он делает игры? — Джун морщится. Это так несерьезно. Он всегда хотел для Тэхена лучшего. А не этого миллионера, любящего танцевать перед камерой голой задницей и не держащего свой член в штанах. — Приложения, отец, — поправляет Чимин, когда машина уже выезжает на поляну перед шикарным особняком. Это модерн, с просто огромным количеством окон и совершенно геометричным фасадом. — Ну вот мы и приехали, — нараспев проговаривает Тэхен, паркуясь. — Это его дом? — Джин, кажется, снова находится в состоянии отрицания, пока Джун старательно пытается слиться с креслом. — Эй, Тэ, а мы точно не в какой-то крутой офис заехали? — Чимин недоверчиво оглядывает здание, когда выходит из машины, когда брат в ответ на это лишь смеется. — О, вы приехали! — с лестницы быстро спускается альфа, аромат красного перца которого заставляет взбодриться всю семью Ким без исключений. Парень раскрывает руки в сторону и улыбается так широко, что кажется, ослепнуть можно. Довольно забавно выглядит, когда по бокам от него две статуи бобра с пулеметами. — Мой бог, вы приехали, друзья! — Привет, Хоби, — Тэхен улыбается, захлопывая дверь машины, и с удовольствием обнимает вышедшего встретить их обывателя. Они целуют друг друга в щеки, кратко обмениваясь последними новостями. — Ох, сегодня такой чудесный день! — Хосок улыбается, чуть сжимая плечо Тэхена, когда тот отстраняется. — Блять, завались, а. Какой к хуям хороший день, когда нужно хуебячить так рано на работу? — из дома появляется невысокий темноволосый парень с крайне раздраженным лицом. От него приятно пахнет лавандой и хвоей, поэтому воспринимать его бубнеж серьезно как-то не получается. — Юнги, — Тэхен улыбается, обнимая этого невысокого человека, который, словно нехотя, отвечает на объятия. Но это только на первый взгляд. Потому что запах хвои обволакивает, становясь совсем мягким. Пока Тэхен болтает с друзьями, Чимин, вышедший из машины, ставит себе в голове сразу несколько галочек. Как там? Вижу цель, иду к цели. Может, не совсем ровно, но иду. И заметив это, его перехватывает Намджун, смотря предупреждающим взглядом. — Даже не вздумай, милый. — Давайте знакомиться, — Хосок хлопает ладонями, чтобы привлечь к себе внимание. — Я Хосок, управляющий поместьем, а хмурый карлик за моей спиной — Юнги. Он ответственный за охрану. И, на самом деле, он душка. Юнги на это только глаза закатывает, а Хосок уже, игнорируя протянутую ему руку от Джуна, целует его в щеку. А после то же самое делает с Джином. В его словаре нет такого понятия как личное пространство — он коренной американец, в жилах которого течет горячая португальская кровь. А Чимину он только подмигивает. Ох уж эти жгучие мужчины-альфы. — Мамамия, сразу видно в кого пошли столь красивые сыновья, — выносит свой вердикт альфа, после нескольких минут рассматривания папы Тэхена и Чимина. — Вы само совершенство. — Оу, надо же, какой милый молодой человек, — Джин улыбается немного неловко. — А где Гуки, Хо? — интересуется Тэхен, закусывая губу и неловко поправляя волосы. Словно бы старается их пригладить, чтобы выглядеть еще лучше, чем сейчас. — Он наверху заканчивает онлайн конференцию, — выдает управляющий поместьем и похлопывает своего собеседника по плечу. — Не волнуйся, ты выглядишь прекрасно, — и улыбается, получая такую же яркую, но немного смущенную улыбку от Тэхена. Юнги же обходится простыми рукопожатиями, и двое из троих ему за это благодарны. Зато Чимин не теряет времени даром и сразу проводит ладонью выше по руке, целуя в щеку. Его аромат ананаса становится немного ярче, но не настолько, чтобы Джун, беседующий о чем-то со своим омегой, заметил. — Я Чимин, надеюсь, что ты мне тут все покажешь, — и губу закусывает. Где только научился? — Полундра, гребанные Кимы причалили на хату! — Чонгук выходит из дома в одних черных джинсах, сидящих очень низко, и аккуратным хвостиком на макушку. И выглядит он… Внушительно. Сильное тело, расписанное узорами татуировок, рельефные мышцы и дорожка жестких темных волос, уходящая под ткань штанов. — Да! Ахиреть праздничек. Поднимайтесь, сил уже нет. Альфа толкает языком за щеку и бьет кулаком себя в грудь. Тэхену совсем немного неловко, но снова хочется смеяться. Джун не верит, что его сын мог связаться с этим. Джин вообще немного в прострации. А Чимин уже несколько минут настойчиво пытается взглядом проделать в затылке Юнги дыру. — Семья красавы, мать вашу, — усмехается Чонгук, уходя в дом. Это будет веселое Рождество. Пиздец какое веселое.♡♡♡
— Хэй, Чимини, — Чонгук с улыбкой хлопает по плечу, а после и по заднице младшего брата Тэхена. А в ответ Чимин сперва только и может, что хлопать глазами, а после рассмеяться. Он уже был предупрежден о том, что у этого альфы в голове сидит очень распущенный зверек. — Брателла, заваливай. Чимин кивает и довольно быстро входит в прихожую, которая выглядит как чертова выставка искусств. А на выставке нужен экскурсовод, верно? И совершенно случайно Юнги тоже оказывается внутри. Что же, цель найдена, и маршрут построен. — О, Джин, — Чонгук тем временем улыбается вошедшему омеге. А вот что происходит дальше, заставляет замереть на месте почти всех. Кроме Тэхена, который к таким выходкам своего альфы уже привык. Что же делает Чонгук? Укладывает ладони на щеки старшего омеги Кима и легко целует в нижнюю часть носа. И смеется: — Проходите. — Оу? Эм, — Джин не знает куда деть себя от неловкости, поэтому проходит дальше, потирая пальцами нос. На который несколько секунд назад было совершено покушение. Хорошо, что Джин не видел с каким выражением лица на эту картину смотрел его супруг. А Чонгук видит это лицо, но улыбается еще шире, чем до этого, протягивая руку для рукопожатия. И когда старший Ким сжимает чужую руку в ответ, то его сразу притягивают в объятия. — Хэй, Джун-с, мужик. О да, — Чонгук держит в объятиях альфу немного дольше обычного, за что и получает ощутимый такой тычок под ребра. Становится ли ему обидно? Нет. Отпускает ли он Намджуна из объятий? Нет, но… Да, когда стоящий позади отца Тэхен выразительно приподнимает бровь. Тогда альфа только кивает и отстраняется. Посмотрел на Намджуна так, словно это его личная гордость. Ну и похлопав по плечу пару раз, конечно. — Как же я рад познакомиться, — все еще смотря вслед уходящему Джуну, который усердно начал вытирать щеку, проговорил Чонгук. И повернулся к Тэхену с той же широкой, но уже более нежной улыбкой. — Привет, — Тэхен закусывает губу, улыбаясь так же ярко, как солнце светит. А на его щеки ложатся большие ладони Чонгука, которые притягивают к альфе. Только для того, чтобы оставить на любимых губах несколько поцелуев. Перед тем, как по-настоящему поцеловать. — Скучал просто пиздец как, — выдыхает Чонгук в чужие губы, заправляя прядь волос за ухо своему омеге. — Гуки, милый, а почему ты без рубашки? — Тэхен, как бы невзначай скользит пальцами по чужим сильным рукам. Он просто надеется на то, что его пара не придумала ничего экстремального. Ведь омега знает, как сильно Чонгук хочет понравиться его родителям. — О, это не просто так. Это сюрприз, — последнее альфа почти шепчет, поглаживая Тэхена по плечам.♡♡♡
Чимин подходит к одному из «экспонатов», сделанных, предположительно из кабелей различного цвета. И это напоминает выгнувшегося в оргазме парня. Что омега и озвучивает своему гиду, пытаясь заглянуть между ног скульптуре. — Сразу видно, что на тебя не кончали, — Юнги усмехается, а омега оборачивается слишком резко. У него лицо пылает, что весьма оттеняют темные волосы, а карие глаза лихорадочно блестят. — Покажешь мне? — омега сглатывает. Строгое воспитание и куча запретов никогда не останавливало Чимина и Тэхена. Из-за этого хотелось вкусить что-то запретное. Вот как этот альфа, который старше младшего омеги лет на десять. Юнги уже хочет что-то ответить, но надвигающийся грозовой тучей Намджун довольно грубо хватает его за плечо, отодвигая в сторону. — Чимин, мы тут сидим пол часика и возвращаемся в отель. Решено, — ой, кажется член Юнги будет на месте, потому что отец Чимина сейчас обращает внимание только на воркующих Тэхена и Чонгука. Посмотрел назад чуть раньше, увидел, как его сына пытается сожрать альфа. На деле поцеловать, но Джун бы оценил именно так. — Отец, но тут же офигенно, — протестует Чимин, ловя на себе взгляд Юнги. И омега, видимо с золотой ложкой в заднице родившийся, подмигивает своему экскурсоводу. А у того инстинкт самосохранения появляется. Потому что как-то иначе объяснить то, что он резко отвернулся и ушел к, предположительно, Хосоку, не получается. — Отличный план, дорогой, — с немного странной улыбкой Джин появляется перед мужем, поправляя тому пиджак. — Двадцать пять минут. Двадцать пять минут. Джун только кивает, а теперь уже поворачивается к Чимину. Смотрит сперва на него, затем на скульптуру, а затем снова на сына. И бровь еще приподнимает, словно понять кое-чего не может. — Минни, не подходи к этой гадости, — наконец-то выдыхает альфа, отводя сына немного в сторону. Как оказалось, они все это время стояли в коридоре. Джин осматривается вокруг, но идти дальше не решается. А вдруг все они тут незаконно — он еще немного не верит в то, что Чонгук глава крутой компании, о которой омега, естественно, слышал. Тогда он возвращается обратно к Чонгуку с Тэхеном. Они, как самая обычная счастливая пара стоят в обнимку. А ладонь альфы очень прилично лежит на талии омеги. — Эй, Джуни, милый, — Джин довольно резко притягивает к себе супруга за руку и улыбается очень натянуто. А взгляда не может оторвать от груди Чонгука, на которой вытатуировано лицо его старшего сына. — Какая прелесть. — Вау, Тэ, это же ты, — влезает Чимин, говоря почти восторженно. Ведь сделать татуировку с лицом другого человека это невероятно серьезно! — Как похоже, — Джун не уверен, что хочет смотреть, но бухтит ради приличия. — О, это Тэ-туировка, — Чонгук довольно лыбится, и как у него вообще скулы еще не устали? Хотя, видно, что они натренированы, ведь выглядят такими острыми. Так вот, альфа улыбается и смотрит на своего Тэхена, аккуратно сжимая его талию ладонью. И продолжает: — После недели знакомства набил. — Только неделю? — Джин вопросительно приподнимает бровь, всем своим видом словно бы крича «какой легкомысленный молодой человек». — Да, — а Чонгук просто искренен, — прям на сердце. — Самое время посмотреть дом, — Тэхен оживляется, потому что еще немного и его парень начнет рассказывать об их знакомстве и причине этой татуировки, а родители пока что не готовы услышать что-то подобное. Ладно, им просто лучше не знать. Но на плечо омеги неожиданно ложится ладонь Чонгука, который загадочно играет бровями: — Вообще-то, а… — Да мы просто заехали поздороваться, — мило улыбается Джин, прерывая альфу. Конечно, это некрасиво, но оставаться в этом доме не очень хочется. А если они его посмотрят, это будет как само собой разумеющееся. — Знаешь, да? — Да, нам уже пора, — Джун первым протягивает руку для рукопожатия. — Не, так не пойдет, — вот только Чонгук отрицательно качает головой, касаясь ладоней Тэхена своими, обращая на себя внимание. И отходит на пару шагов назад, чтобы видеть всю семью. В том числе и Чимина, который уже отдал свой голос за Чонгука как альфу для брата всеми фибрами своей души. — Пока тут все в сборе… У меня для вас мини сюрприз. Семейство Ким неожиданно синхронно выдыхает, пока у Чонгука такое лицо, словно он килограмм лимонов съел, забыв о том, что их сахаром посыпать можно. — Жесть прям, — Чонгук потирает друг о друга ладони. — Чет нервяк бьет. — Может ты сперва мне покажешь, милый? — Тэхен предпринимает попытку, смотря на альфу своим фирменным взглядом, когда с маленькими детьми разговаривает. Чонгук на это никогда не обижался. — Не хочешь обсудить это? — Нет, была не была. Все. Давай, Чонгук, будь альфой, они ахереют от восторга, — альфа отмахивается от чужих переговоров. Тогда Джин готовится закрывать глаза, Чимину не хватает попкорна, а Джун просто хочет в отель, захватив с собой Тэхена. И Чонгук отходит еще на шаг. Выдыхает. И поворачивается к семейству Ким спиной под «та-да» в своем исполнении и звучное «о боже» от Джина. На самом деле, здесь не все так страшно: на спине альфы красуется татуировка семьи Тэхена. Там даже их кот есть. — Только сегодня утром набил, — Чонгук упирается ладонями в свои бедра. Видно, что только с утра, ведь рисунок весь красный, как и кожа вокруг, но выглядит действительно достойно. — Там красным-красно, да? Крутая наколка. — Ох, — только и выдыхает Тэхен, смотря во все глаза на альфу. — Наша рождественская открытка, — даже Джун не может скрыть своего удивления, чуть ближе подаваясь, чтобы получше рассмотреть. — Именно, — сам себе кивает Джин. — Точняк. С нее художник и бил. Как просекли, — Чонгук хмыкает. Но по-доброму. Он вообще иначе не умеет. Ну, может только в очень редких случаях. — Тут даже Крендель есть, — Чимин пальцем указывает на кота. Не трогает произведение искусства, конечно, потому что выглядит это все не самым приятным образом. Но жест очень милый. Серьезно. — Болит так, что жопа, — чуть поворачивает голову на бок альфа, чтобы посмотреть на младшего Кима. — Тут даже, — Джин издает нервный смешок, — «С рождеством» написано. Краснота-красота. — Чего? — чуть повышает голос Чонгук, из-за чего старший омега вздрагивает и сжимает руку своего супруга. Ничего страшного не происходит, но так просто спокойнее. А Чонгук тем временем пытается оттянуть кожу со спины, чтобы посмотреть. — Да ну тебя нахер. Альфа с хмурым выражением лица через плечо смотрит на Джина, который от подобных слов вообще растерялся. Да и как не растеряться, когда живешь с Намджуном, который никогда не позволял себе выражаться нецензурно и приучал всех к чистой речи. — Эм, как скажешь, — немного нервно улыбнулся омега, обменявшись взглядами с Джуном. — Прям так «С Рождеством». Джин, да пошел ты, — на этом моменте Джин только захлопал глазами, Джун уже начал сжимать кулаки, а Чимин рассмеялся. Тэхен же просто приложил ладонь к виску, очень выразительно смотря в пол. Даже ему бывает неловко за свою пару. — Хрен мне в зад. Дал тому парню открытку, но не думал, что он и надпись наколет. Жопа. Ну что уж, так и помру. И рассмеялся. Как ни странно, его смех поддержали все. Не сказать, что это было искренне, но градус неловкости снизился. — Да я в общем распсиховался. Хотел вас чем-то впечатлить, — Чонгук с улыбкой развел руками. — Да? Да. И вы своего добились, — Джин улыбается. Почему-то с разбегу из него вырвалось вежливое обращение, хоть и должно быть наоборот. Ох уж эти американцы с их полным отсутствием манер. — Знаете, что? Иногда нужно сказать себе хер с ним, — Чонгук с усмешкой приобнимает Тэхена за плечи. — Хер с ним. — Гуки, — Тэхен несильно щипает альфу за бедро, получая в ответ удивленно-обиженный взгляд Чонгука, в котором капсом отражается «за что?». — Понимаете, — Джин прижимает к себе за плечи Чимина, который кажется слишком веселым. Получи, что называется, фашист, гранату. — Нашему Минни еще только шестнадцать и поэтому он не… — Пап, скажешь тоже, — омега молится всем богам, чтобы Юнги не услышал его возраст. Юнги, которого даже в комнате нет. — Язык мне в жопу, — Чонгук прижимает ладони к губам, выглядя при этом крайне виноватым. А после указывает на Чимина этими же ладонями. — Не ругаешься? Вообще нихера? — Нет, он- — Вообще-то я ругаюсь, — Чимин усмехается, чуть выпячивая вперед грудь. Ну конечно, он же крутой и взрослый омега, который может себе позволить не замечать шокированного взгляда папы и убийственного отца. — Минни, не пугай меня, — Джин поворачивается к сыну, а тот только на Чонгука с Тэхеном и смотрит. — Так ты ругаешься? — на всякий случай уточняет Чонгук, получая уверенный кивок от омеги. А после удивленно смотрит на Джина. — А он говорит, что ругается. — Давайте закроем эту тему, — неожиданно грозно выдыхает Намджун. — Не порти мне сыновей. И нам пора уезжать. Пойдем-пойдем. — Вот блять, я забыл про тур, — словно и не услышав последнего предложения, говорит Чонгук. — Шмотье кидайте прямо здесь, а ты, мелкий пошляк, вперед. Чимин выгибает бровь от такого прозвища, но ничего против не говорит, скидывая на пол куртку и позволяя приобнять себя за плечи. И первого, самого первого, увести по коридору дальше в дом. — В общем, об этом я и хотел вас предупредить. Серьезно, — признается Тэхен, когда Чонгук с Чимином скрываются за поворотом, обсуждая игры. Джин молчит, ища место, чтобы положить куртку: и свою, и супруга. Но в итоге просто кладет рядом с той самой скульптурой, которую рассматривал Чимин. Делает глубокий вдох, замечая панику на лице сына, а после резко оборачивается к своему мужу, изгибая бровь. — Что-то еще, о чем мы должны знать? — вот только ответить Тэхену не дает голос Чонгука, настойчиво просящий не тормозить. Поэтому омега только неопределенно пожимает плечами, хватая первую попавшуюся футболку и идет следом за альфой. Пока Чонгук рассказывает о кухне, гостиной и столовой, Тэхен ненавязчиво помогает ему надеть ту самую футболку. Не отвлекая от рассказа омега поднимается на носочки, чтобы надеть майку Чонгуку через голову. А после помогает просунуть руки. Хорошо, что ткань свободная и ничего лишнего не натрет, это про тату. Плохо — Тэхен все еще видит эти сильные руки, а симптомы прошедшей недавно течки все еще дают о себе знать скачками гормонов. Но итог хороший — Чонгук одет. — Вон там скульптура трахающихся альф, — Чонгук указывает в сад, посреди которого действительно стоит скульптура. Затем указывает на стену впереди. — Это висит картина «Жиробелка». А это картина «На троих», расшифровывать не надо, — альфа останавливается перед картиной трахающихся друг на друге оленей, с непонятной надписью в области гениталий. Далее Чонгук показывает берлогу, где тестятся игры, бассейн со спа комплексом — здесь душа Джина прониклась теплом и любовью к этому месту — потом показал небольшой офис разработчиков и, наконец, холл. — Хосок, к слову, просто бомбезный архитектор, это все мы с ним придумали, — Чонгук останавливается возле стены с фотографиями и разводит руками. — А когда вы были в Мачу-Пикчу? — Джин чуть хмурится, видя красочное селфи, сделанное Хосоком, на котором Тэхен целует Чонгука в щеку, а позади Юнги пытается разобраться с картой. И все это на фоне затерянной цивилизации инков. — Когда ты повесил эти фото? — Тэхен улыбается, разглядывая стену и чуть сильнее сжимая ладонь Чонгука в своей. — Когда ты был в общаге, — альфа целует в макушку омегу, а после поворачивается к Джину и пожимает плечами. Хах, просто берет и пожимает плечами, вызывая у Чимина приступ хохота. — Мне что мерещится? Это лось? — Джун смотрит на чучело животного, стоящее возле стены в комнате и не может поверить своим глазам. И здравый смысл тоже возмущается. Зачем кому-то держать у себя дома лося? — Это же Филип мон Фредди, — шокировано выдыхает старший омега. — Глаз алмаз, Джин, — Чонгук спускается вниз, как бы говоря, что можно и тут все рассмотреть. Чимин вот, к примеру, сразу падает на удобный диван, из-за чего Джун на него тихо шипит. А Чонгук и рад. — Тэхен мне рассказал, что ты крутой профессор-искусствовед, и я преклоняюсь. — Ну что вы, я только преподаватель живописи в местном общественном колледже, — Джин только смеется. Как там, омеги любят ушами, да? — Не скромничай, пап, — Тэхен берет Чонгука под руку и смотрит на него снизу-вверх. — Еще он прекрасный фотограф. — Это что, и вправду мертвый лось? — как-то грустно выдыхает Намджун, смотря на очередной «экспонат». — Все так и есть, папочка Джун-с, — с видом знатока Чонгук отходит от Тэхена, совершенно незаметно проведя по его спине кончиками пальцев. — Мертвый лось в собственной моче. Он символизирует то, как современная культура ограничивает разум. — Ммм, — тянет Джун, смотря на идущего к нему Чонгука. — Признаться честно, Джун-с, на искусство у меня мощный стояк, — неожиданно выдает Чонгук, а Тэхен только поджимает губы. — Клянусь, оно для меня как афродизиак. — Чонгук, — предупреждающе зовет Тэхен. — Но я не к тому, брат, что мне нужна была бы помощь с этой попкой, — альфа облизывает губы, кивая на Тэхена. А у Джуна желание стереть с лица эту улыбку. — Милый, — Тэхен качает головой, но, видя непонимающий взгляд альфы, трясет ладонью у шеи. — Милый, не надо. — А что? Папуля у тебя вообще красавец и вполне заслуживает респекта. — Ну, — Джин довольно улыбается, — я от комплиментов никогда не отказываюсь. — И фигурка у вас космос, — надо же, Чонгук перешел на вы. — Ох, скажешь тоже, — омега жестом поправляет волосы, ловя на себе вопросительный взгляд Джуна. И только пожимает плечами, мол, дорогой, смотри какое сокровище тебе досталось. В комнате с широкой улыбкой появляется Хосок, за которым следует Юнги. Не очень довольный тем, что приходится выполнять роль официанта. Он, вообще-то, отвечает не за дурацкие тарелочки и сервировки, а за сохранение жизни всем обитателям дома. Не то, чтобы готовка совсем безопасная хуйня, но все же — охрана солиднее. — Народ, не откажетесь перекусить? — альфа облокачивается спиной о столешницу и улыбается еще шире, смотря, как лицо его коллеги тире друга мрачнеет. — Ты пиздец какой членосос, знаешь об этом, Хо? — Юнги с улыбкой маньяка ставит на стол приготовленный на кухне перекус для гостей. И оборачивается. Но не очень аккуратно, потому что тут же врезается грудью в улыбающегося Чимина. — Ой блять, нахуя ж так пугать? Чимин на это ничего не отвечает. И только прикусывает свою нижнюю губу, опуская взгляд вниз и поднимая после вверх. Юнги так и зависает, чувствуя, как в него кидают совсем слабенькими омежьими феромонами. Сперва хочется спросить сколько лет этому малолетнему соблазнителю, а потом просто хочется. А совсем уж потом хочется быстро ретироваться, потому что злой папочка Джун и папуля Джин вместе вполне себе устрашающий и голодный дуэт. Тем более, когда их второй мальчик находится в возмущающей близости к другому альфе. Вернее, это альфа слишком близко. Да и не суть в общем.♡♡♡
— Сегодня столько сюрпризов, — Тэхен подходит к альфе, складывая руки на груди. Он совсем немного нервничает, потому что в первые пять минут знакомства с его родными Чонгук показал татуировку на всю спину. С семьей Тэхена. — Да, я такой, — Чонгук поигрывает бровями, совершенно незаметно устраивая ладони на талии своего омеги. Вот такой он чертов тактильный маньяк и ох. Это настолько же горячо, насколько и мило. — Но все же мега зашибись? Они от меня максимально поперлись. — Гуки, милый, боюсь, но у меня немного другое впечатление, — омега упирается ладонями в грудь альфы. Но не для того, чтобы отстранить. Просто погладить и, возможно, провести короткими ногтями по его футболке. — Серьезно? — Чонгук хмурится и сразу убирает руки, складывая их на груди. — А че так? — Ты перебарщиваешь, — ох, видит кто-то там, что Тэхену не очень хочется говорить об этом своей паре так в лоб. Но и не сказать нельзя, ведь Джун уже не очень добрым взглядом смотрит в их сторону. А вернее на Чонгука. Запах сливы становится более насыщенным, когда омега проводит ладонями по чужим плечам — волнуется. — Да ну, ты гонишь, — Чонгук отмахивается. И принюхивается. Как щеночек, который учуял что-то вкусненькое и хочет попробовать. — Ты сделал татуировку моей семьи на спине, — омега выгибает бровь. — С татухой перебор? — Чонгук как-то сразу мрачнеет и, о боже, Тэхен прямо сейчас хочет его оседлать. И он вообще не озабоченный, просто иногда его альфа перестает контролировать свои феромоны. И пахнет от него так крышесносно: горьким кофе и спелым манго. Ох. — Да, мой альфа, перебор, — Тэхен закусывает губу и улыбается. Дразнит, напрашивается и играет. Не было бы тут родителей… — Сука, знал же, — выдыхает альфа, проводя ладонью по губам. А он не замечает провокаций со стороны одного маленького, или не очень, чертенка. Ему же лучше, на самом деле. — Хо тоже об этом говорил. Ладно, больше ни одной наколки с ними, пока они не уедут. — Спасибо, — Тэхен улыбается тепло, когда сильные руки альфы снова прижимают его к себе. И омега не хочет знать к чему было это «пока они не уедут», потому что даже представить себе не может зачем его паре лицо Джуна или Джина на своем теле. Это как минимум странно, а как максимум — в стиле Чонгука. В стиле показывать любовь так, как умеет. — Люблю тебя. — И я тебя, детка, — запретите Чон Чонгуку быть таким потрясающим и так потрясающе целоваться, ладно? Иначе на одного Ким Тэхена в мире станет меньше. — Ты чудо, — омега облизывается и уже хочет отстраниться, как замирает. Немного хмурится, приподнимая бровь — в нем тоже живет что-то от «мамочки Джина». — И хватит ругаться как сапожник и отпускать сальности про моего папу. — Что я могу сделать, если он супер секси? — Чонгук удивленно пожимает плечами. Мол, тут вообще нет ничего удивительного. Ничего. Вообще. — Я даже и не ожидал. Он же просто милфа*. Да. Стопроцентная милфа. И если бы не ты, детка, я бы его трахнул. Трахнул папулю-красотулю. Тэхен отрицательно качает головой, поджимая губы. Ведь речь, между прочим, все еще идет о Джине, из которого, на минуточку, вылез Тэхен. — Но не стану, — Чонгук улыбается в ответ. — Обещаю. — Благодарю, — омега тихо смеется. И его альфа подхватывает этот тихий смех, перехватывая Тэхена за талию и прижимая к себе.♡♡♡
Тэхен с Джуном стоят на краю обрыва. На зеленом газоне между пальмами, откуда открывается потрясающий вид на горы. Здесь они невысокие: темные и почти полностью покрытые растительностью. Никаких тебе заснеженных вершин или скрытых вулканов. Зато разнообразие живой природы. Если кратко — какой только живности там не водится. Чонгук даже повесил на стену фотографию оттуда, где его омега с обезьяной обнимается. — Здесь красиво, — первым нарушает воцарившееся молчание альфа, поворачиваясь полубоком к сыну. — Да, эм, — Тэхен мнется, откровенно не зная куда себя деть. Он теребит пальцами слишком длинные рукава рубашки, в конечном итоге просто комкая ткань в ладошке. И не решается подойти к отцу ближе. Пока первый шаг не делает Намджун. — Слушай, я просто… — Да, я знаю, это слишком… Они начинают одновременно. Альфа излишне эмоционально размахивает руками, а омега начинает говорить ниже обычного. Такое бывает из-за волнения. Причем — у обоих. — Тут есть и бассейн, и лось. А как он разговаривает?! — Джун, кажется, уже взрывается, не слушая постоянное «да» болванчиком от Тэхена. — Безумие! Самое настоящее безумие! Настоящий лось! А как к Джину присосался? — Это он зря, — омега тяжело выдыхает. — А его татуировка? Сколько, — Джун делает глубокий вдох, — сколько ему лет? — Тридцать два, — Тэхен знает, что пластыри нужно срывать резко. Но сейчас не уверен, что это тот случай, и он вообще останется жив. — О боже. Тридцать два?! — альфа сейчас чувствует себя рыбой, которую неожиданно выбросило на берег без подстраховки в виде кислородного баллона. — Тебе же… — Двадцать два. — Да! — Джун нахмурился, едва ли не выкрикивая это. Он прекрасно осведомлен сколько лет его сыну. — Прости, отец, — выдыхает в сердцах омега, когда сжимает ладонями руку отца. Заставляя посмотреть себе в глаза. Вот такой он совсем немного хитрец, потому что знает, как очаровательно может выглядеть. — Я должен был рассказать. Джун только качает головой из стороны в стороны. Попробуй угадать, о чем сейчас он думает, когда любимый сын, с которым вы были очень близки до его переезда в Америку, с которым у вас никогда не было секретов, скрыл вот это. Это, которое Тэхен ласково называет своим парнем. — Должен был рассказать, но не знал, как это описать по телефону, — тихо выдыхает омега и закусывает губу. — Так и видел, как папа гуглит Чон Чонгука, и вы вместе составляете о нем мнение, даже его не узнав. — Но теперь-то узнали, — Тэхен отпускает руки отца, а тот убирает их в карманы, тяжело вздыхая. Успокоился. — Не узнали. Вы здесь всего десять минут, — в омеге есть удивительная твердость, когда дело касается тех, кого он любит. Джун говорит, что это от него, а Джин только улыбается и кивает, потому что оба постарались. — Спасибо, отец. Я бы не просил вас пропустить Рождество в Мичигане, если бы это не было… По-настоящему для меня важным. Джун смотрит на сына, а тот смотрит в ответ несколько секунд. И за это время каждый пребывает в своих мыслях. Тэхен просто верит в то, что его отец как никто другой поймет его чувства. А альфа… А альфа думает, что ради счастья своего ребенка даст голозадому танцору — Чонгуку — второй шанс. — Ладно, хорошо, — наконец-то выдыхает старший Ким, похлопывая себя по бедрам. — Серьезно? — ладно, Тэхен самую малость не ожидал, что его отец так быстро согласится. — Ты дашь ему второй шанс? — Да? Да. Да-да-да, — Джун покорно кивает, признавая свое поражение, а после, под тихое «спасибо» Тэхена, притягивает его к себе для объятий. Ну и, конечно же, отеческий поцелуй в макушку как знак примирения. — А что я найду, если его погуглю? — Не гугли. Умоляю, не гугли, — немного резко выдыхает Тэхен, поднимая взгляд. А после тихо смеется, видя легкий кивок и улыбающееся лицо отца. — Люблю тебя. — И я тебя, милый.♡♡♡
— Так, народ, внимание, ужин готов, — Чонгук с Тэхеном выносят в столовую подносы, отвлекая Джина с Джуном от рассматривания скульптуры спаривающихся самцов и призывая Чимина со второго этажа. — О, Чимини, хватай себе пенек. — Пап, отец, вы вон там, — Тэхен ставит блюда на середину стола, а после поджимает губы, проверяя все ли хорошо. Чимин в это время крутится на своем стуле в виде пенька. И тут же замирает, стоит главе охраны подойти и перекинуться парой слов с Чонгуком. Тогда омега строит из себя всю такую светскую львицу с бокалом красного вина и вальяжным взглядом. Пока не получает по руке от Джина, который все же заметил, как младший сын умыкнул у него из-под носа алкоголь. — У нас тут все по-семейному: хаваем, общаемся и никакого напряга, — Чонгук садится во главе стола к Тэхену и сразу укладывает ладонь на его бедро, чуть сжимая. Просто омега сильно нервничает и сидящий рядом альфа это прекрасно чувствует. Вот и успокаивает по-своему. — У нас три перемены блюд, — начинает Тэхен, указывая ладонью на стол, — на первое гуидак сувит. Далее — бурито из морских ежей в испанском стиле со съедобной бумагой. — В честь твоего бизнеса, Джун, — хозяин дома довольно улыбается, в то время как Джин заинтересованно оглядывает блюда, признаваясь в том, что это действительно очень оригинальный подход. — Ну и на горячее у нас копченый калифорнийский медведь, — Тэхен потирает ладонями друг о друга и довольно улыбается Чимину, который смотрит так на все это, словно впервые видит. Хотя почему «словно»? Омега, как и вся прибывшая семья Ким, впервые едят и видят что-то подобное. — О, шикарно, — Чонгук взмахивает руками, разгоняя аромат, идущий от медведя. И берет тарелку Тэхена, чтобы наложить туда то, на что омега укажет. И только потом взять еду для себя. — Медведь? — шокировано шепчет Джун в сторону своего супруга, который только плечами пожимает. — Выжившего смотрел? — Чонгук обращается к Чимину, который думает, как лучше отрезать кусочек от фаршированного ежа. — Я хотел, — недовольно выдыхает омега, — но мне не разрешают фильмы со взрослым рейтингом. — И не разрешим, — Джун поднимает взгляд на сына. — Да, ему только шестнадцать, — кивает Джин. А Чимин глаза закатить хочет, потому что: «Пап, уже было». Да и в этом доме он неожиданно чувствует себя невероятно свободным человеком, вольным делать буквально все. — Милый, держи газету, — обращается к супругу альфа, чувствуя, как в воздухе неожиданно повисает неловкость. Противная такая, когда всем хочется ее разрядить, но никто не решается. — Знаете, как называется поющая корова в хоре? — старший омега Ким неожиданно подает голос, комкая в руке полосу съедобной бумаги. — Как? — Чонгук даже подается немного вперед, укладывая локти на стол. Кажется, ему тут одному не неловко и вполне себе комфортно. — Судебный процесс. А знаешь, как называется, когда много коров поют вместе? — кажется, голос у омеги поднялся выше на несколько октав, что совершенно не вязалось с сосредоточенным выражением лица. — Это групповой судебный процесс. Неожиданно, но к высокому смеху Джина присоединился громогласный такой ржач Чонгука, что в сердцах сперва стукнул по столу, а после несильно толкнул в бок сперва сидящего рядом Тэхена, а после и Чимина. — Да твой папаша просто огонь. И я сейчас не только про фигурку, — отсмеявшись выдыхает Чонгук. Ну, а еще и получив плюс бесконечное количество баллов симпатии от старшего омеги. Да и ему же много не нужно: хвали и смейся над шутками. — А ты знаешь, как называется кошка, сделанная из воды? — не унимается Джин, сжимая ладонь своего мужа в своей. — Жги, батя, — Чонгук улыбается в предвкушении. — Водная ракета. И снова ржач на всю кухню. Конечно, Тэхен очень рад, что его папа с Чонгуком нашли общий язык, сгладив атмосферу неловкости. Но его бок, как и бок хихикающего Чимина пострадал. Ладно, на самом деле Тэхен тоже хихикал, потому что пусть юмор папы и специфичен, он очаровательно искренен. — Чонгуки, ты говорил про Выжившего, — через какое-то время напоминает о незаконченном разговоре Чимин и Чонгук кивает, указывая на младшего омегу вилку, с наколотым на ее конец мясом. — Там медведь ему разорвал жопу. А теперь мы медведю раздерем, — альфа с довольной улыбкой засовывает мясо в рот, а за ним повторяет Чимин. Конечно, ведь он тоже хочет быть крутым омегой, который может разорвать задницу медведю. — Чонгук, я же тебя просил не выражаться, — Тэхен выразительно смотрит на свою пару, засовывая ему в рот дольку помидора. Тот забавно смеется и с готовностью все глотает, подмигивая покрасневшему щеками омеге. — Блин, сорян, детка. Обещаю исправиться. Ох как хорошо пара Чонгука знает о способностях альфы соблазнять и искушать. Но сейчас семейный ужин, а не очередной марафон в спальне. Поэтому можно только положить руку на чужое бедро и нежно улыбнуться, продолжая есть в тишине. — Итак, эм, — Джун делает глоток из бутылки пива, указывая на альфу. На деле это был крайне неопределенный жест, который должен был означать и, наверное, означает пару Тэхена и Чонгука. — Где вы познакомились? Тэхен с Чонгуком переглядываются, широко улыбаясь. — Кто расскажет: ты или я? — Валяй, — альфа только рассмеялся, смотря на довольного омегу. — Однажды Чонгук пригласил на кампус доктора Джоан Лу, президента врачей без границ, — начинает Тэхен, делая глоток воды из бокала. — Да, Мелинда Гейтс подсадила меня на помощь развивающимся странам, и теперь я наркоман, — альфа усмехается, пожимая плечами. — Что? Жена Билла Гейтса? — у Чимина из рук чуть бурито не выпадает. — Да, она супер, — Чонгук только кивает. — Надо же, получается, что у вас с Тэхеном общие интересы, — Джун широко улыбается. — Это прекрасно. — Точняк, ты бы видел, как он на той встрече отжигал. Задавал самые умные вопросы, и меня аж прорвало, — неторопливо отрезая ножом кусок мяса возбужденно проговорил альфа. — Ммм, и что же я такого спрашивал? — Тэхен закусывает губу, пытаясь скрыть расползающуюся по лицу улыбку. — Ну там типо: ответьте, а как коррелирует здоровье омег с плотностью населения коренных народов страны? И я такой: бам! А че это ваще? — Ты такой милый, запомнил, — Чонгук приобнимает своего омегу за плечи и целует в губы. И улыбается как самый сытый в мире кот. Переросток слегка, из-за чего в мире грустит один Ким Чимин. — Да, наш мальчик всегда был самым умным, — с гордостью заявил Джин, не имея особо сильного желания смотреть на то, как жадно целуют его сына. Словно съесть хотят, ей-богу. — И самый секс, — выдыхает в чужие губы, а после шепчет таким низким голосом, что обстановка становится невыносимо интимной: — О боги, боги. — Ясно, — Джун аккуратно поворачивается к супругу, разделяя его мнение касаемо подобных сцен. — Я чуть не ослеп от красоты: его волосы и глаза, бархатная нежная кожа и улыбка… — Это в меня, — смеется Джин. -…чудесные холмы, между которых пещерка удовольствия, — Чонгук водит руками в воздухе, имитируя — только здесь — изгибы своего омеги, — хоть разбивай там палатку и живи. Сечете, о чем я? — Милый, хватит, — на повышенных тонах шепчет Тэхен, чуть приподнимая брови и сжимая ладонью бедро альфы. — Любите отдых на природе? — у Джина брови удивленно приподнимаются. Он действительно не представляет такого человека, как Чонгук в горах с палаткой и костром. Ну и сосиски на костре? Определенно. — Фигурка-то отменная. Вся в тебя, — Чонгук указывает ладонью на омегу Джуна. ХАХ, ну да, сосиски на костре. Только если они собственно с Чонгука. — Оу, ну да, он наше сокровище. Чимин еще слишком мал, — омега с запахом соленой карамели неопределенно ведет плечами и улыбается. — Хорошие гены, — Тэхен смеется. — Три здоровых омеги. — Невозможно не согласиться, — почувствовали, да? Слова отца, который много лет грезил о сыне-альфочке, а получил дом полный красивой одежды, косметики, средств для лица и разговоров об альфах. — Двое здоровых омег и два счастливчика, — альфа приобнимает Тэхена за плечи, а после со смехом переводит взгляд на Чимина, — и один здоровый извращенец. Чимин только фыркает на такое заявление. Вообще-то, он не извращенец. Просто целеустремленный любитель искусства. А извращенцем он станет немного позже, если повезет, конечно. Не нужно же свою молодость проводить без приключений. — Итак, Чонгук, а во сколько лет ты окончил Стэнфорд? — Джун, после небольшой передышки в тишине, снова делает глоток пива. — О, я там не учился, бро, — прожевывая свой бурито, отвечает Чонгук. А после разводит руками. — Я ведь школу на пинках закончил. — Скромничает, — Тэхен проводит ладонью по спине альфы и улыбается, прижавшись лбом к его плечу. Теперь он тоже немного зависим от чужих прикосновений и ладоней на своей талии. — Он начал програмить для одной крутой компании, когда ему было тринадцать. — Ну да, — словно в этом нет ничего такого, проговорил Чонгук. — Прям как я, — Чимин задумчиво сделал глоток из бокала. — Я стажируюсь у одного известного дизайнера. На одном из показов на неделе мод даже представлено платье, которое я сшил. — Но колледжа не избежать, — Джун указывает горлышком на сына, а тот только с улыбкой кивает. — По стопам Тэ, да? — Милый, а как ты отнесся к тому, что такой известный человек захотел с тобой встречаться, — Джин мягко улыбается, смотря на сына. Он уже почти… Привык? Вот только Тэхен такого вопроса немного не ожидал. Поэтому и обернулся к своему альфе, открывая рот в причудливом «о». А Чонгук расценил это как просьбу начать говорить самому. Вот только омега вовремя его опередил, потому что, возможно, совсем немного приуменьшил кое-что в рассказах для родителей. — Он представился простым программистом из убера, так что я не знал, что Гуки так известен, и это он привез в колледж Джоан Лу. — Значит, он соврал. Ай, за что? — Джун удивленно поворачивается в сторону мужа, который тыкнул его в бок. — Нет, Джун-с, послушай, — Чонгук с видом бывалого обывателя отставляет тарелку в сторону. — Мне пришлось. В Кремниевой долине водится столько кидальщиков, готовых высосать из тебя всю сперму и бабки. Нужно быть на стреме. Я ему про себя рассказал только в апреле. — Апреле? — Тэхен почти слышит насколько сильно возмущен отец. Упс, маленькая ложь растаяла как сахарная вата в воде. — То есть восемь месяцев назад? Тэ, ты же сказал, что вы встречаетесь всего два месяца. — Э, мы долго были просто друзьями. — Нет, — Чонгук отрицательно качает головой, макая свой бурито в соус. — Вообще нет, куда там? Мы признались в любви на третьем свидании. Да, точно, после секса в джакузи в Эссене в Биксе. — Нет, нет, — Тэхен настойчиво выдавал это слово на протяжении всей речи своего парня. Потому что так нельзя. Родители не готовы к таким подробностям. И знать о том, что Тэхен немного иначе себя ведет, чем они представляют. — Что-что? Серьезно? — желание отца услышать, что ему послышалось буквально строчкой по лицу пробегает. — Стопэ, ты не подумай, чего, ничего сексуального ваще, — альфа выставляет перед собой ладонь, в то время как Тэхен делает большой глоток пива. — Не про то свидание было. — А я не понял, — Чимин с улыбкой переводит взгляд с Джуна на Чонгука и обратно. На папу он даже не смотрит, потому что тот делает вид, что все нормально и все хорошо. — Так половой акт был или нет? — Чимин! — Я просто собираю пазл. — Ладно, акт был, но это был не просто секс, — Чонгук соединяет ладони вместе. А Тэхен просто не верит, что его альфа сейчас об этом рассказывает. — Ведь я тогда переродился. Тэхени раскрывался для меня весь как бутон. Видели бы вы, ребятки! — Я бы не хотел, но теперь да, как будто увидел, — Джин улыбается. Скорее машинально, чем ему действительно весело. Неловкость сейчас такая тяжелая, что дышать трудновато без покрасневших щек. — Я хочу, чтобы твои предки знали, — Чонгук начинает активно жестикулировать, — ты живешь с человеком, для которого ты все. — Погоди-ка, — Джун хмурится так сильно, что напоминает бурого медведя, — так вы живете вместе? — Да, — незамедлительный ответ от альфы, хоть Тэхен и намекающе сжимал его руку пальцами. — Нет, — омега выразительно приподнимает брови. — Мы не живем. — Хорошо, пять дней в неделю, — легко соглашается альфа, смотря на то, как раздраженно его омега взмахивает руками. — Ну, а что? Твои вещи здесь. Че? В общаге почти не бываешь. — Зубная щетка? — Чимин задумчиво хмурится. — Здесь, — Чонгук фыркает. Как вообще можно жить без зубной щетки. — Это сожительство, — выносит вердикт младший омега, а Тэхену волком выть хочется. Хотя, он сам во всем технически и виноват. — Чимини, молчи и ешь свою бумагу, — Джун кивает сыну на бурито в его руках, а после снова поворачивается к Тэхену. — Отец, мы не живем вместе, — хоть бы поверил. — Да, мы сожительствуем, — разбивает надежду на это Чон собственной персоной Чонгук.♡♡♡
Как только за Тэхеном закрывается дверь спальни, у Чонгука включается режим альфа самца. Потому что иначе объяснить его горящий взгляд, усилившийся кофейный аромат и тяжелое дыхание — сложно. Да и оказавшись прижатым к стене омега несильно горел желанием выяснять причины. В любой другой день он бы с удовольствием поддался искушению обвить эту невыносимо тонкую талию ногами и отдаться в лапы страсти-матушке. Но не сегодня. Сегодня Тэхен строит из себя самую настоящую обиженную кисейную — не почти — барышню. — Гуки, ты сегодня был таким милым за ужином, — Тэхен обвивает шею альфы ладонями и наклоняет голову немного набок. Пока Чонгук неторопливо проходится по ней сперва губами, а потом и языком. Ох как же сильно течет Тэхен от такого простого действия. — Без напряга, детка, ты же знаешь. Твои родаки просто зачетные. А твой папуля Джин такой угарный, — Чонгук выдыхает это прямо в нежную кожу, которая сейчас особенно ярко пахнет цветами. И он замечает чужие мурашки, слышит, как потяжелело дыхание и видит, как призывно приоткрылись соблазнительные розовые губы. — Я даже удивлен тому, что ты оценил его юмор, — омега тяжело дышит, стягивая со своей пары футболку, которую пару часов назад самолично надел. Тогда она была необходима, а теперь немного лишняя. — Детка, придется придержать свои коготки несколько дней, пока моя ахеренная татуха не заживет, — на что Тэхен только разочарованно стонет. Разукрашивать эту сильную спину следами от своих ногтей его главное хобби, на самом деле. А потом игры в медсестричку, когда виновник пытается смазать их перекисью. Альфа же обязательно залезет своими горячими ладонями под халатик. А потом снова спину мазать. — Не волнуйся, детка, твои предки от меня в таком же восторге, как и я от них. — Гуки, мне кажется, что сейчас они шокированы и в шаге от того, чтобы уехать, — Тэхен мстительно оттягивает присосавшегося к его шее альфу за волосы, распуская его хвостик. — С какого хуя? — Чонгук на это только приподнимает бровь. — Из-за твоего длинного языка, — омега только выдыхает и отстраняется от стены, чтобы, как листок на ветру, ускользнуть от загребущих рук своей пары. — Ты же знаешь, что мой отец бывает слишком… опекающим. Для него был огромный стресс узнать о тебе, как моем альфе. Вот поэтому я немного преуменьшил факты, а ты все ему выложил как на духу! Нет, Тэхен не злится. Просто завоевание сердец его родителей окажется немного сложнее, чем он предполагал до этого. Но не слишком, ведь перед очарованием Чонгука просто невозможно устоять никому. — Мой язык хорош только в твоей заднице. И я планирую сегодня оказаться в ней, — Чонгук обнимает за талию подошедшего к окну Тэхена и довольно настойчиво трется своим пахом о его. И за ухо кусает, засранец, потому что знает — там слабое место Тэхена. И после такого он обычно самый очаровательный и покладистый. — Давай сперва я ублажу тебя, омега, а потом подумаю, как соблазнить твоих предков? — О, ты решил зайти с козырей, альфа? — Тэхен охает, когда его снова прижимают. Вот только на этот раз к окну. Панорамному и большому, а воспоминания о том, как Чонгук хорошо трахал его здесь, очень не вовремя вызывают толпу мурашек. — Омеге нужно только попросить, — шепчет альфа. Возбужденный до чертиков альфа, который заводится с пол-оборота и теперь соблазнительно хрипит. — Гуки, никакого секса, пока ты не поговоришь с моими родителями, — вот только Тэхен сегодня — кремень. Ладно, он просто надеется на то, что его альфа сделает все быстро и быстро вернется обратно, чтобы сексуально встретить его в кровати. — Так что бегом в душ и надень что-то, от тебя слишком сильно пахнет возбуждением. — Вот блядство, — Чонгук стонет, отлипая от желанного тела. Альфа никогда не станет делать чего-то, если омега не захочет. «Он для меня весь мир», — так пару минут назад сказал Чонгук. И если эти слова были приняты за шутку, то очень глупо и опрометчиво. Альфа никогда не врет о подобном. А теперь душ, потому что Чонгук действительно перевозбужден.♡♡♡
Чонгук три раза стучит в дверь спальни родителей Тэхена и покорно ждет, когда ему откроют. Потому что он очень воспитанный альфа и не лезет в личную жизнь пары за дверьми спальни. Мало ли там у Тэхена готовится новый братик, а мокрый Чонгук помешает. — Здрасте, — выдыхает альфа, когда дверь наконец открывается и перед ним появляется Намджун в пижаме в клеточку изумрудного цвета. И он, определенно, ждал другого человека. Остановит ли это Чонгука? Да ни в жизни. — Здравствуй, а, — альфа осматривает гостя с головы до ног, останавливаясь на образовавшейся на полу луже, — Я думал, вы с Тэхеном. — Он на меня обиделся. Не сказать, что поругались, просто ему не понравилось, как я себя вел, — «вот оно», — думает про себя Джун. Его сына сейчас освободит этот извращенец в длинной тунике из своих пут. Но нет, Чонгук продолжает: — Но мы уже начали страстно мириться, так что не волнуйтесь. Просто Тэ сказал, что не даст мне допуска к своей сладкой пещерке, пока я не поговорю с вами. — Я не хотел этого знать, — Джун прикрывает глаза. — Нет, я пришел не только из-за этого. Вообще-то, я бы и сам хотел пояснить за свои слова. Хотя, без Тэ я бы и не допер, что что-то было не так, — альфа указывает пальцем на комнату, молчаливо спрашивая, можно ли войти. Джун думает, что нет — нельзя. Вот только он пообещал Тэхену дать второй шанс его парню. И именно поэтому сейчас отходит на пару шагов назад, молчаливо приглашая пройти. Чем Чонгук тут же и пользуется, ладонью зачесывая длинные волосы назад. Вот только непослушные мокрые пряди завиваются и снова спадают на лоб. Теперь альфа оценивает Чонгука с точки зрения альфы. В каком смысле? Джун признает, что мужчина его сына выглядит хорошо и довольно горячо для своего возраста. Он ухаживает за Тэхеном, относится невероятно нежно. Но дает ли это ему баллы в глазах любящего отца? Нет. Джун все еще видит своего сына с хорошим семейным альфой, а не с тем, о ком скандалов ходит больше, чем странностей в его доме. И громогласное омежник ему доблести не добавляет. Да, Джун загуглил Чон Чонгука. Но Тэхену об этом знать не обязательно. Джин натягивает одеяло как можно выше, когда Чонгук ложится на кровать. И боже, от лицезрения его хозяйства спасает только тонкая полоска ткани туники. А сильные бедра просто развалились напоказ. И непонятно для чего. Омега подавляет желание с головой укутаться в свою розовую футболку и скрыться там от неловкости сегодняшнего ночного разговора. — Джун, ты не присоединишься? — Чонгук и Джин одновременно поворачивают голову в сторону стоящего посреди комнаты альфы. И если второй альфа улыбается, то Джин взглядом просто умоляет спасти его. — Я, наверное, тут постою, — Джун потом обязательно будет извиняться перед мужем, но сидеть на кровати с полуобнаженным парнем его сына он не хочет. — Да брось, — Чонгук возмущенно взмахивает руками, — Это же трехспальная кровать — всем хватит места. Дофига просто места. Давай. Альфа поворачивается на кровати и, словно бы в подтверждение своим словам, проводит ладонями по кровати, разглаживая одеяло. Несколько раз разглаживая, да. В то время как Джин уже и колени к себе прижал, хваля себя за то, что залез под одеяло уж очень своевременно. — Ладно, — Джун кивает. И садится на самый край рядом с Джином. А сейчас представьте эту картину: лежащий на середине кровати Чонгук, прикрывающийся куском туники, сидящий под одеялом Джин и хмурящийся Джун на самом краю кровати. Сказка самая настоящая. Вот оно — великое семейное единство. — Думаю, я должен перед вами извиниться, — начинает Чонгук, а омега уже выдыхает с облегчением. — Я, когда нервничаю, всякая херня изо рта так и сыпется. А вы от всего этого в напряге, верно? — Да, — уже проникшийся вкрадчивым тоном альфы, Джин только кивает. — Я просто хочу вам понравиться. — То есть нет, — омега резко меняет ход своих мыслей, чтобы не смущать Чонгука и себя заодно. Даже сальные комментарии в свою сторону забыл. — Ты нам даже очень. Да, даже очень… Но. Спасибо. — Ужин был, — наконец-то подключается к разговору Намджун, сминая пальцами край пижамы, — неловкий. — Безумно, — кивает головой его супруг. — Для нас, пойми, это все в новинку. — Вот мы и заводимся, волнуемся и переживаем, — Джун потирает пальцами переносицу. — Тэхен и Чимин два наших сокровища, так что так просто их кому-то доверить мы не можем. Ладно, да, спасибо. — Ну и лады. Класс, — Чонгук улыбается своей широкой улыбкой и подсаживается ближе. — Просто к сведению: родителей в моей жизни толком не было. Сечете? Вот вы не знаете, но я же вырос без отца, — Джин прижимает руки к груди и заламывает брови. Вот такой он сердобольный. Не подумайте, Чонгук не врет, просто решает открыться тем, кому хочет понравится. — Да, он снял моего папу в каком-то баре в Окленде, они по-быстрому жахнулись, отлюбили друг друга и больше никогда не виделись. Джин думает о том, что у этого альфы действительно тяжелая судьба, пусть он об этом так легко рассказывает. А его супруг напротив — ни единому слову не верит. Без этих жаргонных словечек сказочка бы лучше получилась. — Да и с папой я совсем не общаюсь. Он такая тварь, что даже пробу ставить негде, — Джин страдальчески стонет. Потому что слишком откровенно. — Сочувствую, — все же выдыхает Джун, на что сразу получает нежный взгляд от мужа и аккуратное похлопывание по плечу от Чонгука. — Наверное, очень нелегко тебе было, — омега сжимает пальцами одеяло. — Все это очень тяжело для… для человека. — Ну ладно, все, нам пора спать, — намекает Джун на то, что кое-кому нужно кое-куда уйти. Вот только этот кое-кто намеков не понимает совершенно. Поэтому и лезет обниматься. — Как же я люблю вашего сына и как же я ахеренно рад узнать его ахеренных родителей, — Чонгук смотрит на каждого по очереди и улыбается еще шире. И вот как назовешь его в этот момент ужасным, м? Никак. Даже у Намджуна язык не поворачивается, завязанный в узел такой искренностью. — И Рождество мы справим тоже ахеренно. Прям как в Мичигане. Переделаем всю свадебную хрень. А еще завтра закачу вечеринку в вашу блин честь. — Нет, это совсем лишнее, — выдыхает Джин, но Чонгук перехватывает его руку, сжимая в своей. И переводит взгляд на сидящего рядом альфу. — А с тобой, Джун-с, нам нужно будет поговорить по-мужски. С утреца, чувак, — Чонгук всем своим видом показывает насколько мужской и важный это будет разговор. — И ты не можешь мне отказать, поэтому ставь будильничек на шесть тридцать. — Да, хорошо, — что-то Джуну подсказывало, что если он не согласиться, то от него просто напросто не отстанут. — Вот и чудненько, оставлю вас тут одних высыпаться. — Доброй тебе ночи, Чонгук, — Джин почему-то говорит это так, словно ждал этого всю свою жизнь. Ждал сильно, это правда, но точно не всю жизнь. Чонгук улыбается хитро. Действительно очень хитро, потому что его выражение лица похоже на лисье. И верно, в следующее мгновение Джин оказывается сжат в сильных объятиях, а Намджуну везет больше — он успевает вытянуть перед собой руку. — Всех благ, — говорит он, когда лицо напротив становится еще хитрее. Руку-то Чонгук пожимает. Ну и коснуться губами пальцев не забывает, сияя при этом как начищенный до блеска самовар. — Буп, — альфа нажимает подушечкой пальца на кончик носа Джина и только после этого уходит, оставляя супругов в задумчивости. И наедине друг с другом.♡♡♡
Новый день приходит с рассветом. Вставать под крики петухов, принимать ванну с любимым омегой, который словно бы создан из всего самого прекрасного в этом мире, а после обниматься, стоя между пальмами и завтракая совершенно отвратительным смузи из травы. Который полезен для здоровья. А если это полезно для здоровья, то автоматически нравится Тэхену. Если нравится Тэхену, то Чонгук, стараясь не превращать свое лицо в нахмуренную задницу, попытается это полюбить. А дальше йога. Если вы думаете, что самое прекрасное в каждом утре альфы это описанная ранее картинка, то вы просто невероятно сильно заблуждаетесь. Потому что Тэхен в леггинсах и широкой майке своего альфы, демонстрирующий всю прелесть своей гибкости и, периодически, изгибов, — вот это доброе утро. Даже совсем не важно, что Чонгук любит прикидываться бревном в такие моменты — ладно, он на самом деле самое настоящее бревно — чтобы Тэхен массирующими движениями по пояснице заставлял его нагибаться ниже. А альфа, даже в таком положении, умудрялся отпускать пошлые шуточки касательно… Да всего, на самом деле. Чонгуку невероятно нравились худые обнаженные щиколотки. Их очень приятно целовать. Ему нравились длинные ноги своей пары. Между них можно уснуть, когда пальцы омеги перебирают длинные волосы. О да, именно для этого альфа отрастил себе шевелюру. Ему нравятся тонкие запястья и совсем худые руки, которые выглядят так из-за больших размеров майки. На самом же деле омега жилистый и сильный. Чонгуку нравится, как периодически задирается эта футболка. Тут можно даже без комментариев, потому что собственнические метки выглядят так хорошо на медовой коже. Но больше всего Чонгуку нравится сонное лицо омеги. Его растрепанные волосы, часть которых собрана в причудливый хвостик, чтобы не спадала на глаза. Нравится чистый смех Тэхена и его совсем немного опухшее после сна лицо. Альфе нравится его целовать, чувствуя на чужих губах привкус этого дурацкого смузи. Хотя, в сочетании со сладостью любимых губ он не кажется таким уж ужасным. Чонгук просто влюбленный мальчишка, который чувствует, что его любят в ответ. Ему можно бесконечно долго любоваться своим омегой, когда тот серьезно занимается. А после подлезать под очередную асану, смеясь с того, как омега сразу же теряет равновесие и падает сверху. И легко целует в губы. Только тогда альфе дан зеленый свет на то, чтобы мешать чужой тренировке. Теперь можно неприлично громко смеяться, укладывать ладони на потрясающие ягодицы и щекотать. Тэхену также много чего можно: например, не терять надежды, что однажды Чонгук расставит ноги шире, чем две ширины своих плеч. Поэтому он старательно растирает ладонями чужие бедра, когда альфа снова безрезультатно пытается сесть на шпагат. Вот только это заканчивается падением: Чонгука на живот, а Тэхена на чужую спину. И звонким смехом. Еще пара пробует парные асаны. Плохая ли это идея? Смотря с какой стороны посмотреть. Потому что омега уж слишком соблазнительным выглядит под Чонгуком, который честно старается. Старания не хватает так уж надолго, потому что в итоге они снова валяются на траве, а Чонгук покрывает поцелуями впалый омежий живот. И бухтит о том, что он слишком стар для этого дерьма. — Ахерительно редкостное дерьмо, — выдает Чонгук, а после поворачивает голову в сторону облокотившегося на него Тэхена. Который выглядел таким расслабленным, одной рукой водя по открытой ладони альфы, а второй поглаживая прохладную из-за росы траву. — Но мне чертовски нравится. Омега только загадочно улыбается, словно знает какую-то тайну. А Чонгук догадывается, о чем идут мысли в этой очаровательной головке. И он тоже улыбается. Потому что эта тайна уже и не тайна вовсе. Об этом альфа прямо сейчас готов закричать на весь мир, потому что давно и основательно. — Люблю тебя, детка, — Чонгук улыбается, целуя своего омегу в висок. — И я тебя люблю, мой дорогой альфа, — такое же тихое в ответ. — Но, если ты думаешь, что это спасет себя от участи сесть на шпагат — можешь даже не мечтать. Ты у меня во все стороны гнуться начнешь. О, Чонгук не верит, что к нему и его мышцам отнесутся так безжалостно. Поэтому только тянет на себя омегу и покрывает поцелуями все лицо. Но и Тэхен не промах. Он, хоть и похож сейчас на жмурящегося котенка, все равно зарывается пальцами в чужие волосы. Сперва путает, потом гладит. Ну и в конце просто приподнимается, оставляя нежный поцелуй на чужом лбу. А у Чонгука с утра настроение совсем игривое. Он переворачивает Тэхена на бок и закидывает ногу на его бедро. И смотрит. Пристально так: глаза в глаза. И налюбоваться не может. Потому что в этих глазах галактика, а отражается только он единолично. — Ты пялишься, — совсем беззлобно выдыхает омега в чужие губы. Всем телом ближе прижимается, чтобы почувствовать жар, исходящий от чужого тела. — Я загадываю желание на Рождество. — Прямо сейчас? — приподнимает бровь омега. — Лучше заранее, чтобы не проебаться в праздник, — альфа хмыкает с видом профессора. — И что же ты загадал такого особенного? — Тэхен даже приподнимается на локтях. Непривычно видеть Чонгука таким серьезным. — Если я скажу — не исполнится. — А если по секрету? Я не скажу Санте, что кто-то кроме нас двоих посвящен в эту тайну, — омега тихо смеется, а после едва заметно вздрагивает, когда кончики пальцев альфы касаются его лица. Заправляют растрепавшиеся волосы за уши. — Я загадал с каждым днем влюбляться в тебя все сильнее, — шепотом говорит Чонгук, а у Тэхена сердце, кажется, не работает. — Хотя я не думаю, что возможно исполнить то, что уже исполнено. — Ты иногда бываешь просто невыносимым, — омега тихо выдыхает, прижимаясь к своему альфе еще ближе. Утыкается носом в изгиб шеи, потому что больше просто не может. Он так чертовски сильно влюблен. Если посмотрит в глаза Чонгука еще хотя бы секунду, то задохнется от чувств, которые переполняют изнутри. — Я хочу, чтобы ты подарил мне кое-что особенное в праздничную ночь, — сперва альфе кажется, что это его сердце решило заговорить фальцетом одного ангела. А потом доходит, что ангел связывается с ним напрямую. — Проси, что хочешь, без базара, детка. — Метку. Я хочу, чтобы ты поставил мне метку. А вот сейчас Чонгуку можно принести карточку из больницы, и он лично диагностирует себе остановку сердца.♡♡♡
У Чимина до неприличия неприличный вид. Он достал из недр своего багажа шорты и теперь не проходило ни секунды, чтобы он не нагнулся или они не обтянули его соблазнительные округлости. А Юнги смотрел. Наблюдал издалека, словно котенок, что охотится за колбасой. Не совсем за колбасой, скорее за булочками, но это уже детали. — Ой, Юнги, ты тоже тут? — Чимин оборачивается, когда слышит приближающиеся шаги. Он стоит на табуретке, стараясь достать с верхней полки какую-то безделушку, ставшую в один момент очень нужной. А приблизившийся альфа видит длинные сильные ноги, полоску медовой кожи под неряшливо задернутой вверх футболкой. Омега не расскажет, как долго он пытался придать ей красивый вид. Ну и самое главное — самые трогательные ягодицы в жизни Юнги перед его глазами, ну почти. Можно сжать, шлепнуть, даже укусить. Но альфа же взрослый, сдержанный. — Не поможешь достать? — Омега невинно хлопает глазами, указывая на шкаф. И это совсем запрещенный прием от Чимина, который мечтает вырасти на несколько сантиметров. А потом ещё на несколько. — Хуйня вопрос, — произнесено очень хрипло. Но Юнги надеется, что этого не было слышно. И помогает омеге спуститься с табуретки, пусть и с немного разочарованным вздохом. Футболка же упала обратно. И только встав на табуретку Юнги понимает, что дело дрянь. Потому что, ну, он не самый высокий. Буквально на сантиметра три выше Чимина. И этих сантиметров тоже не хватит, чтобы достать ту чертову вещь. Альфа оборачивается на омегу, который мило улыбается и старается сильно не ржать. Вот маленький пизденыш. — Харэ ржать, — Юнги цокает языком, спускаясь вниз, а после его взгляд цепляется за проходящего мимо Хосока, которого, он, конечно же, окликает. — Хэй, педик, сюда иди. — Ущипните меня. Кажется, я сплю, — смеется альфа, подходя ближе. И только сейчас пытается создать впечатление, что он насторожен. — Надеюсь, тут нет ничего отравленного. Минни, этот остолоп ничего тебе не сделал? Чимин отрицательно качает головой с все той же очаровательной улыбкой на пухлых губах. Юнги совсем немного хочется эту улыбку и эти губы себе. Не в плане, что на лице Юнги они смотрелись бы лучше, а в том, что для альфы. — Нет, Хоби, он само очарование и учтивость, — омега играет бровями, на что Хосок делает вид, что поверил. На деле же, ничего подобного. — Достань, — подаёт голос Юнги. — Что, прости? — у Хосока, кажется, глаза по пять копеек. И ещё ему кажется, что он чего-то не расслышал или недопонял. — Достать хуйню с этого чертового шкафа, — «я блять не достаю» так и повисает в воздухе. Хосок медленно, словно в замедленной съёмке подходит к табурету, становится на него. А после ржёт так громко, что чуть не падает. Ему прекрасно видно, что поверхность полки пустая. Совершенно. Ни единой пылинки даже нет. Но откуда об этом было знать Юнги или тому же Чимину? Поэтому альфа с грацией, присущей только картошке, спрыгивает на пол. И упирается руками в бока. — Мой дорогой друг, хотел бы я сказать, что тоже не наделен ростом, но увы. И второе огорчение, — Хосок делает торжественную паузу, — полка пустая. И уходит под торжественное молчание двоих. Юнги смотрит на Чимина внимательно. Чимин выглядит аппетитным со своими щеками и округлыми бедрами, румянцем кожи и закушенной пухлой губой. Кажется, он совсем не удивлен этому. Знал и хотел ущемить эго альфы? Вряд ли… Тогда соблазнял? И словно в подтверждение этого Чимин проводит языком по губам. И подходит ближе. — Не волнуйся, не всем быть высокими, — Омега проводит ладонями по крепкой груди альфы, чуть надавливая ногтями. — В моем вкусе невысокие альфы с толстыми членами. Я могу ошибаться, но, пока что, ты мой типаж. — Хватит пиздеть, — у Юнги едва глаз не дергается, когда он подхватывает Чимина под бедра. Омега пищит, прижимаясь к сильному телу как можно ближе. Обвивает руками шею. И улыбается. Даже когда его спина встречается с не самой дружелюбной поверхностью кладовки. У Юнги как-то получилось открыть дверь в неё незаметно. Сейчас нужно сделать так, чтобы на одну прекрасную макушку не свалились продукты. Тогда альфа, сжав чужие ягодицы, ставит свою ношу на землю и загибает на столе. Удивительно, откуда он вообще здесь взялся. Чимин выдыхает надрывно, оттопыривая задницу назад. Хочет прикосновений, хочет больше, чем просто чувствовать голодный взгляд альфы через одежду. Омега хочет почувствовать его желание кожей, ощутить дурманящий голову аромат хвои. Альфа с ним в этом солидарен, с тем единственным исключением, что хочет ощущать ладонями и аромат ананаса. У Чимина тяжелеет дыхание, когда на его ягодицы ложатся руки. Сжимают властно, разводят в стороны, а после пальцы заползают под тонкую ткань. Дразня нежную кожу и черт. Омега не может сдержать глубокого стона. И того факта, что он потёк. Постыдно. Пачкая белье и шорты. Ах нет. Белья он не надел сегодня. И Юнги это замечает. Чувствует и слышит с каким хлюпающим звуком палец входит в горячее и узкое нутро. Чимин только пищит на это, прежде чем расставить ноги шире. Игры подошли к концу, и терпение кончилось. Альфа тянет лишнюю ткань вниз, совершенно не следя за тем, как от неё к ягодицам тянется ниточка смазки. И как потом она разрывается и падает на пол. Бесспорно, шорты подчеркивают ягодицы Чимина невероятно хорошо, но без них ещё лучше. Гораздо лучше. Можно потрогать кожу, что на ощупь мягче бархата, можно ощутить аромат и, черт возьми, укусить. — Ох, божечки, — пищит Чимин, и сперва кажется, что его голос не может быть ещё выше. Но может, когда Юнги проводит языком по ягодице и входит в тугого омегу двумя пальцами. — Не бог, но пиздецки близко, — хрипит альфа, начиная неторопливо двигать внутри омеги пальцами, — Ведь скоро твоя ахуенная задница очень хорошо будет принимать мой член. — Хочешь сказать, что проникновение в меня можно сравнить с визитом в рай? — едва проговаривает Чимин, сбиваясь на тяжёлое дыхание. — Пиздец как много ты говоришь, — эти слова прилетают с легким шлепком, из-за чего Чимин закусывает губу и вздрагивает. Ладно, рановато ещё для такого. Альфа наваливается на омегу сзади и несильно трется пахом о чужую задницу. Имитирует толчки, быстрее начиная входить в Чимина пальцами. — Ты блять какого хуя меня так долго дразнил? Мог бы просто сказать. — Крепко стоит на молодых омежек? — у кого-то от удовольствия ноги дрожат и дыхание перехватывает, заставляя просто впиваться пальцами в столешницу под собой. — На тебя, комочек, — Юнги шепчет в чужие губы, прежде чем провести по ним языком и вовлечь в поцелуй. Омега целоваться не умеет и это чувствуется сразу. Но альфе нравятся чужие осторожные попытки повторить то, что он делает. Даже больше, Юнги возбуждает неопытность Чимина. Возбуждает то, как омега стонет, когда он начинает посасывать чужой язык или вылизывать его губы. — Сука, ты течешь так сильно, комочек, — альфа с усмешкой убирает из тяжело дышащего омеги руку. И с неё блять капает смазка. Это вообще реально так течь? — Я хочу тебя в себе, — Чимину кажется, что, если у Юнги сейчас проснётся желание поболтать о жизни, он его убьёт. Внутри так отчётливо ощущается пустота, что пугает. — Пожалуйста, заполни меня своим членом до основания, альфа. Юнги не рычит. Вообще нет. Просто он немного с ума сходит от чужого запаха и вида, когда омега разводит в стороны свои ягодицы. И его руки дрожат. Серьёзно, впервые он не может натянуть с первого раза презерватив. Потому что возбуждение через край, и пальцы совсем не слушаются. И Чимин не помогает, умоляя, наконец, трахнуть его. И альфа не может не послушаться. Собрав текущую из чужой дырочки смазку и проведя ей по своему члену — пиздец извращенец — Юнги наконец-то делает первый толчок. — Блять. Омега стонет так высоко, как никогда раньше, а у Юнги крышу немного срывает. В Чимине так хорошо: так мокро, горячо и узко. Если сжать руками чужие ягодицы, погладить поясницу кончиками пальцев, то можно услышать, как омега скулит. И нет, это не звучит ужасно. Это звучит так, как закрывают за собой дверь остатки разума Юнги. — В тебе ахуительно узко и горячо. Ты блять стал таким мокрым, комочек. Альфа сжимает чужие ягодицы и резко притягивает их к себе, заставляя шлепнуться о пах. И этот звук оказывается настолько громким, что заполняет собой все помещение. А после этот звук повторяется снова. И снова, и снова, и снова. Юнги срывается, начиная двигать бедрами так быстро, насколько вообще способен. Откидывает голову назад и совсем не видит, как Чимин утыкается носом в изгиб локтя, а смазки из него становится так много, что она просто стекает по ногам. Заставляя омегу хныкать и поджимать пальцы на ногах от удовольствия. И сильно сжимать пальцами столешницу при особенно глубоком толчке. Кто бы сказал Чимину, что секс — это что-то настолько… Вау? Ярко, сильно, чувственно и хорошо. Когда по телу волнами разливается удовольствие, и ты вовсе и не на столе в каморке, а лежишь на пляже. Когда от толчка в определённое место тебе хочется кричать от того, насколько хорошо, а разряды тока от удовольствия… Ммм, особенно когда альфа срывается и рычит, зажимая рот Чимина ладонью, приподнимает его корпус и продолжает так хорошо трахать. Боже. Кто бы сказал Чимину, что секс — это фейерверки перед глазами, дрожь в ногах и сперма на поверхности стола. Что секс — это кайф в чистом виде. То омега, возможно, напросился бы в гости к брату раньше. Юнги кончает, закусив губу. Он чувствует дрожь чужого тела, чувствует, что в нем стало уже, а пошлое хлюпанье просто заглушает шлепки разгоряченных тел друг о друга. Альфе хорошо, просто невероятно хорошо, когда он все же выходит и, закрутив кусок латекса, отправляет его в мусорное ведро. У него до сих пор самолёты в голове гудят и кружатся. — Блять, это был пиздец, — наконец-то выдыхает альфа, застегивая на себе штаны. — Полный, — отзывается все еще лежащий на столешнице Чимин. Ему до невозможного лень шевелиться. Да и не хочется это делать, потому что тело все такое как желе. — Знаешь, а мой отец тебя убьет. — За что? — Юнги замирает, когда находит взглядом влажные салфетки, чтобы хоть немного привести омегу в приличный вид. — Я девственником был, — очаровательная улыбка расплывается по пухлым губам. И блять. Это выглядит так грешно — по крайней мере в голове у Юнги. — Тебе сколько вообще лет, пиздюк? — альфа аккуратно разводит в стороны ноги Чимина, из-за чего тот медленно стекает на пол. Вернее, так было бы, если бы не подхватившие его сильные руки Юнги. — А сколько дашь? — Чимин кокетливо прикусывает губу. Теперь омега снова на столе и его заботливо вытирают, одевают и все еще ждут ответа. — Что за ебучие хуигры? — Юнги жопой чувствует, что попал во что-то. — Шестнадцать, мне шестнадцать, — омега спрыгивает со стола, а после с улыбкой грациозно выходит из кладовки. Грациозно на дрожащих ногах далеко не уйдёшь, да и выглядит Чимин совершенно затраханным. — Что за ебаный пиздец, — только и выдыхает Юнги, столкнувшись лицом к лицу со статьёй. Возраст — это просто цифра, а тюрьма — просто комната, да?♡♡♡
Джун находит Чонгука, вернее домоуправляющий привел его, когда альфа кормил кур. Вот просто ходил вокруг пернатых, разбрасывая вокруг зерно из какой-то странной на вид сумки. Скажем прямо — она вряд ли была предназначена для зерна. Глава семейства Ким как-то грустно смотрит в сторону уходящего Хосока, раздумывая над тем, почему Тэхен не мог выбрать вот этого милого альфу. — Цып-цып-цып, цыпочки, — заметив приход утреннего гостя, Чонгук только кивает в знак приветствия, продолжая заниматься кормлением своей животинки. Не то, чтобы это хоть как-то трогает Намджуна. Вообще нет. Пусть альфа хоть на голове стоит — он будет непреклонен и непоколебим. Подумаешь, что кто-то считает его не таким интересным, как курицы. Ну или делает вид. — Кушайте, цыпочки, — любовно швыряет Чонгук горсть зерна в проходящую мимо и ничего не подозревающую курицу. — Ты сам их выращиваешь? — Джун посмотрел на то, как бедная курица, получившая особую порцию, теперь улепетывала от своих подружек через весь лес. Ну или это был парк: вокруг росло много деревьев и кустарников. — Свободный выгул. Коров тоже, свиней, промысловых лам, — Чонгук снимает с себя сумку и оставляет ее на каком-то столбе. — Вообще, все что мы едим добывается в радиусе пятисот метров. Называется: со двора на стол, — и все это сопровождается жестами. И толканием языка за щеку по итогу. Довольно странная и в какой-то степени смущающая привычка, особенно, если не знать, что на самом деле имеется — не имеется — в виду. Они проходят еще немного глубже, где деревья высокие и пространства свободного больше. Тогда замечают ее. Королеву, что ходит среди двора, как Елизавета вторая по своему дворцу. Красивая пушистая альпака с невероятно белой шерстью, которая выглядит очень мягкой. «А она мне кого-то напоминает», — думает Намджун проводя взглядом по животному, а после, когда оно подошло ближе, аккуратно касаясь ладонью шерсти. Действительно мягкая. — О, это наша местная красавица, Эрджеем зовут. Имя мужское, члена нет — но это гордость Тэхена, — Чонгук хмыкает, а после похлопывает альпаку по боку. — Ну иди уже, обидчивая наша. Джун провожает альпаку взглядом, пытаясь переварить один маленький факт. Его сын живет в доме с человеком, у которого есть зубр и альпака. И это альпака гордость его сына. Его правильного мальчика Тэхена, который уезжал в университет со слезами на глазах, потому что хотел быть подольше с семьей. Ну или боялся самолетов, не суть важно. — Ништяк общаемся, — в пол оборота говорит Чонгук, видя, как сильно погружен в свои мысли спутник. Но совершенно не замечая этого. — Это потому что Тэ много о вас рассказывал. Но это все не то, понимаешь? Узнавать лично более… четко. Намджун неожиданно соглашается. Если бы он знал заранее, то ни за что бы не сунулся в этот дом с мужем. И сына бы с удовольствием с собой утащил обратно в Корею. Нечего ему в другой стране со всякими альфами делать. Тем более с теми, кто, если верить великому и могущественному поисковику, меняет омег, как перчатки. — Думаю, что в твоих словах есть смысл, — это Ким Намджун признается вслух, что Чонгук не так уж и плох, но все еще не может признаться в этом самому себе. — Пошли, покажу мой офис. В итоге они заходят куда-то уж совсем вглубь этого сада/парка/леса. Но, пока альфа ведет старшего Кима по лесу уверенно, последний предпочитает просто осматриваться по сторонам. Хотя, было бы совершенно неудивительно, если бы Чонгук в какой-то момент просто остановился и сказал, что они заблудились. Но природа тут и правда просто необыкновенная. Такое разнообразие. Вигвам. Чонгук показывает на стоящий между деревьев вигвам и, отодвинув в сторону дверцу, коей служит кусок белой ткани, приглашает зайти внутрь. И старший же залезет. Сперва, конечно, смирится с тем, что здравого смысла в этом доме нет и в помине не будет. А потом, обязательно, залезет в самый настоящий вигвам. — Значит это твой офис? — Да, — тянет Чонгук с откровенно самодовольной улыбкой. А после добавляет более спокойно, видя удивление на чужом лице. — Есть и кабинет, где я финансы разруливаю, но идеи приходят ко мне именно здесь. — А как же компьютеры и подобные, — Джун не подбирает слов, просто помахивая пальцами в воздухе, имитируя клавиатуру. — Не, у меня Джастин записывает, — альфа указывает на купол жилища и подмигивает висящей на потолке небольшой сфере. — Да, Джас? — Да, я рядом, — и с потолка раздается приятный женский голос. С потолка в вигваме. Джун еще поговорит с Тэхеном по поводу того, не подсыпают ли им наркотики в еду. Потому что, как минимум — это удивительно, как максимум — странно. — Привет, Джун. — Эй, падай сюда и будь как дома. Перетрем все делишки, — Чонгук причмокивает, опускаясь на пол, устланный подушками и цветными одеялами. И не просто опускаясь, тут, скорее, подойдет слово «разваливаясь». Прямо как вчера на кровати четы Ким. — Сейчас, только устроюсь поудобнее, — старший не совсем уверен, в том, что это нормально — лежать на земле. Но, за неимением другого выхода и видя, как вальяжно лежит голозадый танцор, выбора остается не особо так много. Поэтому он тоже ложится в ворох подушек. — Вот и молодец, — если Намджун уже вообще не нервничает, выражая из себя почти что Будду, Чонгук почему-то мнется. — Я думаю, что у нас с тобой просто дофига общего: когда мы видим цель, то не раздумывая хватаем ее. Сечешь, да? — Секу, — Джун усмехается уголками губ. Вот это резкость в смене настроения. Младший альфа делает глубокий вдох. Прикрывает глаза всего на мгновение, чтобы взять себя в руки. И снова вдох, выдох, растирая ладони друг о друга. — Вот поэтому, — наконец-то выдает Чонгук. У него совсем немного хриплый голос и вид такой, что вот-вот и случится что-то вселенских масштабов. — Поэтому в Рождество я сделаю Тэ предложение. Воцарившаяся пауза воспринимается у двух альф по-разному. Если у Чонгука с плеч словно камень свалился и улыбка, неловкая, но все же улыбка, появилась на лице. То Намджун заметно напрягся. Нервно улыбнулся и даже выдавил из себя пару смешинок. — Понял. По-нял. — Джун, я же знаю, что вы с ним не разлей вода, — альфа поднимает скрещенные пальцы, а в ответ ему только губы поджимают и угукают. — Поэтому, старик, сделай красиво — благослови. — Ясно. Ну что же, — Джун прикрывает глаза, а после с улыбкой выдыхает: — Чонгук, я ценю, что ты ко мне обратился… — Еще бы, — альфа просто расплывается в улыбке, предвкушая положительный ответ. — …но ответ нет. И снова пауза. И снова во время нее все меняется. Потому что весело теперь Намджуну. Он улыбается, расслабленно откидываясь на подушки и глядя на то, как Чонгук вообще не может поверить в то, что ему отказали. Просто так взяли и отказали. Альфа поднимается на ноги и пытается справиться с эмоциями. А если раньше в качестве их выступало волнение, то сейчас — непонимания и даже гнев. Но не тот, в котором хочется что-то сломать. Чонгук просто разочарован, расстроен и удивлен. Он сжимает и разжимает в воздухе кулаки, пока не поворачивается, хмурясь. И это выглядит так нелепо искренне, что улыбка медленно сползает с лица старшего. — Чувак, я что-то не вдупляю. Вот срань. Мы с Хо репетировали и это было ваще не так! Да, я ему благослови, а он: «Сынок номер один, сынок номер два, да без бэ». — Хэй, послушай меня внимательно, — Джун тоже поднялся, выставляя перед собой ладонь. — Кроме того факта, что мы знакомы от силы день, Тэхен все еще не готов для столь серьезного шага, Чонгук. — А я вот чувствую, что он, ваще-то, готов, — скептически выгибает бровь альфа. И губы поджимает, словно бы хочет сказать, что папуля, хреново вы своего сына знаете. Намджун это игнорирует. — Я его отец и хорошо его знаю, — ну почти. — Хорошо. Ладно-ладно. Джун, — Чонгук кивает головой, словно бы соглашаясь сам с собой, — Я понял, я резко выкатил. Мой косяк, да? Так что давай откатим, идет? — Ну давай, — пожимает плечами старший. — Ты дашь мне пару дней тебя переубедить. Лады? — Джун на это кивает. Ему уже интересно как его убеждать будут. — И тогда я тебе отвечаю, брат, в Рождество ты назовешь меня сыном, ну, а я тебя батей. — Маловероятно, засранец, — вот так папочки умеют. Получите, выкусите. — О, маловероятно — это шанс, бать, — Чонгук улыбается так ярко, словно сошедшее с орбиты солнце и приближающееся к земле очень быстрым темпом. Надвигающийся пиздец, называется. Джун его уже задницей чувствует. — Нет. — Не, бать, ну ты че? — Не называй меня так. — Почему? — Я тебе не батя, — очевидно. — Ну да, — Чонгук делает вид, что сдался. Но потом добавляет со своей самой очаровательной из арсенала всех очаровательных улыбкой: — Пока нет. Но скоро станешь. И ржет. — Нет, нет. Вообще нет. — Ба-тя-ня. — Ох, — Джун поднимает взгляд и начинает молиться, чтобы ему дали сил и терпения. А он, вообще-то, убежденный атеист. — Ты так издеваешься. — Прости, — совершенно неправдоподобно и без единой капли раскаяния. — Слушай, Чонгук, хватит, — Джун немного хмурится, складывая руки на груди. — Да какое тебе вообще дело до моего мнения? — В смысле? — неподдельно удивляется альфа. — Ты же отец Тэхена. Я не могу просить его руки без твоего благословения. — Ясно, — Джун выдыхает и касается пальцами переносицы. Ох уж эта тридцатидвухлетняя молодежь. — Джастин, ты записала? — Без бэ, каждое сказанное слово, — отвечают ему с потолка. — Понял? — альфа указывает на Чонгука, а после снова поднимает взгляд. — А «без бэ» это вообще, как? — Это значит без базара. Записала целиком и полностью. — Ладно пусть. Ладно, — кажется, пора заводить отдельный словарь, чтобы записывать сленговые словечки. — Тогда по рукам, — Чонгук резко становится серьезным. — Но пообещай мне, что ничего не скажешь Тэ. Вообще ничего. Клянись. — О, — Джун улыбается, — поверь, исключено. Ни при каких обстоятельствах. — По реалу, чувак, должен быть сюрприз, — Чон Чонгук, ты словно с маленьким ребенком разговариваешь, а не с отцом твоего омеги. — Я — могила, — Джун понимает, что ему не выгодно, чтобы сын знал о таком решении или хотя бы плане своего бойфренда. Потому что, а вдруг что. Хоть альфа и не может сказать, что не уважает поступок Чонгука, когда он решил просить благословения. — Никому не скажу. — Джину и Чимину тоже? — По чесноку все будет, — еще пару минут разговора и Джин не пустит его в кровать. Мой дядя самых честных правил… Но словечки перехватывает. Чонгук кивает, а после поднимает вверх руку с оттопыренным мизинцем. Альфе в ответ на такое смеяться хочется. Потому что Чонгук действительно ведет себя, как ребенок. — Что это? — Хочу, чтобы ты поклялся на мизинчиках, — Джун глаза закатывает, но свой мизинец, почему-то, подает. Не то, что ему важны чувства и желания этого человека, просто… Он не может объяснить причины такого поступка. Просто захотел и сделал, в чем проблема? — Я тебя понял, — старший подмигивает, получая в ответ широкую улыбку и смех. — Клево, — серьезно, Тэхен вообще видел паспорт своего парня? — Завтракать? — Идем, — Джун пропускает Чонгука вперед себя, чтобы после, оставшись наедине с собой, закричать совсем шепотом: — Жопа.♡♡♡
Чонгук открывает холодильник, в надежде найти там что-нибудь такое, чем можно набить желудок. Выбор, естественно, падает на сок. И пусть Тэхен будет потом ругаться, что это вредно и лучше бы альфа съел что-то нормальное. Но нет. Желание склоняется именно в сторону сока. Апельсинового. Хлопает дверца холодильника и, видимо, сердце Чонгука, потому что сразу за дверцей стоят две любопытные рожи его друзей. Самое страшное, что и Юнги, и Хосок, были с такими лицами, словно умер кто-то. Первый еще ладно, он родился таким, но Хосок! — Ахереть, — только и выдыхает хозяин дома. — Немедленно пошли с нами, — Хосок говорит холодно, а через секунду они с Юнги подхватывают друга под подмышки и несут в тайную комнату в стене. Не совсем тайную, потому что ее используют как кладовку для всяких продуктов и, иногда для готовки, когда на кухне нет места. Тайной она называется только потому, что без знания дверь ты не найдешь. — Че это за комната? — Чонгук удивленно хмурится, озираясь по сторонам. Наверное, надеется, что его спасут, или хоть чья-то заблудшая душа узнает куда его, утащили. Но двое на одного — нечестно. Двое сильнее, чем он один. Когда дверь кладовки запирается, а Чонгук оказывается прижат к стене двумя альфами, с лица Хосока просто с треском сползает маска. Та самая, которая напугала бесстрашного Чонгука до чертиков. Юнги же просто складывает руки на груди. Но даже он выглядит взволнованным. — Я весь клокочу и трясусь. Говори, как все прошло, иначе я нафиг взорвусь, — Хосок взмахивает руками так яростно, что чуть не сбивает стоящий на краю стола соус и не подправляет нос Юнги. Чонгук пожимает плечами. — Если этот ушлепок жив и с членом — можно сказать, что заебись, — начальник охраны усмехается, на что получает несильный, словно омежий, удар в грудь от управляющего поместьем. — Он отказал, — возмущение в голосе Чонгука не просто заметно. Оно, словно вода в дождь. — Что? — Юнги удивленно хлопает глазами. — Так, — Хосок делает глубокий вдох и пытается не суетится. Потому что знает, что сейчас на всех нагонит волнения. — Ладно, ладно. Хорошо. Говори, как ты ему ответил. — Он меня застал врасплох. Я растерялся, и мы типо поспорили. — Поспорили? — хвойный альфа смотрит на Чонгука как на идиота, а Хосок прикладывает ладонь к лицу. — Я назвал его батей, — едва Чон успевает закончить предложение, ему по лицу прилетает от Хосока. Основательно так, потому что друг сейчас похож на самую настоящую истеричку, которая сейчас начнет голосить каким-нибудь тенором. — Вот дерьмо, — на удивление спокойно. — Какого хера, чувак?! — а вот Чонгук — да, тенором. Еще и держась за пострадавшую щеку. — Зачем ты называл его батей? — Юнги присаживается на край стола. Сама невозмутимость, вы на него посмотрите. А пару часов назад прямо на этом столе… — Да, зачем ты назвал его папой? Это же как удар прямо в лоб. Ты должен был найти к нему подход, сделать что-то особенное, чтобы доказать серьезность намерений, — спокойно, словно ребенку лет трех, объясняет Хосок. — А лучше назови его папочкой — оценит, — угарает Юнги, а Чонгук почти поверил. — Да я хз как с ним базарить. Мы словно на разных языках говорим, сечешь? — Чонгук кривится. — Так и есть, — Хосок кивает. — Он говорит на человеческом, — Чонгук на начальника охраны смотрит так, словно бы несколько минут назад не слышал от него набор матерных слов, связанных в предложение. — Вообще-то, Юнгс прав. Вы оба говорите на крайне возмутительном матершинном языке, — альфа сейчас особенно ярко соответствует своему запаху, указывая поочередно на обоих перед ним. — Ты сейчас Тэ процитировал, — Чонгук глаза закатывает. Нормально он общается. Подумаешь, иногда матюкнуться может — с кем вообще не бывает? — Потому что он тоже на человеческом общается, — кивает сам себе Хосок. — Да. — Да? — Ага. — Хорошо. — Ладно. — Ахуеть у тебя рука сильная, Хо, — быстро меняет тему Чонгук, потирая щеку. — Такое чувство, что я тебе, а не ему за охрану плачу. — Э, — возмущается Юнги. — Я не сдержался. Мы с Юнгсом очень волнуемся за ваши отношения с Тэхеном. Они ведь очень особенные, — Хосок кладет ладонь на плечо друга и чуть сжимает. — И настоящие, — Юнги решает не упоминать, как один раз не очень вовремя зашел на кухню, когда Чонгук с Тэхеном обнажали свои души друг перед другом, потом на столешнице и у окна. — Бля, я вас так люблю, — Чонгук расплывается в улыбке, смотря на то, как просветлел Хосок, и скривился Юнги. — Хоть и плачу вам обоим дохера, вы — мои лучшие друзья. Вопль умиления, и трое уже оказываются в удушающих друг друга объятиях. Ну и громогласный ржач троих, которые в конце концов просто выпали из кладовки прямо к ногам решившего перекусить Чимина. Все дружно сделали вид, что не заметили, каким голодно-обожающим взглядом окинул его Юнги, и как безразлично омега отвернулся, уходя по своим делам. — Не только у тебя драма, — ржет Хосок в сторону Чонгука. — Меня хотя бы не динамят, — Чонгук прикладывает ладони к груди. — Я все слышу, членососы ебаные, — злится Юнги — он смущен — начиная по очереди пинать друзей, пока Хосок слишком резко поднимается на ноги. Смотрит серьезно на своего самого низкого друга и совершенно спокойно выдает: — Нам хотя бы на колени опускаться нужно. А ты можешь и так- — А ну иди сюда, сука. Чонгук честно старается сильно не ржать. Слезы сами на глаза выступают, когда Хосок, до этой секунды удачно спасавший свою жизнь, спотыкается о ковер и летит на встречу полу. А его друг-маньяк настигает его слишком неожиданно. Это карма.♡♡♡
Подготовка к вечеринке проходит в крайнем сумбуре. Потому что помощи от Чонгука совершенно никакой, у Тэхена лекции, а гостей заставлять работать нельзя. Поэтому все висит на бедном Хосоке и Юнги. Последний, к слову, делает вид, что протирает воду в бассейне. Просто лежит в воде и плавает. Поэтому Хосок работает, вызывая просто специально обученных людей. Зачем напрягаться, если можно прыгнуть в бассейн к Юнги и чуть не потопить того?♡♡♡
Тэхен выходит к гостям под руку с Чонгуком. Они улыбаются, здороваясь со знакомыми, обнимаются и перекидываются парой слов, выслушивая, чаще всего, комплименты. Потому что сегодня вечером в доме Чона собрались самые настоящие сливки общества и айти сферы в частности. Дом украшен, а в самом зале выключен свет, и только неоновые блики разгоняют темноту. Много танцующих людей, некоторые курят, некоторые пьют, а некоторые просто культурно беседуют о том, какая задница происходит на рынке сбыта. Тэхен оборачивается, когда чувствует, что его альфа отошел слишком далеко, на деле же на пару метров. Зачем? Просто полюбоваться на то, как хорошо на его омеге сидят штаны с корсетом и полупрозрачная белая блуза, которая выглядит особенно соблазнительно в неоновом свете. Опускающаяся в впадинку ключиц серьга и завитые волосы — это все делает Чонгука таким слабым и влюбленным, что ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Ну или ему нужен Тэхен, который подойдет, возьмет за руку и посмотрит в глаза своим невероятным взглядом, и черт, он нарисовал себе сегодня стрелки. — Вот блядство, а чего ходишь нормально? Я думал, что, падая, ангелы себе что-то как минимум херят, — выдыхает альфа, обвивая ладонями чужую талию и притягивая к себе немного ближе. — Я просто сразу в твои объятия падал, — смеется в ответ омега своей невероятно очаровательной улыбкой. И даже не возражает, когда Чонгук наклоняется, чтобы поцеловать и, конечно же, размазать помаду. Кому до нее вообще какое дело? Людей действительно много. Тут и там мелькают лица с известных журналов, официанты ходят с различными сладостями, закусками и алкоголем, а некоторые прямо на месте поджаривают маршмеллоу с печеньем. Если кому-то, как Чимину, к примеру, захочется. На омеге неожиданно классические черные брюки и свободная блуза из воздушной ткани с красивым бантом спереди. При сильном желании можно разглядеть тонкие очертания сильного тела, округлости и изгибы… И полный беспорядок в темных волосах. Юнги думает, что увидел ангела, а Чимину хочется покраситься в блонд. Омега вообще не особо хотел сюда приходить, просто потому, что он еле-еле мог шевелить ногами. А отец скорее всего это заметит. Но не прийти значило обидеть Тэхена. Поэтому, выбрав из двух зол меньшее, омега стоял в стороне и жевал тягучую сладость. — Грустишь? — альфа с приятным лицом подходит, облокачиваясь о стену рядом с Чимином. — Потеряйся, — а что, вместе с первым разом уходит и стеснительность, а также, в качестве бонуса, появляется стервозность. На самом деле нет, просто Чимин видит, как его прожигают взглядом темных глаз. Да и не совсем видит, просто чувствует. — У котенка есть когти? — У его альфы есть, так что потеряйся, сука, — Юнги, завидев потенциальную опасность для чьей-то милой задницы, оказывается рядом почти буквально в два шага. И теперь весь из себя надутый индюк смотрит на то, как альфа уходит в толпу. — Кто сказал, что ты мой альфа? — между сладких губ пропадает такая же сладость, а сам омега вопросительно вскидывает бровь. — Не понял? — просто Юнги дохуя романтичный. Если потрахался с кем-то, то уже все, любовь и прочие помидоры. Несет ответственность, как самый настоящий мужчина. — Это был просто, — Чимин проводит языком по губам, а после растягивает их в широкой улыбке, — секс. Так что ты не мой альфа, а я не твой омега, и между нами общего совершенно ничего. Конечно Чимин лукавит. Ему хочется, но колется, ведь увидеть голову Юнги на пике, которую обязательно достанет отец, когда узнает, что его шестнадцатилетнего мальчика лишили невинности. Да еще и такой статный и солидный альфа. Чья речь не самая правильная. — Ах, так? — Юнги приподнимает бровь и задумчиво окидывает взглядом чужое сильное тело. — Тогда у меня для тебя плохие новости, комочек. Я кончил в тебя без гандона, поэтому у тебя в животе сидит наша общая проблема. А Чимин омега ну очень наивный и не до конца осведомленный. Поэтому он едва не давится и закашливается, такими большими глазами глядя на альфу, а после укладывая руки на свой живот. Плоский живот под рубашкой. — Я не смотрел ни одной серии беременна в шестнадцать. Как же так? А Юнги беззастенчиво начинает ржать. Вот такой он шутник, который хочет сводить этого омегу на свидания и узнать получше, начать отношения, завести семью и очень гейского кота. Жирного такого и очень пушистого. Теперь альфа тоже членосос. Официально и бесповоротно. — Ты чего смеешься? — Чимин несильно бьет Юнги в плечо и выглядит так, словно вот-вот расплачется. — Я скоро стану некрасивым и толстым, а тебе смешно? А как я отцу объясню то, что я не замужем, а ребенок уже во мне так же, как ты был? Юнги не отвечает. Только сжимает пальцами подбородок Чимина и притягивает его к себе, нежно целуя в губы. Да, вот так — на глазах у всех присутствующих, которые, вообще-то, и не смотрят. А омега плывет от этого основательно и чувствует себя героем из романа какого-нибудь. Почему-то, обязательно, бульварного. Но это детали. — Расслабься, я пошутил. Пузатым я тебя сделаю после свадьбы, — альфа хмыкает, видя непонимание на чужом лице, а после кивает в неопределенную сторону. — Сейчас мы пиздуем к твоим предкам, где я спрошу, могу ли я ухаживать, ебать, засасывать и сосать у вашего сына. Пиздец романтично, да? Чимин смеется, очаровательно запрокидывая голову назад и едва не хрюкая. Потому что да — пиздец романтично. Потому что Намджун будет злиться. Но ладно, ради того, чтобы попробовать что-то настоящее с этим альфой… Можно рискнуть. Правда жизнью и здоровьем этого самого альфы. Музыка становится более битовая. А сквозь эти биты можно угадать слова и мотивы той самой классической рождественской песни, которую несколько веков поют и все никак не могут спеть. Нет, это не плохо, совершенно нет. Классика всегда бессмертна, но Рождеству уже нужны свои новые символы. Намджун неторопливо подходит к бару и облокачивается на него локтями, ловя на себе заинтересованный взгляд бармена. Ничего, как можно было подумать, пошлого. Просто альфа немного выделяется из толпы своим видом. Кто вообще приходит на вечеринки в пиджаке, наглухо застегнутой рубашке и классических брюках? Бесспорно, выглядит горячо, но не по дресс коду. — Что будете пить? — с вежливой улыбкой интересуется бармен, протирая чистый стакан полотенцем. — А что наливаешь? — Джун задумчиво касается ладонью подбородка. — У нас сегодня деконструированный эгнор. — Эгнор? — альфа задумчиво смотрит на проходящих мимо людей с бокалом белой жидкости. Выглядит не очень аппетитно, если честно. — Бокал красного полусладкого и виски. Бармен только кивнул, думая про себя о скучности и обыденности клиента. А Джун рассматривал проходящих мимо людей, которые даже не обращали на него внимания. Что же, так тоже бывает. — Прошу, — бармен ставит на стол два бокала и отходит к следующим гостям, лишь только альфа успевает сказать ему спасибо. Джун подхватывает со стола напитки и идет целенаправленно к тому месту, где они с супругом договорились встретиться. Ну, это было что-то вроде: «Давай встретимся возле лося в собственной моче». Очень романтично и поэтично, если говорить откровенно. Вот только альфа готовится забрать назад все свои возмущения, касательно вечеринки, дома, Чонгука с Тэхеном и прочих личностей, когда видит обнаженную спину своего супруга, мило беседующего с каким-то невысоким альфой. С первого раза Намджун смог рассмотреть только россыпь родинок на нежной коже, а вдоль позвоночника спускалась тонкая золотая цепочка, заканчиваясь у самой поясницы. На Джине был черный комбинезон, как мы уже поняли, с открытой спиной. И как же восхитительно это одежда подчеркивала длинные ноги, аппетитные бедра, невероятную талию и широкие плечи супруга. У Намджуна внутри что-то шевелится. И он действительно сомневается, что это просто любовь и восхищение, направленное к Джину. — Я вас не отвлекаю? — Джун подходит со спины, укладывая ладонь на талию мужа, после того как вручил ему алкоголь. — Выглядишь просто потрясающе. Тебе просто невероятно идет. — Опустишь руку немного ниже, и я с большим удовольствием приму комплимент, — игриво улыбается омега, заправляя прядь за ушко. Ему нравится у Чонгука, потому что здесь он снова чувствует себя молодым и, в какой-то степени, желанным. Разве подобное не может не льстить? — Представишь мне своего собеседника? — альфа все же скользит ладонью по чужой спине и ниже, замирая на ягодицах. Больше ничего не делает, потому что боится перейти черту. — О, дорогой, он тебя искал, — Джин делает глоток из бокала, уже предвкушая шоу. — Мин Юнги, господин Ким, — вы видели? Юнги умеет общаться не только через мат. Ну или желание заполучить одного соблазнительного ананасового омегу становится сильнее сквернословий. — Приятно познакомиться, — альфы жмут друг другу руки. А Намджун знает, что сейчас получит удар или ниже пояса, или прямо в лоб. Оба варианты не самые предпочтительные. — Отец, обещай, что не убьешь его, — Чимин выглядывает из-за спины альфы, неловко сжимая в руках стакан с соком. Потому что, по словам одного альфы, мелким рано алкоголь пить. Ах, вот он родной удар ниже пояса. — Нет, — Джун страдальчески стонет. — Только не говори, что ты с ним тоже встречаешься и живешь вместе? — Нет, что вы, я подкатил, то есть, подошел к вам, чтобы просить разрешения ухаживать за вашим сыном и вступить с ним в отношения только после совершеннолетия, — пиздит как дышит. Джун это понимает, Джин это понимает. Просто делают вид, что поверили. — Никакого замужества, незапланированных беременностей, переездов и отвлекающих от учебы мероприятий, — единственное, что говорит альфа, прежде чем сын прыгает к нему на шею и начинает слишком высоким голосом благодарить. А после, чтобы отец не успел передумать, сжимает руку Юнги в своей и тащит в одному ему известном направлении. — Почему ты разрешил? — задумчиво приподнимает бровь Джин, делая глоток из бокала. — Это плохо? — Ты же знаешь, что они переспали, — Джун закатывает глаза. Подтверждает таким образом. — Тогда я не понимаю. Тэхену с Чонгуком нельзя, а Чимину с Юнги можно? — Возможно, можно им обоим и Чонгук не такой плохой, — Джун забирает из рук удивленного мужа алкоголь. — Может совершенно невоспитанный, не знает границ и не имеет манер от слова совсем. А еще в интернете куча фотографий его с какими-то омегами и репутация тусовщика, но я вижу, как он любит Тэхена. А Тэхен любит его. Да и вообще, я не хочу больше это обсуждать. Потанцуешь со мной? Джин смеется, когда его альфа случайно ставит бокалы мимо стола, и они летят на пол. А еще ему нравится, что супруг учится смотреть на вещи с различных сторон. Кажется, поездка определенно пошла ему на пользу. Всему, кроме его очаровательной неуклюжести. Когда альфа пытается начать убирать за собой, омега просто не выдерживает и довольно оперативно поднимает его с пола за руку и тащит к танцполу. Далеко они не заходят, но их сжимают с обеих сторон, заставляя прижаться друг к другу просто до неприличия близко. Джин чувствует дыхание на своем виске, а сам он сопит в чужую щеку. — Постарайся не отдавить мне все ноги, как на выпускном, — Джин прижимается к мужу еще ближе, потому что чувствует острую потребность ощутить его ближе. — Все было не так уж и плохо, — Джун обнимает супруга за талию и руки не спускает, потому что и без этого очень интимно получается. — Я ходить не мог на следующий день, — возмущенно. — Ходить ты не мог по другой причине, — а у Джуна глаза блестят от того, что он чувствует себя как-то странно и счастливо. — Это верно, — омега держит паузу несколько минут, а после поднимает взгляд, улыбаясь уголками губ. Сочных, полных и очень вкусных. — Помнишь, как пытался несколько раз позвать меня на свидание? — Конечно, — Джун кивает. — Я каждый раз так сильно волновался, что забывал речь или в ногах путался и падал, да меня один раз чуть не стошнило. — И я согласился из жалости пообедать с тобой, — с особой нежностью в голосе выдыхает Сокджин. — Думал, что поведешь меня в кафе, а потом скажешь, что все было только ради секса… Но кто бы мог подумать, что ты покажешь мне звезды. — Да, мне очень повезло в ту ночь, что начался метеоритный дождь, — Джун тоже улыбается. — И что я взял с собой бутерброды и чай. Ты так замерз. — Ты всегда такой горячий, что на несколько меня отогреться хватит. Я помню, как ты обнял меня и у меня в голове мысль пронеслась о том, что будет грустно, что это только на одну ночь. Но ты был таким джентльменом. — Ты дрожал. — Я хотел произвести впечатление. Ты знаешь, что это была эксклюзивная блуза, которая сидела на мне просто потрясающе, — отмахивается омега. — И произвел, — Джун заглядывает в карие омуты напротив себя и улыбается немного шире, наклоняясь вперед, чтобы коснуться любимых губ своими. Просто касание, а как внутри все вспыхивает и переворачивается. — А ты читал мне стихи, — в самые губы шепчет Джин. И плевать на музыку и людей вокруг них. На всех плевать, кроме этого альфы. — Сколько мы уже вместе? Двадцать лет? — В браке да, а так еще дольше, — альфа чуть отстраняется, чтобы кончиками пальцев провести по коже вокруг глаз, в уголках которых уже залегли морщинки. — Это законно вообще, быть настолько красивым, м? — Даже спустя столько лет ты считаешь меня самым красивым? — Джин делает такое лицо, словно и удивлен, и растроган одновременно. — Всегда буду так считать, — Намджун говорит чистую правду и от самого сердца. Потому что любит каждый сантиметр чужого тела. Любит вкусную еду и теплую постель с мужем. Любит разговоры обо всем на крыльце дома. Любит с ним пикники на природе и разговоры обо всем на свете. Любит их близость. Любит то, как Джин морщится по утрам и просит еще пять минут. Как сердится, когда Джун что-то ломает и сразу прощает. Потому что получает несколько поцелуев. Альфа даже любит несвежее дыхание своего омеги после того, как он приходит домой после пьянки с друзьями. И даже больше: Джун присутствовал на родах своего мужа все два раза и держал его за руку. После этого он полюбил этого омегу только сильнее. — А если мы убежим, нас поймают? — Хочешь убежать? Кивок. — Тогда давай просто сделаем это.♡♡♡
Войти в комнату получается только с раза пятого. Потому что двери слишком узкие, а дверных косяков слишком много. Поэтому Джин и встречается с каждым спиной, чтобы уже немного позже разойтись как корабли в море. Не судьба, спасибо, до свидания. А альфа из-за этого раздражается, рычит, атакуя поцелуями и укусами беззащитную шею своего супруга. — Джуни, дорогой, запри дверь и отнеси меня на кровать, — высоко стонет омега, цепляясь пальцами за волосы мужа, чуть дергая на себя. — Тут нет замков, — сглатывает альфа, проводя по нежной шее языком. И да, он чувствует, как вздрогнул в его руках Джин, и как усилился его потрясающий аромат соленой карамели. — То есть, к нам может зайти кто угодно? — у омеги голос срывается так сильно, что походит на возбужденный писк. И даже то, что он пытается отдышаться делу не помогает. Наоборот: тяжело дышащий Джин, что постоянно облизывает свои невероятно сочные губы — просто красная тряпка для быка. — То есть может, — бык, на самом деле, тоже не в лучшем состоянии. Потому что у него голова, которая должна появиться к столь почетным годам, не на месте. Он видит желанного омегу, чувствует его желание, и где-то внутри просыпается тот самый неловкий студент, который пытается справиться с нахлынувшей на него страстью. И не справляется. Поэтому в следующую секунду уже прижимает мужа к стене, придерживая за ягодицы. Покрывает поцелуями его шею, жадно облизывая и желая оставить столько меток, на сколько хватит терпения и сил его омеге. Ведь от одних простых действий его муж возбуждается так сильно, что теперь кусает губы, стараясь опустить чужую голову ниже. О, Джин совершенно не умеет намекать. Он просто немного задыхается от того, как сильно хочет, чтобы с его сосками поиграли. Стоп, он сказал это вслух? Ну и так даже лучше, потому что в следующее мгновение омега уже стоит на полу, а через еще одно с его плеч соскальзывает комбинезон. Это выглядит просто до невероятного красиво. Как плотная ткань постепенно, сантиметр за сантиметром, оголяет бархатную светлую — карамельную черт возьми — кожу. Как открываются взору новые созвездия родинок, розоватые ореолы сосков, подтянутую и красивую, даже несмотря на возраст, фигуру и почти незаметный шрам внизу живота. Это делает этого омегу таким идеальным, что Джун немного задыхается. Альфа опускается на колени и целует низ живота. Это своеобразный обряд, традиция — называйте как хотите, — когда перед сексом Джун целует шрам. Потому что он благодарен самой большой любви своей жизни за детей, за его выбор и за их семью. — Малышу придется быть тише, — поднявшись с колен и снова подняв омегу за ягодицы, выдыхает альфа. Именно в тот момент, когда спина его супруга касается не самой ровной поверхности стены. Действительно. Зачем нужна трехместная кровать, когда есть стена поблизости. — Да, папочка, — Джин выдыхает в самые губы и прижимается к ним. Ведет языком, посасывая нижнюю и чуть прикусывая. Играется, словно маленький котенок перед тем, как получить сладкое. — Хороший мальчик, — Джун улыбается, когда его губы выпускают из плена. Вся эта ситуация слишком возбуждающая, чтобы думать здраво. Откуда это невероятно пошлое «малыш» и «папочка»? Хотя, наверное, об этом думать совершенно не время и не место. Незаконно думать о чем-то постороннем, когда Джин прижимает к себе ногами и выгибается в спине, начиная тереться пахом о пах мужа. Вот так открыто. Вот так честно. Вот так горячо. Раз. Два. Три. Альфа делает ровно три вдоха, перед тем, как провести языком по соску, сорвав с пухлых губ тихий, просящий, стон. Одновременно с этим мягко огладив подушечкой пальца сжатое колечко мышц, словно бы прося расслабиться. И только после этого входит в Джина двумя пальцами. Хорошо, что омегам для растяжки нужно меньше времени, чем бетам или нижним альфам. Потому что иначе Джун бы откровенно свихнулся. — О, да, папочка, — омега запрокидывает голову назад, когда чувствует укус за сосок. Неожиданно, но по телу словно разряды тока провели. В каждую клеточку тела, которые попали и теперь при каждом движении языком активизировались. Заставляя сходить с ума от ощущений. Джун добавляет третий палец, но быстро им не двигает. К растяжке всегда нужно подходить осознанно и тщательно. Даже когда у самого внизу чуть ли не внутренности скручиваются от желания оказаться внутри. Почувствовать узость и влагу чужого тела, почувствовать, как хорошо его принимают… — Ах, — Джин вздрагивает так крупно, когда его альфа оттягивает один сосок и присасывается к другому. Звучит странно, но омега уже готов вознестись. Вознестись из-за чужого языка и длинных пальцев, что достают так глубоко… — Если я сейчас не почувствую, как папочка растягивает меня своим членом, то ночью откушу ему его. Это ни разу не звучит грозно. Вообще. Это скорее мольба, которая сливается со стонами и всхлипами. Потому что Джин даже не старается быть хоть немного сдержаннее. Да и зачем? — Малыш тогда не сможет больше на нем прокатиться, а это огромное упущение, не думаешь? — вопреки своим словам Джун повинуется, убирая пальцы из чужой задницы и расстегивая ширинку брюк. Приходится немного повозиться, потому что не так просто сделать это одной рукой. Но удается. — Папочка, пожалуйста… Это последнее, что помнит альфа, перед тем, как неторопливо заполнить до основания любимого супруга. И блять. Нет таких слов, которые могут описать ощущения хоть немного подобные этим. Джин стонет так громко, оставляя следы на спине альфы даже через рубашку. Пиджак был скинут еще по пути к комнате, да и хрен с ним. Наполненность похожа на то, словно ты весь день хотел пирожное в холодильнике, а когда пришел вечером домой — съел его с чаем. Просто потрясающе и невероятно. Омега сжимается невольно, заставляя своего альфу зарычать. — Ох, малыш, будь хорошим мальчиком и расслабься, твоему папочке больно, — и выдох в самую шею, после чего следует крупная дрожь возбуждения. — Папочка!.. Ах, мне так нравится ощущать каждый изгиб твоего члена, — Джин действительно пытается дышать, а не выдавать просто набор слов. Он сейчас в том состоянии, когда мозг и язык работают отдельно друг от друга. — Я хочу почувствовать, как ты будешь двигаться во мне… Малыш так сильно нуждается в твоем члене… — Блять, — только и может выдохнуть Джун, кусая своего супруга в изгиб шеи. Он, вообще-то, тоже не железный. А его выдержка сейчас лопается так громко, как лопается струна на скрипке. Неизвестно с каким звуком, но красиво и окончательно. Первый толчок получается не очень хорошо, из-за чего омега позволяет себе зашипеть. Но его супруг тут же реабилитируется: подстраиваться под привычный ритм и вжимает в стену сильнее. Быстрые и глубокие толчки, которые доводят до грани очень быстро, однако, переступать ее никто не собирается. По крайней мере сейчас, когда с полок, прибитых на стене, начинают активно падать вещи, грозясь зашибить. Джун замедляется, чувствуя, как напряжено тело его супруга. Омега уже готов кончить и ему не нравится, что это предоргазменное ощущение у него кто-то отбирает. Пусть это и его альфа. — Папочка… Черт… — Джин в умоляющем жесте заламывает брови, хотя он не может понять, чего конкретно хочет. Или нет. Неторопливые толчки ощущаются контрастно с тем, что было пару минут назад. Такие глубокие, такие чувственные, такие горячие… Омега уже представил, как изгибается поясница его альфы. — Пожалуйста, я хочу… тебя. Кажется, это самое правдивое желание. Самые правдивые слова. — Конечно, малыш, — альфа низко рычит, ставя омегу на ноги и приподнимает одну. Крепко сжимает пальцами бедро, поглаживая нежную кожу. Но из такой позы гораздо лучший обзор. — Малыш так хорошо меня принимает. Растягивается для меня и течёт — превосходно. — Очень хороший малыш, — едва шевелит языком омега, перед тем как протяжно застонать. Или закричать, тут с какой стороны посмотреть. Джун снова начинает двигаться грубо, прижимаясь губами к излюбленной шее и оставляя на ней метки. А Джин в его руках становится почти тряпичной куклой, которая царапается, кусается и откровенно течёт от того, с какой силой альфа сжимает его бедро ладонью. — Сильнее, папочка! Я хочу почувствовать тебя ещё глубже, — омега уже не кричит, голос сорвал. Но сексуально хрипеть он ещё в состоянии. Хрипеть и подмахивать бедрами в такт толчкам, чтобы быстрее получить разрядку и… Это получается одновременно и оглушительно. Ярко, с дрожью во всем теле, с неуклюжим поцелуем и переплетенными ладонями. Джин дышит тяжело, прикрывая глаза и утыкаясь носом в висок влажных волос мужа. — Это было просто вау. — Согласен. Джун только хрипло смеется, плавно выходя из супруга. Конечно, ещё кончиками пальцев ведёт по внутренней стороне любимых бедер, на что получает тихое ворчание, что омеге уже давно не двадцать и ко второму заходу он не готов. Не готов, как же. Альфа только улыбается, помогая дойти своему супругу до кровати и уже смеется, видя, как тот падает лицом в подушку. — Я принесу крем, — Джун поднимается, наблюдая за тем, как покраснела чужая спина и ягодицы, наверное, столкновение со стеной не прошло бесследно. И не только для спины омеги, потому что на полу были разбросаны маленькие статуэтки, книги и фигурка, что раньше стояла на полке. Вау? Вау. Вот только идти именно Джуну в ванну оказалось не самой лучшей идеей. Потому что он совершенно случайно разломал аптечку на две части. Именно тот чемоданчик, в котором все всегда хранится. — Джини, милый, я тут, — альфа прерывается на полуслове, видя, как его обожаемый супруг лежит на кровати и самозабвенно ласкает себя: водит аккуратно ладонью по члену, щипает себя за сосок. Весь такой разгоряченный и открытый — бери не хочу. — Папочка долго будет пялиться или уже что-то сделает? — губы омеги растягиваются улыбки, а невероятные длинные ноги раздвигаются. — Или сегодня малыш должен наказать папочку за то, что он снова что-то сломал? Джун сглатывает слишком шумно. Потому что у него снова стоит, а по ощущению — ему снова двадцать. Что может быть лучше любимого мужа и стоящего члена в одном предложении? Только любимый муж и стоящий член в одной кровати. Поэтому альфа не теряет времени, опускаясь на кровать и проводя ладонями по нежной коже ступней. А после подтягивает возлюбленного к себе за них. Ночь сегодня будет жаркой.♡♡♡
Рождественская ярмарка всегда наполнена ароматом ели, белыми, красными и зелеными цветами. Просто потому, что здесь всегда собраны все символы рождества. А также счастливые люди в совершенно дурацких шапках-елках, пушистых свитерах, которые пришли сюда со своими семьями. Ну естественно, ведь Рождество — это в первую очередь семейный праздник. А потом уже день рождения всяких мифических мужиков. Чонгук паркуется, а после выходит из машины, хлопая дверцей. И потягивается, полной грудью вдыхая аромат зимы и праздника. Настроение у него на редкость приподнятое, потому что всю ночь шел снег и теперь белым покрывалом были укутаны стоящие на прилавках еловые лапки. Ну и еще пришлось совсем немного повоевать с Тэхеном с утра, потому что альфа категорически отказывался надевать шапку. Без поцелуев. Поэтому сегодняшнему спутнику Чонгука пришлось его немного подождать. Джун выходит из машины следом и выглядит он, скажем честно, крайне довольно. Небольшие синяки под глазами из-за бессонной ночи совершенно не скрывали того, как сильно светился альфа изнутри. Пропустим момент, что причину этому слышал почти весь дом, ладно, не весь, потому что вечеринка была. Но Тэхен — да. Просто решил поговорить с родителями не в то время и не в том месте. — Ах, поход за рождественской елкой с Джуном, — Чонгук разводит в сторону руки и улыбается, смотря на альфу, напротив. — Ты щас просто не поверишь, как я этому рад. Может я не говорил, но так как у меня не было отца, елок тоже не было. — Я тоже рад, что мы можем пообщаться, — Джун только усмехается, засовывая руки в карманы своей куртки. У него тоже настроение в соточку, поэтому можно начать день с того, чтобы дать кое-кому показать себя. — Хороша. Глава семьи Ким показывает на небольшую, полтора метра где-то, елку. Она стоит недалеко от входа и выглядит пушистой, поэтому вариант подходящий, чтобы закончить побыстрее. И нет, не потому, что Джун не хочет находиться в компании Чонгука. Просто дома его ждет Джин, который с утра весь такой нецелованный ходит. Куда это вообще годится? — Не, чет на эту не встает, — Чонгук морщится, чуть двигая бедрами вперед. А альфа, кажется, начинает вспоминать почему относится к этому человеку с настороженностью. — Ты елку тоже членом выбираешь? Вставать у тебя должно на Тэхена, — оу. Кто-то разучился держать язык за зубами и воздушно-капельным путем заразился распутством. Поэтому Джун, стараясь игнорировать ржущего альфу, пошел вперед. Чтобы спрятать улыбку. Вот только через пару шагов альфа догоняет старшего, когда тот осматривает очередную елку. Эта немного выше, но не такая пушистая, как предыдущая. На вопросительный взгляд Чонгук снова качает головой, изображая рвотные позывы. Вот только сейчас с таким артистизмом, словно он держит череп бедного Йорика, прикрывая им свой стояк. А не он тут правила устанавливает. Это все отец его омеги, у которого чувство юмора проснулось. — Не волнуйся, на Тэхена просто не может не вставать. Особенно когда он, — речь альфы прерывает поднятая ладонь собеседника. — Ничего не хочу знать о интимной жизни своего сына, — а Чонгук смеется, похлопывая альфу по плечу и сворачивая в какой-то ряд. — Да, ладно, без базара, — оборачивается Чон, убеждаясь в том, что Джун за ним все же следует. — А если серьезно, я тебя узнать хочу. У тебя всегда все так четко, Джун-с. Ты всегда был таким супер перцем? — Ага, как же, — в ответ альфа только фыркает и усмехается, вспоминая все свои косяки. И даже сейчас не беря во внимание то, что Джун не может сделать что-то по дому, потому что обязательно что-то сломает, на кухню его не пускают, потому что всю посуду разобьет. — На первой работе вылетел за то, что слишком сильно косячил. — Как? Не брешешь? — шокировано выдыхает собеседник, безжалостно отвергая очередную зеленую красавицу. — Нет, я тогда студентом был и пытался продавать всякое разное. Знаешь, стоять перед цветочным и букеты рекламировать или телефоны в магазине сотовой связи? — Чонгук с умным видом кивает, чем только улыбку на лице старшего вызывает. Серьезно, такой ребенок. — Так вот, я часто что-то переворачивал и однажды, когда я засмотрелся на одного омегу, просто разгромил всю витрину. — Зачетный омега? — Мой муж. Чонгук почти на ультразвуке кричит «ну нихера ж себе». Ведь такое только в каких-то чертовых фильмах романтичных бывает. Их, к слову, Тэхен любит. Но чтобы вот так, увидел, заценил, надел кольцо и обрюхатил. — Респект тебе, брат. Серьезно, — только и выдает Чонгук спустя какое-то время, пожимая руку Джуна. Которому приятна такая реакция на их с Джином историю. И пусть, перед первым свиданием омега его пожалел, зато потом… — А разве с Тэхеном у вас не так было? — Джун вопросительно приподнимает бровь, смотря на то, как Чонгук улыбается от такого вопроса. — Не совсем, ты же сам сказал, что я его обманул о своем положении, — Чонгук разводит руками. — Но в целом, время, проведенное вместе с твоим сыном было ахерительное. Я никогда не думал, что в отношениях бабки ваще роли не играют. Что бабочки в животе — это не дичь, которая из-за каких-то шмоток бывает. Достаточно прикосновения, взгляда или поцелуя, чтобы это почувствовать. Потом появилось чувство, что пиздец каким придурком буду, если отпущу его. Да и сдохну где-то в подворотне. Оказалось, что Тэ думал о том же. Вот как-то так. Джун ничего не отвечает и только переваривает. Думает. Потому что Чонгук ведет себя как влюбленный пацан-переросток. А Тэхену действительно рядом нужен надежный и любящий. Тем более, что альфа не страдает от безответной любви, а вполне себе в полной мере наслаждается ответной. — Стоп, — Чонгук резко замирает, вскидывая перед собой руку. — А вот и она, Джун. Вот на нее у меня встал. Джун борется с желанием посмотреть на чужую ширинку. Слишком неоднозначная была произнесена фраза. Но все же здравый смысл одерживает верх, и альфа смотрит на елку. Вроде ничего необычного: зеленая, среднего размера и в меру пушистая. — Вполне, рядом с лосем станет отлично, — сам себе кивает старший, прикидывая в голове варианты игрушек. Чонгук оборачивается так резко, смотря таким взглядом, словно его только что оскорбили. — Джун, Джун, Джун. Нет, не эта, — младший чуть отклоняется в сторону и показывает на стоящую позади елку. Вот только эта елка уже украшена и ростом в двух Чонгуков, если они станут на плечи друг друга, а не пойдут в спальню удивлять своего омегу, — Вон та. — Но она не продается. Это же елка компании «WeWT Games», — Джун отрицательно покачал головой. А Чонгук только расплылся в еще более широкой улыбке — Да уроды они конченные, Овервотч рипнуть пытались, — неоднозначно пожимает плечами альфа. От него энтузиазмом за несколько километров несет, что даже морщится приходится. — Это же наше первое Рождество, друг, нельзя обосраться. — Угомони свои феромоны. — Я просто представил, как Тэ отдается мне прямо под этой елкой или дарит себя в качестве подарка с про… — один взгляд Джуна заставляет Чонгука изобразить жест закрывающегося рта. — Идем за елкой? — Идем за елкой. Но я все еще думаю, что это плохая идея, — а сам как мальчишка в предвкушении наблюдает за тем, как Чонгук подходит к бете с бензопилой. — Хэй, чувак, дашь пилу погонять? — альфа бровями играет. — Че, серьезно? — немолодой работник удивляется такой просьбе. Как минимум потому, что она первая такая на его памяти. — Да, — уверенно кивает Чонгук, нажимая языком на внутреннюю поверхность щеки. Вот только радуется он этому рано. Как оказалось, бензопилы еще более несговорчивые, чем девственная монашка до первого минета. Пока Джун стоит на стреме, альфа уже гребаных десять минут пытается завести эту адскую машину. То в этот бок дергает рычаг, то в тот. Один раз чуть не вырвал, но настойчиво продолжил пытаться. Хоть и был в шаге от того, чтобы разбить инструмент об асфальт. — Да сука, — в сердцах рычит в какой-то момент Чонгук, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. — Чего ты возишься? Можешь поспешить? — Джун воровато оглядывается по сторонам. И нет, почти не подозрительно. Да и плевать, что они сейчас в центре города и людей вокруг ходит много. — Да никак, блин, — Чонгук делает очередную провальную попытку, но к ним уже приближается тот самый бета, чуть хмурясь. — Ну все, хватит уже, наигрались, — вообще-то, он не то, чтобы против дать еще времени. Ему самому смешно с произошедшего. Просто сил нет смотреть на то, как его кормилицу насилуют. — Возвращай мою бензопилу. — Да погоди ты, — да, альфа упертый. Да, он все еще пытается. Он все еще не сдался. Во имя семейного Рождества и Тэхена с пробкой под елкой. — Скорую сейчас вызовем или, когда он покалечится? — бета усмехается, видя, как Чонгук наклоняется с пилой во все сторону, направляя ее лезвие на стратегически важные места. — Можно одолжить? — не выдержавший этого цирка Джун, указывает на чужие очки. Бета только кивает, передавая предмет в чужие руки. Конечно же альфа их надевает, забирает пилу у Чонгука и с улыбкой выдыхает: — Папочка научит, как это делается. И заводит с первого раза. Чонгук кричит, поддерживая и едва не орет, срывая голос. У него адреналин в крови. А у Джуна улыбка на половину лица и совершенно странное ощущение счастья внутри. Похожее на бабочек, но не снизу, а ближе к горлу. Хотя зачем усложнять? Счастье оно везде счастье. — Ну точняк папочка, — смеется Чонгук, когда старший начинает непосредственный спил дерева. В его голосе восхищение и уважение. Джун про себя даже удивляется как раньше этого не заметил. Ведь Чонгук как открытая книга с непереводимым матом. Сперва херня, а потом втянуться можно. Спилить елку получается быстро. Она едва не придавливает альфу. Но все обходится тем, что Чонгук вылезает из колючих лап рождественского символа и кричит еще громче, потому что это все ебать как круто. Выражение грубое, но ситуации подходит на все двести. И уже стоя рядом с машиной, наблюдая за тем, как специально обученные люди привязывают к ее крыше спизженную елку, Джун касается плеча альфы. Чонгук оборачивается с широкой улыбкой и только смеется. Потому что для него это все впервые: елка, тот, с кем елку можно выбрать и почувствовать себя… По-семейному уютно и тепло. По-отцовски тепло. — Чонгук, я не готов назвать тебя сыном, поэтому притормози со своим «батя», — Джун видит, как медленно улыбка сползает с лица альфы, но успевает поднять ладонь прежде, чем тот успевает что-то сказать. — Давай ты пока что будешь просто моим зятем. А дальше посмотрим. У Чонгука в голове просыпаются от древнего сна какие-то механизмы, начиная слишком активно работать. — Что-то я не понял, бро, — альфа хмурится. Наверное, перегрузка в мыслительных процессах. — Я даю тебе свое благословение сделать Тэ предложение, — с улыбкой выдыхает альфа. — Я не верю в то, что мой сын сможет найти кого-то лучше тебя. Кого-то, кто ради праздника будет выбирать самую лучшую елку и часами просматривать страницы ювелирных магазинов. Кто будет просить моего благословения и примет нашу семью как родную. И я еще даже не говорю о том, как вы друг на друга смотрите. Чонгук шмыгает носом, вытирая его рукой, а после подается вперед и обнимает. Порывисто и крепко. Показывая одним жестом всю переполняющую его палитру чувств. — Спасибо, батяня, — Джун благоразумно это никак не комментирует и просто обнимает в ответ, похлопывая по спине. — Только у меня есть условие: Тэхен должен окончить университет и только потом пеленки, соски и подгузники, — притворно строго приказал старший. — Мы предохраняемся, так что без бэ, — активно закивал Чонгук. Вот только по его лицу заметно, что этот альфа очень сильно хочет создать с Тэхеном союз еще более крепкий, чем просто на бумаге и кольцах. Но для этого у них еще будет много времени.♡♡♡
Тэхен достает муку с верхней полки и ставит на стол перед Джином, который активно замешивает тесто. Готовить всей семьей в преддверии праздника, тихо переговариваться и обмениваться шутками, украшать дом — вот что значит праздник и уют. Да и сближает сильно. Вон как долго Чимин ищет в кладовке варенье для пирога, а Юнги же помочь вызвался. Никто, к слову, проверять чем они там занимаются не рискует, потому что старший сын уже научен, а их папа слишком в своем мире. — Oh, bring us a figgy pudding, — мурлычет себе под нос Джин строчки из рождественской песни, обмакивая руки в муке. Чтобы к ним тесто не прилипало. — Пап, а как ты понял, что отец тот самый? — Тэхен забирается на стол, качая ногами. У него сегодня удивительно хорошее настроение и желание делать что-то полезное. Пока что он заставил своего альфу надеть шапку и помог нарезать несколько салатов. Это уже что-то. — Тот самый? — старший омега приподнимает бровь и закусывает губу. Фыркает себе под нос и тихо смеется. — На самом деле, я не понимал. Просто в какой-то момент проснулся с мыслью, что хочу от него детей и красивую старость. Знаешь, в мое время умирать в глубокой старости в один день было чем-то очень романтичным. Хлопает дверь кладовки и из нее с большой банкой вишневого варенья выходит растрепанный Чимин. С глупой, влюбленной, улыбкой на лице и зацелованными губами. Даже не скрывает своего счастья, потому что тут все в курсе их с Юнги отношений — брат вообще чуть ли не запищал от радости и наказал альфе беречь, любить и кормить. Вообще-то, у выходящего следом Юнги выражение лица отнюдь не лучше. Потому что тот тоже светится. И нет, никакого секса. Просто жаркие поцелуи и плавящие кожу касания. Так бывает, когда чувство влюбленности впервые накрывает с головой. Главное, сохранить его подольше, накормить и приласкать, чтобы оно в любовь превратилось. — Я услышал, что вы что-то интересное обсуждаете, — оживляется младший омега, ставя свою ношу на стол. — Теперь у вас появилась еще одна пара ушей, которая хочет услышать интересную историю. — Комочек, мне нужно помочь одному пиздаболу донести сюда коробку с продуктами, — Юнги целует омегу в висок. И, конечно, имеет в виду Хосока. И он это не со зла, все понимают, и никто не обижается. Просто манера речи у человека такая, пиздец какая невежественная. — Конечно, а мы пока что тут будем секретничать, — улыбается Чимин, утаскиваемый в это время Тэхеном. Которому просто в этот момент стало необходимо обнять этого маленького и очаровательного омегу. И нет, он хороший старший братик, который не ревнует к чужому альфе. — Продолжай, папуля, — сливовый омега улыбается, зарываясь носом в темные волосы брата. Снова пряча улыбку между пухлых губ, Джин аккуратно раскладывает тесто по формам, а после наполняет их начинкой. говорить не спешит, словно интригу тянет. Хотя на самом деле думает, о чем конкретно хочет рассказать — слишком много событий, связанных с его альфой, можно отнести к принятию того, что Джун тот самый. — Я как-то отравился чем-то, — опускает голову старший омега, засовывая пироги в духовку. Выглядело это просто прекрасно и невероятно аппетитно даже в сыром виде. Правда есть не стоило, а то в туалете часа на два застрянете. — Наверное, мне было так же плохо, как во время токсикоза, когда я был беременным Чимином. Поэтому пришлось отменить наше свидание и пропустить пары, меняя все на проведение времени с фаянсовым другом. А ближе к вечеру мне в дверь позвонили, а я, знаете, опухший, заплаканный, с отвратительным запахом изо рта и урчащим желудком. Чимин в этот момент кривится, не в силах представить своего прекрасного папу в столь необычном амплуа. Получается плохо и забавно. Поэтому младший омега, за свои рожицы, получает жменей муки по лицу. — Ты весь в меня, Минни, — смеется Джин, начиная аккуратно стирать муку с лица сына. А Тэхен о чем-то задумался, перебирая пальцами волосы брата. — Ну и за дверью был ваш отец. Я ее перед его носом и захлопнул, потому что мы тогда уже встречались. А перед любимым всегда хочется выглядеть просто идеально. Но Джуни был настойчивым и просто так не ушел. Мне пришлось в спешке приводить себя в порядок, чтобы впустить в квартиру. Теперь смеется Тэхен, на самом деле искренне сочувствуя отцу. Теперь он получает легкий шлепок полотенцем от вытирающего руки Джина. — Так вот, ваш отец потом сразу отправился на кухню, потому что моему желудку нужен был бульон или каша. Он готовит просто катастрофически плохо, на секундочку, но для меня пытался, — Джин выдыхает, чувствуя, как внутри все теплеет от воспоминаний. — И естественно мне стало плохо. Сидел на полу и снова обнимался с унитазом, а ваш отец придерживал мои волосы. А после сказал, что я самый красивый в мире. — Когда ты был весь в...? — Чимин кривится еще сильнее, изображая рвотный позыв. Но на самом деле так не думает. Он, как и Тэхен, натуры до невероятного романтичные, поэтому, если один пытается вести себя как взрослый, то Тэхен просто не скрывает мечтательного вздоха: — Так романтично. — Разве у вас с Чонгуком все иначе? — вопросительно выгибает бровь Джин, поправляя стоящую вазу с фруктами на столе. Вот такой он аккуратист. Хочет удивить своего любимого мужчину красотой, которую сделал. Ну и пусть, что он тут единственное, чем нужно восхищаться. — Нет, — Тэхен улыбается совсем смущенно. Потому что его альфа самый лучший. — Гуки искренний, всегда волнуется комфортно ли мне, как я себя чувствую. Он внимательный к тому, хорошо ли я поел или тепло ли одет, отправляет меня спать, если я долго сижу с зачетами или проектами. Для меня нет никого лучше, чем он. Вот омега честно признается. И у него глаза сияют так ярко, как ни одна звезда, украшающая верхушку елки. Потому что звезда не может почувствовать, как ее переполняет любовь, нежность и тепло одного конкретного человека. И как она наполняет его в ответ. — Там Чонгук с Джуном приехали с огромной украшенной елкой, — в гостиной появляется Хосок со своей фирменной широкой улыбкой. Тэхен поднимается с места первым и идет встречать. Джин не отстает, а Чимин, кажется, остается один на кухне, чтобы следить за пирогами. Ну как, один? Альфа с насыщенным запахом красного перца рядом, поэтому скучать им точно не придется. Тем более, что Хосок знает столько неловких случаев в жизни Юнги, что несколько дней на все не хватит.♡♡♡
Весь остальной день проходит в подготовке по самые уши. Вооружившись гирляндами, шарами, мишурой и носками, омеги начали украшать все, что видят. Своим парам и Хосоку было поручено чрезвычайно ответственное задание — поставить в центр гостиной спизженную елку. Чонгук и Джун, естественно, умолчали о ее происхождении, чем спасли себя от уничтожающих взглядов своих любимых. Шутка. Никто бы их не убил. Потому что елка действительно очень пушистая и высокая — почти до потолка достает. Кажется, это можно считать личной победой Чонгука, который хотел именно так. Чонгука, который всячески мешает Тэхену украшать эту елку. Потому что альфа ничего не может сделать с переполняющим его счастьем и тактильностью. А Тэхену всегда нравилось то, как нежно и властно одновременно чужие руки сжимают его талию. Ну и что говорить о нежных поцелуях при любой возможности. Омега не жалуется, потому что чувствует себя самым счастливым. Чонгук в этом с ним солидарен целиком и полностью.♡♡♡
Чонгук заходит в комнату и сразу падает на кровать под напором чужих ладоней. Тэхен выглядит голодным. Не таким голодом, когда хочешь запихнуть в себя весь холодильник. Таким — когда хочешь обладать целиком и полностью, вдоль и поперек. А разве альфа имеет право и желание отказать своему возлюбленному? Ну ладно, право может и имеет, но желание — нет. — Мой омега задумал что-то? — Чонгук всегда отличался особой внимательностью. Он видит, как вздрагивает чужой кадык. Видит, как мутнеет любимый взгляд. А это только слова. — Хочу, чтобы альфа помолчал немного и насладился мной, — Тэхен говорит неторопливо, словно смакует слова на вкус. Как дорогое вино, послевкусие и удовольствие от которого хочется растянуть как можно сильнее. Легким движением на полу оказывается футболка. Чонгук считает себя в данный момент просто конченым мазохистом, потому что хочет увидеть вместо этой футболки рубашку. И чтобы неторопливо так: длинные пальцы расстегивали каждую пуговицу. Изводя. Дразня. Омега улыбается уголками губ, кончиками пальцев проводя по стройному телу. О, ему невероятно нравится и льстит чужой взгляд. Взгляд собственника, зверя — животной сущности внутри. Он заставляет почувствовать себя еще более желанным. Ну и совсем немного голым, потому что омега поддевает руками резинку штанов и тянет их вниз. Нежная медовая кожа, подтянутые пышные ягодицы и длинные ноги. Стоит ли сказать пару слов о тонкой талии и аккуратном члене, что уже некоторое время находится в состоянии боевой готовности. Вот такой вот правильный и невинный омега, получите — распишитесь. И у Чонгука немного едет крыша, когда чужие ладошки упираются ему в грудь, заставляя полностью опуститься на кровать. — Альфа сделает своему омеге хорошо языком? — омега закусывает губу, забираясь сверху на сильные бедра. Почти невесомо покачивается взад-вперед, чтобы продемонстрировать всю степень своего возбуждения. — О боже, омега, я с удовольствием заставлю умолять получить в себе член альфы, — Чонгук сглатывает слишком шумно, не улавливая того факта, что не он сегодня балом правит, а Тэхен. Взгляд альфы прикован к покачивающемуся от возбуждения члену, к идеальному телу, к приоткрытым губам и затуманенному возбуждением взгляду. И везде понемногу. Чтобы посмаковать, рассмотреть то, что видел многие разы и все равно, каждый раз как первый. О, как же Тэхену нравится чужой взгляд, особенно когда тот останавливается на аккуратной татуировке на бедре с инициалами альфы и сердечком. Как же сильно ему нравится ощущать свою власть над своей парой в такие моменты. А накрыть еще сильнее может от осознания, что Чонгук точно так же влияет и на самого омегу. Вот так вот получается: бесконечно влюбленные и утонувшие друг в друге. У Тэхена пушистые ресницы. Каждый раз, когда он прикрывает глаза, они спадают тенью на щеки. И этим нельзя не любоваться. Вот и Чонгук залипает. Рычит и залипает, потому что быть милым и одновременно соблазнительным… Это просто слишком. Омега прикрывает глаза и чуть отводит голову назад, без стеснения продолжая двигаться задницей на чужом уже вставшем члене. Такой грешный, такой красивый и желанный, что его немедленно нужно запретить. Просто на законодательном уровне. — Ох, омега, — хрипло срывается с губ альфы, когда их с Тэхеном взгляды пересекаются. Омега совершенно бесстыдно укладывает чужие ладони на свои ягодицы и наклоняет голову на бок. Словно смеется с чужой неожиданной нерешительности. А Чонгук совершенно точно кто угодно, но не нерешительный. Поэтому уже в следующее мгновение сжимает пальцами аппетитные ляжки и тянет к себе, заставляя сесть к себе на шею в прямом смысле. А чертенок Тэхен делает удивленное лицо, не переставая совершенно наглым способом играть на чужих нервах. — Кажется, тебе нужно за что-то держаться, омега, — низко рычит Чонгук, оставляя на внутренней стороне бедра укус. — Альфа такой самоуверенный, — и невинно глазками хлопает. — Думаешь, сможешь заставить меня забыть свое имя? — О, поверь. Я вылижу тебя так хорошо, что ты кончишь и будешь просить остановиться на этом. Но вместо этого я трахну тебя так чертовски хорошо, что Рождество придется встречать в постели, омега, — Чонгук не может сдержать рыка, который щекочет горло. А Тэхен смеется. Смеется, черт возьми! Альфа прикрывает глаза и прижимает к себе чужие бедра еще выше. Проводит носом по открывшейся внутренней стороне бедра и едва ли не стонет от того, как сильно Тэхен пахнет цветами. Обычно у него аромат больше сливовый, но сейчас… Чонгук проводит языком между половинок. Тэхен с силой закусывает губу от приятных ощущений и выгибается, желая получить немного больше. Сегодня омега главный, он может двигать бедрами так, как ему нравится. Может тереться о чужой напряженный язык и почти прыгать на любимом лице. Но сегодня он хочет чего-то неторопливого. Хочет, чтобы Чонгук почувствовал, как ему хорошо из-за обильно выделяющейся смазки, которую альфа едва успевает слизывать. Ох, как сильно Чонгуку нравится вот такой Тэхен: изгибающийся, кусающий от наслаждения губы и дрожащий всем телом от накатывающего удовольствия. Ему нравятся низкие омежьи стоны, которые скоро перерастут в звуки имени альфы. Что может быть горячее этого? И чтобы подвести своего омегу к этому состоянию, Чонгук старается. Действительно старается засовывать язык туда, куда обычно его отправляют во время разговоров. Альфа проводит им по нежной коже узкого колечка мышц и проникает в него. Настолько глубоко, насколько может, чувствуя, как движения бедер стали более хаотичными. Язык альфы оказывается глубоко в чужой заднице. И кайфует от этого не только Тэхен. Чонгук, который двигает им внутри жаркой и влажной узости тоже медленно, но верно сходит с ума от происходящего. Даже тут, блять, Тэхен такой сладкий, что оказаться в этом положении до конца жизни кажется чертовски хорошей идеей. А как омега насаживается на его язык, заставляя двигать им внутри еще активнее. И Тэхен кончает. Громко, грязно и до чертиков красиво. Конечно, теперь постельное белье Чонгука совершенно испорчено, ведь отстирать от него сперму просто нереально. Но разве это имеет значение, когда тяжело дышащий омега едва держится на дрожащих ногах и просит пару минут перерыва. — А заливал, что не кончишь, — хихикает Чонгук, обнимая свою пару за талию. Он сейчас похож на ласкового кота, который хочет ласки. Да, для альфы главное в сексе это не кончить, а доставить удовольствие своему любимому. Конечно, кончать приятно и все такое. Но вы пробовали сцеловывать уставшую улыбку с прекрасных губ Тэхена? Омега в ответ бурчит что-то невразумительное о том, что слишком тяжело все это для его сердца. Вот только он не ложится, как предполагалось ранее. Наоборот, он перекидывает ногу через бедро Чонгука и снова закусывает губу. — Сядь, альфа, хочу на тебе прокатиться, — вот же, как такое вообще можно говорить. Особенно когда ты Тэхен с закушенной губой, растрепанными волосами и ярким румянцем на щеках. — Кажется, омега сегодня решил показать какой он на самом деле доминант? — Чонгук приподнимает бровь, делая то, о чем его просили. Теперь можно без зазрения совести провести ладонями по стройным бокам, пробежаться пальцами по аккуратным и немного припухшим после их прошлого раза соскам. Можно сжать ягодицы или помочь омеге направить в себя член. Чтобы сесть на него до основания. — Черт, — у Чонгука сердце, такое ощущение, что вот-вот из груди выпрыгнет, так невероятно ощущать себя внутри Тэхена, — ты игрался с собой? — О, омега был таким плохим мальчиком, — нараспев произносит сидящий на Чонгуке парень и быстро проводит языком по своим губам. Да, принимать в себя такой размер всегда тяжело, но омега откровенно наслаждается тем, как сильно его растягивает членом. — Думал обо мне? — Безумно хотел почувствовать в себе член моего альфы, а не безжизненную резину. Чонгук снова рычит. Может, из-за слов, а может, из-за того, что Тэхен начал двигаться. Чуть приподнялся на ногах и снова опустился. Замер, сделал вдох и принялся медленно двигаться. Альфа никогда не был противником такого секса, да и еще понимал свою пару иногда так хорошо, как никого другого. Даже самого себя. Именно поэтому Чонгук тянется вперед, чтобы оставить на чужих губах тягучий поцелуй. Хотя, если разбираться, сперва Чонгук просто облизывал любимые губы, чуть прикусывая нижнюю. Вот такой он ласковый бывает. Тем более, что от этого омега просто с ума сходит. Сжимается так сильно и стонет так сладко, что внутри альфы все переворачивается с ног на голову и обратно. И так несколько раз, словно в чертовом колесе застряло чье-то сердце. Чонгук закусывает губу и начинает подмахивать бедрами в такт движениям своей пары, чтобы немного облегчить это определенно нелегкое занятие. И целует жарче, глубже, аккуратно проводя ладонями по тонкой талии. Сжимает на пробу и щекочет пальцами, вырисовывая одному ему известные узоры. А что — имеет полное право. Как и Тэхен, который зарывается пальцами в шикарную шевелюру своего альфы и несильно сжимает. Оттягивает и начинает неторопливо массировать кожу головы, пытаясь хоть как-то дышать. Каждая близость для этих двоих была чем-то невероятно особенным. Когда Чонгук с Тэхеном становились одним целым. Возможно даже организмом, у которого неожиданно одно сердце и два легких. Омега выдыхает в чужие губы, когда Чонгук задевает внутри него ту особенную точку особенно сильно. У него фейерверки перед глазами и крошечные бриллианты слез в уголках глаз. Ему хорошо. Хорошо от того, как крепко держит Чонгук, как глубоко он входит и как сильно пахнет манго. Тэхен любит все это так сильно. Он так сильно любит этого альфу, который смотрит внимательно своими бесконечно темными глазами. — Ты такой красивый, Тэхен, — тихо выдыхает Чонгук. И блять, этого действительно хватает омеге, чтобы громко застонать и кончить, пачкая чужой живот. У него все тело напрягается, а ноги дрожат так сильно, словно собираются уйти от него отдельно в отпуск. — Хороший омега. Альфа поглаживает свою пару по спине, а после кусает за обнаженное плечо, начиная двигаться в нем довольно хаотично. Полностью растворяясь в тихих всхлипываниях Тэхена, который уже не может стонать, а все тело словно сплошной оголенный провод. Всего лишь пара движений и тихое: «Я так сильно люблю тебя, Гуки», приводят альфу к добровольной капитуляции. Он рычит, утыкаясь носом в шею и кончая в свою пару. Сразу выходит, чтобы не было сцепки. Как сказал Джун: «Дети еще не своевременны». Зато можно уложить голову прекрасного омеги на свою грудь и нежно поцеловать его в висок. — Кажется, я завтра действительно не смогу встать, — хихикает Тэхен, поднимая взгляд на пару и нежно укладывает ладонь на его грудь. Сердце таким образом чувствует. Слушать не любит, а чувствовать — более интимно. — Я помогу тебе подняться, детка, — Чонгук расслабленно улыбается. Он вообще тот еще хитрый кот: ласку выпрашивает и поесть любит. — Спасибо тебе за все, Гуки. — Это я должен тебя благодарить. Они смотрят друг на друга еще несколько минут, прежде чем не начинают тихо смеяться. А объятия становятся только крепче, как и их связь друг с другом.♡♡♡
Посреди гостиной стоит огромная елка, переливающаяся золотыми огоньками. Яркие красные шары, как символ Рождества, и такие же красные подарки, разбросанные и тут, и там. Везде по стенам расклеены пушистые снежинки, даже жиробелка обзавелась еще одним подбородком из мишуры. Из колонок доносятся рождественские песни, совсем ненавязчиво, но настраивая на нужный лад. На атмосферу семейного праздника. Стол был перетащен между диванов, чтобы сесть смогли все. Тут и блюда на разный вкус и алкоголь, а также его отсутствие, потому что некоторым еще нет восемнадцати, а некоторые просто не пьют. Тихие разговоры, что в большинстве своем были совершенно ни о чем, расслабляли. Но было бы еще уютнее, если бы к празднику присоединились еще и омеги, которые, почему-то, решили провести на кухне еще немного времени. — Тэ, Минни, милый, тут все остывает уже, — Джун наклоняется чуть набок, стараясь различить силуэты своей семьи, вот только весь его хитроумный план пошел прахом. Наверное, омеги просто решили немного скрыться от всего и всех. А может, просто что-то задумали. — Бро, не ссыкуй, если че — подогреем, — улыбается Чонгук, делая глоток пива из бутылки. Интересное наблюдение, но этот альфа совершенно не любит пить этот напиток из стаканов. — Чонгук, а ну-ка за словами начинай следить, — сразу просыпается Хосок, на свитере которого красуется олень с очаровательным красным носом. А еще Чонгук получает легкий тык в бок от своего любимого друга. На этом перепалка и закончилась. Вот только все, буквально все, вопросительно посмотрели на подозрительно притихшего Юнги, пребывавшего словно в своем мире. И естественно, альфа взглядов не заметил и только вздохнул. Грустно так, тоскливо. Даже как-то не по себе стало. Но это прекращается также резко, как начиналось. Потому что в гостиную входит Чимин в костюме динозаврика и с подносом, на котором невероятными ароматами игрался вишневый пирог. Фирменный вишневый пирог от Джина. А Юнги, естественно, не из-за пирога оживился и быстренько так пошел помогать. Следом за Чимином появились и двое остальных омег. Одеты более просто и по канонам праздника — свитера и удобные брюки. Они несли еще несколько пирогов. И все потому, что старший решил, коль в доме много альф, есть они тоже должны много. И, цитата: «Пока все не съедят, пусть даже не надеются, что я их отпущу». — Чем пахнет? — Хосок удивленно переглядывается с Чонгуком, которому тоже интересно. — Пирогом моего мужа, — с откровенной гордостью улыбается Джун, обнимая Джина за талию. И улыбается еще шире, когда бонусом к объятиям идет еще и поцелуй в висок. — Пирог тот самый?.. Эй! — Чонгук хмурится, когда Юнги отвешивает ему смачный такой подзатыльник. — Сбавь пошлость, засранец, тут есть дети, — выдает гениальное изречение альфа. Наверное, последнее в своей жизни. — Что ты сейчас сказал, милый? — притворно мило улыбается Чимин. Ну ясно, тут только три пути: помним, любим, скорбим. Дальнейший ужин проходит в более спокойной обстановке. Юнги удается спасти, потому что его омега случайно ущипнул его и испугался, что сделал больно. Так бывает, когда Чимин вроде и пытается быть грозным, а на деле просто булка булкой. Ну или комочек, как ласково его называет альфа. Хосок и Джун неожиданно нашли общие темы для разговоров. Потому что первый вспомнил о том, что его любимый дедушка занимался бумажным бизнесом лет двадцать, двадцать пять назад. Много забавных историй было, которыми и поделиться не грех, ведь маленький Хосок не раз приходил на завод. А шило у него тогда было побольше размеров. Джин же просто сидит рядом с мужем и перебирает его волосы. Он на удивление спокоен, словно переваривающий на солнце антилопу удав. Как там говорится, чтобы поддерживать омег в хорошем настроении, нужно хорошенько их отлюбить. Джун со своим супружеским долгом справился на отлично, поэтому теперь и пожинает плоды своих трудов. А потом Чимин съедет из их дома в Корее… Тогда этих плодов станет еще больше. Спасибо Чонгуку и его экспресс курсу «омоложение без границ». А Тэхен с Чонгуком сидели на пуфиках недалеко от елки и любовались звездами. Здесь их гораздо больше, чем в городе. Там вообще подобное можно редко увидеть, а тут — смотри не хочу. И такая атмосфера волшебная, теплая, уютная. Чонгук приобнимает своего омегу за плечи и нежно целует в макушку. Запахом наслаждается, утопает в нем и успокаивается с помощью его. А на деле просто дышит. Потому что без Тэхена уже не то. Воздух не воспринимается без аромата сливы. Не проходит фейс контроль и не может насыщать тело кислородом. — Тэхен, это пиздецки как странно, — выдыхает альфа, заставляя омегу в его объятиях обернуться. — Что конкретно? — Все это, — альфа выводит подбородком в воздухе круг, имея в виду весь дом, видимо. Ну или его обитателей. — Никогда не мог подумать, что смогу почувствовать себя частью семьи. Звучит жутко слащаво, но это правда. Твой батя, Джин, мелкий, ты — это просто ахереть какое лучшее, что со мной в жизни происходило. Вы такие улетные, всегда подкалываете друг друга, нормально базарите и любите друг друга. Порвете за каждого, как медведь из Выжившего задницы разрывал. Тэхен тихо смеется, прикладывая ладонь к чужой щеке и подается вперед. Оставляет на любимых губах неторопливый поцелуй и выдыхает. — Ты тоже часть моей семьи, милый. Ты очень нравишься папе и Чимину. — Я думал, мелкий пошляк в восторге только от Юнги, который есть в моем доме, — альфа смеется, приподнимая бровь. — Не стану врать — от него тоже, — Тэхен нежно касается носом чужого и смотрит в глаза. Не очень удобно, но мило. — И чтобы тебе не говорил мой отец, ты тоже ему нравишься. Знаешь почему? — Ммм? — Чонгук заинтересованно касается чужих губ своими. — Потому что ты похож на него в молодости, — тепло улыбается омега, обнимая свою пару за шею, чтобы прижаться ближе. — Вы оба самые искренние и честные люди из всех, кого я знаю. Рядом с вами чувствуешь себя невероятно комфортно и защищенно. Рядом с вами чувствуешь себя дома, где есть какао по вечерам, сериалы и запах мандаринов. — И широкие кровати, — вносит свою лепту Чонгук. — И широкие кровати, — кивок в ответ, — с кучей одеял и подушек. Чтобы можно было зарыться с них носом и лежать долго-дол- — Выходи за меня, Ким Тэхен, — неожиданно даже для самого себя выдыхает Чонгук. Правда, смятение сразу же сменяется уверенностью, и альфа уже достает из кармана бархатную коробочку с кольцом. Пока Тэхен в шоке. Настолько сильном, что даже смеяться начинает, пытаясь переварить тот факт, что Чонгук ему предложение сделал. У омеги внутри что-то совершенно непонятное. Оно большое, плюшевое и пушистое одновременно, оно мурчащее и такое чистое, словно горный ручей. Это чувство — любовь к Чонгуку, которая с каждым днем становится только сильнее и ничего в мире не сможет этого изменить. — Сперва я хотел отказать, если честно, — наконец-то начинает Тэхен, сжимая руку своего альфы и заглядывая тому в глаза. — Потому что доучиться для меня очень важно. Но сейчас, — Тэхен закусывает губу и укладывает ладонь Чонгука к себе на живот, — У меня тоже для тебя есть не совсем запланированный подарок. Дело в том, что я недавно делал тест и он показал две полоски. У нас будет маленький, Гуки. Гуки? Боже, милый, ты чего плачешь? Все же хорошо. Вообще-то это альфа должен сюрпризы устраивать, а не его омега. Вообще-то, это Тэхен должен был заплакать. И не от того, что плачет Чонгук, а из-за кольца. Но омега говорит, что у них с Чонгуком будет малыш. Маленькое создание с крохотными ножками и ручками, которое будет плакать, много спать и постоянно просить кушать. Которое будет самым красивым в мире, потому что его папа Тэхен — самый красивый в мире омега. Это еще маленькое семечко в животе Тэхена, доказательство того, как сильно его любит Чонгук и наоборот. И пускай Джун будет в смятении, потому что не будет уверен радоваться ему или злиться, Чимин, Джин и Хосок будут наперебой расспрашивать обо всем. А молчаливый Юнги только подойдет и аккуратно коснется пальцем чужого и пока что мягкого животика Тэхена. А Чонгук весь вечер ни на шаг не отпустит от себя своего омегу, потому что не может поверить, что в Рождество получил самый лучший подарок в его жизни. Встреча с Тэхеном совершенно не в счет.