Капитан Америка

Когда тебе девятнадцать жизнь кажется такой лëгкой и сложной одновременно. Иногда кажется, что ты можешь всё. А иногда просто хочется закрыть глаза и кричать. Даня ветреный и живет как придётся. Нет никаких гарантий ни на что, только одна вера в себя. И веселье. Много веселья. Всё его богатство - это идеи в голове. Но совсем нет представления о том, как их реализовывать. Ваня старше, почти на десять лет. Длинные, часто грязные волосы и почему-то грустные глаза. Даня выше его ростом, но почему-то кажется себе маленьким. Друзей старше его много, но чувствует себя так только с ним. Он рос на его песнях, и хоть такое неприятно слышать, но это правда, как ни крути. Ему было шестнадцать, когда у Нойза родился первый сын. Концерты, задержание в Волгограде, и жадно следящий за событиями подросток. Песня "10 суток в раю" на репите, когда это только возможно. Первую травку курит вспоминая песни. "Алкоголь и наркотики в мишень моего здоровья дротики". Даня охотно подставляется под них, желая... Нет, конечно всë не упиралось в песни. Много другой музыки, других людей, других интересов. Жизнь то в конце концов своя, а не чья-то. Но песни Noize MC глубоко личные. Что-то больше просто музыки, больше просто репа. Дело не в моде, не в молодёжном протесте, даже не в том, что алкоголь и трава реально что-то прикольное. Дело в чëм-то другом, что отзывается в сердце томной тяжестью. Влюблëнность? Слишком глупо. Мальчики не влюбляется в мальчиков. А особенно в женатых реп-рок-звëзд. Даже когда с ними встречаются лично и ловят пьяный весëлый взгляд. Даня не считает себя красивым. Уродливым - тоже. Ему, в целом, плевать на внешность. Не девочка же. Но себя всё же немного стесняется. Иногда. В лице Нойза есть что-то девичье, особенно с длинными волосами и без бороды. На девушку Ваня совсем не похож. И даже на женоподобного парня не тянет. Но есть в нëм что-то такое же привлекательное, что заставляет Поперечного залипать на его лице. То ли мягкость, то ли правильность линий... Даня не поэт, и не настоящий художник и описать это он не может. И смотреть не хочет. Совсем нет. Джокер - классный герой. Тëмного рыцаря Даня пересматривал много раз, в основном заглядываясь на Хита Леджера. Пытался повторять что-то перед зеркалом, но в итоге больше отмечал недостатки своего лица, нежели тренировался. Сука. Этого не должно было произойти. Ваня в костюме Джокера. Не сказать, что это самое красивое, что он видел в жизни. Красота тут вообще не причëм. Ему идëт и грим, и сам образ. Ваня сумасшедше улыбается ему, играясь. У Дани что-то ëкает внутри. Срочно надо выпить. До этого они вместе красили щит для его сына. Даня вздыхал едкий запах краски, и от этого у него кружилась голова. Мама говорила ему не нюхать клей - это обещание он сдержал. А про краску ничего не говорилось. Капитан Америка не берëт трубу... Он пьëт почти всë время, дышит липким дымным от курева воздухом на балконе и шутит тупые шутки вместе с Эльдаром. Весело. Так что он не замечает, как все приходят примерно к тому же состоянию, что и он. Солнце медленно уползает за крыши домов оставляя оранжевые ореолы вокруг. Всë кажется немного волшебным, даже рыгающий рядом Эльдар. Они идут куда-то, пока линии проводов кружатся над головой. Солëный запах железа бьëт в лицо, будто он действительно взлетел к этим проводам и уселся на них, как голубь. Провода качались под ним, и небо летело вскачь. Вперëд-назад, навстречу к звëздам и обратно - в асфальт. Он приходит в себя более менее только в баре. Сюда дошло гораздо меньше народу, чем снимали клип, что не удивительно, в целом. Неудивительно вообще всё. Особенно пьяный Ваня с полностью смазанным гримом. Он валится Дане на колени, вырываясь из того сумасшедшего круговорота лиц, движений и разговоров, в который превратилась их разношерстная компания. - Ты как? – маслянистый вопрос, не имеющий какой-либо цели. Взгляд у Нойза расфокусированный, устремлённый куда-то в далеко. На почти кожаном диване полно места и грязные кроссовки оставляют на обивке яркий след. Поперечный думает, что он был бы не против, если бы Ваня прошёлся этими кроссами и по его груди. Но мысль быстро исчезает, потому что у него есть кое-что по лучше. Даня такая влюблённая фанатка, что это почти смешно. Он бы посмеялся, если бы сейчас не хотел чего-то другого. Вряд ли Нойзу удобно на тощих коленках, но он улыбается, рассматривая парня. - У меня всё найс – круче быть не может. - Уверен? – мужчина поднимается, ставя одну руку за колени (хорошо хоть не между, но им до этого ещё очень далеко). Теперь их глаза на одном уровне, и в карих напротив пляшут черти. Они втягивают в свой бешенный хоровод. Дане хочется, хочется… чужие губы, и шершавую кожу с синтетическим запахом краски. В баре жуткая жара, а внутри до сих пор качаются провода. Лицо Вани почти не его. Джокер смешался с привычным Алексеевым. Это всё тот глупый пьяный сон, где он бородатый Харли Квин. - А ты можешь предложить что-то получше? Они оба ужасны в флирте и оба знают это. Но какая разница? - Могу. Ваня первый тянется к нему. Так гораздо спокойнее. Нет чувства вины за нарушение личных границ. То, что Нойзу на эти границы всегда было поебать, Даня уверен. Целуется он плохо. Просто отвратительно. Не знает, куда деть язык, и что делать с руками, которые болтаются вдоль тела бессмысленными макаронинами. Ване тоже неудобно так – он почти лежит на диване и всё тело держит лишь одна рука. Приходится неестественно изгибаться в спине. Но они не прекращают. Не знают, что делать друг с другом надо. У одного девушка, у другого жена и дети… У Дани с девушкой в последнее время не очень ладится. А у Вани… Поперечный не хочет об этом сейчас думать. В конце концов Нойзу самому решать, что со всем этим делать. Почему-то верится в то, что у него есть на это свои причины. Может, просто этого хочется. Поцелуй не сладкий. Ни как патока, ни как мёд. В нём много алкоголя, усталости дня и привкуса дешевых чипсов. Его бы можно было назвать «настоящим мужским поцелуем», если бы мужчины целовались друг с другом. По зубам скользит чужой язык, пока собственный нервно дёргается, как безвольная сосиска под разрядом в сколько-то вольт. Спина одеревенела, но он так отчаянно хочет этого. Много воды. Он чувствует, как скользит по чему-то теплому, касаясь натянутой мышцы. Почему это так сильно торкает его? И не только его, потому что Ваня выдыхает ему в рот с приглушенным звуком. Никто не обращает внимание на то, как звезда сосётся с мальчишкой. Время вызывать полицию и заявлять о педофилии, только Поперечный тут будет не обвиняемый. Конечно, всё это шутки. Ему уже двадцать и он давно не мальчик. И Ваня не настолько его старше. Девять лет – это разве разница? Ему ещё нет и тридцати (один год остался). Разрывая поцелуй, Ваня мягко касается его губ своими. Это как-то уж слишком нежно, слишком не похоже на пьяную ошибку. Даня охотно толкается вперёд, но отстраняется тоже послушно. Пару секунд они смотрят друг на друга, не видя. Потом Ваня срывается куда-то. Поперечный тоже уходи в толпу – в голове назойливо роятся мухи. Щекочут крылышками черепушку. Вскрыть бы её и выпустить их всех на волю. - Эй, у тебя что-то на лице! - Что? - Да краска, вроде… - Ильич морщится, пытаясь разглядеть красный след на щеках и губах друга. Цвет кажется смутно знакомым. - А? – Даня безошибочно тянется к губам, наперёд зная, где. – Пойду умоюсь. В мутном зеркале общественного туалета отражается его встрёпанная физиономия. Нос алеет огромной шишкой на лице, а глаз сполз куда-то на уровень рта. Завтра утром лица вообще не будет, так что ещё нормально. Волосы мокрые и липнут к коже. На майке какое-то пятно. Из красивого, пожалуй только красный росчерк на уровне губ. Но именно его он яростно смывает. Пожалуй, и ему отсюда пора смываться. Жаль, что через унитаз нельзя. В зале шумно. Люди толкаются, а Даня настолько потерялся в себе, что не различает лиц. Лишь когда кто-то виснет у него на плече, он немного включается в реальность. - Куда ты? – это Ваня, и за те минут десять, что они не виделись, он успел набраться так, что ноги почти не держат. - Ухожу. Он не знает, что сказать. - Сейчас, - бросает коротко Нойз и снова исчезает. Даня, как дурак, стоит по середине бара и чего-то ждёт. Скоро Ваня появляется, в чьей-то куртке, с бутылкой в руках. - Пошли. И они уходят оттуда вдвоём. В жаркую летнюю ночь. Даня почти трезвый, а вот Нойзу приходится периодически хвататься за него. Плечо уже ноет, и завтра обязательно останутся синяки от худых пальцев. Идут куда-то в никуда, пока сами собой не валятся на траву. Бутылка уже пуста, а у Вани почти чистое лицо, зато грязный рукав чужой куртки. Да и даниной футболке нужна стирка. - Почему в больших городах так плохо видны звёзды? – язык у него заплетается, так же как и всё остальное тело. Мечтательный взгляд - в тёмное небо. - Света слишком много. - А нахера нам его столько? Давай выключим всё в городе, чтобы наконец посмотреть на звёзды? Дане хочется многое сказать. Но он молчит, глазея на ровную линию подбородка и кадык. - Ток – наш друг, - слова вырываются невольно. - Ток наш друг… - задумчиво повторяет Ваня. Потом резко разворачивается к нему. - Бля, мы друзья? - Да. А кто ещё? - И правда. После этого короткого диалога Нойз вроде успокаивается. И они просто лежат какое-то время на траве. Трава мокрая и холодная, алкоголь уже отпускает, оставляя внутри невнятную пегую хмарь. Голова немного кружится и начинает мутить. Но всё очень правильно и хорошо. Наверное, двадцать лет жизни стоили того. - Эй, молодые люди, а что это здесь происходит? Как всегда, люди в форме не появляются вовремя. - А что, на траве лежать запрещено? – фыркает Поперечный. Он до сих пор немного не здесь и полицейские ещё не сложились в единый пазл. - На газоне – запрещено, - мирно поясняет один из них. Но тут Ваня дёргает его за многострадальное плечо. - Прикинь, реально лежать на травке? – он хихикает, и Даня невольно представляет, как валяется на огромных мешках дури и тоже начинает хихикать, как идиот. Они такие пьяные: алкоголем, летним вечером, друг другом... И это уже не оценивает товарищ полицейский. - А можно ваши документики молодые люди? - На основание примятой травки? – невинно интересуется Даня. Ни к чему хорошему это не приведёт, но остановится он уже не может. И не хочет. - Хорошо, - неожиданно быстро соглашается полицейский. – Тогда будьте добры – покиньте территорию газона. - Да с какого… - пытается начать Ваня, но Даня старается его успокоить, попутно поднять. - Ладно тебе, уйдем по-тихому… Но естественно, что этому не суждено было случится. Если сам Поперечный ещё на ногах держался, то вот Нойзу подняться не удаётся. Его рука выскальзывает из данилиной, но сзади его заботливо подхватывает второй полицейский. - У-у-у-у-у, ребята, но тут всё понятно, - первый мужчина ловко нагибается и подхватывает с земли пустую бутылку. – Распитие спиртных напитков в общественном месте. Придётся вам пройти с нами в отделение. - Да пошли вы к чёрту! Пусти меня! – у Вани стойкая аллергия на полицию. Он начинает дёргаться в руках у полицейского и чуть не даёт ему локтём по лицу. - Пацан, прекрати, а то сядешь за оказание сопротивление сотруднику полиции! – мужчина взволновано дёргается в сторону напарника, Даня вместе с ним, потому что видит, что тот хочет «заломать» Ваню. Но вдруг сам его отпускает. Его вырывает прямо под ноги Данилы, он еле успевает отскочить. После этого их уже почти без проблем ведут к УАЗику ухмыляющиеся полицейские. Ещё веселее они ухмыляются в участке, когда понимают, кого задержали. Они сидят там почти до утра, пока в срочном порядке не приезжает менеджер Вани и не решает все вопросы. На прощание Нойз ему лишь устало кивает, а Даня в ответ позволяет себе улыбнуться. Он готов поклясться, что в глазах Вани она отразилась, немного добавляя ему настроения. Как минимум он больше не выглядит так мрачно. После сегодняшнего вечера Даня находит неожиданно много сил, чтобы жить дальше.