Sextasy

      Луз мнется. Стоит, бездумно наблюдая за людьми. Рядом Уиллоу с Гасом что-то обсуждают, но девушка не вслушивается. Глазами Носеда находит Эмити, что в своём красном платье с подолом из белого меха похожа на Санту, стоит около подростков из влиятельных семей и дежурно любезничает с ними. По телу проходит волна дрожи, что не укрывается от глаз вездесущей Уиллоу.       — Всё хорошо? Ты покраснела. — Девушка в зелёном платье, словно ёлочка, обеспокоенно смотрит на Луз.       — В-все хорошо, просто тут душно, — сглатывает Носеда, краем глаза замечая, как рука Эмити прячется в клатче.       Луз приглаживает уложенные волосы, не задевая ободок с рогами, и отворачивается, стараясь не обращать внимания на вибрацию, волнами отдающую по ногам и вверх по животу. Она разжигает внутри вулкан возбуждения, которое не сможет пропасть, пока Луз не кончит. Но сделать это тут — значит умереть. Во рту пересыхает, но, как назло, безалкогольных напитков не видно.       Это точно месть Эмити за тот случай в клубе. И она решает преподнести её холодной, считай ледяной, прямо на званом вечере, где полно влиятельных людей. Лучше не придумать. Блайт точно получает истинное удовольствие, наблюдая за трясущейся Луз, что уже устает придумывать отговорки для друзей, чтобы те не волновались.       — Продержишься ещё некоторое время, и мы сможем уединится в моей комнате, — шепчет Блайт на ухо, проходя мимо. Луз не успевает ничего ответить, как Эмити уже убегает вперёд, к следующим целям, вновь оставляя девушку в компании друзей.       А ведь все так хорошо начиналось. Блайт пригласила Луз на вечер, по типу бала маскарада, который устраивали её родители в честь Рождества, а девушка не смогла отказать. Теперь она стоит около столиков с напитками в костюме Рудольфа, окруженная незнакомыми людьми, с работающим вибратором в вагине. Лучше быть не может. Хуже только то, что Эмити с гадкой улыбкой своей тоненькой ручкой забирается в клатч и тихо нажимает на кнопочки, отвечающие за силу вибрации, играясь со скоростями.       «— Я хочу, чтобы ты забыла всё, что произошло тогда, — шепчет её голос, опаляя горячим дыханием ухо и вызывая мелкую дрожь.»       Правильно говорят, в тихом омуте черти водятся. И, в случае с Эмити, это так и происходит. Примерная девушка на глазах влиятельных людей, грубая сучка с простым людом и, о-Господи-боже-мой, властное божество наедине с Луз, которому просто грех не подчиниться. А Носеда уж точно не грешница и становиться ею не желает. А потому выполняет некоторые её просьбы, не смея и пискнуть против.       «Хочу, чтобы ты поняла, что нельзя пользоваться ситуацией, — руки скользят вниз по животу, спускаясь все ниже и ниже, а девушка не может и возразить мол: "Ты первая начала", — знает, что не поможет.»       Эмити ходит, точно летает по залу, между скоплениями людей и улыбается всем так натянуто, неискренне, что Луз сразу понимает — девушка явно не рада тут находиться, но ради отца старается показать себя с лучшей стороны. Подол платья развевается, как и меховая накидка на плечах — ну точно Санта, только женская версия. Не будь Луз сейчас в такой ситуации, она бы с вероятностью в сто процентов пошутила про рождественский подарок для плохой девочки.       «— Ты же справишься с простой задачей ради меня? — Луз чувствует, что Эмити улыбается, точно дьявол, заполучивший любимую игрушку, а потом её тело накрывает волной.»       Носеда снова вздрагивает, выходя из мыслей. Теперь голову занимает только тянущее ощущение внизу живота, доставляющее невыносимое удовольствие, смешанное с приятной болью от невозможности кончить и смущением разом. Кажется, будто все так или иначе смотрят, знают о том, что скрывает в себе Луз. Будто сотня глаз наблюдает за ней исподтишка и смеется над ней. Это почему-то заводит только сильнее.       Как она вообще на это согласилась? Ах да, она не могла сказать "нет".       — Держи, выглядишь совсем плохо, может, уйдёшь? — Уиллоу действительно сильно беспокоится за поведение подруги и поэтому приносит ей стакан воды, который девушка залпом выпивает.       — Я просто выйду проветриться на балкон, буквально пару минут. — Луз выдавливает из себя улыбку и на ватных ногах удаляется к выходу.       Холодный ветер освежает. Луз понимает, что долго ей тут не простоять — легко заболеет, чего совершенно не хочется. Волны сходят на нет, отчего Носеда выдыхает, начиная дышать полной грудью, руки перестают дрожать, а разум проясняется, но возбуждение остаётся, не собираясь отступать. Посмотрев на наручные часы, Луз подмечает, что времени прошло довольно-таки мало, но она держится стойко. Что ж, она сможет продержаться столько, сколько требуется.       Ладно, нет, она спешит с выводами. Стоит ей вернуться обратно в самый разгар банкета, как вибрация возвращается с утроенной силой, отчего Луз едва ли не падает, хватаясь за плечо рядом стоящего Гаса.       — Луз! Пошли к Эмити, это уже не дело! — Парень придерживает девушку, но та отмахивается:       — Я сама дойду до неё, спасибо.       Носеда собирает все силы в кулак, вытирает пот со лба и уверенно начинает идти в сторону зачинщицы сего дела. Добраться до Блайт оказывается сложнее, чем Луз думает. Людей как будто за эти пять минут становится больше, и всем обязательно нужно собраться кучками, через которые пробраться просто невозможно. Но она справляется.       — Дамы, можно я украду у вас Санту на пару минут. — Луз обворожительно улыбается и, не дожидаясь ответа, берет Эмити под руку и отводит её подальше от скопления людей.       — Что такое? — Носеда хочет стереть эту самодовольную улыбку с лица напротив. — Тебя что-то беспокоит? Тебе не нравится вечер?       Луз подавляет в себе рычание и сжимает руки в кулаки. Эмити смотрит так невинно, что ей даже хочется верить, но девушка на это не ведётся ещё с первой встречи. Уж больно обманчив её вид. Знает, что ангел перед ней абсолютно точно не прекрасный — он падший и грязный.       — Сама знаешь, что, — выплевывает Луз и закрывает рот рукой, сдерживая внезапный вскрик. Вибрации становятся ещё сильнее: девушка не замечает, как Эмити снова переключает скорости. В её глазах не то что танцуют — бесятся и веселятся чёртовы бесы, раскрывая сучью натуру Блайт, которую она прятала под невинностью.       — Прекрати, — выдыхает Носеда, сдаваясь и облокачиваясь на стену, рядом с которой они стоят. Её дыхание становится тяжёлым, а в глазах мутнеет. Сдерживать стоны кажется уже невозможным, поэтому она с силой кусает пальцы, пока их никто не видит. — Пожалуйста.       — Ну как же я могу прекратить, если даже не знаю, что делаю не так? — издевается Эмити, а Луз сразу вспоминает.       «—Хочу тебя.       — Тут так громко музыка играет, сariño, а ты такая тихая… Может, повторишь?»       — Сучка, — шипит Луз, в очередной раз пытаясь сдержать стон, а Блайт усмехается.       — У тебя ещё полчаса, Рудольф. Девушка оглаживает Носеду по щеке и вновь удаляется, все же снижая силу вибрации и оставляя её изнывать от беспомощности у стены. Что ж, её план с давлением на жалость, чтобы быстрее оказаться одним в комнате, не увенчался успехом.

***

      — Жаль, ты не можешь посмотреть на себя, детка...       Луз подавляет в себе желание дёрнуться от холодной руки, что касается её голых плеч и медленно проводит по лопаткам сквозь волосы.       — Ты, конечно, выполнила мою просьбу, но…       Она ведёт вниз вдоль позвоночника, касаясь красных кожаных лент, что оплетают тело, как произведение искусства. Луз тяжело дышит, остро чувствует холод от пальцев, что спускаются к копчику и касаются металлического основания, спрятанного между округлыми половинками, а потом переходят на мех.       — Тебе нужно искупиться…       Олений хвост оказывается слишком пушистым и щекочет кожу, но в руке ощущается очень приятно и выглядит красиво. Эмити не жалеет тех денег, которые тратит на вещи, что приносят ей эстетическое удовольствие. Особенно находящиеся на возлюбленной.       У её девушки руки связаны спереди атласной бордовой лентой и привязаны к изголовью кровати. Луз стоит на коленях, едва ли удерживая равновесие, глаза закрыты маской из натуральной чёрной кожи, а ноги зафиксированы с помощью белых пушистых манжет и металлической трубки. Но самое главное, с чего Эмити получает просто глубочайшую эйфорию — оленьи рога на голове, не детские, как в продовольственных магазинах, а такие, в которых не стыдно на праздники ходить; дорогая в тон атласа кожа сидит на смуглом теле, как влитая: она украшает живот причудливым плетеным узором, который переходит на подтянутую грудь, опоясывая её, и уходит на спину, переплетаясь между собой. Во рту — яркий красный кляп вместо носа. А на десерт — анальная пробка с оленьим хвостом, что так идеально подходит к образу.       Луз — её маленький Рудольф на весь оставшийся вечер и ночь.       Щеки Носеды красные-красные. На шоколадной коже это еле заметно, но у Эмити глаз зоркий, она всегда подмечает покрасневшую кожу — чего греха таить, когда была маленькой, сама часто краснела. Хоть маска и скрывает глаза, Блайт более чем уверена, что в них пляшут озорные огоньки, потому что это Луз. Потому что она двуличная. Потому что ей нравится, когда над ней доминируют, но никогда не признает этого. Если Носеда думает, что Эмити не видит, как та пытается надавить на жалость, то она очень ошибается.       Выключенный вибратор всё ещё находится внутри, так ни разу не покинув своего места. Эмити нравится, что им пришлось уйти раньше, чем она планировала, мстительная сторона весьма довольна своей проделкой, а значит можно было перестать мучить свою детку и перейти к более интересным вещам.       Эмити смотрит на Луз, что с покрасневшими щеками и дрожащими руками разговаривает с друзьями, и решает, что не хочет, чтобы кто-то смотрел на такую девушку. Хочет самой любоваться Носедой, потому что понимает, что никто не сможет по достоинству оценить этот вид. А у неё есть ещё планы, которые она думает воплотить, а для этого ей нужна возбужденная, недоведенная до оргазма девушка. Потому что так чувствуется острее.       Эмити жадна до касаний. Она постоянно трогает Луз везде, где только можно: гладит по волосам, сжимает пальцами плечи, касается бёдер и колен. Целует щеки, губы, уши, пальцы, ладони. Обнимает сзади, утыкаясь телом в спину, показывая, кому принадлежит Носеда. Но сейчас заставить себя тронуть Луз больше чем дозволено — значит оступиться. Если она поддастся соблазну, то не сможет остановиться и с головой окунется в свои фантазии и желания, а для выполнения плана нужна чистая голова.       Луз стонет, давая о себе знать задумавшейся девушке, и елозит задницей, пытаясь избавиться от дискомфорта. Эмити кладёт руки на округлые половинки и сминает их. Большими пальцами тянется ко входу, где прячется пушистый хвост и слегка надавливает, выбивая очередной стон, заглушенный кляпом. Эмити не нужно, чтобы их услышали. Всё что происходит между ними — маленький грязный секрет, о котором никто не должен знать. Гости не поднимаются на жилой этаж, но это не означает, что родители не могут кого-то провести по своим делам. Факт того, что они занимаются непотребствами в комнате Эмити, пока её отец и мать проводят время в банкетном зале с кучей людей, возбуждает. Возбуждает так сильно, что хочется взять и трахнуть Луз этой самой пробкой, чтобы получить удовольствие от громких стонов, что сорвут голос, от закатанных в экстазе глаз, от дрожащих ног, что потом не смогут держать хозяйку, из-за чего той придётся ночевать у Блайт.       Эмити знает — Луз всецело принадлежит ей. Девушка больше ни для кого не будет так соблазнительно и просяще выгибать спину. Она желает и будет желать только Блайт. Только её руки она хочет ощущать в себе, только её язык на шее, её губы на грудях, её дыхание за ухом, её дорогие вещи присваивать себе.       Также Эмити давно знает, что Луз получает истинное удовольствие от происходящего. Кто бы что ни говорил, но именно Носеда будет той, кто зачастую провоцирует Блайт и далеко не на самые простые вещи.       Они обе друг друга стоят.       — Ты же помнишь про интересную штучку в тебе?       Эмити нажимает на "плюс" на пульте управления и наблюдает за тем, как на экране появляются дополнительные полосочки. Луз приглушённо стонет, выгибаясь спиной и натягивая ленту. Её голова опускается вниз, а длинные волосы падают на кровать, обрамляя лицо. Пушистый хвост дёргается, и Блайт выдыхает. Носеда просто не представляет, как сейчас соблазнительна.       Тяжёлое дыхание — единственное, что слышит Эмити. Это чёртова музыка для её ушей. Когда Луз стонет, кричит, задыхается — издает прекрасные звуки, что являются усладой для ушей. Они чувственные, громкие, головосносящие. Но сегодня приходится уступить место учащённому дыханию и еле слышимым стонам-скулениям.       Перед глазами Эмити открывается прекрасный вид сзади. Как дорогущее любимое зелёное феррари, что стоит у неё в гараже, на котором она любит прокатиться. Только Луз — бесценна. Её, как машину, не купишь: она выше этого, лучше. У неё спина сияет от пота, ноги дрожат от возбуждения, что окутывает волнами, а руки пытаются найти опору, чтобы не упасть.       В голове проносится мысль о том, что Носеда чёртова порно-звезда. Ну потому что нельзя выглядеть так. Слишком сексуально, слишком прекрасно, слишком просяще. Нельзя издавать такие звуки. Это всё слишком слишком. Гребаные изгибы чужого тела сводят Эмити с ума, заставляя задыхаться. Кажется, что если она не перестанет пялиться прямо сейчас, то просто умрёт.       Самое главное — это все принадлежит ей.       Блайт тянется к пробке и берет её за основание. Она медленно тянет на себя, чувствуя, как Луз приподнимается вслед за ней. Эмити сразу это пресекает, опуская вторую руку на левую ягодицу и надавливая, заставляет вернуться в исходное положение. Хвост выходит легко, оставляя за собой влажный след. Все же девушка не изверг, а потому покупает пробку небольшую, может, чуть меньше средней. Она крутит её в руках и убирает в черную коробочку, потому что хочет наслаждаться тем, что видит, а не искусственным мехом, по крайней мере не в данный момент. Следом берет наконечник вибратора, что так призывно находится между складок, и начинает медленно тянуть на себя, подмечая, как сгибаются пальцы на ногах и натягивается бордовый атлас. Как только Блайт слышит выдох, когда почти до конца вытаскивает прибор, Эмити вставляет его обратно, получая в ответ уже несдерживаемые стоны, слышимые даже через кляп. Девушка размеренно водит вибратор вперёд-назад, иногда вытаскивая его полностью и слушая стоны протеста, и доставляет удовольствие партнерше, ожидая пока та будет близка к пику.       Луз думала, что она сегодня не сможет кончить в принципе. Эмити любит издеваться, играть с ней, как с жертвой, загнанной в угол, зная, что та самая жертва — второй хищник. Носеда никогда не признается, что быть снизу в разы приятнее, чем сверху. Особенно тогда, когда тобой овладевает такой человек, как Эмити Блайт. Она придирчивая, избалованная сучка, которая требует для себя самого лучшего, а в случае с Луз — её саму. Потому что знает: лучше Носеды больше никого не найдёт. Потому что она единственная в своем роде.       Носеда дрожит, как в горячке, тянется то к изголовью кровати, то назад, прямо на Эмити. Ноги так и норовят сдвинуться, но фиксация не позволяет, чему Блайт только рада. Луз уже давно потеряла счёт времени, в голове пустота и дикое желание кончить, которое разгорается с каждым толчком все больше и больше. Дыхание учащается, а тело напрягается, когда Блайт включает максимальную вибрацию. Внутри разгорается пожар. Носеда стонет, насаживаясь на вибратор, но Эмити не даёт этого делать, желая помучить возлюбленную подольше.       — Я же знаю, что ты хочешь, Детка, давай, постарайся лучше…       Луз мычит, потому что знает, что тут ей уже ничего не поможет, кроме как благосклонность Эмити. Девушка скулит в надежде, что над ней сжалятся и перестанут мучать этой пыткой. И она получает это. Блайт вводит вибратор до упора, позволяя телу затрястись от мощного оргазма.       Луз падает на бок, содрогаясь. Она чувствует, как холодные пальцы развязывают манжеты на ногах, освобождая их, потом как маска покидает её лицо, и она разбирает мутные очертания Эмити — глаза слезятся, что не удивительно.       — Садистка, — шепчет Луз, когда девушка снимает с неё кляп и усмехается.       — Ты находишься в чёрном списке Санты, дорогуша. Мне нужно было тебя наказать, чтобы ты снова попала в список послушных детей, Рудольф.       Луз слабо смеётся, наблюдая, как Блайт развязывает ленту, а затем, как только руки освобождаются, она опрокидывает девушку на кровать и нависает сверху.       — Мне интересно, — Носеда возбужденным взглядом, будто это не она кончила пару минут назад, смотрит на Эмити и руками лезет под накидку, — а хватило ли этого, — она снимает лямки с плеч Блайт, что никак не сопротивляется, — чтобы стать первой в этом списке?       Луз опаляет дыханием губы Эмити и смотрит жадно, поглаживая пальцами ключицы. Она перекидывает ногу через девушку и садится сверху. Блайт не может задержать взгляд на чем-то определенном: он скользит от оленьих рогов, что немного сместились на голове, на портупею, все так же облегающую тело девушки, задерживается на груди, а потом вновь возвращается на лицо.       — Думаю, ты будешь в списке избранных, если позволишь сесть Санте тебе на лицо.       Луз делает вид, что задумывается над предложением, подставляя одну руку к подбородку и поднимая взгляд к потолку. Затем она ложится на Эмити, прижимаясь голым телом к приятной на ощупь ткани, и шепчет прямо на ухо:       — Это будет подарок Санте на Рождество.       Носеда снимает с головы рога, откладывая их куда-то в сторону, и перекатывается, падая на спину рядом с девушкой и подзывая её к себе. Эмити улыбается и встаёт на колени, подползая ближе. Снимает кружевное белье и отбрасывает его на край кровати, а затем перекидывает ногу и нависает сверху, держась руками за подол платья. Луз сразу же хватает её за бедра, притягивая ближе. Блайт чувствует, как чужой нос дышит в лобок, а юркий язык начинает изучать уже давно изученные вдоль и поперёк стенки. Одной рукой Эмити продолжает держать край юбки, чтобы не мешал, а другой зарывается в растрепанные волосы девушки. Луз в это время не останавливается, она залезает внутрь, пробуя на вкус стенки, пока Блайт кусает губы в попытках сдержать стоны и, прикрыв глаза, дышит часто-часто. Носеда приподнимает чужие бедра и уже касается чувствительного нерва, который нельзя оставить без внимания. Девушка выгибается в спине, чувствуя горячее дыхание, как разгорается огненный вихрь внизу. Стоны она уже не сдерживает, но старается их заглушить рукой, что сжимает подол платья. Качает бедрами вперед-назад, чтобы получить больше ощущений от горячего языка. Луз разрешает ей это делать и с большим остервенением начинает вылизывать складки, доставляя неописуемое удовольствие. Кончает Эмити, выгибаясь спиной назад и чуть не выдирая волосы на голове возлюбленной.       — Я думаю… Вы справились,— говорит Эмити, слезая с довольной девушки, что поднимается за ней следом.       Блайт встаёт с кровати и оборачивается в сторону белья, которое она откинула, но не находит его.       — Что ты делаешь? — спрашивает Эмити, поправляя юбку платья. Она замечает взгляд, которым её одаривает Носеда, лежащая на кровати и держащая в руках её трусы.       — Я любуюсь своей девушкой, — отвечает Луз с глупой улыбкой, даже не пытаясь прятать обожающий взгляд. Она прячет руку с бельем под подушку и Эмити принимает правила её игры.       — Это единственное, что тебе остаётся делать. — Девушка усмехается и подходит к двери. — Скоро вернусь.       Луз довольно потягивается, словно мартовский кот, и переворачивается на живот. Она знает, что Эмити вернётся. Поможет родителям проводить гостей и вернётся сюда, прямо в руки к Носеде, которой кажется, что она плохо справилась и ей нужно еще поработать, чтобы попасть в список избранных.