sleepwalker

Еще до того, как ему наконец дали долгожданное повышение по службе, Илай уже жил намного выше собственного поста, и отдел кадров это, кажется, не беспокоило. Мичманам обычно не предоставляли каюты на палубах высокопоставленных офицеров и точка. Но бюрократические механизмы часто не действали там, где дело касалось Трауна, и Илай Вэнто был его адъютантом с благословения Императора. Если кто-то из конторских крыс и подвергал сомнению основания, на которых комната Илая находилась рядом с комнатой Трауна, они благоразумно не делали этого вслух. Илай, конечно, не задавался такими вопросами. Работа с Трауном, изучение военной тактики под его руководством и обучение его более тонким аспектам политики взамен могли и действительно занимали долгие часы их ночных циклов, так что иметь дверь, соединяющую их помещения изнутри, было довольно удобно. Большую часть времени Илай даже не замечал ее существования. Он довольно внезапно вспомнил о ее существовании, когда тихое "пшшш" разбудило его однажды ночью, примерно через два часа после того, как он заснул. Он приподнялся на локте и в замешательстве моргнул в сторону главной двери, ведущей в коридор - любой нежданный гость обязательно должен был появиться оттуда, и нет, он больше был не в Академии, никаких обрядов посвящения для Деревенщины из Дикого Пространства - но в темноте никого не было. Его сонный мозг пытался убедить его, что он выдумал звук, когда внезапно матрас просел позади него, и он чуть не пискнул, потеряв равновесие; поток холодного воздуха заставил его рефлекторно свернуться в клубок, когда одеяло над ним исчезло. Но затем на смену холоду пришло теплое, твердое, тяжелое тело, прильнувшее к его спине, длинная рука обвилась вокруг его талии, крепко удерживая на одном месте, и ошеломленный Илай оказался снова под одеялом, окутанный теплом тела Трауна. Потому что это был Траун. Илай узнал бы его запах где угодно. Стандартное моющее средство, стандартный одеколон и что-то кроме этого, что он мог описать только как запах голубого льда - чистый, холодный и опасный в своей кажущейся бесстрастности. Мягкое, спокойное дыхание взъерошивало волосы, вьющиеся на затылке Илая, и если бы он немного повернул голову, он все еще мог бы почувствовать слабый намек на мятные леденцы, сладости, которыми Траун по какой-то причине любил баловаться. Первоначальная паника Илая утихла и уступила место смущенному любопытству. Прижатая к спине Илая, грудь Трауна поднималась и опускалась медленно и равномерно. Казалось, он спит мертвым сном. Он, должно быть, лунатил и пришел сюда во сне. По какой-то непостижимой причине он был разбужен в этом полусознательном, полубессознательном состоянии, прошел через смежную дверь и забрался прямо в кровать Илая. Илай не знал, что делать. Для этого не было протокола. Он попытался вывернуться, но рука, обернувшаяся вокруг него, только прижала его ближе. Он было открыл рот, чтобы что-то сказать, но не проронил ни звука. Он устал. А если он был уставшим, это означало, что Траун, вероятно, устал вдвое больше. Им обоим нужен был отдых. Твердый вес на его спине был приятным, рука, обнимающая его, не давила, а удерживала, как якорь и уже тянула его обратно в сон. Они могли отложить неловкость до утра. Он даже не заметил, что заснул, пока не был разбужен сигналом будильника в пустой кровати. Ночью Траун, должно быть, проснулся, понял, что произошло, и тихо ушел в свою каюту. Или, возможно, он вернулся так же во сне. Илай не знал. Он чувствовал, что не должен поднимать эту тему. Опять же, для этого не было протокола. Как вообще коммандер должен сказать адмиралу: эй, а вы знали, что у вас очень острые колени? Траун вёл себя так, будто ничего не случилось, весь день. У Илая пару раз чуть не сорвался с языка закономерный вопрос, но в конце концов он так ничего не сказал. Никто, даже чисский воин, не сможет вести себя так, как обычно, собранно и вежливо сдержанно, проснувшись в постели своего подчиненного, так что, возможно, Илаю все это приснилось. За исключением того, что пару ночей спустя он снова был в его постели. Без предупреждения, молчаливый, глубоко спящий и прижимающий Илая к груди так естественно, как будто он всегда был там. С тех пор это стало почти регулярным явлением. Иногда по ночам Илай даже не просыпался от звука открывающейся двери. Он лишь слегка приподнимал голову, когда знакомое тело скользило под его одеяло, но вскоре снова проваливался в сон и спал лучше, чем раньше. Будучи рядом с Трауном, Илаю пришлось пройти через куда более странные вещи. По сравнению с ними то, что происходило, казалось почти невинным. Это было... так поразительно по-человечески, правда. Траун имел обыкновение производить впечатление некоего безошибочного механизма, двигающегося с расчетливой выдержкой и говорящего без эмоций. Ощущение его такого... мягкого, теплого и безопасного в его постели заставляло что-то нежное трепетать в груди Илая. Кто знает, что происходило в сновидящем мозгу Трауна, что заставляло его искать другое живое существо по ночам. Вдали от своего народа, защищая себя в обществе, которое его презирало… да, Илай тоже кое-что знал об одиночестве. И он всегда пропадал к утру, а днем ​​ничего не говорил. Илай пришел к выводу, что Траун, должно быть, делал это совершенно бессознательно, приходя и уходя, как призрак. Это немного задевало - знать, что Траун, вероятно, даже не вспомнит об этом, когда проснется. Были дни, когда Илай сказал бы "да" еще до того, как Траун закончил вопрос… но в конце концов они были слишком далеко друг от друга во флотской иерархии и слишком глубоко застряли в дружбе. Итак, Илай делал то, что у него получалось лучше всего - наслаждался как мог тем, что имел. Оглядываясь назад, Илай понимал, что время, проведенное рядом с Трауном, должно было научить его, что ничто не будет происходить так, как ему хотелось бы. Он проснулся, как обычно, со знакомым и успокаивающим присутствием рядом с ним, заключенный в мягкие объятия, длинные пальцы легко сжимали ткань, скомканную на груди Илая… но в тот момент это была последняя обычная деталь. Потому что, если он правильно разглядел светящиеся красные числа на своем хронографе, смена А начнется через шестьдесят минут. Илай моргнул. Время осталось прежним. Свет в его спальне уже медленно увеличивался до двадцати процентов, как он и запрограммировал его прошлой ночью. Ежедневный сигнал будильника действовал ему на нервы, поэтому в качестве эксперимента он отключил его и вместо этого включил свет, чтобы дать ему мягко себя разбудить. Траун проспал. Илай не мог вспомнить, был ли у Трауна сегодня выходной, и именно поэтому он настолько ослабил самоконтроль, но это не имело значения. Через несколько минут Илай должен будет встать и приготовиться к своей смене, а Траун все еще находится в его постели. Все должно было стать чрезвычайно неловким с минуты на минуту. Что ж, тут ничего не поделаешь. С своего рода фаталистическим стоицизмом, который он культивировал все эти годы рядом с Трауном, Илай взглянул на хронограф и решил, что у него есть еще пара минут, чтобы побаловать себя, прежде чем это чувство будет отнято у него навсегда. Он снова зарылся в удобное углубление в матрасе, созданное весом их тел, и закрыл глаза, вдыхая теплый запах чистых простыней и гладкой кожи Трауна. Позади него Траун все еще дышал медленно и размеренно. Паническое напряжение постепенно покинуло тело Илая. В самом деле, что плохого могло случиться? — Интересно. Ты снова расслабился. Илай был почти уверен, что, если бы не тяжелая рука на его груди, он бы упал с кровати. Его сердце определенно билось вне его тела. Рука вокруг него усилила свою хватку, и большой палец успокаивающе поглаживал его грудь там, где, как птица в клетке, быстро билось сердце Илая. — Прошу прощения, — сказал Траун, как всегда безумно невозмутимо, — я не хотел тебя так напугать. С тысячами вопросов, спотыкающимися друг о друга на кончике языка, Илай наконец выпалил то, что казалось ему самым возмутительным: — Я думал, вы спите! Вы… ты всегда бодрствовал? Траун переместился, и Илай внезапно почувствовал все точки, в которых они соприкасались - от колен до затылка, Траун обнимал его сзади как идеальная большая ложка. И он не выглядел так, как если бы ему пришло в голову, что правильным решением было бы отпустить его. — Всегда? Так это обычное явление? Илай нахмурился. — Ты действительно ничего не помнишь? Траун разжал пальцы на его ночной рубашке, отвел руку назад, и Илай мгновенно ощутил холод от потери этого прикосновения. Но теперь он мог перекатиться на спину и повернуть голову, чтобы встретиться со взглядом чисса - твердым, любопытным и немного извиняющимся. — Боюсь, что нет, — признал Траун, — судя по твоей реакции и моему опыту, я, должно быть, ходил здесь во сне, и, похоже, не в первый раз. Илай удивился сам себе, легко рассмеявшись вместо того, чтобы начать извиняться, заикаясь. Было что-то в тепле под их общим одеялом и в том, как его тело цеплялось за это знакомое уютное чувство, делало неловкость почти несущественной. — Ага, ты часто лунатишь, — сказал он Трауну. — Но обычно возвращаешься в свою кровать через час или два. Сегодня ты впервые остался. Задумчивый взгляд красных глаз Трауна на мгновение сосредоточился на Илае. — Я еще раз прошу прощения, — сказал он через мгновение. — Предлагаю поставить замок на двери между нашими… — Не… — выпалил Илай и чуть не прикусил язык. — Я имею в виду, я не должен был позволять этому продолжаться так долго, я должен был разбудить тебя или что-то в этом роде... Но... мне казалось, что тебе был нужен этот отдых. Траун хмыкнул, его резкий изучающий взгляд потерял часть своего сияния, когда лампы под потолком спальни Илая загорелись на полную мощность, чуть более темные зрачки сузились. — В последний раз я был здесь, кажется, два дня назад? И за шесть дней до этого? Илай быстро перебрал в голове числа. — Да, полагаю, так и есть. — Значит, связь между моими ночными посещениями и днями, когда у тебя на двадцать процентов была усилена концентрация внимания и позитивное эмоциональное состояние улучшилось на тридцать пять процентов, это просто совпадение или именно поэтому ты никогда ничего не говорил? Слова пролетали мимо ушей Илая быстрее, чем ему обычно требовалось, чтобы понять, что сказал Траун, но когда он, наконец, это сделал, он почувствовал, как жар поднимается к его лицу. Хорошо, возможно, ему тоже нужен был отдых. — И вообще, почему ты ходишь во сне? — он попытался отвлечь его от этого разговора, — я имею в виду, разве это не опасная привычка для воина? Или для чиссов это нормально? Кончики прохладных пальцев коснулись его лица, и Илай замолчал. Он даже перестал дышать на мгновение, прежде чем понял, что Траун, вероятно, просто измеряет его температуру. Мужчина был одержим физическими признаками эмоциональных реакций... — Интересно, — снова хмыкнул Траун, — теперь ты снова напрягся, хотя раньше, когда думал, что я сплю, ты был довольно расслаблен. Несмотря на то, что обнаружение меня здесь утром явно должно было вызвать определенный уровень беспокойства, ты оставался спокойным. Почему? Вот тебе и отвлечение. — Просто это… — вздохнул Илай, ища в своей голове любое другое слово, кроме "приятно", — спокойно, я думаю. Да, вот и все. Он спал лучше в объятиях Трауна, потому что ничто и никто не мог добраться до него и превратить еще одну ночь его жизни в сущий ад. — Так чувствую себя в безопасности. С другим человеком. С тобой. — И ты все еще спрашиваешь, почему я продолжаю приходить во сне в твою кровать? Лицо Трауна оставалось бесстрастным, но Илай готов был поклясться, что слышал ухмылку в его голосе. Или насмешку. Она должна была быть, потому что не было ни единого шанса, чтобы такой сильный и хорошо обученный воин, как Траун, подсознательно искал защиты в руках кого-то вроде Илая. — Я должен был спросить, — возразил Илай. — Ты не можешь говорить, что чувствуешь себя в безопасности со мной. Я не могу защитить тебя ни от чего, Траун. Рука, обнимавшая его, вернулась, на этот раз решительно притягивая ближе, пока их лбы чуть не соприкоснулись. — Ты защитил меня от многих вещей, о которых ты даже не подозреваешь, Илай Вэнто, — честно, это было несправедливо - то, что его дыхание так приятно пахло по утрам… — но касаемо этого, мне кажется, что я сплю лучше, когда я знаю, что ты в безопасности. Илай определенно точно не дышал. Он знал, что должен, чувство легкого головокружения накатывало на него, но прежде, чем он умер от смущения или волнения, он мог подбросить монетку, рискнуть и сделать то, что всегда мечтал сделать. Он наклонил голову вперед и поцеловал уголок рта Трауна. Просто прикосновение сухих и горящих губ к прохладной голубой коже, и он отстранился. Теперь Илай мог спонтанно воспламениться и умереть счастливым. Когда Траун никак не отреагировал, жар, бегущий по венам Илая, медленно перешел в холодный ужас. — Ты... не был против, правда? Приподнятая бровь, как всегда собранное и сосредоточенное лицо. — Против чего я должен быть? Серьезно? — Что я только что поцеловал тебя? — О. — Траун на мгновение прикрыл глаза. — Это был поцелуй? О, Илай ошибался. Раньше он не паниковал. Теперь он был в настоящей панике. — Чиссы не целуются? Вообще? Это была попытка преодоления культурных различий, граничащих с биологическими, и какого криффа Илай вообще допускал мысль, что между ним и Трауном возможно хоть что-то… — Зачем нам это делать? — Траун выглядел искренне озадаченным. — Во рту нет репродуктивных органов. Илай застонал и спрятал свое пылающее лицо в ладонях… когда что-то заставило его остановить поток презрения к самому себе. Траун тогда выглядел озадаченным. Траун никогда не выглядел озадаченным, если мог. Илай выглянул из-под пальцев. — Ты меня разыгрываешь? Улыбка Трауна была яркой, одобрительной и немного хищной. Илай не мог отвести взгляд. Как вышло, что он никогда не замечал, что зубы Трауна острее, чем у людей? — Я немного соврал, — протянул Траун, приподнявшись на локте, — чиссы целуются, на самом деле. Просто они не целуются так. И он наклонился, накрывая губы Илая своими. Илай решил, что такие биологические различия ему очень нравятся.