Четверо

Флегетон чувствует, как струйка крови стекает по его бедру и пачкает алым свежие простыни. Сладкий запах заполняет пространство, Ахерон впивается зубами в кожу на внутренней стороне - так, что боль пронзает, катится по телу, заставляет выдыхать на грани стона. Руки дёргаются - но Стикс крепко держит их, не позволяя оторвать от простыней. Он сидит над Флегетоном, склонив голову, смотрит вниз своими змеиными глазами - обнажённый, каменно спокойный. Запястья в его руках, что в железной хватке. - Не торопись, дорогой, - ласковый голос Коцита звучит, словно нож по коже ведёт. Когтистые пальцы проводят по груди, цепляют каждый сосок. Флегетон до крови кусает губы и приподнимается, прогибаясь в пояснице, пока ладони Ахерона водят по его бёдрам и ногам, заставляя сбиваться с дыхания, а клыки оставляют на коже один кровоточащий след за другим. Словно капкан сомкнулся вокруг него: попытаешься вырваться - и только глубже увязнешь. Словно они - их взгляды, их руки - ловушка, что становится смертоноснее с каждым его движением. Может быть, поэтому он и пытается выбраться так рьяно?.. Поэтому выдыхает, закидывает голову назад, чтобы волосы разметались по смятой простыни, чтобы кадык выступил отчётливо - ведь тогда Коцит проведёт по нему не когтями, а языком, спустится к ложбинке между ключицами, вылижет скопившуюся в ней кровь. Ведь тогда Стиксу придётся держать его руки крепче, потому что Ахерон не выдержит и разведёт его колени, устраиваясь между, одним резким толчком войдёт, почти вколотится, в его тело, сразу возьмёт быстрый темп, от которого всё внутри скрутится в тугой пламенный ком, выплеснется со стонами и криками. Флегетон хочет этого - каждым своим движением, каждым своим выдохом, каждой каплей крови на искусанных губах, всем своим существом. Хочет настолько сильно, что ещё несколько минут ласк - и Ахерон рычит от возбуждения, утыкаясь лицом ему в живот и царапая щетиной нежную кожу, что Стикс шипяще выдыхает, заставляя Коцита склониться к его паху и взять в рот вставший член, что сам Коцит свободной рукой вцепляется в собственный, стирая пальцами выступившие капли смазки. Флегетон знает о своей власти над ними - так же, как знает об их власти над ним самим. Особенно теперь, когда ему не позволено даже шевельнуть рукой. И когда Ахерон начинает двигаться, Флегетон пытается вырвать ладони, чтобы прикоснуться хотя бы к кому-нибудь из них - но Стикс держит крепко, единственный из всех, кто способен сохранить разум, и эта пытка мучительна, обидна, и от этой обиды волны внутри жарче, быстрее, опаснее. Толчок, второй, третий - крутится огненное колесо, объединяющее их, сливающее в одно целое. Флегетон смотрит помутневшим взглядом на Ахерона, на его широкую грудь, на украшенные золотыми кольцами соски, на каплю пота, стекающую по смуглому виску. На дорожку тёмных волос, уходящих к паху. На собственный член в широкой ладони. Стикс велит Коциту взять глубже - всё же отпускает одну руку, чтобы вплести длинные пальцы в колючий ёжик волос, вдавить в себя, заставляя того на миг захлебнуться. Этот образ встаёт перед глазами так же ясно, как образ Ахерона, и от того становится только хуже. Но рука свободна - и Флегетон шарит ей, находит бедро Стикса и мстительно вцепляется в него до следов, до синяков, которые не сойдут ещё несколько дней. Он ещё может думать об этом - но прикосновений, ощущений и сладкой боли так много, что скоро забывает. Потому что дышать становится тяжелее, думать становится тяжелее - мысли теряются в волнах пламени, в том, как Ахерон толкается в него, то заполняя собой всё внутри, то на миг словно лишая чего-то важного. В том, как Коцит берёт горлом, почти задыхаясь, едва ощутимо задевает головку клыками, в том, как его рука двигается всё быстрее и быстрее. Флегетон чувствует это как своё. Флегетон забывается, уже не разбирая, что ощущает он, а что - они, попадается в собственную ловушку - как всегда. Флегетон просит ещё, ещё, ещё ещё ещё - невнятно, не слыша себя, царапает ногтями чью-то кожу - Стикса, Коцита, собственную? - почти всхлипывает. Снова и снова, снова и снова, снова и... Лампочка в комнате взрывается, но никто из них не замечает вмиг поглотившую пространство темноту. Коцит почти судорожно сжимает свободной рукой его шею, предчувствуя финал, и Флегетон хрипит, закатывает глаза, но всё внутри уже настолько полно огня, что ему остаётся только вырваться наружу - вскриком, содроганием, тёплой спермой на широкие ладони. Сквозь гул в ушах он ещё слышит рокот и шипение, когда каждый из его милых разделяет с ним это чувство, и содрогается вновь - трижды. Тьма смыкается вокруг - или это волосы Ахерона, нависшего над ним? Флегетон погружается в эту тьму, вдыхает пряный аромат и тянется к родному лицу подрагивающими пальцами. Его лица касаются губы - одни, вторые, третьи. Его обнимают три пары рук, оплетают, прижимаются телами - такие же опустошённые и переполненные, как он сам. И это так невыносимо невыносимо невыносимо хорошо.