С тучки на тучку, шире шаг

Рома смотрит на треклятые две полоски и читает инструкцию к тесту с телефона. Они только что поговорили об этом, и, кажется, он сильно обидел Катю, потому что его до сих пор триггерит от упоминания детей. Он полтора года ходит к психотерапевту, но не продвинулся никуда. Стоит ему закрыть глаза, и он слышит голос Макса: "раз, два, три". Кажется, он снова в том проклятом вертолете, в огненной ловушке, раскаленный воздух обжигает дыхательные пути, они скачут как два кузнечика в попытке уменьшить вес, но все, что можно было выбросить - выброшено. Детские босые ножки скользят по железному полу, маленькие носы всхлипывают от страха, а он сам в совершенном ступоре, удивительно спокойный, словно смирившийся с неизбежностью гибели, сползает на пол. У него больше ни одной идеи, а снаружи уже начинает гореть топливо. Макс улыбается, как самое яркое солнце, весь мокрый, смотрит на детишек и на него и обещает чудо. Говорит всем закрыть глазки, и Рома тоже закрывает, как будто ему пять, и ничто не ёкает в груди, в голове ни намёка на догадку. Сейчас спустя время он ненавидит себя в том мгновении. Раз. Два. Три. Вертолёт медленно и с неохотой поднимается выше, и Рома всё ещё с закрытыми глазами улыбается, шепчет "сработало твоё чудо". Открывает глаза и не находит Максима внутри. Какая-то девочка соображает быстрее него, вскрикивает и в ужасе закрывает ладошкой рот. Кажется, ему требуется целая вечность, чтобы осознать. Он бросается к открытой двери и смотрит вниз. Слёзы уже заволокли глаза, и Рома почти не видит Макса, кричит его имя во все горло, видит прощальный взмах руки, и как пламя поглощает его. Он орёт на одной ноте - горько и отчаянно, и несколько пар маленьких рук пытаются затащить его обратно. Больше из того дня он ничего не помнит. На экран мобилы падает очередная капля с его лица, он понимает, что не прочел ни строчки, или просто не понял смысла. Рома снимает чехол с телефона и гладит пальцами вложенный туда фантик от конфеты. Ему очень и очень страшно, он не понимает, как можно принести ребёнка в мир, в котором нет Максима Шустова. Максима, который обязательно спасёт всех детей на свете и научит его - бестолкового молодого - как беречь, любить и защищать. Роме кажется, он до сих пор не научился, а, значит, и отцом ему становиться рано. Катя входит совсем бесшумно, поджимает губы, наблюдая за ним, а потом подходит и обнимает за голову. - Мы назовём его Максом. - А если будет девочка, Ром? - Все равно Максом, - Рома прижимается щекой к её животу, закрывает глаза и старается верить в чудеса.