Восхитительно

Аромат цветов витал по комнате. Он был не таким сильным, как несколько дней назад. Это были розы, которые Михаил подарил Дарье. Они отдавали последние вздохи своей краткосрочной жизни ради неё. А стояли где-то там, на столике у стены. Они были от любимого, они прекрасные, они скрашивали мучительное время девушки без него. Без его рук, без его тепла и без его поцелуев. Она хотела увидеть его хотя бы на минутку, но она знала, что минутка - это мало. Им нужно больше! Поэтому Колесова пригласила своего возлюбленного на ночь. "Тррр" - неожиданный звонок в дверь. В этот день девушка была одна, родители уехали в другой город к родственникам. Она знала - это он, но не ожидала так рано. Дарья распахнула дверь. На пороге стоял он - Михаил. Её сердце зажглось, тело получило заветную струю тепла, а глаза взмокли. Они не видели его всего неделю, но успели утратить ту жизнь, которую получали от него. Она сразу же обняла его за шею и повисла на нём, тут же позволила губам ощутить его вкус. Каким же сладким был их поцелуй. Такой долгожданный и страстный. Никаких слов здесь не нужно было - всё и так понятно. Он не отпускал Ковалеву ни на секунду. Так и потащил, держа её крепко и надежно, давая время их губам воссоединиться после настолько долгой разлуки. Они вошли в спальню в танце. У этого танца нет имени, но некоторые называют его просто - любовь. Они продолжали целоваться, дыхание сбилось, сердцебиение било все рекорды «Формулы 1», а их возбуждение набирало все большие обороты. Воробьев знал, что сегодня её вечер. Он хотел посвятить всего себя именно ей. Тёплое дыхание тянулось по её лицу, оно было исследователем, ищущем своё сокровище, но это сокровище было под носом... Михаил не стал томить. Снял с Ковалевой любимый свитер, такой пушистый и приятный, но до её тела ему было пока что далеко. Незаметно исчезла и её юбка. Она сейчас ни к чему. Позже ушёл из игры её лифчик. Грудь... Обворожительная и идеальная. Соски девушки уже стояли, они чувствовали пальцы парня, прикоснувшиеся к груди, как датчики. Он держал её грудь в ладони, другой рукой гладил талию, а параллельно продолжал играть с её языком во рту. Как же аккуратно и нежно он сжимал её грудь. Он не хотел навредить, так как считал её хрупким лепестком, который нужно беречь и ласкать. Плавно, очень медленно и со сложностью он всё-таки оторвал свои губы от неё. Дарья не хотела их отдавать, но прекрасно знала, что дальше будет намного лучше... Да и Воробьев не хотел спешить, отдавая последние силы её желанию. Он целовал шею, долго и бархатно. Каждый сантиметр. Несколько минут спустя плавно перешел к ключицам. Они возбуждали его больше всего, но они не были последней точкой на карте… на карте тела любимой... Следующим пунктом в этом путешествии стала грудь. Его губы любили отдыхать только там, так как это место было до такой степени родным и близким, что ему хотелось остаться там на вечность. Целовал Михаил каждый миллиметр, словно исследуя территорию, которую он и так знал прекрасно. Дарья была уже на пике, хотя это только начало. Но она не хотела ничего говорить, а в голове крутились строгие мысли по типу "Возьми меня", "Спустить ниже", "Перейди к главному блюду!". Она сковывала их, а он задержался на груди надолго, понимая, что любимая в восторге. Воробьев решил пожалеть её, перешел к животику. Он исцеловал и его, не забывая и о талии. Такой изящной и такой аккуратной. "Неужели всё? Неужели он перейдёт к ней?" - пробегало в голове Дарьи. Нет, он пропустил пункт назначения и пошел ниже, к её ногам. Если бы его спросили, что его возбуждает в ней больше всего, он бы ответил, что всё. В неком смысле это было правдой, но её ноги устраивали третью мировую в голове парня. Они были её визитной карточкой. О них, наверное, можно было бы сочинять легенды, но не нашлось бы в мире поэта способного подобрать эпитет, который охарактеризует их сполна. Воробьев целовал каждую клеточку её тела, одновременно даря сладострастие и мучая таким долгожданным заключением. Ниагарский водопад не сравнится с тем, что творилось выше её колен... Михаил все же сжалился. Не каждому человеку дано чувство жалости, благо у него оно было. Соприкосновение его губ с её "Клеопатрой" не сравнить ни с чем. Можно попробовать поставить это в один ряд с падением метеорита, который уничтожил динозавров, но метеорит не принёс столько эмоций, и он убил жизнь. А губы парня породили стон любимой, который разрушил нетронутую тишину. Ковалева застонала, что для ушей Воробьева было песней, и он знал, что на правильном пути. Его язык соприкоснулся с её киской, из-за чего она "запела" ещё сильнее... Она не сдерживала эмоции, её руки гуляли по его волосам. Он умело игрался языком, вызывая волны возбуждения со стороны Тихого океана. Дарья не смогла выдержать и десяти минут. Она поддалась, сдалась... Феерический оргазм был ярче фейерверков на Новый год или день города. А стоны... они стали криками, криками наслаждения... Парень подполз к ней, лёг рядом, а девушка легла ему на плечо и обняла. "Я тебя люблю" - такое нежное и ожидаемое, вырвалось с её уст. Это всё, что было нужно для его счастья. "Я тебя тоже" - истощенно ответил он. Они лежали и слушали сердца друг друга... Запаха цветов не было слышно. Цветы завяли. Сегодня был только один цветок - её.