my dream is...

Я всё ещё помню наше совсем незамысловатое знакомство на Facebook. Типа, хэй, почему бы нам не познакомиться, раз увлекаемся одной и той же хренью? Джонни даже ободрился, когда я сказал, что у меня появился друг. Обычно друзей у меня не навалом, а всего лишь пара знакомых и пять лучших друзей. Тирс даже предложил Эрликману бутылку пива, чего никогда ранее не делал. Ох, видел бы ты, как Рэйган огорчился, когда я сказал, что познакомился с тобой в интернете. Чарли отпускал шутки на подобии «Найди уже себе девушку», а ведь он так близко стоял к истине. Арон уже замечал, как я расклеиваюсь на глазах группы. После выхода первого студийного альбома я был ахереть как рад, что отдохну хоть месяц. И, знаешь, у меня не было планов на твоё знакомство. Я планировал провести время с сжирающем сердце одиночеством, которое давило на меня с каждой неделей. Все, казалось, так беззаботно живут, бухают (и я не был исключением), ходят в круглосуточный супермаркет за добавкой алкоголя и возвращаются к повседневной рутине. Моей мечтой было найти свой дом. С самого детства я чувствовал себя не в своей тарелке ни рядом с родителями, ни в школе, ни в клубе по уходу за растениями. Один раз я набрел на «крутой» район недалеко от Санта-Моники, где неплохо развлекался народ разных возрастных категорий - от пятнадцати до сорока. Там я впервые стал скрывать правду от моих друзей: Чарли, Джорджа, Дилана, Мэтта и Арона. Смотреть им в глаза после сначала было невыносимо, но потом стало плевать. Пара косяков, потом немного порошка, и так по накатанной. Стыдно было возвращаться к ребятам, обдолбанным по самое не хочу и просить денег, которые я успешно проебал в карты. Промыв мне мозги и организм в целом от этой сладкой ядовитой дряни, я стал ценить их. И даже подумал: а вдруг это и есть мой дом? Эта импровизированная студия в сарайчике Террелла? Но нет, это нельзя назвать мечтой. Мне до сих пор было одиноко. Мне больно, слышишь? Больно. Я общался с тобой ночи напролёт. Ты рассказывал, как зарабатывал небольшие деньги вместе со своими друзьями, создав группу лишь на некоторое время. Ты не собирался стать супер-звездой Голливуда, да и, ты в нем не жил. Но после долбанной недели переписок ты всё таки сдался и сказал, что мечтал бы быть популярным. Я тогда ржал минут десять, ведь мечтать никому было не вредно, а вот добиться - другой разговор. Мне было завидно твоим друзьям. Мне всё больше хотелось рассказать о своих загонах в себе, но меня как будто кто-то держал. Тянул то ли за волосы, то ли за нитки гордости, хер пойми. А твои друзья... Они были с тобой. Вот, буквально, в своих социальных сетях красуются фотками и с тобой и отмечают тебя. Голливудская улыбка. Теперь я мог думать о тебе часами. Белоснежная улыбка и проявляющиеся ямочки на щеках, большие добрые карие глаза, острый нос и начисто выбритая щетина. Ты все время менял прическу. Рассматривая фотки в инстаграмме, я сделал аж цепочку выводов: сначала ты был натуральным шатеном, потом решил сделаться готом, потом решил, что натуральный смотрелся лучше, через пол года покрасился ещё светлее, и в итоге... что я вижу? Блондина, черт подери. Охуенного блондина. Чарли бы удивился, если бы узнал, что я сохну по мальчикам, хах. Меня, как человека не очень любящего фотографироваться, можно было увидеть только в интервью и пьяным на страницах моих товарищей. Я нещадно мстил Джордану за его неосторожные действия, но все бесполезно, я знал. Все равно это кто-то сохранил, рассказал, переслал, и было уже бессмысленно удалять всю информацию. Но я все равно удалял как ни в чем не бывало. Дилан говорил, что не стоит стесняться своей сексуальности (а после этого он закуривал косяк и прыгал в бассейн). Но я как упёртый баран тебе не мог скинуть своей фотографии. И я был в смущении, когда ты находил те снимки, где я нещадно напился вместе со всеми. Обычно меня не сильно развозило на фоне остальных, но ты долго отпускал дебильные шуточки. А я ведь скучаю по ним. Ещё бы! Однажды я просто смотрел в стенку и пытался постигнуть смысл этой жизни. По словам ребят я слишком загонялся в себе. Нет, что вы! Я просто люблю поныть, конечно! Мне больно без отца. Мне больно смотреть на плачущую, скучающую по отцу мать. Мне просто больно. Ещё и сестра как на зло навязывалась со своими кредитами... Она меня злила получше Арона, который набивал пузо пивом, говоря, что сейчас у него родится идея для нового хита. Ага, а тогда... он ушёл, сказав, что ему нужен всего один звонок и пара баксов на такси. И мы обеспечили это. И он тогда не вернулся. Ни в студию, ни к нам, ни в нашу жизнь. Он просто, блять, уехал на этом сраном желтом автомобиле с прокуренным салоном! Внезапный тур свалился как снег на голову. Джордан уже терял голос, выпаливая на одном дыхании его любимый трек из всего альбома «Everywhere I Go». Из-за тура он стал его ненавидеть, и когда я лишь упомянул в нашем с тобой диалоге о том, что «неплохо было бы сейчас найти талантливого вокалиста», ты, спустя день, предложил свою кандидатуру. Я был всеми руками за, и парни настолько отчаялись в неделе поисках замены, что даже не стали спрашивать какой у тебя стаж или стиль в музыке. Мы скинулись тебе на билет в другой штат, и я сгорал от нетерпения увидеть тебя реального. Пожать руку, обнять, услышать твой вокал, пригласить в нашу банду, чтобы ты остался тут навсегда. Если бы ты не нашёл крышу над своей головой, я бы без раздумий донёс тебя на руках до своей съемной квартиры. Ты бы сейчас улыбался, не сказав я о поисках солиста тогда? Ты появляешься внезапно в нашей новой, уже нормальной студии. Я имею в виду профессиональнее помещение и оборудование, так как наш альбом срубил не мало бабок. Но я вёл не к этому дерьму. Весь взъерошенный и на взводе ты вваливаешься в прихожую и поспешно извиняешься за опоздание, как чертов пятиклассник. Единственное, о чем я мог думать а тот момент, что в жизни ты ещё привлекательней. Я молчал целый час, пока мои коллеги и по совместительству любимые идиоты всей моей жизни принимали во внимание твои параметры. Я знал, что Чарли сейчас было лень прослушивать тебя, и поэтому вскоре все разбрелись по домам. И остались только ты и я. Ты сразу бросился мне в объятия, и крепко сжал в своих. От тебя пахло сигаретами и совсем чуть-чуть сладким шампунем, наверняка с каким-нибудь названием из ряда «Безграничная кокосовая нежность». Мне так тебя не хватало. *** Я чувствую твоё тепло. Я чувствую тебя. Я запоминаю каждый твой взгляд на себе, каждое твоё касание. Я вижу тебя рядом с собой, сопящего и очень милого. Я забыл об одиночестве, и все мысли о жизни отошли на второй план, как только ты обнял меня, прошептав тихое «спасибо за всё» во мраке. Я тогда точно уяснил, что моя жизнь перевернётся верх дном, а плохие мысли не будут душить меня тугой петлёй на шее. Я буду хранить в сердце каждый наш поцелуй. Каждое наше воспоминание. Целуешься ты так же ахуенно, как и выглядишь. Смотреть на тебя и думать, что ты принадлежишь только мне - верх наслаждения. Эти губы мои, юркий язык мой, усыпанная укусами шея тоже моя и ничья больше. Да, я, мать вашу, собственник, но разве это так плохо - ревновать своего мальчика? Я обрёл свою мечту, но осознал это слишком поздно. Шёл сильный дождь и сверкала молния, как в дешевых фильмах ужаса. Ты поехал в отделение почты, чтобы забрать свою новую гитару. Ты с таким трепетом смотрел на неё на мобильнике, что я решил подарить тебе немного денег для твоего счастья (своего мне хватало, ведь и ты, и мой Тайгер смогли спеться, и наблюдать за перепалками этих двух было высшим удовольствием). В последнюю неделю с доставкой на дом у них были заминки, но тебе надо было прямо здесь и прямо сейчас забрать свою малышку. И я отпустил тебя в такую погоду. Я совершал много ошибок, но эта оказалась роковой. — Мистер Деккер? Вы оказались в экстренном наборе телефона Даниэля Мурильо. Ваш друг попал в аварию, его везут в больницу «Спринг-Вэйл». Как это бывает? Свет фар, звук торможения шин, столкновение, темнота? — Инородное тело в области плеча, два сломанных ребра, черепно-мозговая травма, — читает мужчина. Ах, вот, как это бывает. Но я жду. Знаешь, сколько? Пол месяца. Жду, когда ты наконец откроешь свои глаза цвета темного шоколада и посмотришь прямо на меня. Изнеможённого, сонного, раздражённого, но неимоверно счастливого. Я был бы сейчас счастлив, если бы ты хотя бы сжал мою руку. Но кома глубокая, и врачи говорят, что остаётся молиться. Я держу твою руку. Знаешь, как мне сейчас совестно, что даже не выучил ни одной молитвы, чтобы помолиться за твою судьбу? О нет, и не только из-за этого. Я плохой парень и друг. Я должен был сказать гребанное: «Стой, Дэн, погода просто ужасна, давай лучше завалимся смотреть «Миссия невыполнима»?». Пол месяца ты просто дышишь через медицинскую трубку. Глаза впали ещё больше, тело исхудало. Я переживаю. Кажется, я совсем забыл, как спать и есть после той аварии. Пол месяца. Это пятнадцать дней. Это триста шестьдесят часов. Это двадцать одна тысяча шестьсот минут. Это один миллион двести девяносто шесть тысяч секунд. Именно столько я вижу моего умирающего парня, столько я не вижу твоей улыбки, и именно столько я не улыбаюсь в ответ. Целую твои бледные руки и провожу рукой по шелковым волосам. Время посещения уже давно закончено, и медсестра мне клялась, что больше никогда меня не впустит в эту треклятую больницу. Но я приду, слышишь? Я буду приходить каждый день. До последнего вздоха я буду с тобой. Я медленно встал с табурета и отодвинул его к углу, где раньше он и стоял. Открыв дверь, оглядываюсь назад. Ты всё так же лежишь. Что мне делать? Улыбаться, вспоминая твой заражающий смех? Пить, забывая ту автокатастрофу? Злиться, понимая, что солнце больше не взойдёт для меня? Моей мечтой были ни крутая компания, ни студия, ни успешная карьера. Этой мечтой оказался простенький паренёк из Минесоты, который смог очаровать миллионы людей своей улыбкой и голосом. Дэнни, прошу, вернись ко мне домой.