***
Йольское полено тлеет в камине в последний день, выполняя своё предназначение — отгоняя злых духов и сущностей от дома. Несмотря на длительное празднование Йоля, Зельду не клонит в сон. Взявшаяся из ниоткуда бодрость тут же даёт о себе знать желанием выкурить пару сигарет и осушить бокал виски. Накинув чёрный шёлковый халат, она спускается в гостиную и замирает. Йольское дерево практически касается макушкой потолка. Украшенное гирляндами и множеством игрушек, оно вызывает ассоциации скорее со смертными и Рождеством, чем с истинными традициями ведьм. Королева ада не является злым духом, но Зельда удивляется тому, как и зачем она проникла в их дом на десятый день. Лилит лежит на спине под деревом, рассматривая его снизу. Недолго думая, Спеллман ложится рядом, убирая с лица глупую улыбку, которую вызывает в ней эта картина. — И что мы делаем? — Огоньки, — Лилит отвечает коротко и немного удивлённо, словно это очевидно. Зельда переводит взгляд на дерево над ней, и дыхание на пару мгновений перехватывает, когда жёлтые лампочки сменяют красные, а затем загораются одновременно с зелёными. Она поворачивает голову, наблюдая за Лилит, которая выглядит крайне умиротворённо в свете цветных огоньков. — Я думала, что привыкла к неожиданным визитам, но вы любите удивлять, не так ли? На лице Лилит появляется лёгкая усмешка. — Пожалуй, если бы это была моя единственная цель, я бы придумала способ поинтереснее, а не надеялась на то, что моя Верховная Жрица страдает бессонницей. Лилит поворачивается, скользя взглядом по лицу Зельды, которая уже явно собиралась спать и смыла макияж. Мягкие черты лица, зелёные глаза, в которых отражаются жёлтые огоньки, завораживают, как и обстановка, мешая вернуться к привычной саркастичной манере общения. — Я могла бы появиться посреди вашей спальни… — Мы это уже проходили. Это отнюдь не ново, — перебивает Зельда. — Зато на вас было меньше одежды. Брови Спеллман приподнимаются, но кажется, будто удивлена она лишь такой откровенности, а не тому, что Лилит так думает. Отчего-то эти комментарии кажутся вполне нормальными для того типа отношений, который они установили. — Зачем вы пришли? Просто отпустить парочку двусмысленных комментариев? — Они никогда никак не характеризовали то, что происходит между ними, и даже такая оценка делала ситуацию более неловкой, чем простое игнорирование происходящего. — Сегодня последний день, когда я могу вручить вам подарок. Завтра крайний день Йоля. — Я не думала, что вы захотите обменяться подарками… — удивлённо произносит Зельда, а затем хмурится. — Я не приготовила вам ничего. — Не страшно. Это лишь мелочь. Лилит встаёт из-под дерева и протягивает руку Зельде, помогая подняться. Она подходит к журнальному столику, на котором лежит завёрнутый в винного цвета бумагу подарок. Спеллман удивляется, как она прошла мимо и ничего не заметила. Лилит молча протягивает свёрток и ждёт, пока Зельда осторожно распечатает его, отклеивая липкую ленту с боков, а не разрывая бумагу. Зельда освобождает от упаковки сборник Вирджинии Вульф 1928 года выпуска в прекрасном состоянии. — Он подписан, — добавляет Лилит, и Зельда раскрывает книгу на форзаце, рассматривая роспись. — Спасибо, — произносит она, отрываясь от книги. Ей становится неловко. Неловко получать подарок от Лилит. Неловко благодарить. Неловко не дарить ничего в ответ. — На самом деле я просто забирала в ад одного коллекционера и сразу подумала о вас, увидев этот сборник. Так что это мелочь, — вновь оправдывается Лилит. — Мне действительно нравится. И теперь я чувствую себя ужасно, не имея возможности подарить что-то в ответ, — бормочет Спеллман и отрывает взгляд от книги, замечая движение впереди. Лилит появляется слишком близко и слишком неожиданно. Зельда открывает рот, чтобы сказать, спросить, но Лилит её перебивает: — Ш-ш-ш. Прежде чем Зельда успевает сказать что-то вроде «Не шикай на меня», Лилит касается её губ своими. Мягко, но настойчиво. Спеллман чувствует, как в одно мгновение её дыхание перехватывает, когда она приоткрывает губы, отвечая на поцелуй. Она делает это инстинктивно, потому что сознание затягивается тёмной пеленой, мешая мыслить и действовать, оставляя лишь чувства — бешено колотящееся сердце, тянущее чувство в животе и непонятную тревогу. Лилит завершает поцелуй так же резко, как начала, и слегка отстраняется, всё ещё чувствуя неровное дыхание на своих губах. — Омела, — тихо произносит Лилит. Её глаза внимательно изучают лицо Зельды, которое остаётся непроницаемым. И лишь то, что ведьма позволила поцеловать себя и до сих пор не выказала недовольство в привычной саркастичной манере, позволяло думать, что всё не так уж плохо. — Конечно, — её голос спокоен, будто произошедшее было для неё ужасно предсказуемым, хотя Спеллман понятия не имела, что Сабрина решила всё же вешать омелу. Она, может, и была традиционной для Йоля, но девчонка хотела украсить ею весь дом совсем по другой причине. Должно быть, именно такие ситуации Сабрина и представляла, когда помогала декорировать дом. — Буду считать это вашим подарком. Так что мы в расчёте. Она сама удивляется тому, как может оставаться спокойной и непроницаемой. Зельда делает это намеренно, когда внутри всё кипит, шквал эмоций захлёстывает её, но она прикладывает тонну усилий, чтобы контролировать себя. Лилит внимательно смотрит на неё, и Спеллман гадает, что та хочет увидеть на её лице. — Какой-то неравноценный обмен получается. Это всего лишь поцелуй, — произносить это ей сложно. Лилит ухмыляется словам Зельды, зная, что та так отстраняется от произошедшего. — Это всего лишь книга, а вы хорошо целуетесь. — Она вновь невольно смотрит на губы Зельды, видит, как от её слов прерывается размеренное дыхание. — Мне, пожалуй, пора. Я была рада, что решила заглянуть к вам. — Я тоже. Спасибо за книгу, — улыбка на губах Зельды искренняя, но смущённая. — Знаете, было бы интересно поцеловать вас под омелой. В её глазах пляшут чёртики, а на губах застывает ухмылка. Лилит выглядит слишком довольной собой, прежде чем телепортируется. Зельда поднимает голову, ожидая увидеть растение, но под потолком ничего нет.***