You're my kind of present

Если и существовала фраза, которая в полной мере описала бы подготовку к Новому году офиса Артёма и Матвея, то это почти наверняка «Я тебя слепила из того, что было». Стрелецкий вообще не слишком рвался вешать все эти праздничные финтифлюшки, прекрасно понимая, что потом ему еще придется их снимать, но под возмущенным взглядом своего помощника махнул рукой, предупредив, что в первоначальный вид ему придется все приводить самостоятельно. А Моте только того и надо — вон как носится на крыльях собственной одухотворенности. То вешает серебристый «дождик», позаимствованный у Дениса, который собирался праздновать с какой-то своей новой пассией, о которой парень знал только то, что её зовут Олеся и что Дэн от нее, судя по всему, без ума. Больше информации и нужно не было — главное, что украшения, на которые в противном случае пришлось бы тратиться самому, были отданы ему в безвременное пользование. А тут и гирлянды, и «дождик», и даже искуственный венок из омелы, о происхождении которого не имелось догадок даже у самого Дениса. Впрочем, и эта декорация вскоре была пристроена над дверью. — Надеешься, что Катя заедет? — смеется Стрелецкий, — так она с друзьями собиралась праздновать. Мотя закатывает глаза (стоя спиной к Артёму, так что он этого не увидит, но все же) и напряженно смеется, надеясь, что в вечернем офисном полумраке, который сейчас освещали только гирлянды, не видно покрасневших щёк. То, что он не спалился с тем, что ему нравится не Катя, а её старший брат — то ли чудо, то ли на самом деле психолог уже давно все понял и только делает вид, что это на самом деле не так. Матвею нравится мечтать. Нравится представлять длинные тонкие пальцы в своих волосах, нравится мечтать, что когда-то он сможет не смотреть на Стрелецкого, как на нечто неприкосновенное. Мечтать дотронуться, поцеловать, прижаться ближе — и не быть оттолкнутым. Но это, наверное, совершенно нерационально. Глупо мечтать о великой любви, выполняя функции мальчика на побегушках. Артём смотрел на Мотьку с некой долей умиления, вспоминая, как сам украшал квартиру с таким же энтузиазмом. Но когда это было, если так подумать? Еще когда они с Дашей были вместе. У них даже будущее какое-то вырисовывалось. Будущее, которое так и осталось несбыточными мечтами, отложенными на дальние полки где-то в подсознании, чтобы иногда, если ночь выдастся бессонной, достать, стряхнуть пыль, полюбоваться и поставить обратно. А сейчас у него только этот офис, помощник со встрёпанным облаком крупных кудрей на голове. Ну вот конкретно сейчас — еще звонящий Дэн. Странная штука — вроде он должен быть со своей пассией. Ну, значит, что-то определенно пошло не так. Артём снимает трубку, и его встречает немногословное «Тёмыч, это пиздец». — А поконкретнее можно? Я все-таки психолог, а не телепат. — Короче, знаешь, что она мне забыла сказать? — Что она случайно надела бельё из разных комплектов и теперь трусы у неё розовые с котиком, а лифчик красный с кружевом? Где-то на заднем фоне раздался истеричный подавляемый ржач Матвея. — Стрелецкий, твою мать! Короче, Олеся забыла сказать, что к ней должна приехать тётя из Ногинска… тётя с тремя детьми! На этом моменте Артём смог выдать из себя только красноречивое «о-о-о…», а Матвей, которого все детство заставляли нянчить детей маминых друзей, пробормотал себе под нос шестибуквенное слово, которое Стрелецкий никогда прежде от него не слышал. — Вы поругались и ты сейчас думаешь о том, чтобы поехать в бар и наебениться, верно? Денис, лучше едь сюда. И нам веселее будет, и Моте утром можно будет отоспаться, а не вытаскивать тебя из какого-то сомнительного заведения. — Ты считаешь лучший бар в городе сомнительным заведением? — Я считаю полицейский участок сомнительным заведением. На это Денису ответить было нечего, и он пробормотал в трубку, что скоро будет. Откровенно говоря, время уже перевалило за девятый час, и шанс попасть в бизнес-центр до боя курантов был откровенно сомнительным. Но как там было? Разбитое сердце и готовность отсидеть задницу в московских пробках? А что еще оставалось? В принципе ничего. И даром, что заявился мужчина за какие-то считанные минуты до полуночи и позвонил Артёму еще раз спросить, ничего ли он не забыл сделать. Стрелецкий, конечно, забыл открыть уже было запертую изнутри дверь. Никого не ждали, а потом как-то забылись. Психолог пошел впускать-таки Дениса, обнимать, приветствовать, отряхивать от снега и производить прочие сопутствующие процедуры. Матвею тем временем показалось, что венок держится на честном слове и грозится грохнуться кому-то на голову. Черепно-мозговой травмой и проломленным черепом это, конечно, не грозило, но неземного удовольствия также не обещало, так что парень закрепил пластмассовую омелу получше и чуть не столкнулся с Артёмом. — Омела… — с улыбкой произнес Денис. Они смотрели друг другу в глаза, на заднем фоне из трансляции на ноутбуке что-то говорил президент. Казалось, все конечности стали ватными, а щеки Матвея снова вспыхнули предательским алым. Глаза Артёма, зелёные, как этот треклятый венок, буравили юношу с какой-то легкой насмешкой, словно говоря, что слов уже не нужно. Внезапно где-то там, далеко забили куранты, и Мотя сначала даже не понял, что происходит, когда почувствовал внезапное приливающее тепло. Артём целовался аккуратно, словно боясь напугать неопытного парня. Уже получив ответ, мужчина положил одну ладонь на талию парня, а вторую запустил в кудри. Когда они отстранились друг от друга, часы уже показывали 00:02, а глаза ярко блестели. Матвей, конечно, смутился и уже был готов начать снова бормотать какой-то несуразный бред. — Шеф, я… Артём даже не стал слушать — просто втянул парня в еще один поцелуй. Новый год начинался отлично.