* * *
Артур честно отстал с сообщениями до последнего занятия. Да и потом Аня читала с опозданием, потому что ехала в метро, а там не везде ловило. «Погуляем где-нибудь послезавтра?» – как будто предыдущей переписки не было. «Я подумаю». Видимо, её ответа он ждал так долго, что уже решил проигнорировать. Возможно, поднять этот вопрос туда поближе. Аня успела задремать, ехать долго, а телефон замолк. Вернее, она даже не совсем задремала, а так, вспоминала старую школу. И то немногое хорошее, что там было. Арсения Ивановича, например, учителя химии. Что-то он теперь не заходит, только материалы к экзаменам присылал, давно уже было. Чувствует небось себя виноватым, что посоветовал деду с бабушкой кризисный центр, а там за ней, Аней, не приглядели как должны были. Позвонить ему, что ли, чтобы не заморачивался? Рассказать, что всё у неё налаживается? И тут Ане в голову вдарила мысль. Резко, как молния. Такая-то сволочная мысль, что Аня схватила телефон и отправила Риваресу сообщение: «Сукаааааааааа…» Через минуту до неё дошло, что он может её не так понять, и вслед она написала: «Не ты. Это было междуметие». Аня Носова была свято уверена, что это слово пишется именно так. Ответ прилетел быстро: «Что случилось?» «Долгая история. Семейные тайны, так не расскажешь». «А приезжай ко мне на работу, я тебя проведу».* * *
Разумеется, провёл, ему же и по подземным ходам доводилось лазить, что там какой-то склад, хоть бы и белым днём. – Ну выкладывай. – Похоже, я вычислила своего отца. И он тоже лгал мне всю мою жизнь. Тоже очень хороший человек, и крови я ему попортила, но вот не посмел признаться, что в старших классах гулял с моей матерью, его ровесницей, думаю. – Ну поздравляю. Хотя доказательств же нет? – Только предположения. Смотри, он мог так за мной приглядывать только по двум причинам. Или ему нравятся малолетки, а непохоже, он реально хороший человек, или вот, история типа твоей. – Ты, выходит, можешь только спросить? – Ага, и попросить сделать тест на отцовство. Но для этого сперва придётся припереть к стенке. – Вот с этим готов помочь, – Артур нахмурился, что-то прикидывая, закури он – явно думалось бы лучше. Но внутри склада было нельзя, слишком много всего горючего. – Резинка есть? – Чего? – Аня опешила. – Я натурой за услуги не расплачиваюсь! – Носова, твоя очередь идти в баню! Я про жвачку, а ты что подумала? – Блин, у меня правда нервы. Держи. Какое-то время они молча жевали, потом Аня добавила: – Хотя вспоминая, с чего мы сегодня начали… – С того, помнится, – он ехидно засмеялся, – что ты решила больше никогда мне ничего не рассказывать. – Так ты ж меня домогался! Или прикалывался, что домогаешься, с тобой же никогда не угадаешь. – Ну, ты передумала и со мной делишься, я тоже передумал. – Кошмар, – Аня вздохнула. Правда, не напоказ. – Это всё ладно бы, но вообще – лютый трындец. Я же ему, считай, глазки строила, глупости всякие говорила, потому что совсем крышей ехала дома-то, взаперти. А он всё это глотал и ничего мне не рассказал. Я тут с утра обвинила тебя в одержимости, ты извини, лучше быть одержимым родным человеком, чем просто брать и заигрывать. – Я его не знаю, конечно, но думаю, что он тебя простит. А вот ты его… Об этом, как ты догадываешься, я знаю меньше всех в мире. Тут чем больше любишь – тем всё хуже. – Как попрёт. И блин, мне идти надо, там дед с бабкой стол накрыли, ждут… Скучный семейный ужин. Друзей я не звала, они ж охренеют от моих друзей, а больше-то… Стоп! А если Арсений Иванович с тортом нарисуется? Такое бывало. – Может, додумается просто позвонить. Жаль, я с тобой пойти не могу, сменюсь только завтра в девять. То, что от меня, может, охренели бы больше всех, меня мало заботит, но работа вот. – Да понимаю. Тебе ещё спать потом до упора. Если мелкая не будет орать на ухо. – Я сплю в другой комнате и крепко. Теперь да, и за это как раз мелкой надо сказать спасибо. А как высплюсь – пойду по митингам и прочим сборищам, материал собирать для статьи. И так, узнать, чем народ дышит. Ане про политику было скучно. Самая тяжкая часть общения с Артуром, наверно. Когда он язвит – хотя бы можно язвить в ответ, а это… Это сейчас помогло свернуться и двинуть на выход.* * *
Химик и правда «нарисовался», пришёл даже раньше самой Ани, извинился за то, что вот так без её приглашения. – Да я сама вам звонить хотела, а то давно вас не видно, не слышно… – она старалась держаться уверенно, но просто не могла себя заставить посмотреть ему в лицо. – Да как-то вот… – чувствовалось, что Арсению Ивановичу тоже неловко. – Я позвонил, тебя ещё не было, твои дедушка с бабушкой меня пригласили. За ужином после нескольких скучных тостов в основном молчали. Отдавали должное бабушкиной стряпне и торту, который таки принёс химик. После второй по счёту чашки чая он засобирался домой, мол, больше не стесняю, и Аня решилась. Под предлогом сходить за хлебом пошла провожать бывшего учителя и… а вдруг она всё-таки права и он не только учитель? Об этом она прямо и спросила: – Арсений Иванович, а вы близко знали мою маму? – Я бы сказал – спроси её, но она далеко и ни в какую не хочет быть ближе. Да. Наверно, ты достаточно взрослая, Аня, чтобы это знать. – Но это ведь не всё, что мне знать-то стоит? – Почти всё. Я был ей другом, хотел бы быть чем-то большим, но она выбрала не меня. – Значит, вы мне не отец? – Аня, ну как ты вообще до такого додумалась… – Надеюсь, вы мне не врёте, а то одному моему знакомому вот так всю жизнь перепахали. Человек о нём заботился, оберегал, но так и не смог рассказать как есть, а рассказали чужие люди, ну и представляете, в каком виде. – Честно-честно не вру. Твой отец очень быстро испарился из нашей компании, и больше никто из нас его не видел. Не удивлюсь, если его уже нет в живых. – А. Ну ладно. Имя вы мне всё равно не скажете, закончим на этом. И так это очень много. И мне, конечно, немножко обидно, что моя бредовая теория оказалась и правда бредовой, не потому что я неправа, а потому что вы человек хороший. Но хоть не так стыдно за все мои выходки в вашу сторону. Всё равно – я извиняюсь. – Да было бы за что. Я тут должен извиняться. – Да ладно. Это у всех в зубах навязло, но что нас не убивает – делает нас сильнее.* * *
Добравшись до своей комнаты, Аня незамедлительно отписалась Риваресу: «Не подтвердилось. Бегал за матерью, но отец не он». «Если он тебе не наврал, то, наверно, к лучшему. Но правду он точно знает». «Знает, если хочешь – расскажу, чем поделился». «Тебе можно сейчас набрать?» «Ой, лучше не надо. Вдруг мои что услышат, они на эту тему никогда не говорят». «Тогда при личной встрече». «Ага. У меня завтра занятия с двух, хочешь, к девяти за тобой зайду?» «Давай». И Аня уже почти задремала, когда пришло ещё одно сообщение. «Праздничных снов, Анита». Потом долго думала, не приснилось ли. Но утром СМС оказалось на месте.* * *
Конечно, после суток Артур соображал не особо. Даже когда наконец закурил. Но всё-таки, пока Аня (как бы смешно ни звучало) провожала его до дому, поделился идеей: – Если найдёшь свою метрику… – Чего? – Свидетельство о рождении, и скажешь мне данные матери, попробую по своим каналам её разыскать. Может, вам стоит поговорить начистоту. – А может, и нет. Она, наверно, никогда меня не хотела, раз сбежала и не звонит. – Вот ты знаешь, я по умолчанию думаю о людях плохо, но всегда надо иметь в виду и другой вариант. Она могла очень даже со всей душой тебя родить, а потом не выдержать и сломаться. – Почему ты так решил? Я вот никогда с такой стороны на это не смотрела. – Я каждый день вижу Меланью. И как бы я к ней ни относился, но, боюсь, она на пределе. Слишком юная. И не могла даже представить, сколько всего на неё свалится, когда она родит, и мы знаем, что вот её-то мать точно никогда её не хотела, поэтому она скорее руку себе отрежет, чем будет такой же, а значит – как бы ни уставала, как бы мелкая её порой ни раздражала, она никогда себе не позволит даже прикрикнуть! – Согласна, тяжко. Твой отец сдувает с неё пылинки и делает что может, но она-то тоже, да. Ей бы хоть на денёк вырваться, погулять одной, продохнуть. Или с подругами. – А это мысль. Ты же хочешь ещё раз отметить день рождения, уже в кругу друзей? Если куда-нибудь вымахнуть, я сойду за взрослого сопровождающего. – Аттракцион неслыханной щедрости. Аж подозрительно, Риварес. Если только это не коварный план, чтобы свести папу с ума. – Да не сойдёт за день. Он их обеих так любит… – видимо, сглотнул «не то что меня», тряхнул головой. – Ты лучше скажи, куда хочешь. – Вот чтоб, пожалуйста, подальше от твоей политики! А вообще на какой-нибудь конвент. Где все наряжаются кто в кого хочет и отрываются не стесняясь. Но это так просто же не устроишь? Тогда пойдёт концерт. Попрыгать и наораться. – Ладно. Я до сих пор не понимаю твоих музыкальных пристрастий, но что-нибудь подыщу, когда высплюсь. – Вот сейчас ты больше похож на себя, а то аж стрёмненько. – Это вместо «спасибо». – Я правда не знаю, чего от тебя ожидать! – несмотря на такое заявление, Аня вполне дружески пихнула его локтем в бок, и оба рассмеялись. К дому они подошли уже совсем развеселившись, держась за руки и распевая на всю улицу:Автоответчик пишет послания, Си-Ди поставлен на паузу, Риварес будет жить ещё долго, А Артур Бёртон должен умереть!
Из окна второго этажа высунулась Меланья, наспех укутанная в большой пуховый платок, и громко зашипела: – Вы что, психи совсем?! Энцо с Марьянкой вот только уснули, у нас не ночь была, а ужас один! Вы пьяные, что ли? Артур только плечом повёл: – Да вполне трезвые, разве что я сутки не спал. – Извиняй, – сказала Аня на всякий случай. – И вообще мы хотели пойти компанией куда-нибудь отметить и зовём тебя!* * *
Прощание четы Монтанелли затягивалось. И не потому что Меланья, как обычно бывает у матерей, когда оставляют детей на отцов, давала Лоренцо сто тысяч напутствий. Он всё прекрасно знал без неё. Просто переживал, в первый раз буквально со дня свадьбы отпуская её надолго из дому. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза и нежно соприкасались носами, как влюблённые котики. Или как парочка из сопливого турецкого сериала. – Энцо… – Мела… Аня закатила глаза: – Ну вы как навек расстаётесь. Можно как-нибудь без такой ванильки на людях? Меланья хмыкнула: – Завидки берут, за кишки дерут? Ну да, у вас-то с Артуром токсичные отношения! – У нас никаких нету! – А они у нас есть? Это Носова с Риваресом выдали так синхронно, что засмеялся даже Монтанелли.* * *
Народу собралось прилично – пара приятельниц, которыми Аня обзавелась уже в колледже, одна из них с молодым человеком, Колючка и, соответственно, Меланья, Артур и сама Носова. В метро ехали на ногах и толпой, вот электричка подошла полупустая, но всё равно на семерых одного «купе» не хватило. И кто-то «ненавязчиво» толкнул Аню на колени к Артуру – как-то позабыв при этом, что Артур прихрамывает. Он поморщился, но ничего не сказал и терпел все сорок минут пути. Ане тоже было не слишком удобно, но всё же скорее приятно, она даже за плечи его приобняла. Напротив Колючка приглушённо (однако недостаточно приглушённо) засыпала Меланью вопросами о родах, кормлениях и всём таком, хотела знать, насколько это кошмарно в семнадцать лет. Судя по лицу юной мамаши, вопросы были крайне дурацкие. До Ани долетело: – А что мелкая будет есть, если тебя не будет до вечера? – Она с самого начала на смесях, – вздохнула Меланья. – Не пришло молоко. – Ну ладно, зато сиськи не испортишь! – и прыснула. Аня уже пожалела, что собрала компанию. Когда выгружались, Артур шёл с трудом. И ещё какое-то время после. Колючка что-то сказала Меланье на ухо, и обе начали ржать. В эту минуту Аня снова ненавидела их обеих. Ещё и концерт ожиданий не оправдал. На ветру было плохо слышно, самые любимые исполнители не приехали… отстой, в общем. Компания в итоге плюнула и перебралась в ближайший лесок отмечать наконец Анин день рождения. Всё больше чаем, бутербродами и конфетами, но у них была фляжка коньяка на всех. Раздачей коньяка тщательно руководил Артур – мол, отвечаю перед вашими близкими, чтобы вы не перепились и ничего не натворили. Никто даже особо и не возражал. Все просто согрелись и потихоньку начали ощущать, что жизнь прекрасна и удивительна. У Меланьи глаза стали огромные, восторженные, она то и дело говорила – мол, и забыла, что так вообще можно! Только всё время проверяла часы на мобильнике. А может, и не часы, а глядела, не пропустила ли новое сообщение от Энцо. С отчётом о мелкой и щедро приправленное нежностями… – Уже скучаешь? – поинтересовалась Колючка. – Это не скучать, это чуть другое, понимаешь, они часть меня, и мне даже дико немножко быть отдельно. Но всё равно спасибо, что из дому вытащили! В целом, душевно посидели. Под конец только Артур отошёл от костра, пропал в темноте, и его не было так долго, что Аня забеспокоилась и пошла его поискать. Хотела набрать ему, но прежде уже увидела огонёк сигареты. – Ты чего тут? – Да так, убедился, что никто не буянит, и решил немного подумать в тишине. – О чём? – Скажу – так заскучаешь, о судьбах вашего отечества. Ну… и о нас немножко. Сердце Ани пропустило удар. Она даже ничего не спросила, он сам продолжил: – Если бы я предложил тебе встречаться, что бы ты сказала? – Если серьёзно… то нет, страшно. Я не хочу, чтобы мне снова плюнули в душу. Я не хочу больше страдать. А ты же не можешь всерьёз обещать, что никогда не заставишь меня плакать. – Спасибо за честность. Только заставляй не заставляй, а вы, девушки, иногда плачете просто так. Потому что надо. И мгновенно оказался рядом, легко, всего на миг, коснулся губами её виска и уголка глаза. И снова отступил на прежнее место. – Говоришь о честности, а сам с козырей заходишь! – возмутилась Аня. – Это ж разве козыри. Это так. И в конце концов, мы всегда можем попробовать и разбежаться. – А вот это вообще свинство. Я тебе уже пыталась объяснить, что из отношений с тобой не выйду не пострадав. Тебе что, так важно быть у меня первым? Чтобы я потом всех с тобой сравнивала и ещё сильнее плакала? А ты не дохрена об себе понимаешь, Риварес? – А ты? Я тебе предлагаю ко всему отнестись проще, а ты как будто – «ах, меня потом никто замуж не возьмёт!». – А ты надеешься, что я за тобой побегу на край света. Не побегу. И не поверю, что побежишь ты. Я пошла. Она и правда направилась к костру – как могла быстро. В круге света её сразу обступили и попытались выспросить, что случилось. Всех заткнула Меланья: – Отстаньте от неё. С Артуром труднее некуда. – Сочту за комплимент, – и Риварес тоже шагнул в круг. – Господа...рищи, прошу поднять руки тех, кто считает, что я обязан жениться на Аните. – Ого, – сказала Колючка и вскинула руку первой. – И десяти минут не прошло. И снегу там по колено. Присоединились все, кроме Меланьи. – Предатели! – крикнула Аня. – Всегда и везде одни предатели! – и закрыла лицо руками. – Ну что ж вы делаете! – и тут Меланья её обняла. – С ней же нельзя так! Она же опять… – Не дождётесь! – и Аня даже не заплакала. – Артур, извиняйся немедленно, что бы ты ни сделал! Я как… на правах… я всё Энцо расскажу! – Прости, да. Прости, Анита. Безотносительно вас всех – был неправ. Хотел красивый жест, а вышло нехорошо. – Если ты так бегаешь на край света, – Аня глянула на него поверх ладоней, – то не надо мне такого счастья. …Обратно ехали тихие, не разговаривали, Носова и Риварес сидели в разных углах. Праздник кончился, и, наверно, навсегда. И только дома, перед сном, Аня всё-таки отправила сообщение: «А книжку ты так у меня и заиграл».* * *
После трёх лет молчания с этого номера (и пары месяцев очередного отсутствия Артура в Москве, впрочем, это Аня тогда не отслеживала): «Извини, в твоей книжке застряла пуля».