Мой Вампир

Со страшной силой распахнулась дверь, едва не слетев с петель. Двое на кровати застыли в весьма двусмысленной позе и с очень красноречивыми выражениями на лицах. Хоть картину пиши. «Не ждали» - называется. Возникший в проеме граф фон Кролок был и страшен, и великолепен -одновременно. Главный вампир в упор смотрел на обоих и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Герберт тут же взвился на ноги, заискивающе улыбаясь: - Отец, а у нас гости. Помнишь Ала? Альфреда, то есть? Вот, в лесу гулял, переночевать зашел... - Замолчи, балабол, - велел граф, и жестом приказал окаменевшему от страха Алу подойти ближе. Тот судорожно стал выпутываться из одеяла, зацепился ногой и едва не упал. Граф фон Кролок закатил глаза. Нетерпеливо прицокнув, он сам в доли секунды оказался рядом, выдернув юношу из кровати, как морковку с грядки. - Так-так, какая встреча… Мистер, молодой артефактор? Наслышан-наслышан. Думаю, не ошибусь, если предположу, что вашему присутствию здесь поспособствовал мой сынок? Косвенным образом, естественно? Ментальное внушение, верно полагаю? Ну-ну… Повернувшись к Герберту, фон Кролок неожиданно усмехнулся. Тот стоял, смиренно потупив глазки и застенчиво ковырял носком сапога дырку в полу. Переведя взгляд на гостя, главный вампир с сарказмом поинтересовался: - И что же вы думаете по этому поводу, милейший? - Домой хочу, - пискнул Ал, голос которого «дал петуха». - К себе. И, чтобы он больше не магичил… - Ну… он свое получит, конечно, но это не ваша забота, дорогой Альфред. Я спрашиваю, что ВЫ собираетесь делать со своей тягой к моему сыну дальше? - Что? Да как вы смеете?! – от такого вопроса у Альфреда даже голос прорезался и страх перед главой вампиров отступил. – Как вы сметете говорить… говорить... такое? - А какое? – развел руками старший фон Кролок. – Иначе никакая менталка не сработала бы, Герт не говорил разве? Ну и? Я жду! И не смейте мне врать, юноша. Вы не в том положении. Скоро вернуться в замок остальные члены нашей семьи. И, хотя они подкрепились кровью целого загона свиней сейчас, думаю, от человечьей они не откажутся. Просто не смогут устоять перед искушением. Как и вы не смогли, придя сюда. Альфред побледнел, а Герберт возмущённо воскликнул: «Ну папа!». - Цыц! – фон Кролок углядел полупустую бутылку и щелчком пальцев дал отпрыску знак. Тот, не медля, наполнил отцу бокал и почтительно протянул. - В общем так, - сказал вампир, пригубив рубиновую жидкость. – Я не зверь. Сегодня прикажу тебя не трогать, но, только сегодня. Если ты еще раз вернешься в замок – умрешь. А я скажу тебе, что вернешься, ежели хватит сил уйти в этот раз. Герберт завидный жених и я вижу, как ты на него смотришь, мил человек. Болван правда, но это поправимо. (Герберт фыркнул, но промолчал, опасаясь перечить отцу в такой ситуации). Вы, Альфред, мыслите надуманными и поверхностями категориями, простите уж за откровенность. Люди в отношении некоторых вещей поразительно слепы. И не могут распознать истинную ценность тех даров, что им перепадают по чистой случайности… Граф отставил бокал и сложил руки на груди. Холодно оглядел обоих. - У вас час на разборки, - озвучил вердикт. – Потом ко мне с ответом. Либо Альфред уходит с утра навсегда и топит всю жизнь свое притяжение в алкоголе, окончательно спиваясь, либо он остаётся здесь и со временем становится одним из нас и парой тебе, Герберт. Иных вариантов нет. Все ясно? Время пошло. Взметнув полой черного плаща, главный вампир миновал дверной проем и растворился в ночи. Герберт и Альфред молча смотрели ему вслед. *** - Вот и папенька, - почему-то шепотом озвучил очевидное блондин, спустя пару секунд. – Мышоночек, ты сильно испугался? Я - нет. Только помешал он нам, жалко. Я их ждал только послезавтра и так надеялся успеть насладиться тобой. Этими розовыми губками, и пухлыми щечками, и… Ах, Ал, ну сегодня тебя точно никто не скушает. Приказ же, так что выдыхай. Папеньку в гневе боятся все. Ну, а я уважаю просто… Тут Альфред не выдержал и громко хмыкнул. То, что Герберт отца побаивался - видно было невооруженным глазом. По-крайней мере, прямой приказ Главы проигнорировать не осмелился бы. А раз так, и собственная кончина отодвигалась на неопределенное время, нервное перенапряжение последних часов вылилось в глупое хихиканье, перешедшее довольно быстро в громкий захлебывающийся смех. Сотрясаясь от иррационального хохота, парень согнулся чуть ли не пополам. Из глаз его потекли слезы. Герберт недоуменно покосился на брюнета и вопросительно протянул тому бокал с остатками отцовского вина, что тот оставил тут же, на столике. - А я… а я не подхвачу чего от слюны графа? – всхлипнул Ал, утирая соленую влагу с глаз. - Вирус ва… ик… мпирства, например? Выговорив это, Альфред вновь зашелся в хохоте, не умея быстро справиться с накатившей на него истерикой. - Ой-ой, - блондин умильно сложил ручки на животике. – Мышонок шутит. Осмелел. Хорошенький такой, дай поцелую… Глотнувший в этот момент вина, Альфред закашлялся и вынужденно оборвал смех, тем самым прекращая истерить. Пока вампир преувеличенно заботливо стучал его по спине, не забывая при этом, будто невзначай, проходиться второй рукой по ягодицам Ала, тот окончательно пришел в себя и ловко вывернулся, строго поправляя ворот своей рубахи. Его уже не так страшили прикосновения этого манерного аристократа. Скорее, юношу волновало предупреждение графа о том, что либо Ал остается в замке, либо скоро сопьется. Почему-то Альфред поверил фон Кролоку в тот же миг. Если и было для главного вампира что-то дорого еще в подлунном мире, так это – единственный сын. Шутить здесь граф не стал бы. *** - Прекрати! - строго одернул блондина Альфред, будто это не он сам тут пару минут назад веселился вовсю. – Если ты внимательно слушал, в чем я лично сомневаюсь, твой… кхм… граф дал мне дозволение покинуть с утра это место. Живым, осмелюсь уточнить. Так что… - Ага. И еще он дал нам целый час вместе, - беззаботно отмахнулся Герберт. – Никто больше нас не потревожит. Ты ведь не уйдешь все-равно, нет ведь? Это же только формальности перед папенькой? Чтобы выгадать нам сейчас время, так? - С чего..? - Ал от изумления даже рассердиться забыл. - С чего ты решил, что я не уйду? Мне как раз по горло хватило всего этого, если ты не заметил. Темноты, чудищ-страшилищ и всей прочей хрени. Теперь, когда я разобрался, что вся эта белибердень подпитывалась магически тобой… - И что?! – перебил его блондин экспрессивно. – А сам ты? Люди не всегда понимают, что им нужно на самом деле. Особенно такие упертые, как ты. Я лишь ускорил процесс. А ты теперь обвиняешь, будто я крайний. Плохо поступаешь. И не мышоночек ты, каким был раньше, не-е-е-т. Ты лисенок! Так хитренько врешь. Себе, что самое главное. Я-то тебя давно раскусил, ха-ха. Удачно я пошутил, правда? Не укусил, а раскусил, понял, да? А, как я тебе снился, кстати? Ты не рассказал, не поделился. На мне там было что-то надето? А на тебе? (Тут бедовую голову молодого вампира посетила еще одна идея и он воспрял духом. Герберт сложил руки на груди, поведя плечами. Он склонил голову на бок и томно мурлыкнул, из-под ресниц стреляя глазками в направлении застывшего столбом брюнета): – Может, хоть попробуешь, от чего отказываешься? Перед уходом. За час всяко что-то успеем. Обещаю, сегодня будет все только для тебя. Маселко самое лучшее возьмем. Розовое. И позу первую сам выберешь. Хочешь? А уж после… - НЕ ХОЧУ! – рявкнул покрасневший Альфред, мозг которого так некстати начал анализировать, в каких позах могут делать «это» двое мужчин. Молодой парень поскорее увеличил разделявшее его с блондином расстояние, торопливо высчитывая, сколько уже времени из отведенного им часа удалось потратить на препирательства и, тем самым, отстрочить возможность активных действий со стороны Герберта. Ведь граф своим приказом лишь помог Алу избежать преждевременной кончины от клыков любого из находящихся в Замке. Насчет интимных поползновений и запрета на них не сказано было ничего. «Спасибо, хоть не отдал приказа прямо противоположного» - язвительно пронеслось в голове человека, будто в насмешку над его непростыми мыслями. - «То» - прекрати, «это» - нельзя, - тем временем плаксиво пожаловался аристократ, с видом оскорбленной невинности плюхаясь обратно на кровать. Он закинул ногу на ногу и обиженно поджал губы. – Что, так и будем час сидеть? Скучный ты, прям не могу! - Зачем сидеть? - не понял Ал, незаметно выдыхая. К стенке его прижимать вроде бы не собирались, или, как там это должно происходить, а значит, оборону можно было ослабить. Немного. Быть в постоянном напряжении уже стало невмоготу. Нервы, натянутые как струны, грозили вот-вот началась лопаться. Одна за одной. Одна за одной… – Пошли графу сразу решение озвучим. Чего тянуть-то? - Шустрый какой! – всплеснул руками молодой вампир. - Не положено, как ты не понимаешь? Сказал папенька «через час», значит - занят сейчас будет. Экий ты неориентирующийся в тонкостях. Без назначенной аудиенции никак нельзя, это грубо и может грозить непредвиденными последствиями… - Ух ты, - деланно изумился Альфред от окошка, в которому он благоразумно мигрировал. Из щелей неимоверно дуло, но это была малая цена за дистанцию с опасно-притягательным хищником. – А ты, оказывается, не только в… (тут парень замялся, не сумев сходу подобрать нужное определение) не только в… (попробовал он снова, некстати порозовев). Короче, еще в чем-то разбираешься, кроме… - Кроме жаркого умопомрачительного секса? – в лоб высказался проницательный блондин. – А то как же! Не думаешь же ты, что я глупец? Иногда, просто, очень удобно выбирать такую линию поведения. Больше выгадаешь. Ну и больше простят тебе, если что. К тому же, я ведь такой трепетный, и милый, и… - … хвастливый, - подсказал Ал на автомате, против воли заинтересовавшись «исповедью» Герберта. - Ах так! – обиделся тот. – Что ж я тебе тогда понравился? - Не понравился! – возмутился Альфред, все же отлипая от ледяного окна. Этот словесный бег по кругу его уже порядком достал. Да и, чем дальше, тем больше Герберт воспринимался, ну не то, чтобы как человек, но… Как просто еще один парень. Не машина для убийств. Манерный, напыщенный, слишком утонченный, но все же… Вот поведение Ала и трансформировалось, отодвигая страх куда-то в закутки сознания. - Понравился!!! – сжал кулаки подскочивший с кровати возмущенный вампир, который от обиды стал еще больше походить на ребенка, у которого отобрали конфетку. Да еще и нагло утверждали, что, мол, невкусная. - НЕТ! - ДА!!! Оба юноши уставились друг на друга, пылая праведным гневом. Каждый был уверен в своей правоте, или, по-крайней мере, усиленно хотел верить в то, на чем стоял. Сейчас, когда Герберт «не пользовался» своими супер-способностями, различие в, так называемых, видовых принадлежностях, не особо и ощущалось. Если не смотреть на клыки блондина, конечно. Но, в общем-то… - Ты! – обвинительно ткнул пальцем в Ала Герберт, позабыв о своих аристократических манерах. – Ты просто трусишь! Вредничаешь, отказываясь принять сам факт своей любви ко мне, вот! Ломаешь нам судьбы! А я все вижу! И чувствую тоже! Тебе приятно было целовать меня! И волосы мои трогать, да! А ты все-равно сбежать решил? Ну и ЗАЧЕМ?! - Зачем?! – передразнил аристократа брюнет, не замечая, что в запале пикировки наступает на оппонента, подходя все ближе. – А ничего, что я не хочу пить ничью кровь?! Ничего, что я ночью сплю, а днем бодрствую?! Ничего, что я не желаю почивать в гробу, вместо нормальной постели?! Ничего, что… От переизбытка претензий, вызванных твердолобостью манерного аристократишки, Альфред аж подавился собственным негодованием, вынужденно прервав свою обличительную тираду и тяжело дыша. Брюнет уже позабыл, что перед ним, собственно, опасный хищник. Он позабыл и о том, как боялся вампира в самом начале. А также, что граф графом, а «несчастных случаев» никто не отменял. Терять самоконтроль никак не стоило. Как и злить до такой степени «дитя ночи». Дело усугублялось еще и тем, что речи подлого искусителя все же оставляли в душе простого юноши некий отпечаток. Все то, о чем так старательно нудел блондин, тут же слишком ярко представлялось неискушенному деревенскому парню, продолжая подлое дело колдовских манящих снов. Так, как стружками каленого железа попадали в сердце юноши фразы о любви, о поцелуях, о приятном шелке светлых волос и ощущении собственной нужности. Вампир задумался на миг, что-то прикидывая в уме. - Ага, то есть то, что мы оба мужчины тебя в принципе УЖЕ не смущает? – деловито осведомился младший фон Кролок спустя секунд пять напряженных размышлений. – Вопрос лишь в бытовых мелочах? - Бытовых мелочах?, - поразился Альфред, от изумления забыв даже разозлиться. – Ой, да иди ты, - махнул он рукой, посчитав этот спор неконструктивным. – В самом деле, о чем и с кем я дискутирую. Бред какой-то. Помолчали. Завывал за окном поднявшийся ветер. Трепетало пламя единственного зажженного факела, который вампир выудил откуда-то и принес вместе с бутылкой вина. Заботился о комфорте гостя, так сказать. Как мог. Самое интересное, что подсознательно Альфред подмечал все это, и крохи благодарности сами-собой проростали в душе. Типичный «стокгольмский синдром», как сказали бы современные психологи. - Ал, - позвал спустя пару минут блондин, ковыряя острым ногтем пыльную обивку кровати. - Уже не «мышоночек»? – съязвил Альфред, не глядя на аристократа. Парень все сильнее дрожал от холода, а в голове малодушно проносились воспоминания о тепле чужого тела. О сильных руках, обвивающихся вокруг талии. - Я пытаюсь быть серьезным, - чопорно донеслось сбоку. – Присядь рядом. Мне хоть будет, что вспомнить потом. И подними на меня свои чудесные глазки, если тебе не так сложно выполнить эту маленькую просьбу. Реснички, кажется, еще гуще стали, - вновь сорвался на свою любимую манеру общения сын графа. – Ты же, так-то, должен понимать, что я могу силой тебя заставить, правда? Но я не стану. Я все еще надеюсь… На что надеется вампир – утончать нужды не было. Альфред же стоял в нескольких шагах от блондинистого вампира и находился в неком смятении. Такое чувство, будто слова этого существа каким-то образом пробили брешь в морально-этических щитах Ала. Будто «черное» и «белое» внезапно перестали быть такими уж однозначными, как втолковывалось ему окружающими селянами с детства. «Нужно только так, а не иначе» и «честные богобоязненные люди живут по писанию» - трещали по швам. Сказать по правде, Альфред уже несколько раз за последние пять минут ловил себя на мысли, что сожалеет о том, что Герберт не человек. Вот именно об этом, а не о том, что тот «машина для убийств» и, к тому же, мужчина. Третий раз отловив у себя в сознании эту мысль, юноша раздосованно подошел к кровати и с размаху плюхнулся на ее край. Правда, максимально далеко от аристократа. Тот, конечно, тут же переместился вплотную, ощутимо прижимаясь своим бедром к бедру Ала. Юноша, занятый своими думами, заметил это не сразу. К тому же, его тело отметило долгожданное тепло и также решило «затормозить» хозяину мыслительный процесс, дабы подольше понежиться. Мысли человека скакали встревоженными зайцами. А думал брюнет обо всем сразу. О доме, где привычно и безопасно, но пусто и холодно. О тоскливой тишине собственной избушки. О долгих ночах и изматывающих видениях, причина которых восседала сейчас рядом. О темном и непригодным для человеческой жизни Замке и сотне кровососов в качестве собеседников. О… Блондин же тем временем внимательно смотрел сбоку на смятение, отражающееся на лице Альфреда. Тот, будучи абсолютно бесхитростным, свои эмоции скрывать впринципе не умел. Даже, если бы постарался. Ал внезапно ощутил, как он устал. Натянутая тетивой спина дрогнула, а плечи на дюйм опустились вниз, будто бы под тяжестью решения, которое предстояло принять их хозяину. Герберт, что бы не казалось по его манере поведения, был отличным психологом. За долгие годы бессмертной жизни можно было неплохо научиться разбираться в подобных нюансах поведения, чем в свое время и увлекся младший аристократ, заигравшись в игры с собственными жертвами. Блондин манипулировал человеческими жизнями, пока однажды граф фон Кролок, не отчитал его строго, дав понять, что играть с едой недостойно аристократии. Герт подчинился, но наблюдать со стороны не прекратил, что, собственно, и проявилось сейчас. Наблюдать и анализировать. Альфред сидел, уставившись на свои руки и, кажется, был где-то не тут. Меж бровей парня залегла глубокая морщинка. Тогда вампир решил попробовать предпринять хоть что-то. Он завел свою руку за спину юноши таким образом, чтобы не прикасаться, но иметь возможность удержать того, если Ал надумает вскочить на ноги. Подстраховавшись таким образом, блондин осторожно склонил свою голову на плечо Ала и замер в ожидании реакции второго. Своеобразный транс, в котором плавал потерявшийся в реальности Альфред, развеялся в тот миг, как щеки коснулась прядь чужих волос, а обоняние буквально прошибло запахом сладкой патоки и меда. Сердце пропустило удар и заколотилось о грудную клетку, норовя скорее вырваться на свободу, раз уж его обладатель оказался таким нерасторопным. А еще – доверчивым идиотом. На осмысление ситуации ушло меньше секунды и парень попытался возмущенно вскочить, но на талии сомкнулись стальным хватом длинные пальцы, вынуждая остаться на месте. - Ал, я прошу, - раздалось тихое. – Никого никогда не просил. Я не буду насильно брать тебя, но и ты пойди мне на небольшие уступки хотя бы. А то совсем нечестно. Ну дай, я хоть просто посижу так, жалко тебе что ли? Все-равно пятнадцать минут лишь осталось, - последние слова затерялись в горестном вздохе. И Альфред сдался. Сдался то ли Герберту, то ли самому себе. Ведь эта, и в самом деле маленькая, поблажка не значила ничего. Ничего определенного. Разве что, еще несколько мгновений ожившего вдруг сновидения. - Сиди уж, - буркнул парень и неосознанно потянулся рукой к белоснежной пряди, касавшейся его щеки. Вампир рядом замер, как камешек. Кажется, даже дышать перестал. Боялся спугнуть момент. В каком-то дюйме от светлой пряди пальцы Ала дрогнули и прекратили свое движение. Кисть сжалась в кулак. Юноша с недоумением воззрился на собственную конечность, которая так предательски его скомпрометировала. Растерявшись и не зная, как выйти из положения с достоинством, парень замешкался, держа руку на весу. Как оправдать свое движение – в голову не приходило никак. - Это ничего, - тем временем тихонечко шепнул сбоку Герт. – Ты можешь потрогать, правда. От этого ничего плохого и непоправимого для тебя не случится. Я дал слово аристократа. Чуть-чуть дотронься хотя бы. Не надо так бояться… - Да заткнись, - беззлобно пробормотал непослушными губами брюнет, покосившись на такие близкие светлые волоски. – Это не то, что ты подумал. Я просто… В противовес своим словам, юноша и вставать не спешил. Им овладело какое-то иррациональное ощущение правильности происходящего. Будто, сидеть так бок о бок в мрачной комнате холодного готического замка было чем-то нормальным. Чем-то необходимым и очень нужным. Чем-то в порядке вещей. Минуты утекали одна за одной. Близилось утро. Бок, где бедро вампира прикасалось к его собственному, давно согрелся, а шею и вовсе обжигало огненными мурашками от дыхания уткнувшегося в нее вампирского сыночка. Герберт снова замер и, кажется, смирился со своим поражением. А может, просто ловил те немногие крохи тепла и близости, которые ему перепали добровольно. Все же, в этот раз все было не так, как раньше. Простая похоть, которую он удовлетворял со своими случайными жертвами, убивая их после – меркла в сравнении с чем-то новым, что непонятной болезненной сладостью разливалось по венам. Чем-то, что дарили ему по-собственной воле. Чем-то хорошим и оттого, еще более ценным. Конечно, ведь «машину для убийств» никто никогда не любил. Откуда ему было знать, как ощущаются настоящие ответные чувства. Даже, если их обладатель упрямо утверждал обратное. - Но ты ведь хочешь потрогать их! – все же не выдержал блондин, когда до времени отправления на аудиенцию оставалось минут пять. – Хочешь же! Сильно! Я прям чувствую! - Не ори мне на ухо, - безучастно прокомментировал уставший сопротивляться своим желаниям Альфред. – И убери свои волосы. Прямо в глаз мне… - Тебе мешают, ты и убери, - нахально буркнул Герберт, у которого внутри происходил прямо-таки какой-то когнитивный диссонанс. Вампир никак не мог до конца понять: почему нельзя, если хочется и никто не возражает? - Ну и вредный же ты, - голос Ала прозвучал настолько малоэмоционально, насколько это было вообще возможно в данной ситуации. На самом деле, вся его выдержка уходила на то, чтобы бороться с самим собой. И можно было сколько угодно убеждать себя, что необходимость убрать пахнущую патокой белую прядку от собственных ресниц – была именно необходимостью. А вот насмешливый голосок внутри черепной коробки язвительно утверждал, что – возможностью. Уважительной причиной, на законных основаниях позволяющей прикоснуться к столь желанным светлым волосам. Невзирая на неправильность. Плюя на установленные обществом нормы приличий. Попирая собственные, вбитые с детства, якобы аксиомы… Такая малость - прикоснуться к чужим волосам. Такая пропасть – чтобы сделать это, даже несмотря на то, что обладатель шевелюры не против. Такие яркие и манящие сны, которые оживали прямо сейчас… Как разрешить себе? Чем оправдать себя в собственных глазах? Как позволить единственный раз поддаться наваждению, прежде чем внять доводам разума и уйти в рассветное утро к тем, кто был с тобой одной видовой принадлежности? Уйти к своим… Когда Герберт чуть шевельнулся, очевидно, пытаясь незаметно размять затекшую шею, то парочка особо коварных волосков из пряди вампира впилась Альфреду прямо в глаз, заставив дернуться и рефлекторным движением руки смахнуть чужие волосы со своего лица. Тыльная сторона ладони «наткнулась» на блондинистую шевелюру. Ал нервно дернул пальцами и они слегка запутались в волосах Герта, утопая в их мягкости. Вампир задрожал и прокусил собственную губу, из последних сил сдерживаясь и заставляя себя выполнить слово. Не тронуть человека без его на то позволения. Чудовищным усилием воли усмиряя рвавшуюся наружу похоть, которая являлась самой его сущностью, ибо, как известно, плотская услада наравне с жаждой крови – были извечными спутниками и личным проклятием «детей ночи», Герберт мучительно цеплялся за то новое, что тихой лаской легло сегодня на самое сердце. Цеплялся за свою первую и единственную любовь… Не известно, как развивались бы события дальше, если бы Герберт фон Кролок не услышал в своей голове зов. Граф приказывал явиться и держать ответ…