***
Практически каждую ночь, засыпая только под утро, он видел эти сны. Все они были разные, но общий смысл оставался тот же - мистер Старк умирал, и Питер оставался один. Буквально. Один. Он просыпается резко и едва не летит с кровати. На щеках мокро, и Паркер дёргается, тут же поспешно стирая ладонями слезы - вдруг кто зайдёт, а он тут плачет. К Питеру часто первое время заходили, проверяя, все ли в порядке, не нужно ли ничего, но теперь все это стало редкостью. Питеру лучше. Питер «в порядке». А Питер сидел на развороченой во сне кровати, утирал слезы с красного от рыданий лица, и все также боялся показать этим людям, с которыми он прошёл сквозь огонь и воду, свои «человеческие» слабости. Разве все они не семья, чтобы так скрываться? Питер обычно после всего вел себя так, словно все вокруг него были слепыми. Но они не были. А Паркер в компании совсем не чужих людей ощущал себя бесконечно одиноким.***
Ему было больно. Питеру хотелось выть, скулить, орать, и со временем лучше ему не становилось, кто бы что не говорил. Питеру хотелось вырвать свои чувства вместе с разбитым напрочь сердцем и оставить, как есть. Питер хотел исчезнуть. Он закрывал глаза и который раз спрашивал, что ему нужно сделать, чтобы перестать чувствовать все это? Тоска, разъедавшая его сердце, в скором времени могла бы полностью поглотить и его. Питер ощутимо разваливался на части. Его сердце было давно разбито и перемолото в пыль. Питер хочет (и очень-очень боится) умереть. Питеру плохо.***
У Питера под толстовками руки все в красных полосах - порезы грубые и сильные, они пекут и дико болят, но Паркер даже не обмотал предплечья бинтами. Зачем? После он лишь наспех принял душ, смывая запекшуюся кровь, и надел толстовку, пряча свои руки от чужих внимательных глаз. Питер старался все исправить. Он очень, блять, старался. Силой он заставлял верить себя в то, что ему правда легче. Он впихивал в себя еду, потому что просто понимал, что нужно есть. Питер виделся с друзьями, общался, даже улыбался, но где-то в районе сердца дыра в его груди становилась только больше. Лучше ему не становилось. Через месяц на его руках не осталось ни единого живого места - все свои чувства Питер грубо вырезал на своей коже. Больно не было, но печаль, заживо сжиравшая его, на какое-то время действительно отступала, и Питер даже мог спокойно спать. Без повторяющихся жестоких кошмаров. А то, что он с громкими криками вскакивал посреди ночи и вновь засыпал лишь в чужих сильных руках, перебирающих волосы на его затылке - этого Питер не помнил. Его рассеянность стала такой заметной. На все вопросы команды Питер отвечал, что ему уже лучше, но в его кармане теперь постоянно лежало что-то острое, и обходиться без этого Питер уже не мог. Положительный ли результат это был? Еще через неделю в рюкзаке появились и бинты. Питер чувствовал, что что-то с недавних пор надломилось в нем еще больше. То, что ему лучше, он уже не говорил, только опускал глаза и молчал. Рыдать Питер тоже больше не мог.***
Все случается быстро и в один момент: Питер не спал, просто не мог себя заставить. В его комнате темно, и лишь крошечная лампа еле-еле освещала угол возле кровати. Было около трех часов ночи. Питер сидел на полу, отшвырнув ненавистную толстовку подальше от себя, и думал, думал, думал, расцарапывая свежие порезы и превращая свою руку, как и сердце, в сплошное решето. Глупо было думать, что со временем что-то изменится. Его чувства - не рана, что затянется как-то сама. Это работает не так. Внезапный щелчок отворяющейся двери звучит для Питера как взрыв военной гранаты. - Питер, я увидел свет и очень удивился, что ты не спишь, - Стрэндж вошёл в комнату, прикрывая за собой дверь, но так и остался стоять на пороге, - Питер, ты в порядке? Стивен застал Паркера, судорожно натягивавшего на себя толстовку, и на лице того сквозила самая настоящая паника. У Питера дрожали ладони, и от неожиданности первое о чем он подумал, это были руки. Они чертовски болели, и Питер от страха уже не ощущал, что ему полегчало от того, что он опять с собой сделал. Его порезы дико пекли и их нужно срочно спрятать. Но что вообще Стрэндж забыл тут? Почему Питер не может даже ночью побыть один, когда ему так это нужно? Питер попытался выдавить из себя хоть что-то, но в горле стоял такой горький ком, что он еле мог дышать. Три часа ночи. Серьёзно, что Стрэнджу нужно от него? Паркер машинально суёт руки в карманы, и совсем непонимающе улыбается. С места он так и не сдвинулся, и даже в темноте комнаты было видно, насколько сильно он нервничал. Внезапная догадка вдруг кажется настолько очевидной, что Стрэндж хмурится и до боли сжимает челюсти, не понимая, почему до него не дошло раньше. Какой же он глупец. Секунда и Стивен оказывается рядом, перехватывая чужую кисть и задирая рукав тёмной толстовки. Кровь. Много крови. Как ожидаемо. Рука Питера была истерзана в мясо, и длинные порезы все ещё сильно кровоточили. - Питер... - на лице Стрэнджа никаких эмоций, лишь лёгкое смятение; он сильнее дёргает рукав, оголяя чужую руку до локтя, и замечает, что такое у Паркера не только на предплечье, а вообще везде, по всей руке, - Черт возьми, Питер... Паркер дёргается, как от удара, и отшатывается назад, позволяя лампе в углу осветить его все ещё красное от рыданий лицо. Он быстро натягивает толстовку обратно до самых кончиков пальцев, и стоит, не делая больше ни шагу. Три часа ночи. Он должен вести себя тихо, чтобы никого больше не разбудить. Питер молчит. Он чертовски напуган. - Я не просил вас приходить, и тем более лезть в мою жизнь, - Питер пытается говорить твёрдо, но у него не получается, - Поэтому просто забудьте, что были здесь, и оставьте меня, наконец, в покое. Я разве многого прошу? Лицо Стрэнджа, как и всегда, не выражало абсолютно ничего. Он выглядел спокойно и собрано. Питер так не умел. - Ты говорил, что тебе лучше. От этих слов Питер хмурится и, не выдерживая, отводит глаза. - О, ну знаете, я врал. Так бывает. Повисает тишина, и Питер сейчас очень сильно жалел, что не взял себя в руки и не лёг через силу спать. Проснуться от кошмара было бы гораздо безопаснее этого острого разговора. Чего Стрэндж добивается? Зачем? - Для чего ты притворяешься? - он делает шаг вперёд, ближе к Питеру. И Паркер не выдерживает. - Я же попросил вас! Зачем, для чего вы пришли сюда? Я в состоянии справиться со своими проблемами сам! Чего вы хотите от меня? - у Питера голос звенит от еле сдерживаемых слез. - Вот так? - Стрэндж указывает по направлению его рук, спрятанных в карманы, - Вот так ты справляешься? Хочешь мне сказать, что когда я могу прийти в следующий раз, то найду тебя не кричащим во сне, а мёртвым? Это твоё лучшее решение всех проблем? А, Питер? - Что? Кричащим во сне? О чем вы... Стрэндж замолкает, сказав все, что хотел, и теперь ждёт. Он ни разу не повысил голос - Стивен отлично контролировал себя, и Питер теперь уже совсем не понимал, что происходит. От нервов его мозг кипел. Он отворачивается от мужчины, без слов ставя точку в этом незаконченном диалоге, и с размаху падает на собственную кровать, пряча лицо в смятом одеяле. Питер подумает обо всем потом. Сейчас он очень устал. Первый всхлип вырывается из груди самостоятельно. Питер попытался скрыть его, но, господи, хуже, чем сегодня не будет уже никогда. Так жалко он чувствовал себя первый раз. Тем более перед Стрэнджем. От этого он начинает рыдать только сильнее. А все, что видел сейчас Стрэндж - это не слабость или глупые чужие чувства. Всё, что видел он - это подрагивающие плечи, спутанные волосы и напрочь убитый горем человек. Стивен подходит ближе и садится на край кровати, пару секунд помедлив, прежде чем запустить руку в отросшие чужие волосы. Он не задаёт больше никаких вопросов - зачем? Стрэндж мягко гладит Питера по голове, и через какое-то время он успокаивается и жмется ближе уже сам: утыкается лицом в чужое бедро и несмело цепляется руками за поясницу. Все, что нужно Питеру - это защита и немного тепла. Он сильный, он обязательно справится сам, его нужно только направить. Главное - не сломать ещё больше. Стрэндж больше ничего не говорит. Только ведёт горячей ладонью ниже: от затылка до тонкой чужой шеи, потом медленным движением обратно. Мягко оттягивает волосы, а затем ныряет ладонью под ворот толстовки, плавно проходясь по ключицам и остром худому плечу. Питер громко дышит. Он больше не рыдает, лишь жмурит глаза и цепляется пальцами за простынь, пытаясь вжаться в Стрэнджа ещё сильнее. Стивен позволяет. Когда Питер в конце концов засыпает, Стрэндж снимает с него пропитанную кровью толстовку и перематывает его израненные вдоль и поперёк предплечья. Затем укрывает одеялом и хочет уйти, но Питер сквозь сон ловит его ладонь и держит крепко. Стивен почти не удивлён. Паркер дышит загнанно и руки у него горячие. Стрэндж остается до утра.