Перед Рождеством

Да гори она синим пламенем, эта уборка. Будь она трижды неладна. А с другой стороны — бывшая супруга хотя и бывшая, но притом не прекращает воспитывать экс-мужа. «Ларри, ты скоро год как переехал сюда, а коробки все еще не разобраны!» Ну, год — это она хватила. Он переехал летом, когда понял, что имеющихся средств на прежнюю квартиру уже не хватает. А еще в старой квартире было тяжело: слишком давили воспоминания. И размышления о том, какой он все-таки идиот. И Ларри переехал в маленькую клетушку на окраине, совсем далеко от музея. А с другой стороны, что он ему теперь, тот музей? — Разбери ты наконец свои завалы, — говорила Эрика, когда в очередной раз без приглашения заехала в гости. — Нельзя же так, Рождество на носу! Время обновлений, начала новой жизни! Новой, ага. Кто бы Ларри объяснил: когда начинаешь новую жизнь, куда девать старую? Особенно, скажем так, если ты еще не готов с ней расставаться. А придётся, судя по всему. Потому что ты такой идиот. Ларри выпроводил Эрику и полез на антресоли. Ну что делать, если его мама так воспитала: слушаться, когда тебе говорят дело. Правда, времени не всегда хватает подумать, для кого это дело и дело ли вообще: нет, сперва тянет слушаться, и это просто невозможно. Надо с этим что-то делать наконец. Впервые Ларри задумался об этом сравнительно недавно: как раз после того, как Тедди, Сак и Джед с Октавиусом сказали «Посмотри, как счастлив Ак со своей семьёй, пусть он остаётся с ними», — и Ларри послушался. Вот идиот. Самое грустное то, что и Ак послушался! И не возражал! Это потом он сказал: «Я же думал, что ты этого хочешь? Что ты отказываешься от меня?» И Ларри выдохнул, потом поржал, а потом сказал себе, что он больше не будет таким идиотом и не станет всех подряд слушаться. Вот, например, не будет он никакую уборку делать. Гори она синим пламенем!.. Ларри развернулся, чтобы поставить на место первую коробку, но руки дрогнули, и коробка рухнула на пол. Всё рассыпалось, и Ларри со вздохом слез со стремянки. Нет, уборку он, конечно, делать не будет, но это все хотя бы как-то надо будет сложить. Интересно, что это вообще? Он сел прямо на пол посреди разбросанного и огляделся. Как там Эрика говорила? Отказаться от старой жизни, начать новую? Вот она, оказывается, здесь, в этой коробке — его старая жизнь. Вот посадочные талоны на рейс до Лондона и обратно: зачем он их хранит? Рука не поднимается выбросить. «Мистер Лоуренс Дэйли, аэропорт Кеннеди, Нью-Йорк — аэропорт Хитроу, Лондон, досмотр прошёл, место номер…» Ларри перебирал талоны и вспоминал, как в самый первый раз сидел возле окна — или правильнее говорить «возле иллюминатора»? — и со страхом пялился на то, как самолёт выруливает на взлётную полосу. И как потом просто зажмурился, ощущая, как желудок проваливается в пятки, и первое время так и сидел, пока стюардесса осторожно не поинтересовалась, хорошо ли он себя чувствует. Ларри тогда открыл глаза, заверил, что все в порядке, и посмотрел в окно: там в вечерних сумерках плыли облака, и легонько подмигивал огонёк на крыле, словно обещая, что все будет хорошо. А вот обратный талон, из Лондона в Нью-Йорк: Ларри помнит, как хотел его прямо перед посадкой порвать и выбросить, и уехать из аэропорта обратно в Британский музей, и сказать — я остаюсь. Но в Нью-Йорке его ждали дела, и учёба, и подработки, благодаря которым он сможет снова прилететь, а в Лондоне что? Просить Тилли уволиться? Или устроиться на дневную работу, чтобы было совсем смешно? А вот второй талон, место 28В — он летел в хвосте и сидел, зажатый и слева и справа, и правый пассажир очень возмущался, когда Ларри засыпал и ронял голову ему на плечо. А вот третий раз, когда ему досталось место с краю, и он радовался, что не станет никого беспокоить. И еще, и еще, и еще — у него этих талонов посадочных накопилась целая пачка, заботливо перетянутая резиночкой, и воля ваша, Ларри не сможет это выбросить. Особенно теперь, когда Макфи пару дней назад позвонил и сказал: — Ну что, Дэйли, как поживаете? Ничего? О-о-о, а вот мы поживаем плохо: Британский музей однозначно нам сказал, что за фанаберии наших сотрудников он не отвечает, и что, переводя с интеллигентного на простой, хрен вам, извините, а не оба экспоната обратно. Теперь они наши, и… Нет, ну вы реально думали, что нормальный музей добровольно расстанется с такими ценностями? Он помолчал и едко добавил: — Я бы вот ни за что не расстался, если бы не вы. Ларри тогда вздохнул и промолчал: а что еще сказать? Он уже и так сделал все, что мог: взял всю вину на себя, чтобы Макфи остался директором, сам уволился, поселился подальше от музея, и вот, коробку разбирает… Всё, всё, новая жизнь, осталось только выяснить, куда девать старую. Вот, например, билеты в Британский музей: Ларри приходил туда рядовым посетителем, платил за вход и прятался в мало кому известных закоулках, чтобы после закрытия прийти в египетский зал. Билетов этих тоже накопилась целая пачка, и их он тоже не выбрасывал. О, кстати, а вот и билеты в их собственный музей, на ночную программу! Две штуки, себе и Аку: они тогда пошли погулять перед представлением, то ли в магазин, то ли еще куда ненадолго, а служебный вход тем временем закрыли, а впопыхах Ларри не взял ключей, и пришлось идти через главный, и новенький мальчик на входе отказывался их пускать обратно! Потому что Ак в современной цивильной одежде ничем не отличался от обычного посетителя, да и Ларри без формы мальчик не признал в лицо. А служебный пропуск, конечно, остался в кармане формы! Интересно, за чем они тогда так спешно выскочили «на минуточку»? Этого Ларри уже не помнит, а вот как усмехнулся и купил два билета на вход — помнит. Билеты тоже были недешевые, и они с Аком потом долго смеялись, что попробуют стрясти с Макфи компенсацию. Ох уж этот Макфи. Вот явно он так из вредности. Если бы радел за музей — зубами бы вцепился в этих британцев, все мозги бы им вынес, что, Ларри не знает? Значит, сам не хочет возвращать. Как он там говорил? Какой нормальный музей откажется от таких экспонатов? Ну вот, получается, Макфи отказался. И не исключено, что он знает — и специально делает Ларри гадость. Хотя, казалось бы, Ларри и из музея уволился, и поселился где подальше, и вообще из старой жизни практически ушёл. Вот только коробку разберёт, всё наконец повыбросит, и… О, какой-то рекламный проспект. Ааа, это тот самый! Обхохотаться. Поблизости шла большая распродажа текстильных изделий, и девочка, раздающая флаеры у метро, громко восклицала: — Торопитесь! Осталась всего неделя! Шикарное качество по низким ценам! Хлопковые полотенца, платочки с монограммами, уютная домашняя одежда и настоящее египетское постельное бельё! Ларри тогда, помнится, среагировал только на слово «египетское». Подошёл, поинтересовался: — Что, правда египетское? — Конечно! — радостно вцепилась в него девочка. — Вы только посмотрите! И сунула ему проспект. Даа, маркетологи и дизайнеры даром времени не теряли: на ярких фотографиях красовались простыни, наволочки и пододеяльники с потрясающими рисунками. Пирамиды, лотосы, строгие застывшие лица со специфически подведёнными глазами, браслеты и дешреты, до боли знакомые орнаменты… Ларри тогда взял проспект и решил, что непременно зайдёт и купит. Вот хотя бы один комплект с такими картинками. Ак потом придёт к нему в очередной раз, когда их отпустит Тедди, и скажет: «Ах!..» Потом, конечно, будет рассказывать, что и как тут неправильно нарисовано, но «ах» скажет в любом случае. А Ларри больше и не надо. А через четыре дня они улетели в Лондон, и на распродажу он не попал. Почему, почему он послушался? Возможно, увещевания Тедди и Джеда ему самому попали в больное место — в то самое, где всё-таки клубились ещё сомнения «да ты ему совсем не нужен, да что это такое, да это совсем неправильно, да ты его мучаешь, ему тяжело так жить…» И когда Ларри увидел, как улыбается Акменра, говоря с родителями… А тут еще и Тедди с Джедом! И Октавиус с Сакаджавеей! И даже Ник! И эти дурацкие стандарты из всяких слащавых романов и интернет-пабликов: «Если любишь — отпусти» и всё такое! Не то чтобы Ларри подобное запоем читал — но краем уха-то слышал, и, видимо, это засело где-то глубоко, а потом выстрелило. А это что за пакет? Гель для душа. Большая такая бутыль, Ларри специально купил самую большую, потому что Аку нравился этот запах — восточный, пряный, горько-сладковатый. Ак говорил, что этот запах напоминает ему родину, и обожал этот гель, и Ларри покупал, хотя цена кусалась, а что делать? А еще тут же в пакете обнаружились маленькие флакончики с остатками того же геля: Ларри купил дурацкий «набор путешественника», чтобы привозить Аку этот гель в Лондон, потому что в Лондоне он был еще дороже. Они благодаря Тилли бегали в душ для сотрудников, и Ак всё спрашивал, почему Ларри возит гель такими мелкими порциями, почему бы сразу не привезти большую бутыль? А Ларри тогда сперва пустился в разговоры о правилах проноса жидкостей в самолёт, о том, что большую бутылку можно привезти только в багаже, а он летает дешёвыми тарифами без багажа… А потом спросил напрямую: — Так ты хочешь сказать, что ты здесь намерен надолго обосноваться? Ак тогда посмотрел без улыбки и ответил — честно и прямо: — Да, тахет. Я думаю, что я здесь надолго. Может быть, навсегда. По крайней мере, я не знаю, можно ли теперь будет увезти меня обратно. Тогда вместо сопутствующих мытью нежностей они сперва поругались на тему «кто тут больший болван», а потом Ларри сел прямо на коврик в душевой голым задом и сказал: — Я тебе обещаю. Я что-нибудь сделаю. Если ты, конечно, хочешь. Вот тогда они и выяснили: оказывается, Ак решил, что это Ларри его бросил. А Ларри решил — что это Ак его бросил. И потом Ларри сказал, что даже если он полетит с багажом в бизнес-классе, он никогда не привезёт Аку большую бутылку геля, потому что это будет означать — Ак действительно тут надолго. А бессознательное сопротивление, как пишут в умных книжках, мешает это сделать, и поэтому Ларри продолжит возить гель маленькими бутылочками. Кстати, один раз он действительно летел в бизнес-классе. Туда. Когда не было других билетов, а появилась возможность лететь, и тоска задушила так, что… Этот посадочный талон тоже где-то там хранится, в общей пачке. Ларри не удержался и открыл бутылку с гелем: там оставалось больше половины, и ясное дело, хотя бы из практических соображений рука не поднялась выбросить, когда переезжал. Чтобы сын еврейской мамы выкинул едва начатый продукт? Нет, он сам его будет использовать! Но вскоре Ларри понял, что не сможет этого делать: чёртов запах, который на всю жизнь связался у него в мозгу с Аком, с его телом, с их нежностями под душем, с отчаянными занятиями любовью, которым Ларри до Ака так и не смог научиться — негде было и не с кем! И когда после воспоминаний приходило понимание, что этого больше не будет, не будет никогда… Ну нафиг! Да, Ларри так и не смог тогда выбросить этот гель, завернул в пакет и убрал подальше. А для мытья купил себе какой-то дешёвый, вырвиглазный, чтобы уж точно ничего не напоминало. А теперь он сидел посреди разбросанных вещей, и у него подозрительно перехватывало горло. Ты идиот, Лоуренс Дэйли. Но может быть, твоя бывшая жена в очередной раз права? Рождество — время обновлений, время расквитаться со старой жизнью и начать новую. Тем более в это Рождество Ларри никуда не летит — билеты просто неподъемные по цене, да и нет их уже, да ещё и Ак сказал, что не надо прилетать, лучше потом, да, понятное дело, он не хотел, чтобы Ларри тратился, к тому же ему-то самому что это Рождество, да еще там начались какие-то проблемы с родителями… Но самое главное — Макфи. Он сказал, что ничего не вернётся. И что в этот раз Ларри окончательно идиот. Так может быть, и Анубис с ним со всем? Взять эту коробку, вынести к мусорным бакам и всё забыть. И начать заново. Почти в пятьдесят лет. Ну, а что? Ларри уже фактически начал: бросил музей, поступил учиться в колледж, закончит — станет учителем. И детям будет рассказывать, как правильно жить и никого не слушаться, ага. Ларри сложил рассыпавшиеся вещи в треснутую сбоку коробку. Опоясал её скотчем несколько раз, для надёжности. И пошёл к двери. Мобильник зазвонил так неожиданно, что Ларри выпустил коробку из рук. И только потом подумал: странно, вроде она упала с небольшой высоты, вроде была надёжно стянута, а опять развалилась! И всё рассыпалось! Ларри вздохнул и полез в карман за телефоном. — Дэйли! — завопил Макфи в трубке. — Вы что там, спите? — Я готовлюсь к Рождеству, — буркнул Ларри в ответ. Макфи обрадовался еще больше: — Да что вы говорите! А вы еще не передумали насчёт того, чтобы мумия и скрижаль вернулись в наш музей? Ларри оторопел. Потом усилием воли заставил себя вернуться к реальности и прохрипел: — Н-нет… — Отлично! Тогда слушайте сюда. Во-первых, мне удалось добиться принципиального согласия британской стороны. Но они хотят, чтобы мы срочно предоставили им соответствующее требование, причём в оригинале, никакие сканеры не прокатят! Требование у меня на столе, и теперь мне нужен кто-то, кто полетит буквально сегодня и отдаст им это требование, иначе сроки передачи зависнут до конца праздников, а Лондон за это время может передумать! Вы полетите? Ларри потряс головой: убедиться, что не спит. И ответил: — Да, полечу! Но билеты… — С этим не проблема, — успокоился Макфи. — Билет вы получите из брони по бумаге из музея. Бумага вот, тоже у меня на столе, не хватает только вас. Но во-первых, сейчас нет времени выписать вам деньги на оплату этого билета, поэтому берите где хотите, потом мы вам возместим, после праздников. Билет будет в экономе, у музея нет средств катать вас в бизнесе! И ещё, Дэйли, — Макфи прокашлялся, — я все это буду делать с одним условием: что когда экспонаты вернутся, вы оставите свои педагогические амбиции и вернётесь к нам на работу. Потому что — где я найду человека, который справится со всей этой оживающей ордой лучше вас? Ну так что, согласны? — Я еду, — только и сказал Ларри. Макфи расхохотался и отключился. Деньги на оплату учёбы лежали где обычно. Ларри потом что-нибудь придумает, когда вернётся. Так… документы на месте, бумажник на месте, часы, кинуть в сумку пару сменного белья… О! Ларри нашарил на полу пакет с бутылкой геля и «набором путешественника» и побежал в ванную — наполнить один из пузырьков. Он летит без багажа, поэтому всю бутыль не сможет взять. Да даже если бы и смог — все равно не возьмёт! Потому что — Осирис знает, сколько де-факто будет тянуться эта передаточная волокита, но теперь уже хотя бы ясно: Ак вернётся. А вот это всё, что рассыпалось, Ларри соберёт, когда прилетит. Тогда это делать будет не в пример легче.