∞/1

      Кровь. Её много настолько, что песок, на котором лежит чьё-то тело, окрасился в багряный, а вода в том месте приобрела киноварный цвет.       Жуткое зрелище, однако, в параллель со страхом возникло и любопытство. В какой-то момент оно стало настолько сильным, что превозмогло первое чувство, заставляя подойти к лежащему на берегу женскому телу.       С каждым новым шагом понимание подбиралось всё ближе, а осознание стало всё яснее и вот я уже поняла, что эта кровь... моя собственная!       Широко раскрыв глаза, я резко села. Сердце гулко стучало, непрерывно качая кровь, интенсивно переливающуюся по венам, эхом отдаваясь в висках.       Что это было?!       Перед глазами, словно кадры из киноленты, промелькнули события, произошедшие по моим ощущениям всего несколько мгновений назад, и я невольно вздёрнула руки вверх, к своему горлу, начав лихорадочно ощупывать его, а вскоре и всё остальное тело.       Опасения мои не подтвердились – я была в порядке. Ни единого повреждения обнаружено не было, кожа была чиста, однако, одновременно с этим я испытала неприятное ощущение стянутости на моём лице.       Поднеся пальцы к скулам и осторожно прикоснувшись к ним, я ощутила влагу и испугалась, но вскоре поняла, что это всего лишь слёзы. Они неконтролируемо стекали вниз по лицу и, несмотря на то, что я их вытирала, наотрез отказывались останавливаться. Скорее всего, таковым был побочный эффект предыдущего Оборота или же защитная реакция моего организма.       Это действительно имело место быть, ибо произошедшее со мной было ужасно; ужаснее чем на всех всех предыдущих Оборотах, конкретно потому, что сереброволосый парень, разделяющий со мной день на этот раз, был самым адекватным из всех и в то же время самым безжалостным. И если благородность намерений его одной половины была сродни детской непосредственности Чонхо, хищная натура другой в корне отличалась от жестокости и грубости Садиста.       Моё тело стала пробивать мелкая дрожь и, чтобы унять её, я с силой настолько, насколько была способна в данном своём состоянии, сжала себя руками.       Мне хотелось плакать навзрыд, забившись в дальний угол комнаты, в которой сейчас находилась, однако, позволить себе такой роскоши я не могла. Нужно было действовать и действовать незамедлительно.       Мне казалось, что чем дольше я нахожусь в этом месте и чем большее количество Повторов случается, вместе с ними приходит не только моральная слабость, но и слабость физическая, силы мои истощаются, а боевой дух угасает.       Продолжая дрожать, я поднялась с кровати и неровной поступью направилась к вещевому шкафу. В тот же момент в дверь постучали.       – Выйду через пять минут, – ответила я плохо контролируемым сиплым голосом и стала переодеваться, пытаясь выбросить из головы кровавую сцену хотя бы на короткий промежуток времени, полностью сфокусировавшись на переодевании.       – Ты в порядке? – услышала я голос Сонхва и, хоть он и пытался это скрыть, я знала, что он обеспокоен.       – В полном, – солгала я уже более ровным голосом, предпринимая очередную попытку застегнуть пуговицы рубашки задеревенелыми пальцами, категорически отказывающимися слушаться.       – Поторопись, – донеслось до меня и этого было достаточно для того, чтобы я поняла – брюнет крайне недоволен, – ты и так задержала нас.       Ничего не ответив, я продолжила свои жалкие попытки собраться.       Я не смотрелась в зеркало и даже не думала брать с собой телефон. На этот раз я собиралась просто отправиться в университет и прожить этот чёртов день, желая свести на нет контакты с адовыми братьями.       Когда я наконец закончила и покинула комнату, так же, как и на четвёртом Обороте, Сонхва ждал меня в холле и так же, как и тогда, я застала его разговаривающим по телефону.       Даже не удостоив парня взглядом, я молча направилась к выходу. Сонхва молчаливо возмутился, но тем не менее последовал за мной и, уже прощаясь со своим собеседником, поспешил открыть мне дверь лимузина, а после, заняв место рядом, осведомился сухо:       – Что с тобой сегодня происходит? Мало того, что проспала, заставила меня ждать сверх времени, так ещё и в порядок себя не привела. Какова причина?       Я отвернулась и, уставившись в окно, поморщилась, так как эти слова вызвали во мне уже знакомое чувство усталости и неприятное ощущение дежавю.       Я хотела промолчать, но вдруг вспомнила, что в прошлый раз безучастность меня не спасла и у брюнета всё равно нашлась колкость в его собственном духе, и решила попробовать избавить себя от повтора.       – Я устала, – честно призналась я, не глядя на Сонхва, но в отражении стекла заметила, что он собирается что-то сказать и поспешно развернулась, дабы предотвратить раздражающие в данный момент нравоучения и придирки.       Вымученно выдохнув, я поспешила исправиться и, глядя на брюнета уставшим взглядом, попыталась растормошить свой не желающий ни о чём думать измождённый мозг и заставить его работать.       – Я была с Чоном, – постаралась ответить я как можно более равнодушно, но на последнем слове голос предательски дрогнул.       Я прочистила горло, Сонхва нахмурился.       – Уёна вчера не было дома. Он уезжал в другой город, – сказал он и, сделав небольшую паузу, предположил, глядя на меня недоверчиво. – Ты была с Юнхо?       Будучи не до конца уверенной, с кем конкретно была, я ответила доверившись интуиции, не понятно по какой причине желая позлить парня (почему-то я была уверена, что он взбесится от моих слов):       – С Уёном. Он вернулся ради меня.       Лицо парня вытянулось в изумлении.       – Да, – бросила я небрежно, продолжая равнодушно смотреть в глаза Сонхва. – И знаешь, что? Мы вчера знатно повеселились.       Брюнет напрягся. Было видно, что он испытывает сильное недовольство, а может быть даже злобу, так как я увидела, какие изменения претерпело его лицо и насколько активно заработали на нём желваки.       Видя, как этому парню неприятно, я поймала себя на мысли, что испытываю странное удовлетворение, наблюдая неудовольствие на его лице, однако, продолжалось это не долго.       – Избавь меня от подробностей, – сказал Сонхва, напуская на себя равнодушный вид. – Мне…       Я оборвала его на полуслове и продолжила свою опасную игру. Почему-то мне стало наплевать на обратную связь, равно как и на то, чем всё это может закончиться по итогу. Всё, чего мне сейчас хотелось – разозлить Сонхва ещё сильнее. Меня захлестнуло чувство непонятного азарта, не поддаваться которому было нелегко.       – Я такая невежественная, – сказала я, на самом деле не испытывая абсолютно никакого раскаяния. – Извини. Я помню, что тебе не интересно знать, с кем я была и как это произошло, но на этот раз всё было действительно очень и очень...       Я осеклась и поморщилась от боли, а затем посмотрела на свои отчего-то оказавшиеся возле головы руки, а потом на сердитое лицо Сонхва, находящееся прямо перед мной, и вдруг поняла, что лежу на сидении, а брюнет нависает надо мной сверху, с силой вдавливая мои запястья в кожаную обивку.       – Тебе доставляет удовольствие играть с чужими чувствами? – приглушенным голосом спросил он, глядя в глубину моих глаз.       Как ни странно, я терпеливо выдержала этот прожигающий взгляд и у меня даже не возникло желание отвести глаза.       – Что с тобой творится? – снова надавил Сонхва и сильнее стиснул свои пальцы на моих запястьях. – Отвечай.       Я хотела улыбнуться, чтобы наверняка вывести его из себя, будучи практически на все 100% уверенной в том, что эта выходка будет в данном Обороте последней, но тело почему-то решило иначе.       – …весело, – услышала я собственный голос и запоздало сообразила, что закончила фразу, недосказанную раннее.       Лицо парня исказилось. Кажется, он достиг своего пика и был готов растерзать меня в ту же секунду, однако, несмотря на это я добавила, не имея возможности совладать с собою и остановиться:       – Я была просто до смерти…       Я запнулась. Лицо Сонхва снова претерпело изменения. Оно сделалось удивлённым, взгляд – недоумевающим. Парень поднёс свою руку к моему лицу скорее рефлекторно и в момент, когда я уже приготовилась покинуть этот Оборот и закрыла глаза для того, чтобы открыть их вновь уже в начале следующего, почувствовала, как чужие пальцы касаются вначале одной моей щеки, а потом и второй.       Когда я открыла глаза и заняла сидячее положение, брюнет уже сидел и смотрел в окно, как ни в чём не бывало, а на коленях у меня лежал сложенный вчетверо носовой платок.       Я перевела взгляд на Сонхва, но ничего не сказала. Я не рассчитывала также, что что-нибудь скажет и он, но вопреки этому услышала негромкий голос:       – Вытри. Ты выглядишь жалко. От соли твоя кожа испортится и станет дефектной.       Эти слова словно пробудили меня ото сна и вернули к реальности.       Я поднесла свою ладонь к лицу и, проведя рукой по щеке, посмотрела на неё – я снова плакала. Слёзы лились из моих глаз так же безостановочно, как и в предыдущий раз. Я вытерла их платком. Мне стало совестно.       – Спасибо, – поблагодарила я брюнета сконфуженно и, чуть помедлив, добавила. – И прости. Не знаю, что на меня нашло.       Сонхва ничего не ответил на это, никак не отреагировал. Я могла успокоить себя мыслью о том, что он не сделал этого, потому что не услышал, но знала, что это не так.       Оставшуюся часть пути мы преодолели в молчании.       Перед тем, как разделиться, Сонхва произнёс, не останавливаясь ни на секунду и даже не замедляя шаг:       – Сегодня вечером я тебя приглашаю. А сейчас поспеши на занятия.       Я даже не удостоила его кивком, потому что знала, что он не заметит. Способности способностями, но глаз на спине у него не было.       Проводив взглядом Сонхва до тех пор, пока он не скрылся за одним из поворотов, я шумно выдохнула и, зажмурившись, осела.       Что со мной происходит? Почему, зная то, что он мог сотворить со мной, я всё равно продолжала его провоцировать? На самом деле я ведь не хотела этого. Снова работа моего подсознания? Или к моему телу таким образом постепенно возвращается память? Но, в таком случае, неужели таким человеком я была?.. Нет. Не может этого быть. Если бы я и раньше так себя вела, Сонхва бы не стал задавать таких вопросов. Но в таком случае всё усложняется ещё больше и запутывается только сильнее. И всё же интересно, почему я так себя вела. Своевольная реакция моего организма на…       Посмотрев в пространство перед собой и непроизвольно вызвав в памяти воспоминание о завершении предыдущего Оборота, по спине моей пробежал холодок. Рефлекторно передёрнув плечами, я попыталась спрятать эти жуткие мысли в глубинах своей памяти и сосредоточиться на других более важных на данный момент.       Нужно найти свою группу и отсидеть в аудитории до конца учебного дня. А потом я дождусь Сонхва и мы вместе доберёмся до дома, только вот после придётся...       Вспомнив, что брюнет пригласил меня к себе и будучи уверенной почти наверняка, для какого конкретно занятия, по моей спине пробежалась повторная волна мурашек. Я тряхнула головой, прогоняя прочь неприятные мысли.       Вначале добраться нужно, а потом уже видно будет. Может быть, что-нибудь изменится.       Нервно усмехнувшись на свой радужный прогноз, я тут же сменила его на более реалистичный.       А может я вообще не доживу до того момента. Для начала нужно выжить. А потом – ломать голову. У меня и других проблем сейчас достаточно. К примеру…       Отняв голову от сложенных вместе рук, я обернулась, глядя по направлению, которое выбрала в прошлый раз, и вспоминая то, чем был чреват мой выбор.       Как добраться до аудитории в целости и сохранности, минуя нежелательные встречи?       Испустив протяжный вздох, я снова уткнулась в свои сложенные вместе руки, позволяя себе ещё несколько секунд слабости, как вдруг почувствовала чьё-то присутствие совсем рядом, а именно – прямо перед собой.       Я напряглась, боясь посмотреть на стоящего передо мной человека, или не на человека вовсе, и мне стало страшно.       Кто это?..       Вечно сидеть на полу, уткнувшись головой в собственные руки, я не могла, и решила, что будет разумнее сделать первый шаг самостоятельно, нежели меня заставят это сделать через силу, и, шумно сглотнув, подняла голову, глядя на своего потенциального собеседника.       Моё лицо залила краска. Я сидела на полу перед Сон Минги, а он, увидев, что я на него смотрю, протянул ладонь, предлагая помощь.       Воспоминания финала четвёртого Оборота обрушились на меня, вытеснив из головы остальные мысли, и я практически на чувственном уровне ощутила то, насколько приятно было находиться в его руках.       Постыдные мысли пробрались в мою голову и я захотела снова повторить пережитое, но к счастью на этот раз, что бы то ни было, моё подсознание, либо нечто иное, оно сыграло мне на руку – я почувствовала неприятное ощущение и поняла, что до боли стискиваю своё плечо.       Боль помогла прийти в себя, притупив чувства, и начать мыслить более здраво.       Что бы не происходило на предыдущих Оборотах и как бы хорошо иногда мне не было, не стоило забывать, что каждый имел для меня летальных исход. К тому же ни один из братьев сейчас не помнил, чем кончилась хоть одна версия из пяти. Для них их никогда не существовало. Это же касалось и Минги. Возможно, для него это вообще был первый раз со мной, потому что однажды Сонхва как-то подозрительно странно отреагировал на мои слова о том, что мы были вместе. По всему этому теперь я просто обязана сделать так, чтобы между нами ничего не произошло, как бы сильно один из нас или даже оба этого не хотел.       Согласно кивнув собственным мыслям, я попыталась направить их в другое русло, но что-то снова пошло не так.       Интересно, что он подумал, увидев меня сидящей здесь, на полу? Что мне стало плохо? Или что я споткнулась, упала и не могу встать? Как долго он уже стоит здесь и наблюдает за мной? А что, если с самого начала?.. Боже, я наверное выгляжу сейчас такой дурой!       Разволновавшись, я вскочила на ноги и запоздало схватилась за руку парня.       – Привет, Минги, – пробормотала я, натягивая на своё лицо улыбку. – А я тут это… Ну, понимаешь…       Парень похоже не придал особого значения моим словам. Вместо этого он посмотрел на наши руки.       Меня в очередной раз накрыло дежавю-волной и я поспешно высвободила свою ладонь и бросила на Минги испуганный взгляд.       – Извини. Я просто…       Я опять словила флешбэк, только на этот раз его виновницей была сама и от беспомощности запрокинула голову назад, и шумно выдохнула, а после закрыла ладонями лицо, согнулась, бубня и злясь на собственную глупость:       – Боже! Теперь уже я начинаю вести себя как все они...       Вспомнив, что не одна, я покраснела от смущения и попыталась изобразить улыбку.       – Прости, – извинилась я почти искренне – наверное, этот парень уже сотню раз посчитал меня умалишённой – и на свою беду попыталась разбавить свои выходки неудачной шуткой. – Скажи, а у тебя тоже бывает такое чувство, словно ты сходишь с ума, потому что сегодняшний день уже…       Я забыла...       Смысл слов, которые, к моему глубокому сожалению, я уже начала озвучивать, дошёл до меня слишком поздно.       Перед глазами сверкнула молния, вслед за которой последовала тёмная пелена, затмившая мой взор столь же стремительно, и я почувствовала уже разлившуюся по всему телу слабость вкупе с мощной вспышкой головной боли.       Чтобы не закричать, я с силой стиснула зубы, и обхватила голову руками, чтобы минимизировать болевые ощущения, но лучше не становилось. Напротив, я почувствовала, как начинаю терять равновесие и вот-вот упаду.       Я уже была готова встретиться с твёрдой поверхностью, но мне не позволили этого сделать – Минги подхватил меня и удержал на ногах.       – Всё… нормально… – заверила я парня, когда меня начало отпускать. – Скоро всё пройдёт. Мне уже лучше.       Я не врала. Мне действительно становилось лучше. Хоть и понемногу, но боль уходила. Про себя же я отметила, что на этот раз вспышка была значительнее, чем последняя.       Минги не ответил. Он достал из кармана телефон и начал что-то активно печатать свободной рукой (другой он продолжал меня поддерживать).       – Что ты делаешь? – спросила я прямо и попыталась заглянуть в телефон, но парень спрятал его в карман.       Не то, чтобы он сделал это намеренно для того, чтобы я не могла подсмотреть, кому он пишет. Его движения были как и обычно неторопливы, но меня это всё равно немного задело. Возможно, сыграло роль то, что он проигнорировал мой вопрос.       – Кому ты писал? – надавила я и сердце в моей груди подпрыгнуло и затрепетало то ли от волнения, то ли от страха.       И снова мой вопрос был проигнорирован.       – Конечно это может выглядеть так, словно я слишком много беру на свой счёт, – снова начала я, отказываясь сдаваться, – и на самом деле ты никому не писал или написал кому-то другому, но мне почему-то кажется, что ты отправил сообщение кому-то из братьев по поводу меня.       Я сделала паузу, выжидая реакции, но её не последовало. Несмотря на это я продолжила.       – Если я всё же права и ты написал кому-то из них, то зря ты это сделал. Я уже в полном порядке.       В подтверждение своих слов, я высвободилась из хватки парня и немного покрутилась, демонстрируя, что меня полностью отпустило.       – Видишь? Я в порядке. Так что скажи, что ты ошибся или пошутил, и я прекрасно себя чувствую, – подсказала я.       Минги смотрел на меня некоторое время и мне показалось, что он вот-вот должен сейчас что-то сказать, но я ошиблась. Вместо этого парень развернулся и куда-то пошёл.       О, нет! Если он уйдёт, здесь может объявиться Сан и с ним я уж точно не смогу договориться. Нужно немедленно что-то предпринимать.       Я побежала за Минги.       – Сон Минги! – позвала я, равняясь с парнем. – Мне нужна твоя помощь. Без шуток. Это очень важно и срочно. Вопрос жизни и смерти, я бы сказала.       Минги остановился и, развернувшись, посмотрел на меня, показывая, что слушает.       В прошлый раз сработало, значит, должно сработать и в этот. Только нужно быть очень и очень осторожной со своими словами теперь.       – Если ты никуда не торопишься, – решительно начала я, но запнулась, засомневавшись.       А это не будет выглядеть по-детски?..       Однако, решив, что я сейчас не в том положении, чтобы заморачиваться по поводу подобного, и, когда здесь появится Сан, мне будет далеко не до этого, я завершила начатое.       – Ты не мог бы проводить меня до моей аудитории? Для меня это до смерти важно.       Что-то изменилось во взгляде парня и от этого мне стало не по себе. Чтобы обезопасить себя, я сделала шаг назад, Минги – мне навстречу. Неотрывно глядя на меня, он наступал, а я испуганно пятилась и, когда парень был совсем близко, зажмурилась, ожидая худшего, но ничего не произошло.       Меня обдало потоком воздуха и я открыла глаза – Минги прошёл буквально в считанных миллиметрах и направился в сторону, противоположную направлению, выбранному изначально.       Я возликовала. Моя задумка удалась.       – Спасибо! – воскликнула я и, довольная, последовала за парнем.       Несмотря на моё опоздание, преподаватель отнёсся ко мне вполне лояльно, не считая парочки колких фраз, но я о них почти сразу же забыла. Меня сейчас заботило иное.       Мне казалось, что из-за амнезии я буду белой вороной на фоне своих одногруппников, но оказалось, что мои опасения были беспочвенны и никому ни до кого не было особого дела. Я исключением не была. Либо у преподавателя был попустительский тип личности, либо всё в этом учебном заведении делалось на отвали. Так или иначе я отсидела пару почти целиком. Почему почти? Потому что около сорока минут назад знатно накосячила и теперь настало время расплачиваться за свои ошибки.       Когда до конца оставалось менее десяти минут, в дверь постучали. Преподаватель покинул кабинет. Я же в это время от нечего делать стала пролистывать собственные конспекты и пытаться вникнуть в них. Как только до меня начал доходить смысл написанного, вернулся преподаватель и осведомился нервно, обращаясь ко мне; в голосе его сквозило что-то сродни страху:       – Почему вы не сказали, что опоздали по причине неважного самочувствия? Я бы отпустил вас.       Я недоумённо на него уставилась, позабыв о своём кратковременном "неважном самочувствии" по пути на пару, совершенно не понимая, что имеет в виду этот мужчина. Он тем временем продолжил.       – Собирайте свои вещи. За вами пришли.       Я хотела возмутиться и сказать, что за мной никто прийти не мог, но увидела человека, – не человека, – тут же исправила я себя и моё сердце учащённо забилось, – которого до этого момента не замечала: он стоял в дверях, а теперь сделал несколько шагов вглубь аудитории и, развернувшись, нашёл взглядом меня и обворожительно улыбнулся. По всей видимости, мои одногруппницы восприняли это на свой счёт, потому что по кабинету пронёсся пронзительный верезг их возбуждённых голосов.       Невысокий, но статный красавец в тёмных очках с квадратной оправой, платиновым маллетом, в длинном чёрном плаще и дорогих ботинках, окликнул меня по имени. Голос его пронзил меня насквозь: не громкий, но волевой, заставляющий внутри всё содрогнуться и сжаться, повинуясь.       Хонджун, – подумала я, почему-то догадавшись, что это именно он, а Хонджун тем временем произнёс:       – Нам пора домой, сладкая.       Аудитория вновь наполнилась женским визгом, а я покраснела.       – Господин Ким, вы, конечно, извините меня, но, понимаете, – обратился к нему преподаватель, замявшись, и начал нервно теребить в руках свою ручку, кажется, совершенно не замечая того, что периодически пачкает чернилами пальцы и ладонь. – Я понимаю, что у вас могут быть весьма близкие отношения, но мы в учебном заведении. Здесь такое не…       – Как вы сказали? – переспросил мужчина, в первый раз за всё это время оторвавший от меня взгляд своих колючих глаз, и обернулся к преподавателю, всё так же улыбаясь. – Могут быть, говорите, близкие?       – Да, господин Ким, – закивал мужчина. – Именно так. Могут быть близкие отношения, – и, перехватив взгляд парня, пролепетал, занервничав ещё сильнее. – Простите, если что-то не так понял.       – Прощаю! – воскликнул господин Ким, звучно опуская ладонь на плечо пожилого мужчины. – Я прощаю вас, профессор! Вы правы, у нас очень близкие отношения. Но иначе ведь и быть не может. Она же моя невеста.       По аудитории пронеслась ещё одна волна гомона. Студенты оживились и начали увлечённо переговариваться. Воцарился хаос.       Я почувствовала, как моё лицо начинает гореть от обилия прилившей к нему крови и у меня возникло нестерпимое желание провалиться сквозь землю. В мою сторону посыпались вопросы и такого давления я выдержать не смогла.       Схватив свои вещи, я выскочила из аудитории и направилась к выходу из здания, однако, не преодолев даже и половины пути, была настигнута Хонджуном.       – Куда-то торопишься? – шепнул он мне на ухо, опустив руки на мою талию.       Я попыталась вырваться, но мне это не удалось. Тогда я остановилась и обратилась к нему, готовая накинуться, однако, решимость мою как рукой сняло – что-то во взгляде и внешнем виде этого парня пугало меня до чёртиков.       Но полностью я не сдалась, потому что уже знала, чем всё закончится. Вопрос был в другом – когда именно это произойдёт и сколько у меня осталось времени – час? два? минута?       – Зачем нужно было говорить это перед всеми? – спросила я, пытаясь выдержать взгляд своего оппонента. – Ты думаешь, у меня других проблем мало?       Хонджун смотрел на меня всё с той же приторной, уже не казавшейся мне обворожительной, но ставшей раздражающей, улыбкой, ибо я поняла, что это фальшивка, отточенная днями, а может быть даже и годами тренировок, но ничего не произносил. Его взгляд, словно сканер, блуждал по моему лицу, ни на секунду не останавливаясь. Он будто силился разглядеть во мне что-то видимое только ему одному.       – Для чего ты здесь? – спросила я уже увереннее и нашла в себе смелости недовольно скрестить на груди свои руки.       Взгляд остановился на моих глазах и я прикусила язык.       – Этот мальчишка… – произнёс Хонджун задумчиво. – Постоянно забываю, как его…       Остановившись всего на мгновение, будто вспоминая что-то важное, он вдруг продолжил, как ни в чём не бывало.       – Он написал мне. Он редко обращается ко мне за помощью. Лишь тогда, когда происходит что-то по-настоящему серьёзное. Так что же с тобой?       Я хотела ответить, но не могла. Мысли путались, язык будто прирос к нёбу.       – Говори, – поторопил Хонджун. – Что произошло?       Открыв рот, я почти сразу же его закрыла.       – Странная реакция, – безэмоционально усмехнулся Хонджун и опустил руку в карман своего плаща. – Но ничего, я уже здесь. Мы это исправим. Мы всё исправим и починим тебя. Ты будешь как новенькая. Правда же?       Меня окутал страх и, наверное, из-за этого ко мне вернулся дар речи.       – Что ты имеешь… – начала я хрипло, но договорить не смогла – моё тело парализовало, перед глазами возникла туманная дымка.       Я обмякла в руках Хонджуна, но перед тем, как провалиться в пустоту, мне удалось распознать своим затуманенным взглядом что-то напоминающее шприц, извлекаемое из моего тела проворной рукой, ловко скрытое в кармане тёмного плаща.       Распахнув глаза, я резко села. Движение болью отдалось в голове и перед глазами зароились белые мушки. Зажмурившись, я приложила ладонь к глазам.       Что произошло и где я? Снова вернулась к Началу? Но укуса, вроде бы не было. Вместо этого он...       Я попыталась восстановить в памяти цепочку событий, предшествующих потере сознания, но всем, что я помнила, были бессвязные обрывки предметов, образов и звуков.       Подождите. Такие уж бессвязные?..       Предприняв попытку собрать всё воедино, мне стало не по себе.       Шприц, скрывающийся в складках плаща. Тело, безжизненно обвисшее в мужских руках. Большая чёрная машина. Звук мотора, похоже принадлежащий ей же. И крайне довольный собой голос, пробирающий до костей.       Неужели…       Я отняла руку от головы и посмотрела прямо перед собой и мой взгляд упёрся в читающего книгу парня, сидящего на бежевом диване, закинув ногу на ногу. Он был уже без плаща.       Почувствовав на себе взгляд, Хонджун обратился ко мне, искажая губы своей мерзопакостной улыбочкой.       – С добрым утром. Уже проснулась?       – Что ты со мной сделал? – попыталась сказать я как можно более гневно, но вместо этого мой голос прозвучал жалко.       Ответа не последовало – Хонджун снова вернулся к чтению и сделал вид, словно меня здесь нет. Тогда я тоже решила игнорировать его и попыталась встать, но сразу же уселась обратно, почувствовав сильнейшую слабость и головокружение.       Парень перелистнул страницу, продолжая читать, а я решила осмотреться.       Помещение, в котором я находилась, было разделено на две части, одна из которых, в которой сидел Хонджун, походила на обычный рабочий кабинет, а вторая, в которой находилась я – на процедурную. Здесь были высокие шкафы с колбами и пробирками, наполненными подозрительными на вид жидкостями, и несколько манипуляционных медицинских столов с лежащими на них шприцами и инструментами, и даже кушетка для приёма пациентов, на которой, собственно говоря, и сидела я.       Мною завладел страх. Я снова встала и, почувствовав себя уже гораздо лучше по сравнению с предыдущим разом, собралась покинуть это вселяющее ужас место, но едва мне удалось сделать шаг, почувствовала, что вновь занимаю лежачее положение.       – Не стоит этого делать, – произнёс возвышающийся надо мной Хонджун, удерживая меня одной рукой, – во второй была книга – но и этого вполне хватало, чтобы блокировать мои движения.       – Что ты делаешь? – повысила голос я. – Пусти меня. Пусти меня или я закричу.       – Будь хорошей девочкой и мне не придётся поступать с тобой как не должно, – попросил Хонджун, параллельно читая. – Договорились?       – Ты что, издеваешься?! – воскликнула я, ошарашенно глядя на блондина.       Тот на мгновение отвлёкся от своего занятия и, немного помолчав, произнёс, словно недоумевая, как я могу не понимать столь очевидных вещей:       – Нет.       – Вот и я о том же! – выкрикнула я. – Нет! Не договорились.       Парень театрально вздохнул и, закрыв книгу, положил её на столик.       – По-хорошему, твоему организму не стоит получать ещё одну дозу во избежание нежелательных побочных эффектов, но ты не оставляешь мне другого выбора.       Вначале я не поняла, что он имеет в виду, но осознание пришло вместе с уже знакомым мне ощущением – парализацией.       Я уже испугалась, что снова потеряю сознание, но опасения мои не подтвердились. На этот раз не было даже туманной завесы. Напротив, видела я сейчас лучше, чем обычно. Но было так же кое-что новенькое – я утратила способность говорить.       Хонджун подошёл ко мне и сел рядом. Он заглянул в мои глаза и нежно прикоснулся к моей щеке, поглаживая.       – Я не хочу быть грубым, но ты заставляешь меня делать это каждый раз. Снова и снова.       Парень поднялся, подошёл к одному из столов, на ходу задумчиво крутя в пальцах два использованных шприца, а потом, остановившись, поочерёдно дотронулся до кончика иглы вначале одного, потом другого, словно проверяя их на качество.       – Я люблю тебя. И желаю тебе только лучшего. Всё это – для тебя, – сказал он.       Я не могла даже нормально мыслить, не то, что ворочать языком, а Хонджун тем временем произнёс ещё одну фразу.       – Ну или почти всё. Ну а что поделаешь? У меня тоже есть потребности. К сожалению. Ты же помнишь.       Парень сделал паузу, будто ждал моего ответа, но на самом дел он знал, что я не в состоянии сейчас говорить, поэтому продолжил свой монолог.       – Ты молчишь, – констатировал Хонджун. – А всё потому, что говоришь много лишнего и отказываешься понимать меня. Но когда-нибудь ты всё же поймёшь. Поймёшь…       Печально улыбнувшись, парень подошёл ко мне.       – Я люблю тебя. Не забывай об этом, – сказал он. – Всегда помни.       Мне не понравилась эта фраза и видимо почуяв в ней что-то неладное, ко мне на мгновение вернулась воля.       Он что, собирается… убить меня?!       Мои глаза округлились, зрачки расширились. Я дёрнулась, силясь встать, но это было единственное удавшееся мне движение.       – Всё ещё пытаешься сопротивляться? Любопытно. Раньше такого не случалось. А ещё в состоянии? Можешь? – заинтересованно осведомился Хонджун и стал наблюдать.       К сожалению, больше я ничего не могла. Моё сознание прояснилось всего на секунду. Подождав ещё немного и заключив, что ничего не произойдёт, парень подошёл ко мне и, бережно взяв за руку, ввёл в вену содержимое нового шприца. Усевшись рядом, он стал ждать, ласково поглаживая меня по волосам.       Изменения я почувствовала сразу же. Это чувство было подобно пламени, безжалостно поглощающему своими языками всё на своём пути, нещадно опаляющему кожу. Только происходило всё внутри меня. Самое ужасное из всего этого было то, что я не могла ничего поделать. Я не могла никак отреагировать, закричать или прикоснуться к своей пылающей коже, потому что была под действием какого-то странного препарата.       Мои мысли и разум горели вместе с плотью, частицами сознания и всем, что я чувствовала, была всеобъемлющая боль, обволакивающая, словно кокон. Я чувствовала это и умирала от невозможности что-либо предпринять.       Боль была настолько сильна, что я думала, что действительно умру, но это была ошибка. Меня ожидало кое-что похуже.       В какой-то момент, меня отпустило. Резко. И целиком. Но я уже не была собой. Меня почти не осталось. Я смотрела на мир по-новому, видела его иначе. Словно я была не я вовсе. Словно нас было теперь две.       Заметив во мне перемену, Хонджун оживился и позвал меня.       Я отреагировала на его голос, но не я, а я Вторая. Настоящая я не хотела этого.       Волна тепла, признательности и слепой покорности захлестнула меня. То была реакция Второй.       – Ты здесь, – радостно произнёс парень и ввёл в моё тело ещё один препарат.       Не прошло и минуты, как я почувствовала, что способность к движению снова вернулась, но я не могла двигаться так, как того хотела. Я не могла управлять своим телом. Могла управлять та, Вторая.       Она сразу же приникла к Хонджуну и он обвил нас своими цепкими руками и усадил к себе на колени.       Я безмолвно возмутилась, ибо не хотела быть свидетелем подобных сцен и молча наблюдать со стороны, будучи неспособной к сопротивлению, глядя как моё тело ведёт себя как мне не принадлежащее, однако, полностью уйти я не могла.       Что же за жуткий человек этот Ким Хонджун? Я даже не могла сказать точно, кто теперь вызывает во мне наибольшее чувство ужаса – съехавший с катушек биполярный Уён, практически уничтоживший меня, или самый старший из братьев, подчинивший себе моё тело и вытворяющий с ним то, что ему только заблагорассудится. Одно было ясно: остальные не шли ни в какое сравнение с этими двумя. Даже Садист был уже не таким уж садистом.       И что же теперь, – пронёсся на краю сознания мой слабый отголосок, – с этого момента я всегда буду лишь тенью? Сторонним наблюдателем, пребывающим непонятно где? Но я не смогу так. Я просто…       Я не была уверена, что в своём настоящем состоянии, будучи последним осколком, со мной может что-то статься, но мне казалось, что всё же это возможно.       К моему превеликому счастью, я ошибалась. Это было не навсегда.       Хонджун приник к моей шее и прошелестел нетерпеливо:       – Моя сладкая. Я так по тебе соскучился. Я так по тебе изголодался.       И тут всё встало на свои места и в момент, когда зубы этого безумца вошли в мою плоть, я будто частично вернулась в своё тело, ибо смогла снова чувствовать и осязать.       Но Вторая всё ещё оставалась и я поняла, что чувствуем мы по-разному. Она – благодарность и эйфорию, я – нестерпимую режущую боль, потоком обрушившуюся уже не только на моё сознание, но и на моё тело. Однако,я всё ещё не была обладателем собственного голоса, поэтому вместо того, чтобы, изнывая, кричать от боли, с моих – чужих – губ сорвался протяжный стон наслаждения, а перед глазами – нашими – ибо я видела всё то же, что и Вторая, сгустилась уже почти забытая мною багровая дымка.