Ich liebe dich!

Серое небо, безликое и пустое, как, впрочем, и вся моя жизнь, скрытое от любопытных глаз голыми ветвями деревьев. Сосны и ели уж давно сбросили свою богатую разноцветную листву и остались совсем наги и беззащитны в ожидании скорой суровой зимы. Проклятый холод сковывает движение, потрескавшиеся от мороза губы дрожат, а на ресницы упали первые снежинки, отчего веки стали тяжелыми. Я как могу пытаюсь отогреть озябшие руки, но теплое дыхание не спасает от стужи. Невольно перед глазами всплывают картинки из яркого лета, жаркого и красочного. Из тех времен, когда мое существование не обременяли такие проблемы, как поиск пропитания и настойчивые попытки согреться. Пусть, деревенский быт не из легких, но ко всему привыкает человек*. Да и постоянный страх постепенно рассеялся, а на смену ему явилось спокойствие и удовлетворение. В то счастливое время жители нашей деревни были уверены, что опасность миновала. Ах, как же они были глупы тогда. Как можно довериться фашистским псам? Зверям, которые вначале втираются в доверие своим вежливым обхождением и кротким нравом, а потом, повинуясь приказу, безжалостно уничтожают тех, кто еще совсем недавно считал их добрыми приятелями. На смену рассуждениям о светлых деньках явились ужасающие картины родной Петуховки, погрязшей в саже и руинах превратившихся в пепел крестьянских изб. Прожженная земля, усыпанная костями людей, которые еще совсем недавно были живы и радовались прекрасной погоде. Увы, моя любимая матушка не сумела пережить кончину дорогих ей односельчан и соседей. Старое больное сердце не выдержало столь тяжких переживаний. От воспоминаний о ее бледном лице, на котором застыла ласковая материнская улыбка, по щеке покатилась мимолетная слеза, а я еще больше поникла головой. Все это время на меня была устремлена пара внимательных голубых глаз, таких ясных на по-детски наивном лице мальчишки, которому мгновенно пришлось стать взрослым мужчиной. Франц робко улыбнулся мне, а я лишь отвела взгляд. Мне не хотелось смотреть на него, во мне бурлили смешанные чувства по отношению к этому немцу. С одной стороны, нежное чувство к прекрасному юноше, распустившееся во мне, словно бутон розы, заставляло думать и мечтать только о нем и стыдится своих мыслей, жаждать прикосновений, но отвергать любые попытки ласк со стороны Франца. Я благодарна ему за то, что молодой человек пожертвовал всем, убив своего командира, дабы защитить меня. Наверняка, он был верен своему фюреру и идеологии, готов был отдать жизнь за победу родной Германии, но Франц выбрал меня и ослушался приказа, вместо того, чтобы просто пристрелить, нажать на курок и покончить раз и навсегда с той, которая разрушила его мечту. Но не стоит забывать, что в первую очередь мой немец – фашист, прибывший в мои родные для того, чтобы убивать мне подобных. Кто знает, может быть, на руках этого парня кровь десятка советских солдат или мирных граждан? Жаль, я не могу узнать это (впрочем, как и многие другие подробности его жизни), ибо не понимаю его языка, а Франц не знает ни слова по-русски. Право не знаю, как мы могли так долго продержаться вместе, ведь мы общаемся лишь жестами. Но для любви не нужны слова! Хотя, а можно ли вообще назвать наши отношения любовью? Я же даже не позволяю ему прикоснуться к себе! А небесно-голубые глаза все смотрели и смотрели. «Нет, - подумала я, - Обладатель столь прекрасного взора не смог бы кого-то убить». Но мне невольно вспомнился мертвый ССовец, приходящейся Францу командиром и наставником. - Полына! – внезапно немец выкрикнул мое имя, я повернула голову, - Полына! Ich liebe dich*! – опять пытается что-то сказать, прекрасно понимая, что для меня это лишь набор звуков. - Что надрываешься? Я все равно по-вашему не понимаю, - я пожала плечами. А Франц улыбнулся, и его глаза вновь засияли радостным огоньком. - Полына… - шептал он, так и не научившейся правильно произносить мое имя. Немец едва коснулся кончиками пальцев моей щеки. А у него такие теплые тёплые руки, несмотря на холод, согревающие не только тело, но и душу. И тут я сдалась, не сказала ни слова, не отдернула руки. Только посмотрела в бездонные голубые и очи и утонула в них, кажется, на века… *(Прим. 1) – цитата Джека Лондона *(Прим.2). – Я люблю тебя (нем.)