Ветер с Невы

      Набережная Петропавловской крепости. Поздняя осень. Снег.       - Как там Антоша? - Ветер с Невы теплее его голоса. Нарочно бесит меня. - Пишете четвертый сезон? Как тебя прёт-то от Антонов. Если бы не пиво, он бы ни за что не стал меня этим подначивать. Смелости не хватило бы. - Привет ему от тебя передать? Завтра к нему еду. Хочешь, поехали вместе? Хотя у тебя ж дела..       Пошатываясь, он как бы случайно кулаком проверяет на прочность мраморный парапет. Он так всегда делает, когда ответить нечего, но чувствует, что перегибает. - Какие у меня дела? - Не знаю, наверное будешь дома ТОРЧАТЬ. Сходишь на футбол со своими друзьями - ИНТЕЛЛЕКТУАЛАМИ. ПОЖРЕШЬ. - Это я конечно слишком, но он первый начал.       Лицо у него от ветра краснеет, а может и не от ветра. Давно к этому шло. Просто всем удобно молчать. Состряпали для камеди номер по телефону, деньги получили, порцию аплодисментов и по домам. Жизнь теперь у каждого своя и она все меньше пересекается.       Он злится, а меня веселит, когда он закипает. У него тогда глаза ещё меньше становятся. Щеки пылают. Стоит губы обветренные кусает. - Ну ты и сука. - Цедит он сквозь зубы. Я смеюсь, потому что так и есть. Я знаю его слабые места, он мои и сейчас самое время сделать больно. - Антон тоже думает.. - А мне срать, что думает ТВОЙ Антон. Я снова ухмыляюсь, хотя уже более фальшиво. - Он не мой.       Парапет от него получает все чаще и сильнее. Он вскидывает брови так, будто что-то знает, мол "Ну конечно не твой". - Ты что-то хочешь сказать? - Нет. - Этот взгляд. Сука. - Намекаешь на что-то? Просто мотает головой, мол "нет-нет, чо ты завелся". А я сука завелся! - Скажи это! Или как всегда не хватает смелости? Отрасти себе яйца, а не брюхо. Посмотри на себя? Что ты ржешь? Бесишь меня! - Я толкаю его в плечо, потому что слова срываются уже такие, которые рвут душу и дружбу. И этого хватает, чтоб у Антона сорвало крышу. - Иди нахер! - Кричит.       Я разворачиваюсь и иду к воде. Он продолжает что-то выкрикивать мне в след. Давно не видел его таким. Бандерас в ярости - то ещё зрелище.       Ноги увязают в песке. Всё это вперемешку со снегом. В кроссовках песок, а в висках стучит. Не злость, а обида, аж в глазах щиплет.       Тяжелые быстрые шаги, хватает за куртку разворачивает и дальше удар, боль и теплая соленая кровь затекает мне в рот. Я падаю, жмурюсь, зажимаю нос, кашляю. На снегу вперемешку с песком яркая красная - моя кровь. На руках, на его кроссовках, везде моя кровь. И я кашляю, пытаюсь встать, но так больно, невыносимо больно, не столько от удара сколько от мысли о том - за что это? И я лежу на спине, так близко к воде, что куртка вот-вот промокнет насквозь. Прикладываю снег, который сумел наскрести, к разбитому носу, и сглатываю все ещё идущую кровь. Я не думаю сломал ли он мне нос, а думаю о том, что наверное он прав. А он смотрит на меня так испуганно, уже абсолютно трезвый. Глаза, в которых несколько минут назад было столько злобы, теперь преисполнены раскаяния. - Доволен? - Шмыгаю носом, чтоб сильнее зацепить его. - Полегчало? Он что-то бубнит. Трет вспотевший лоб. - Давай, бей ещё. - Я встаю, хотя меня шатает. Делаю шаг к нему. Пихаю его. - Давай! Он стоит потерянный, испуганный. Ветер ледяной, задувает мне под мокрую куртку и зубы начинают стучать. Бьёт дрожью, от нервов больше чем от холода. И так мне себя жалко становится. И его жалко. Что это? Зачем это? Пячусь назад, чтобы развернуться и уйти, но нога в песке подворачивается и я снова падаю на колени. Он бросается меня поднимать. Большой, крепкий, теплый, родной. Я висну на нем и как-будто в этом был смысл ссоры. Не потому что я тряпка, а потому что устал вот так. Без него. Потому что у каждого в жизни есть такие люди, которые не смотря на ситуации, навсегда остаются в ней. И как бы мы не расходились, держали дистанцию, чем-то нас магнитит друг к другу. В жизни так много интересных людей, с которыми сейчас много раз приятнее общаться. А все эти отношения, уже какое-то прошлое, которое просто приятно вспоминать. Но на деле мне не хватает этого человека. Хоть мы и другие теперь. И я ненавижу, что он что-то делает без меня, а он не принимает меня всерьёз без него. И эта детская ревность так смешна и так печальна, потому что мы уже давно не дети. И попросить бы прощения у него за то, что он прав. Но ведь это значит признать, что мне его не хватает и я привлекаю его внимание обижая его, причиняя боль.       Он прикладывает мне к переносице горсть чистого снега. Откуда он его взял? От того что прикладывал я, на зубах хрустят песчинки. - Прости. - говорит так тихо, чтобы я не услышал.       Я лежу у него на руках, трясусь от холода или нервов, а он горячими руками прикладывает мне холодный снег, который тут же становится розовый. Я люблю внимание, он любит мне подыгрывать.       Как только кровь останавливается, он вызывает такси. Я прошу отвезти меня в гостиницу, но он везёт меня домой. Это не то, на что я надеялся разыгрывая всю эту комедию. На заднем сидении, я как бы случайно глажу его по ноге, а он всю дорогу крепко прижимает меня к себе, будто боясь, что я снова упаду или убегу от него.       До сих пор ощущаю соленый вкус во рту. От теплоты в салоне, дрожь немного проходит и я успокаиваюсь рядом с Антоном. И начинаю дремать. И я не злюсь на него, а даже наоборот. А он знает, что я не хочу домой. Но везёт, даже против своей воли.       У подъезда молча помогает выйти, найти ключи, потому что уже давно поздно. Я все не могу его отпустить, театрально пытаясь устоять на ногах. А он театрально поддерживает меня. Наверняка придумывая в этот момент, способ оторваться и поскорее убежать. Потому что таксист уже начинает нервничать.       - Я завтра позвоню, узнаю как ты. - вытирает мне уже засохшую кровь с верхней губы. - Не умер ли я? - Заткнись. Я еле заметно улыбаюсь, и тут же стону от боли. Антон хмурится. - Может в травмпункт? Мотаю головой. Пытаюсь вырваться из его рук и он нехотя отпускает.       Я смотрю из окна парадной, как уезжает его такси и думаю, что этого мало, но хоть что-то. Хоть что-то когда обычно это лишь рукопожатие и дружеское похлопывание по плечу. Я знаю он способен на большее. Но это большее из него так сложно выбить. Но я терпеливый, он знает.