Будни и игры

Иногда дни делятся на серое и белое. На самом деле сложно определить их цвета, но Альберу не считает важным задумываться над этим долго - кому какая разница, если он не делится этими умозаключениями ни с кем более? Это просто наблюдение, ничего примечательного. - Так, во что мы там играли? - раскрасневшаяся Розалин пихает Кейла в бок, заставив его покачнуться. - Раунд! Я требую еще раунд, Кейл наверняка мухлевал! - Как ты себе это представляешь, мисс самая великая волшебница столетия? - довольно холодно спрашивает такой же красный Хенитьюз. Эрухабен хмыкает откуда-то сверху - он единственный, кто восседает на диване, спокойно поставив ноги в шелковых туфлях на пол, о которые изредка опирается Бад, замечает это, икает от страха и выпрямляется. Альберу с любопытством ведет счет, на который бывший король наемников будет выкинут из окна. - О-о-о, слова как мед, а смысл чернее дегтя! - подмечает развеселившаяся Кейдж, хлопнув в ладоши. - Розалин, не ведись! Розалин! - Думаю, можно сменить игру, - замечает Чхве Хан, у которого ранее вовремя отобрали выпивку - иначе Раону бы пришлось ловить того где-нибудь на другом конце континента. Герою, который не умеет пить, наливать крепкий алкоголь - последнее в жизни страны дело. - Карты похожи на те, которые были у... меня в прошлом мире. - О, Чхве Хан, значит, ты знаешь много новых игр! - Раон, прилипнув к Кейлу, воодушевленно уставляется на мужчину восторженными глазами. Окружающим почти заметен хвост, хлещущий по полу, но дракон все еще в своем человеческом облике. Конечно, Кейл бы предпочел вести пьянку без детей, но кто бы попробовал выгнать ребенка из комнаты? К счастью, хотя бы Он и Хонг отсутствовали, иначе Хенитьюз бы чувствовал себя совсем не в своей тарелке. - Научи! Король, скажи ему, ты можешь! Точно такая же интонация голоса нудит ему над ухом, пока не нахмурившийся, но близкий к этому Альберу днем листает отчеты и доклады. Иногда они его не радуют. В их периоды затишья, когда война не колышет разумы, мирные договора работают в полную силу, а за широкими плечами короля - чужие правители, маги, рыцари, эльфы, зверо-люди и, самое главное, небольшая команда, плотно связанная друг с другом так, что не разорвать, Альберу пытается вести мирную жизнь, анализировать и предугадывать проблемы, иногда шпионить и решать за всех разом. Это не сложно, он этому учился, но достаточно тяжело перестраиваться с военного четкого ритма на ритм более хаотичный и будничный. В его крови часто бурлит адреналин, которому некуда выплеснуться. Наверное, Альберу не мог бы уже представить себе жизнь без всего этого - но утомляет это настолько же сильно, насколько радует. Кейл никогда не перестанет быть занозой в заднице и одновременно бездельником, впадающим в пугающий анабиоз в любую свободную секунду времени. Никого более ленивого Альберу еще не видел и, он думает, не увидит вообще. - Серьезно, почему мы играем в дурака? - спрашивает Кейл тихо, когда раздается очередной взрыв смеха - Розалин с Кейдж закидывают посмевшего выступить против них Бада, пока Раон, с идеальным лицом идеального ребенка, тихонько добавляет карт. - Ты не вспомнил игр поинтереснее? Он перегибается через пустующее место Раона, съехавшего прямиком на подушке ближе к кругу с горкой карт, опирается на бедро Альберу и пытается донести до Чхве Хана примитивность его выбора. Кроссман коротко кашляет, делая мелкий глоток алкоголя - от Кейла жар чувствуется даже через слои одежды, словно он горит без огня, и весь он пахнет чем-то травяным, тяжелым и хмельным. Словно валялся где-то в траве на лугу - что, впрочем, очень могло бы быть. Пальцы Кейла едва заметно ослабевают в хватке на его бедре, а потом сжимаются более уверенно - и Альберу задыхается, спешно повернув голову, не замечая, как усмехается сам ублюдок. Это непривычно, потому что Кейл избегает прикосновений, и это знают все вокруг. У него нет к этому тяги, он редко гладит детей по головам или таскает их на руках, скупо хлопает Чхве Хана по плечу или обхватывает шею Альберу, когда они целуются - физический контакт по большей степени не про Кейла. Так думает Альберу, пока Кейл сжимает его бедро, бессовестным образом ломая все рассуждения и путая мысли. Эрухабен поднимает Бада за шкирку, заставив того испуганно взвизгнуть и, кажется, даже слегка протрезветь, усаживает его от своих ног подальше и благодушно смотрит в сторону перешептывающихся. - Нет, в карты неинтересно, я знаю одну старую игру, - заявляет Кейл, а остальные делают вид, что верят каждому его слову. - Называется "Рука"! - Сколько секунд назад ты это выдумал? - или не все верят, как Кейдж, прячущая руки в необъятных рукавах. - Эй! Вообще предателей в королевстве вычислять не приходилось уже давно - Альберу бы и вовсе позабыл об этом, если бы на одной из тренировок ему посчастливилось едва не насадиться грудью на чужой меч. Рыцарь, сражавшийся с ним на тот момент, едва не умер от ужаса на месте, выпустив холодную рукоять, а Альберу отделался странным чувством и царапиной только благодаря счастливой случайности и почуявшему неладное Рейли, вовремя снесшего плечом его соперника. На самом деле, такое топорное нападение, как заколдованный меч, смогло практически исполниться только благодаря тому, что все вокруг расслабились. - Он заговорен, и на нем следы темной маны, - огорошивает всех маг, когда его спешно зовут на площадку, откуда разогнали всех, кроме самого Рейли, лежащего на земле невезучего рыцаря и Альберу. Низкий волшебник деловито проверяет лезвие, а потом переглядывается с темным эльфом, опускаясь на колени к лежащему. - Он ничего не знает, можете отпустить его, Ваше Величество. Но впредь, если позволите вам дать совет, не пренебрегайте банальными мерами безопасности. Никто, кроме них, не узнал об этом инциденте просто потому, что Альберу строго-настрого наказал про это молчать, не желая, чтобы кто-то был в курсе его некомпетентности, особенно близкая ему компания, поскольку вовсе не собирался расстраивать детей. Да и нашли предателя быстро - довольно слабого, но все же темного волшебника, который был весьма удивлен живучести Его Величества. Альберу немного напрягается, когда понимает, что он из Руки - дает задание своему главному магу перепроверить всех и немного выдыхает. Никто ни слухом ни духом, и пусть так будет и дальше. - Итак, королевство засыпает! Сегодня подданные убили невинного гражданина, а великий лекарь его спас! - Я же говорила, что я обычная гражданка! - возмущается Розалин, вскидывая голову, Раон хихикает, а Эрухабен человеческим жестом наматывает прядь волос на палец. Почти убитый Бад икает, отхлебнув еще алкоголя, а Кейл склоняется с того же дивана и кладет ладони на макушки волшебницы и наемника, чтобы легко уткнуть их носом обратно. - Да засыпаю я, засыпаю! Спасибо, сэр Эрухабен, что спасли! - Бардак, - комментирует тихо посмеивающийся Альберу, расслабленно сжимающий веки. Он сам удостоился обычной роли, поэтому ему вдвойне весело, когда он осматривает невинные лица, покрасневшие от выпитого алкоголя. Сколько бы он не проявлял дружелюбия, но только тут короля воспринимают как обычного человека - что, впрочем, совершенно правильно, и его полностью устраивает. - Рука поднимает голову! Укажите на того, кого вы хотите убить... За окном раздается грохот, и ленивый голос Кейла прерывается, когда все остальные вскакивают, едва покачиваясь. Фредо, сидя на подоконнике, удивленно растягивает губы в клыкастой улыбке. - Всегда мечтал... - Выкиньте его обратно, - немедленно командует Кейл, на что Чхве Хан с готовностью устремляется вперед, едва не запнувшись о ногу Кейдж, вытаскивает меч и с размаху рубит раму окна. Звон оповещает, что мечник попал - если не по герцогу, то вполне возможно, что на деньги. Чхве Хан с недоумением наблюдает прорубленное как масло дерево и стекло и целого ошалевшего Фредо, а потом задыхается: - Кейл-ним, я испортил окно в вашем доме! - Оставь... - Я вообще-то с вином и гостинцами, - обиженно начинает герцог, когда мимо королевского наставника что-то пролетает с громовым свистом и впивается в и без того пострадавшую раму. Кейдж икает, Бад на четверть трезвеет и пытается отползти в камин, а Раон, неизвестным образом оказавшийся на коленях Эрухабена, откуда сверкает глазами, хлопает в ладони, пока Альберу холодно и нетрезво просит. - Герцог Фредо, скройтесь с глаз. - Официальное нападение королевства Роан? - Я сегодня скромный подданный, можете подтвердить у остальных, - Альберу не снимает прицела гудящего в предвкушении Теранга, пока Розалин ободряет Чхве Хана, пытающегося бухнуться на колени. Кейл потирает переносицу, а Фредо, собирающийся посоревноваться с королем, замечает сверкнувшую золотую пыль в воздухе, а потом и засветившиеся золотые глаза с острым зрачком позади оскалившегося в недоброй улыбке Раона. Рукой оказываются Чхве Хан, которого убивают в первом же раунде, потому что нельзя так отвратительно играть, и Раон, и оба успешно ломают правила и едва не начинают настоящую тренировку великой битвы против героини Кейдж. Кейл тяжело вздыхает и улыбается, вернувшись на место рядом со спокойно отпивающим еще алкоголя Альберу. Самым напряженным всегда является суд. Король присутствует на делах особой важности и, порой, судит аристократов, если их успешно ловят на какой-нибудь провинности. Не смотря на то, что следовать справедливости легко, Альберу иногда терпеть не может эту обязанность, зная, что чертовы старики любят выкручивать все так, что остается мерзкий осадок. Всегда вскрывается столько грязного белья в чужих шкафах, что он даже не знает, что проще - изгнать их, присудить все по своему разумению или загнать аристократию на пла́ху. Поэтому Раон, сколько бы ни просился, не допускается на заседания - ребенок дуется, но не пытается прикрыться невидимостью и побывать, где хочется, без разрешения. Кейл отрицает любые попытки воспитания ребенка, но Альберу все равно тронут тем, как Раон относится к чужим словам, не смотря на то, что он является драконом и может делать то, что пожелает. - Хорошо, король! Я послушаю тебя, но когда-нибудь ты должен будешь меня пропустить! А пока ты должен мне за это сокровищ и печенья! Альберу считает на полном серьезе, что Раон - прелестный ребенок, глядя в смеющиеся глаза Кейла, пока на лице того привычное спокойное выражение. После сегодняшнего выматывающего суда, где буквально дерутся на его глазах два семейства, деля несчастную дочь, обещанную одному, а выданную замуж тем, кто оказался более лакомым куском, Кроссман и оказывается в особняке, посреди играющих в странные игры детей, взрослых и не-людей, глядя, как Кейл, опираясь на его колено, вскидывает очередной бокал вверх, заявляя: - Я решил! Давайте сыграем в буты... - Боюсь, уже пора отдыхать, - говорит Эрухабен с дивана, обнимая сонного Раона, который клюет носом. Ребенок, не выпив ни капли, навеселился на день вперед - Хенитьюз надеется, что завтра он не помешает ему проваляться до трех часов пополудни. Чхве Хан лежит неподалеку на ковре, свернувшись в клубок и обнимая меч, Кейдж с Розалин посапывают в обнимку, Бад испарился из комнаты, наверняка сейчас лежа на ступенях где-то в неудобной позе, а восстановленное магией окно отражает звездное небо. - Я отнесу малыша наверх. Эрухабен подхватывает черного дракона на руки и величественно удаляется, всем видом показывая, насколько он презирает подобные итоги времяпрепровождения людей, но при этом нежно улыбается, невозмутимо в этих безобразиях участвуя. Шеритт часто дразнит его тем, что он так легко поддается. Кейл обводит глазами поле битвы и вздыхает, поднимая взгляд на пытающегося сидеть прямо короля. - Все хорошо? - спрашивает вдруг Альберу, поправляя чужой раскрытый воротник, в котором видно слишком много белой кожи. Он успевает заметить только влажные глаза, и Кейл, живо посчитав, что будет для него наименьшим позором, утыкается носом в шею Альберу, подавшись вперед и обхватывая его обеими руками. Излишнюю резвость всегда можно списать на помутнение от алкоголя. Альберу чуть не заваливается, успевая выставить руку назад и опереться на нее, а Кейл лезет как кот, в которого когда-то был обращен, и буквально зарывается лицом в пахнущий алкоголем и чем-то можжевеловым белый мундир с расстегнутым воротом. - Чхве Хан вспомнил игру, в которую играли Ли Су Хек и Чхве Чон Су. Я никогда не играл вместе с ними, считая, что уж лучше потратить время на сон, а они... - Кейл шепчет так тихо, что не разобрать, больше опаляя горячим дыханием шею Альберу, который боится двинуться и спугнуть его. - Мне жаль, - говорит Альберу, вплетая пальцы в беспорядочно сбившуюся прическу Кейла, и наконец откидывается назад, позволяя себе упасть на спину и утянуть за собой своего главнокомандующего. Проходят годы, прежде чем Кейл по крупице отдает ему какие-то воспоминания или сожаления о невыполненном - и моменты слишком ценные, чтобы испортить все своими фантазиями, однако сам бездельник вовсе так не думает, когда его горячие и жаждущие губы находят губы Альберу слишком поспешно, влажная щека неловко прижимается к сухой, сталкиваются носы, и мужчины сплетаются конечностями, игнорируя присутствующих, пусть и крепко спящих. Мягкие языки лениво сталкиваются в изучающем танце, и Альберу сдается первым, с глухим стоном откидывая голову назад и разрывая желанный поцелуй. - Я не жалею, - как заклинание повторяет Кейл, когда снова вжимается губами в шею, на которой пульсирует артерия бешенным ритмом сердца. - Уже нет того меня, но что делать с чертовой памятью? Забудь, я пьян. - Это редкость. Я тоже. - Тяжелый день? - мурлычет Кейл, потираясь всем телом о застывшего короля, и охает, когда Альберу прижимает его крепче, обхватывая обеими руками как железными обручами. - Альберу? - Помолчи. Ты пожалеешь об этом утром, - ворчит Кроссман, скрывая покрасневшее лицо, и Кейл усмехается ему на ухо, но расслабляется, тяжестью оседая сверху. - Поспим. Утром слушать жалобы этих алкоголиков. - Кто бы говорил. - Ха-ха. Эрухабен недолго стоит в дверях гостиной, прежде чем негромким хлопком ладоней собрать все бутылки, игнорируя внутреннее ворчание о том, что дракону не положено таким заниматься, и вздрагивает, когда сонный Раон, дернув его за одежду, проскальзывает мимо, плюхается около Альберу с Кейлом и прижимается к ним, привычно свернувшись в клубок. - Дети, - вздыхает Эрухабен, накрывает черного дракона одеялом и гасит свет. Наутро вернувшийся Рон обещает теплую встречу тому, кто протоптал всю клумбу снизу под окнами, а Кейл давится лимонным чаем, припоминая о позабытом Фредо, и кисло улыбается, раздумывая о том, что скоро может узнать, кто все же сильнее - страшный старик, оскорбленный порчей имущества Хенитьюзов, или несчастный вампир?