Солнце и шрамы

Тсунаеши сидел под палящим солнцем — в одних шортах, с голой, от природы смуглой, словно кофейная пенка, кожей, смеялся и улыбался ярко, позабыв на эти мгновения о мафии. О пистолете, который всегда носил в кобуре рядом с сердцем. Попади в кобуру — и синяк останется, а сердце будет заполошно биться, и горящие рыжим светом глаза посмотрят прямо в лицо, и пуля влетит в лоб. Тсунаеши сидел под палящим солнцем, на мгновение забыв о сотнях шрамов. Гокудера рядом, вышел из-под зонта, только чтобы находиться поближе к Джудайме, с прямой спиной и в гавайской рубашке — у него таких много, а кожа не любит солнечный загар, облезает больно — Гокудера не рискует. Смотрит просто на Босса — на его руки, рельефные от постоянных стычек и тренировок, на кожу, расцвеченную белесыми следами шрамов. Тсунаеши любит солнце — любит за то, что оно пригревает шрамы, заставляет их становиться невидимыми, скрывает под слоем загара. Тсунаеши любит лето, когда солнца больше всего. Тсунаеши любит, когда кобура не сковывает плечи и синяков от пуль на теле не остается, когда они попадают по бронежилету. Тсунаеши много чего любит — почти все, что не касается, в сущности, работы. Гокудера… Гокудера любит книги, свободу и Босса. Босс, улыбающийся солнцу ярко-ярко и так, словно хотел бы под его светом сгореть, это знает и молчит. Гокудера тоже молчит. Пока еще не время.