Встреть меня на крыше.

      Яркий оранжевый блеск солнца отрывистым светом пронизывал тёмные волосы цвета крепкого кофе, окутывая каждую прядь теплом рассвета. Лучи проходили сквозь дым сигареты, откидывающей от себя мягкий белый пепел на чёрный плащ. Тени казались синими на зданиях. Пылающий шар восхода был окружён розовыми облаками — перистыми и резкими, сияющими огнём утренней звёзды.       Глаза Торда оставались прикрытыми, до тех пор пока он не услышал движение за спиной. Ему не надо оборачиваться, чтобы понять, кто это. Том удостоился кроткого взгляда за утреннее вторжение, прежде чем сел на край крыши пятиэтажного здания. Тлеющая сигарета Торда зазвучала в чужих руках, из-за чего он был вынужден обратить внимание на соседа. Парень в серой футболке сделал затяжку. Дым серых глаз наблюдал за сухими губами, обнимающими никотиновую палочку. Чистые завитки сходили с них, задерживаясь в воздухе и во взгляде Торда.       Каждый раз Том находит Торда на крыше этого дома, чтобы забрать с собой в серость. Больше некому спустить его на обречённую землю, все давно забыли про его покинутую душу. Торд всегда покорно следует за Томом. То, что парень продолжает стабильно приходить за ним — является знаком того, что темнота не бесконечна. Даже когда кажется, что ночь не закончится уже никогда, Том всегда поднимает солнце, заслоняя свет луны и звёзд. Они всегда спускались, чтобы забыть рассвет. Подтягивая лямки пустого школьного рюкзака, кидая в рот пластинки мятной жвачки и игнорируя пронзительный звонок, они заходили в класс, не помня об оранжевом солнце. Торд предпочитал забывать время проведённое с ним и не слишком напрягаться пустыми разговорами в школе.       У Торда не было друзей. Но мальчик действительно мог бы назвать несколько человек, которые, возможно, не хотят, чтобы он умер. С родителями и другими людьми, каким-то образом называющими его своим родственником он общается только по необходимости, считая, что они не могут называться близкими, только из-за мифической связи по линии крови. Он ничего не чувствует по отношению к ним. Что-то на подобии привязанности Торд чувствует к Эдду и Мэтту — общие знакомые с Томом.       Том. Подросток давно уже в заблуждении от странных чувств к Тому в области, где положено быть сердцу. Но это невозможно — его сердце уже давно выгорело в бесцветности будней. Тем не менее, сломленная потерянная душа, пропитанная никотином, аккуратно срасталась под взглядом чёрных глаз. Глаза Тома не были мрачными. Торд находил чёрный цвет поэтичным, романтичным и несколько загадочным. Мысли Тома были загадкой, которую парень уже давно старается решить. Что может происходить в разуме, скрытым пепельным туманом? Что за муки таит печаль в бесконечной тени вселенной бескрайних чёрных глаз? Ища ответ в отблесках заката на лице одноклассника, мальчик забрал сигарету, чтобы пропустить дым сквозь альвеолы лёгких. С медленным выдохом вернулся главный вопрос, который всегда тревожит Торда — почему? Он никогда не находит повод задать его и не видит необходимости знать ответ в принципе. Источник вредной привычки снова вернулся к губам Тома, отбрасывая пепел. —Ты знаешь, что курение убивает? —Том на это лишь многозначительно хмыкнул, делая новую затяжку. Парень в плаще аккуратно выхватил сигарету и неизящно поднёс её к губам, чтобы сделать последний вдох и затушить остаток о тыльную сторону ладони.

***

      Сигаретный дым окрасился во все цвета мира в тени фейерверков. Одинокая фигура в красной толстовке наблюдала разноцветные вспышки искр, стоя на крыше дома. Торд правда мог бы назвать это место домом, если бы не покидал его так скоро. А может так лучше. Если он не уедет завтра, то уже не сможет уехать никогда. Потом будет больнее.       Неожиданно, но Торд получил компанию. Ему не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто это. Потеряв сигарету из поля зрения, он встретился с отражением мириада звёзд в черноте скорбящего взгляда. И снова сводящие с ума глаза поглотили его немыми загадками. О чём скорбят твои глаза, Том? Не было ли это твоим желанием? Он никогда не поймёт своего любимого врага. Он и не считает, что это нужно. Торду хочется, чтобы парень вводящий его в раздумья оставался вечной загадкой. Не хотелось получить доступность Тома так быстро. —Когда ты уедешь? —Выплюнул Том вместе с дымом. Его слова сливались со взрывами, но Торд всё ещё различал его голос. —Завтра. Том ничего не ответил, он лишь многозначительно хмыкнул перед новой затяжкой. Какая-то боль была в этом звуке — та, о которой не задают вопросы вслух. Громко и тяжело выдохнув, Том повернул голову к парню с волосами цвета сладкой карамели. В тишине между разрывами фейерверков Том спросил: —Когда ты вернёшься? —Торд не ожидал этого вопроса. Не дав ответ, он виновато продолжил слушать тишину. —Ясно, —Том печально отвернулся, стряхивая пепел. Пустота была на его лице, пока падающие звёзды разрывались во взгляде, обращённом в неизвестность.       Вспышки света окружили две фигуры, отбрасывая чёрные танцующие тени. Жаждя никотин, Торд попытался отобрать источник дыма. Руки нервно потянулись к врагу. Том не был намерен отдавать поганые сигареты. Резкими движениями, фигура в красном терялась в попытках вернуть свою вещь. Неверный шаг.       Стремительное падение было прервано тёплой болью в ладонях. На плечах Тома крепкой хваткой — больно и удобно расположились руки Торда. Сигарета обиженно упала на крышу затухая. Торд утонул в чёрной пустоте глаз. —Я не думал, что ты такой доступный. Уже падаешь в мои объятия? —Надеюсь ты подаришь мне танец, давно хотел оттоптать тебе ноги. Спустя несколько мгновений и смущённый взгляд Том обхватил пояс Торда. Их ноги плавно, но не слишком изящно заскользили по крыше.       Хотелось застыть сейчас навсегда. Горячо, светло и горько. В глазах Тома отражались взрывы пламенного света. Он наблюдал за лицом Торда. Смущённое, не мёртвое и красивое. В глазах Тома он всегда был самой яркой звездой. Как жаль, что он больше не увидит его свет. Парни не торопились. Неприятели длительное время продолжали кружить в беззвучном вальсе, пытались запомнить друг друга такими. Том отвёл взгляд, когда их лица были всего в паре дюймов друг от друга. Он мог распознать слабый запах мятной жвачки и никотина на губах Торда. Парень позволил медленно растянуться ухмылке в тот момент, когда его талию притянуло давление рук мальчика с медными волосами. Он горячо выдохнул в холодную шею Тома и почувствовал сбившееся сердцебиение под синей тканью. —Ты ведь знаешь, что я не буду тебя удерживать. —Том прикрыл влажные глаза и спокойно шептал в шею Торда. —Просто не забывай обо мне. —Забыть тебя — невозможно… —Том крепче прижал к себе тело Торда и тихо произнёс. —Знаешь, это звучит, как полный бред, и возможно это алкоголь говорит во мне, но ты, как фейерверки. —Фейерверки? —Торд улыбнулся, немного поглаживая своего врага по спине. —Они очень яркие и красивые. Вызывают чувство восторга. Но когда заканчиваются становится как-то грустно, —Том сказал это едва шевеля губами, пытаясь запомнить каждую вспышку в небе. Торд мягко улыбнулся, когда его пальцы больно сжались, удерживая ткань синей толстовки. —Не думал, что ты так поэтичен. —Иди к чёрту, идиот. Сохраняя губы в яркой печальной улыбке, Торд пытался запомнить запах дешёвого алкоголя и горького никотина в одежде парня. Торд закрыл глаза, и прежде чем замолчать навечно сказал: —Я тоже не смогу забыть тебя, Том.

***

      Снег мягко падал на синюю ткань мундира и таял, оставляя еле заметный след. Красный лидер набрал в лёгкие побольше сигаретного дыма, и медленно выдохнул, расслабленно прикрывая глаза. Фигура, одиноко стоявшая на крыше, и не думала двигаться, пока прямо около уха не прозвучал щелчок, Торд ощутил полюбившийся запах дёшевого алкоголя и никотина. Ему не надо оборачиваться, чтобы понять, кто это. Холодное дуло револьвера зарылось в его волосы. —Тебе стоить завязывать с курением, Торд. —Это довольно иронично. Том — тот, кто впервые протянул сигарету своему врагу в седьмом классе. Красный Лидер мягко ухмыльнулся и подёрнул плечами. Он передал сигарету человеку с пушкой. Том лишь многозначительно хмыкнул, делая затяжку. —Я пытался бросить, но этот запах напоминал о тебе… Думаю я стал слишком сентиментальным. Торд мельком посмотрел на врага, он почти промямлил это, но разобрать глупую фразу было всё-таки несложно.       Враг. Парень старательно уже долгое время старался сохранить эту нить, связывающую их. Но мерзкие гормоны продолжают стирать эту тонкую грань, в любом случае они всегда делали это. Ещё тогда, когда потухшие, запачканные серостью этого мира, глаза подростка встретились со взрывами галактик в черной бездне бесконечных глаз одноклассника. Торд длительное время не мог понять, что заставляло его душу переворачиваться при каждом взгляде на синий цвет. Слишком длительное. Но в конце концов, Торд понял. —И почему всё всегда должно быть так, мой старый друг? Лицо Тома оставалось прежне безэмоциональным, но глаза, ловящие белые хлопья, выдавали весь поток мыслей. Он никогда не понимал чувств Торда. Он всегда точно знал мотивы, мысли и причины. Но боль за самодовольной ухмылкой никогда не была известна Тому. Но как он мог понять его чувства, если не может понять огонь, бушующий в собственной груди? Красная толстовка всегда порождает в сердце черноглазого парня необъяснимую страсть и счастье. Том старался не думать об этом, потому что боялся, что уже знает ответ.       Размышления поглотили Красного Лидера, накрывая, словно цунами, не давая сделать вдох и заполняя лёгкие невыносимой болью (хотя может это пневмония). Дым снова покинул губы Торда, оставляя горький след на прощание, и встретил сладость Тома.       Красный Лидер сел на край крыши, смотря на неизбежное падение снега. Его компания села рядом: —Спину потянул, пока падал с небес? В ответ Торд лишь неизящно затянулся и ухмыльнулся. —Думаю, дело в моём возрасте. Довольно часто, в это время жизни люди заводят детей и оформляют ипотеку. Дымчатый глаз рассматривал то сигарету, то револьвер в худых руках под тёмно-синей рубашкой. —Они глупцы, что завели детей, вместо того, чтобы захватить мир. Том наблюдал за тем, как его сосед весьма открыто разглядывал его. —Все в этом мире глупцы. Торд перешёл на тёплый шёпот. —Не думаю, что есть кто-то глупее, чем ты. Я уверен, ты знал, с самого первого дня — почему я здесь. Рукой, которая занята оружием, Том поддерживал подбородок, рассматривая шрамы на лице, находящемся в нескольких сантиметрах от его собственного. Он бы отдал всё за то, чтобы у него не было гарпуна в тот день. Он бы отдал всё за то, чтобы у него не было пистолета сегодня. —Ты принижаешь свои достоинства, Том. Прямо сейчас находишься в нескольких сантиметрах от меня. Убить тебя — не составит особого труда сейчас. Жар дыхания уже можно было почувствовать не напрягаясь. —Но ты не станешь. Ты действительно стал слишком сентиментальным и просто не сможешь. И я никогда не опущусь до такой глупой лжи, как ты. —Не опустился ли ты до неё уже? Не думаю, что все эти месяцы здесь ты лишь планировал мою смерть. —Хотел застать тебя в расплох… —Снова ложь. Горько и очевидно. —И я бы не опустился на колени перед врагом, как ты, моля о прощении. Торд готов был опуститься на колени перед Томом прямо сейчас, и не только для того, чтобы просить прощения. Он упал в изгиб шеи и уткнулся носом в чёрный жилет. Том сделал затяжку и потушил сигарету о тыльную сторону руки и с характерным шипением. —Ты так горяч, когда делаешь так. —А я думаю, что это грипп. —Быстрым взмахом запястья Том стряхнул с волос падший снег. —Ты так неромантичен… —Найди тогда любовницу, которая будет с тобой романтична. —Хочешь стать моей любовницей? Торд шептал в шею Тома. Томное дыхание опаляло кожу, убивая его рассудок. Тому показалось, что он тает от каждого вздоха мужчины. Он прикоснулся к чужим пальцам. —Это не то, что говорят человеку с пушкой, дорогой. —Мои вкусы весьма специфичны… Парень с карамельными волосами горько и мокро усмехнулся почти в чужие губы, словно в первый и в последний раз: —Мне бы хотелось разделить с тобой рассвет в этот раз, Том, если можно. —Забавно, это то, что говорила мне твоя мамка прошлой ночью. —Тебе одиннадцать лет? —Ощущаю себя на все пятнадцать рядом с тобой, милая. —Заткнись. —Заткни меня. Сквозь скрип падающего снега Красный Лидер резко накрыл чужие губы, окончательно сбивая с пути их обладателя.       Глупо. Это ли то, чем им стоит заниматься, когда мир катится в бездну? В любом случае, он всегда норовил туда скатиться, Торд просто подтолкнул его в нужном направлении.       Том заговорил влажно и томно, с присущей ему глубиной голоса: —Пытаешься подкупить меня? Не знал, что ты такая продажная шлюха, —Том еле шевелил губами, касаясь кожи своего главного врага, —знаешь, ты неплохо целуешься, для диктатора, любовь моя. Я подумал, может, действительно не стоит тебя убивать. —Это было бы мило, если бы ты не был таким отвратительным педиком. —Следи за языком — я тот, у кого револьвер. —Я то слежу за своим, а твой лезет куда попало. —Том шумно и глубоко выдохнул на это, прижимаясь ближе к шее своей мишени. —Мне бы не хотелось верить, что такая красотка может убить меня. —Можем проверить, —Том оставил влажный поцелуй на коже Торда и отстранился, на что тот тихо простонал. —Я всю жизнь хотел встретить рассвет с тобой, но ты всегда убегал до восхода. —Это предсмертное желание? —Ну типа, —Торд положил голову на плечо своего киллера и прикрыл глаза. Карамельные рожки упирались в шею Тома. Пальцы были сплетены. Можно было бы сказать, что это выглядит действительно мило, если бы это не был киллер Торда, если бы это не было ночью, в которую он должен в последний раз вдохнуть никотин.

***

      Снег продолжал падать почти до полудня. Когда небо приобрело ровный голубой оттенок и все звёзды упали, пролилась слеза вслед за сладкими словами, пропитанными дымом новой сигареты, с привкусом мяты, никотина и чего-то горького. Было бы преступлением — назвать их неискренними: —Я люблю тебя.