А я всегда знал, что ты на голубой стороне

Самое страшное для знаменитости — это испорченная репутация. Когда репутация запятнана, её уже почти невозможно очистить, каким бы ты невиновным не был. Общество быстро впитывает скандалы, а вот хорошие новости им неинтересны. Журналисты уже давно просекли эту фишку и умело ей пользуются. А звёздам ничего не остаётся, как играть по их правилам, ведь никому не хочется терять карьеру. Поэтому началась и продолжается негласная война между журналистами и артистами. Пак Чимин вымотался и откровенно заебался, хочется послать всех и уйти в запой. Забитое доверху расписание не давало и секунды на отдых. А долбаный журналист Мин Юнги, который как с цепи сорвался, не давал вздохнуть спокойно. Он следил за ним, выискивая поводы для новых разгромных статей. Журналюге пару раз удалось застукать Пака на вечеринках, за что тот сильно получил от компании. Больше Чимин такого не хотел, поэтому приходилось сидеть дома целыми днями, изредка заказывая доставку еды. Но даже тут Мин нашёл лазейку. Он написал скандальную статью с заголовком: «Тайный любовник Пак Чимина. Что он любит больше: жареную курочку или его?» И чего Юнги к нему прицепился-то? После прочтения этого бреда Чимин чуть не разнёс всё в своей квартире, а после разговора с менеджером, так вообще появилось желание повеситься. Мин мало того, что высмеял его, так и компанию доставки втянул. Теперь ещё с ними придётся разбираться, столько мороки. Ужас просто. Статья с геометрической прогрессией набирала популярность и всё больше чернила имя Пака. Люди слишком сильно любят скандалы с чужой личной жизнью, а Юнги на этом наживается. Вообще этого парня многие артисты недолюбливали. У него был поразительный талант вытягивать разгромные статьи из пальца. Мин уже столько артистов загубил, а ему самому хоть бы хны, ни взяток не берёт, ни шантажом его не возьмёшь. Да и материалов на шантаж по сути нет, парень тщательно скрывал все аспекты своей жизни. Чимин решил забить и всё-таки напиться. Уже всё равно поздно метаться, статья есть, слухи поползли, а остановить их никому не под силу. Только надо сделать это так, чтобы ни агентство, ни Мин-мать-твою-за-ногу Юнги не узнали об этом. Лучшим, по мнению Пака, решением — пойти пить на улицу. Было поздно и темно, людей на улице нет, а значит и узнать его никто не сможет. Напихав в рюкзак пару бутылок различного алкоголя, Чимин вышел во двор. На улице тепло, дует лёгкий ветерок, который приятно освежает. Блондин направляется в сторону ближайшего парка. Вот он уже сидит на лавочке и думает, что выглядит, как последний алкоголик. Но сейчас ему глубоко наплевать на это, он отдыхает. Здесь тихо, спокойно, никто не фотографирует его, не просит автограф и не следит. Ну как говорится, помяни черта. Слышатся тихие шаги, Пак поворачивает голову и видит того, кого не хотел видеть больше никогда. Мин Юнги шёл медленно, слегка развязно, весело глядя на блондина и ухмыляясь, видя реакцию парня на себя. Уже подвыпивший Чимин проклинает всё и всех, в особенности брюнета, который садится рядом. — Какого хрена ты тут забыл? — с нескрываемой ненавистью говорит Пак, смотря на ухмыляющегося Юнги. — Да так, мимо проходил, смотрю наш новоявленный голубчик сидит, решил подойти поздороваться. — с насмешкой парирует Мин. Понятное дело, что оказался он тут не случайно. Ожидая примерно такой реакции Чимина на свою статью, он караулит второго около его дома, желая подловить того на гулянке. Но, видимо, удача отвернулась от брюнета, хотя это как посмотреть. Может сейчас, слегка пьяный, артист с горя изольёт ему душу, а заодно и какие-то подробности своей жизни. А ещё где-то в глубине души, Юнги жалел Пака, ведь после такой статьи будет тяжело восстановить прежнюю репутацию. — Если ты пришёл поглумиться, то давай. Мне уже всё равно. — на самом деле нет, но брюнету об этом знать необязательно. — Как тебе вообще спится с мыслью о том, что ты людям жизни портишь? — что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Тут именно эта поговорка и сработала, Чимину действительно было интересно, как можно так жить. — По десять часов в день и знаешь не жалуюсь. — не настолько они близки, чтобы Юнги ему душу изливал. Конечно трудно свыкаться с этой мыслью, но ведь большинство людей он просто вывел на чистую воду, так что по сути ничего плохого не сделал. А статья про Чимина это так, чтобы побесить. Глядя прямо в блестящие искорками глаза напротив, Мин забирает бутылку и делает глоток. Это оказалось бренди, причём явно качественный. Пак лишь хмыкнул, возвращая бутылку себе и тоже отпивая терпкой жидкости. Так и просидели они в парке до поздней ночи, изредка переговариваясь о своей жизни. Изрядно набравшись, Чимин не отдавал себе полного отчёта, так что спокойно отвечал на вопросы журналиста. Хотя тот тоже не отставал и задавал их скорее из-за личного любопытства, нежели из-за работы. Утро встретило блондина не очень дружелюбно, точнее сказать, вообще не дружелюбно. Голова гудела, солнце светило прямо в глаза, а память отшибло напрочь. Вот оно — похмелье. Пак довольно давно не испытывал этого чувства, но видимо пришло время. Открывая оба глаза по очереди, Чимин медленно оглядывает комнату. Незнакомую мать вашу комнату. Судорожно пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера и ночи, парень хлопает руками по постели и натыкается на чьё-то тело. Пак резко подскакивает, мгновенно жалея об этом и оседает на пол. На кровати лежит никто иной как спящий Мин-чёрт-тебя-дери Юнги. Как это вообще произошло?! Память упрямо отказывается возвращаться полностью, лишь отрывки всплывают в бедовой блондинистой голове. Вот они с Юном сидят на лавочке и разговаривают о теории относительности. Вот куда-то идут, Чимин держится за чужую руку, так как идти сам не в состоянии. Вот Мин бросает его на кровать, а Пак, в свою очередь, тянет его за собой. Дальше темнота. Осознание медленно приходит и добавляет явное отсутствие одежды, за исключением белья. Бедный Чим аж побледнел, ну не мог он переспать с Юнги, даже в самом страшном кошмаре не мог. Мин что-то тихо прохрипел и перевернулся на спину. Пак дыхание задержал, молился всем богам, которых знал, только бы не проснулся. Блондин ждёт пару минут и облегчённо выдыхает. Спит. Чимин уже встал и хотел уйти, но взгляд задержался на Юне. Ровный аккуратный носик, небольшие, но такие красивые глаза, которые всегда смотрят с ехидным прищуром, напоминая лисий взгляд, розовые, мило поджатые во сне губы, под которыми скрывалась порой дерзкая ухмылка, а иногда искренняя и добрая улыбка. Чимин поймал себя на мысли, что интересно было бы попробовать их на вкус и усмирить таким образом нахала, но парень быстро одёрнул себя. Спящий брюнет ему куда больше нравится, не язвит и не пытается выпытать информацию. Надо валить пока Мин не проснулся и не усмирил самого Пака пинками. Блондин быстро покидает квартиру, оставляя маленькую записку хозяину, и вызывает такси. Юнги просыпается медленно, лениво. Оглядывает собственную комнату, постепенно вспоминая события вчерашнего вечера. Он помнит, каким милым был Чим, когда выпил. С ним было легко разговаривать, несмотря на маленькую несвязность речи блондина. Он помнит, как Чимин потянул его за собой на кровать, как сладко причмокивал во сне. Что во сне, что в жизни Пак был милым, стараясь всегда держать марку. Единственным местом, где он позволял себе расслабиться была сцена. Там он вытворял просто поразительные вещи, там была его жизнь и Мин знал это. Он всегда восхищался тем, как тот любит своё дело, поэтому и сам работал в поте лица. Только вот где же сам Чимин? В комнате его нет, а на тумбочке красуется записка. «Я не знаю, что вчера было и знать ничего не хочу. Если захочешь написать об этом статью, то я подам на тебя в суд за изнасилование!» Гласила надпись, сделанная аккуратным почерком. Мин даже представил, как Пак топает ножкой, говоря это. Юнги не смог сдержать истерического смеха. То есть Чимин думает, что они переспали? Ну что ж пускай думает, это даже сыграет Мину на руку.