сНежно

      Мысль, что Джек ни разу не видел снега, ударяет Сэму в голову одним из их первых спокойных, ничем не примечательных вечеров. И становится настоящей идеей фикс. Никаких внезапных звонков и просьб о помощи, никаких сверхъестественных тварей и необходимости бороться с ними. Долгожданный отдых и покой.       В Канзасе декабрь сух, гол и будто бы замер, впав в спячку на все три зимних месяца. Застывшая земля под ногами ничуть не пружинит, ветер неприятно колет кожу, а пасмурное унылое небо давит на плечи предчувствием какой-то новой обречённости. Никакого праздничного настроения. Как обычно.       Сэм думает, достаточно, с него хватит. На этот раз уж точно. Если его детство и большая часть жизни была безрадостной и лишённой зимней сказки, то его нефилим так страдать не должен, он заслужил счастливые праздники и яркие впечатления. И младший Винчестер решает устроить Джеку самое лучшее в мире Рождество, досконально продумав план, которому ничто не сможет помешать.       Сэм долго ходит вокруг да около, а потом выдаёт свою идею Дину и даже приглашает с собой, немного нелепо, но не желая его обидеть и бросить одного в праздники, как это делал отец.       Старший, смеясь, отказывается, говорит, что третьим лишним быть не нанимался и не привык — сам помнит, как Сэм тактично давал ему пространство, сваливал «за водой» или «в библиотеку», оставляя с девушками наедине. А сам радуется, что не придётся быть их личным водителем и морозить задницу в Колорадо.       Джек встречает новость о поездке, по-детски радостно, называя её приятным приключением. И собирает в дорогу всё необходимое быстрее, чем за час.       Сначала им попадаются лишь живописные, белеющие в оврагах и насыпях островки снега. Словно морская пена, вылитая на берег сквозь неожиданно всё ещё зелёную траву. Постепенно снежное море затапливает всё большие участки земли, покрывает узорами скользящие за стеклом Импалы ели и сосны, клубится на обочинах, собирается в сугробы.       Сэм краем глаза — благо, у него развито боковое зрение — подмечает меняющиеся от удивления, недоверия и страха эмоции, расцветающие в изумлённые улыбки, на лице нефилима, то и дело оглядывающегося назад, не верящего своим глазам.       — Сэм, где мы? Почему земля белая? — выдыхает он, наконец, крутящийся на языке, назойливый вопрос.       — Это снег. Он выпадает зимой. В северных штатах, — поясняет Сэм. И понимает, насколько это просто и мало.       Они въезжают в Аспен под вечер. Небо всё ещё пасмурное, но мерно сыплющее кристаллами снега на крыши домов. Невидимый зимний купол, накрывающий город, скрывает посторонние звуки, приглашает шум планеты, оставляя лишь чистейший звон тишины.       Джек выходит из машины, видит снегопад и зависает с поднятой головой, словно тот кот из рекламы. Сэм думал, в жизни такого не бывает, постановка, да и только.       Но вот они мы: завороженный взгляд нефилима метается от одной блестящей снежинки к другой, в то время как сам он, словно ледяная статуя во дворце Снежной Королевы, застывает посреди улицы, не передавая значения снующим мимо прохожим. Всё перестаёт для него существовать. Всё, кроме снега.       Сэм чувствует это и улыбается с лишь небольшой, горькой, ревностной мыслью, что его затмила грёбаная замёрзшая вода. Но он это переживёт.       На его удачу, снег оказывается липким, тяжёлым, и лепится на раз — два. Сэм нагибается и намеренно загребает лишь треть снега, помещающегося в его ладонь, чтобы ненароком не сбить Джека с ног целым валуном. Только романтического вечера в травмпункте им не хватало.       Уже через секунду в парня летит небольшой снежный комочек — идеально круглый и гладкий. Джек ойкает и так безнадёжно и непонимающе-обиженно смотрит на Сэма, что у того даже улыбка с лица сползает, словно снежная лавина.       Джек молчит, но его глаза отчаянно спрашивают «За что?».       И Сэм понимает, что облажался. Познакомил парня со снегом, нечего сказать.       — Это игра, Джек. Понимаешь? Называется «снежки». Лепишь руками комочки и бросаешь друг в друга, словно обстреливаешь.       — Зачем? — нефилим совершенно невинно вздымает брови, и Винчестер поражается его неведением и сотней открытий, которые ему ещё предстоит сделать.       — В идеале — это весело.       — Весело играть в войну?       Сэм задумывается на минуту. Серьёзнейший тон нефилима буквально озадачивает его. Джек одновременно вмещает в себе четырёхлетнего ребёнка и взрослого, мудрого философа — и этот симбиоз так восхитительно наблюдать!       — Это же понарошку, — пожимает плечами Винчестер. — Попробуй, — он загребает снег и кладёт в ладонь Клайна. — Сожми двумя руками, вот так, не слишком сильно.       — Мокро и... холодно, — вздрагивает Джек, утрамбовывая ладонями сотни снежинок.       — Молодец. Можно ещё и скруглить углы, — Сэм заставляет двигаться ладони Джека под своими, словно гончарному мастерству учит. — Да, отлично, — нефилим рассматривает покоящийся в его ладонях белый шар. — А теперь, — Сэм отходит назад, — бросай в меня.       Джек кидает первый снежок слабо, так что он падает у ног Винчестера, и виновато глядит на него, словно провалил важнейшую миссию во Вселенной. Во второй раз он не рассчитывает силу, и Сэму больно прилетает в плечо, но испуганный взгляд нефилима вызывает у него довольный, почти детский, заразительный смех. Винчестер потирает плечо, убеждаясь, что оно не вывихнуто, и нагибается за новой порцией снежных патронов.       Спустя час они оба в тающем, стекающем с одежды снегу валятся в сугроб, раскрасневшиеся и смеющиеся. Джек хватается за куртку Винчестера между порывами смеха и тяжело дышит, тот, улыбаясь, смахивает подушечками пальцев снежинки с его скул и волос. Младший Винчестер вдруг чувствует себя семилетним пареньком, проваливается в детство весенним паводком, тонет.       — Знаешь, в детстве, пока отец не видел, Дин позволял мне делать снежных ангелов, — вдруг серьёзно говорит Сэм. Нотки ностальгии приходится с силой сглотнуть.       — Как это?       Сэм встаёт на ноги, тянет за собой нефилима и, оглянувшись в поисках идеального для своего роста места, снова падает в снег, раскидывает руки и мельтешит ими вверх-вниз. Затем поднимается с земли и показывает Джеку результат, коротко кивнув и затаив дыхание. Он не художник, и его творение сложно назвать арт-объектом, но всё же узнавание, сквозящее на юном лице парня, дороже ему любой похвалы и признания.       — Это крылья! — восклик нефилима заставляет Сэма довольно кивнуть. — Я тоже хочу!       — Ты и так ангел, — прижимает к себе парня Винчестер и целует прямо в растрёпанную макушку.       — Но только наполовину, — с лёгкой грустью выдыхает Джек, но позволяет увести себя в тёплый гостиничный номер под подозрительные взгляды администратора.       Им везёт, никто не подхватывает пневмонию, а на следующий день температура за окном понижается на несколько градусов, так что снег звонко хрустит под ногами и пар от дыхания тонкой струйкой поднимается изо рта.       Джек никогда не вставал на коньки, но у него это явно в крови — по крайнем мере он ни разу не падает на катке. Сэм невольно задумывается, от кого ему предалась эта способность, и очень надеется, что не от Люцифера. Лёд, как-то, не его стезя.       Первые десять минут парень приноравливается к скользкому, шаткому равновесию, просит Сэма не отходить от него далеко, хватается за воздух и его ладони, прокатывается вокруг Винчестера, держась за его предплечье, и довольно изрекает с широкой улыбкой на губах:       — Это совсем не сложно.       Они катаются, держась за руки, по лесной, будто бы сказочной аллее, словно в каком-то голливудском фильме. Подсветка деревьев в парке слишком напоминает северное сияние, тёплые огоньки на маленьких елях вдоль тропинки бросают пятна света на почти прозрачный лёд, превращая его в дорогу из жёлтого кирпича. Сэму смешно от мысли, что они направляются к Великому Гудвину. Интересно, кто с какой просьбой? Мозги для его брата, смелость — ему, а сердце — Джеку? Выходит складно, но Винчестеру в этот вечер абсолютно ничего не нужно для счастья. Потому что у него всё есть.       Они с Клайном медленно катятся по парку, грея ладони друг друга в своих, обсуждают звёзды над головой, мечты и оттенки цветов, никого не встречая не своём пути, будто бы эта дорога создана только для них двоих. И Сэм благодарит судьбу за эту уютную тишину, укрывшую их от мира, и за то, что всё впервые идёт по плану.       Утро третьего дня встречает их ленивой негой, тёплым одеялом — одним на двоих, сонными улыбками и музыкой. У них нет никаких целей, лишь медленные морозные прогулки по улице в изучении интересных уголков города и рождественских угощений.       У Клайна спустя пару часов подмерзают руки и лицо, он забавно морщится и трёт нос ладонью, всякий раз на Сэмово «Холодно?» отрицательно качая головой, не желая его разочаровать.       На третий раз Винчестера не проведёшь, и они отогреваются в ближайшем милом кафе, с рождественскими венками с колокольчиками и еловыми ветвями в вазах разной формы, украшенными маленькими фигурками, подобранными в тон стен. Сэм пьёт бодрящий кофе с корицей, Джек — какао с кленовым сиропом.       Глядя в окно, они не в первый раз замечают прохожих с небольшой дугообразной гирляндой на плечах, работающей явно на батарейках. Она светится тёплым, желтоватым светом. Словно ореол или нимб.        — Хочу, — только и говорит Джек. Сэм, разумеется, не может противостоять.       И они идут искать гирлянду по ближайшим сувенирным магазинчикам, сплошь завешанным миллионом рождественских украшений всех сортов и мастей. Так что глаза разбегаются. Яркие, пастельные и прозрачные ёлочные игрушки, блестящая и матовая мишура, мерцающие лампочки гирлянд, в которой они отыскивают ту самую. И Джек светится ярче всех вместе взятых огней города. Он гордо водружает её себе на плечи и с широкой, довольной улыбкой шествует по городу. Не человек — а вечный огонёчек добра.       Клайн оборачивает гирлянду вокруг шеи Сэма и смотрит на него как на самую прекрасную рождественскую ель. Завороженно, восхищённо, счастливо. Сэм думает, что больше похож на северного оленя, но от взгляда Джека в груди разливается тепло и правильность. И он обнимает его за плечи, обнажая ямочки на щеках и позволяя всем вокруг понять, как же он счастлив. Если бы он мог, то поделился бы этим чувством со всем миром.       Вдруг Джек говорит, это его первое нормальное Рождество. И он хочет сделать всё правильно.       — Я хочу выбирать подарок Дину. Ты мне поможешь?       Сэм улыбается. Это так мило, что нефилим хочет удивить и Дина. Его брата, который Джеку никто, который долгое время не принимал его и даже чуточку ненавидел. Младший Винчестер думает, за что ему достался такой невинный, безгранично добрый, абсолютно не злопамятный и доверчивый паренёк. И приходит к выводу, что заслужил его всей своей перевёрнутой с ног на голову жизнью.       Подобрав подарок Дину — огромную кружку с новогодним дизайном и яркую рождественскую красную шапку, нефилим со всей серьёзностью простит Сэма дать ему полчаса свободного времени, потому что ему надо кое что сделать. Винчестер сперва разыгрывает беспокойство «вдруг ты потеряешься» и «я не хочу тебя никуда отпускать», но сам понимает, что Джек просто хочет найти подарок и ему.       — Я всегда найду тебя, — убедительно просит нефилим, и Сэм ему верит.       Вечером они оба забираются под плед, ложатся на огромный пушистый ковёр у камина и вглядываются в ночь за окном сквозь панорамные окна их временного жилища. Сэм перебирает волосы Джека умелыми пальцами и оставляет лёгкие поцелуи на его прохладных губах.       В последний день их каникул младший Винчестер будит парня лёгкой щекоткой. Джек шутливо пихается, хихикает и наваливается на Сэма, не рассчитав силы. В итоге они чуть ли не падают с кровати и долго смеются, прикрывая рот рукой, боясь разбудить соседей.       Через час они поднимаются по канатной дороге в открытой кабинке, Клайн вцепляется в металлический поручень — высоко и небезопасно, но наблюдает за открывающимся пейзажем со страхом и восхищением в глазах. Вокруг мерцают золотом и тонут в изумрудных тенях пики вершин соседних горных хребтов, белеют горнолыжные трассы и катятся навстречу друг другу по двум путям кабинки с туристами и жителям города.       Склон, на который они поднимаются, не самый пологий, но подходит и для новичков. Джек сперва с недоверием уточняет у Сэма, точно ли им стоит так рисковать, но потом сам, забывшись от волнения, выпаливает, что хотел бы попробовать и лыжи, и сноуборд. Всё новое для него увлекательно и вдохновляюще. Винчестер рад, что тот не боится.       Гонки на лыжах им удаются гораздо лучше. Сэм даже пару раз скатывается со склона с трамплином. Джек радостно, с гордостью наблюдает за ним, переводя дыхание у подножия гор.       Они наперегонки забираются вверх и по счёту Сэма, взмахивают палками со свистом, отталкиваются и летят по гладкому снегу, ощущая, как сопротивление воздуха развевает концы их шарфов и растрепанные волосы.       Так они катаются до самого вечера, а потом, скинув лыжи, валятся на утрамбованный снег, задыхаются, рвано выплёвывая выдохи и смеются от усталости, лёгкие жжёт и колет острыми раскалёнными иглами, холод прокрадывается сквозь одежду, вечернее небо синим покрывалом реет над головами. Но чувство свободы такое огромное, что будто бы поднимает их над землёй.       — Спасибо! — с чувством выдыхает шёпотом Джек. Сэм глядит на него с удивлением, и Клайн в щемящем страхе, что его не услышали, повторяет: — Спасибо тебе! — и тянется к губам Винчестера, разгорячённым, мягким, послушным. И пока Джек целует его, долго и тягуче, Винчестер думает, что готов застыть в этом моменте на манер ледяной скульптуры, укрытой пушистым снегом.       Утром они покидают снежный штат Колорадо и медленно едут домой, возвращаясь ровно в канун Рождества к совершенно осенней, ветренной погоде.       Джек аккуратно выкладывает свои подарки под наряжённой Дином ёлкой с ярлычками, на которых написаны имена адресатов, к кучке разноцветных подарочных упаковок, уложенных под нижними ветвями. И довольно, широко улыбается. Он знает, что загадать в это Рождество. Нефилим хочет лишь одного: чтобы все последующие были такими же счастливыми и чтобы его семья была рядом. Особенно Сэм.