Сон наяву

       Мир кажется чересчур большим, когда ты ещё совсем мал. Большим, недоступным для твоего понимания, а самое главное - неподвластный ни тебе, ни твоим детским прихотям. И меня мучает то, что очень часто приходится возвращаться туда, где всё уже потеряно, и исправить что-то нельзя.        Я стою около причала. Где-то неподалёку слышатся весёлые мужские голоса, прерываемые грубым смехом. Они звучат так глухо, будто бы меня и людей разделяет невидимая стенка какого-то вакуума. И я медленно поворачиваю голову в их сторону, чтобы убедиться, что они всё-таки существуют. И правда. Они есть.        Совсем рядом почти бесшумно солёная вода ударяется о каменный берег, раскачивая лодки и катера. Как только надоедает смотреть на общающихся между собой мужчин и раскинувшееся передо мной море, я обращаю свой детский взор в другую сторону и замечаю, что по левую руку от меня раскинулся сад: высокие тропические деревья склоняются над извилистыми тропинками, ровно стриженые кусты выглядят миниатюрно, а красивые полевые цветы, которых здесь, вроде бы, и не должно быть, благоухают и цветут во всей своей скромной красоте. Среди растений я вижу женщину. И я понимаю, кто это. Мама. Она смотрит на меня такими красивыми глазами, что дух захватывает. Хочется подбежать к ней, прижаться.        Но тут меня кто-то неожиданно хватает за руку. Я в испуге оборачиваюсь и вижу, что в мою тонкую ручку своей клешнёй вцепилась какая-то старуха: обрюзгшая, с миллионами морщин на широком лице и в грязных одеждах, которые не в силах скрыть её полных форм. Она смотрит на меня гневно и зло, а мгновением позже дёргает на себя, давая молчаливую команду "иди за мной". Я посмотрела на маму, а та лишь только ободряюще улыбнулась и одарила меня лёгким кивком.        "Всё будет хорошо, - говорили её самые красивые на свете глаза, - ты можешь идти с этой женщиной".        Неожиданно меня заволакивает беспросветный туман, а когда я вновь обретаю способность видеть, то замечаю, что картинка окружающего пространства сильно изменилась.        Прямо передо мной воздвигнулся из ниоткуда белый кристально-чистый дом. Двери все были открыты, что позволяло мне заглянуть внутрь, прежде чем пожилая женщина затащила меня в помещение.        Узкий коридор. С одной стороны - проход в гостиную, а впереди - лестница на второй этаж. Любопытство заставляет посмотреть внутрь зала для гостей, и я замечаю, что чем дальше от меня находится какой-либо предмет, тем более размытые его очертания. Но думать над этой загадкой мне не позволяют: сажают на пол возле лестницы и оставляют одну. К своему удивлению слышу из гостиной знакомые мужские голоса, которые вновь прерываются через каждую секунду смехом. Вскоре к общему гомону присоединяется старческая хрипота - говор женщины, оставившей меня в коридоре - а мне остаётся только слушать всё это и сидеть смирно.        Через некоторое время меня сажают в машину. И когда автомобиль уже готов был двинуться с места, я замечаю на пороге дома... маму. Несколько секунд я смотрю на неё, понимаю, что уезжаю от неё навсегда. И я пытаюсь запомнить её такой, какая она есть: её темные глаза, чёрные короткие волосы, её красное до земли платье... Я не смогу забыть!        Она машет мне рукой. Такой нежной и родной рукой…        Вдруг что-то происходит, и мама исчезает. Моя любимая, нежная, ласковая, красивая и единственная мама исчезает!.. Я не сдерживаюсь, и… слёзы сами катятся по моим щекам.        На месте, где недавно стояла моя мама, появились белые ромашки… Они качнулись на ветру. А я была уверена, что они машут мне – со мной прощаются.        Картинка снова резко меняется, и я вижу, что мы едем по какой-то трассе. Точно не могу сказать, кто именно "мы". Почему-то весь мир стал слишком серым и слишком туманным, чтобы можно было различить хоть что-то или кого-то.        Машина остановилась. Меня сажают на тротуар, где я, не в силах сдерживаться, продолжаю рыдать. Но я вновь слышу мужской голос, только на этот раз в нём чувствуется что-то родное.        Папа.        - Я скоро вернусь.        Но эта фраза меня нисколько не утешает, и я продолжаю лить свои детские слёзы. Да так сильно, что прохожие останавливаются, но долго они не задерживаются. У всех дела.        Рядом со мной ограда, но она невысокая. Через неё выглядывает светловолосая девочка, совершенно мне незнакомая. Она ласково гладит меня по макушке и вновь прячется за оградой.        Я закрыла глаза полные слез, а когда открыла их, то поняла, что я уже не маленькая пятилетняя девочка, а шестнадцатилетняя девушка. Лучи солнца ласково обнимают лицо, оповещая о том, что уже настало новое утро. Очередное безрадостное для меня утро, полное горечи во рту, боли в голове и остатков тяжёлого сна в моём сознании. На глазах стоят слезы, а на душе радость от того, что это были всего лишь объятия Морфея...