***
Лань Чжань, когда долго пишет, наклоняет голову чуть вперед и щурится, будто буквы ускользнут от него, стоит только чуть ослабить бдительность. Его длиннопалая рука движется над бумагой, плавно выписывая отчет с последней охоты, мягко сжимают кисть бледные пальцы в мозолях от струн и меча. Строки выходят ладные, разборчивые… во всем, кажется, идеален Второй нефрит Гусу.***
Сегодня все то же. Низкий столик, мягкое мерцание фонарей, сосредоточенное шуршание бумаги. Мягкий, неосознанный наклон головы. Вэй Ин давно заметил это. То, как гладкие волосы Лань Чжаня соскальзывают ему на грудь, перетекая через широкие плечи, чернильными потоками льются по ослепительно белой ткани одежд. То, как становится видна задняя часть белой красивой шеи, не сокрытая высоким воротником, не спрятанная теперь за волосами. Вэй Ин тяжело сглатывает, прикипая взглядом в этому месту чуть ниже затылка. У Лань Чжаня там родинка. Прямо рядом с линией роста волос, темная, маленькая. У Вэй Ина потеют ладони и пересыхает во рту. Он делает шаг от двери, проходит вглубь комнаты, почти крадется к Лань Чжаню ближе. Тот заметил — вон как плечи напряглись, застыла на мгновение рука в конце строчки, прежде чем продолжить свое красивое движение. Его Ванцзи вообще весь красивый, от кончиков изящных пальцев, до вот этой вот родинки на шее под волосами. Вэй Ин опускается на колени за спиной Лань Чжаня, прижимается к широкой спине щекой. Ловит родное тепло. Раньше Вэй Ин стал бы говорить, лишь бы заполнить кажущиеся неловкими паузы, сейчас он молчит. С его Ванцзи можно и помолчать. Вэй Ин годами учится понимать его, так что теперь с Лань Чжанем легче. На самом деле, спустя годы, проведенные рядом с ним, Вэй Ин осознает это так отчетливо… Нет ничего легче на свете, чем любить Лань Ванцзи. Вэй Ин улыбается, пряча лицо в белой ткани. Его муж пахнет сандаловым маслом и целым днем на ногах. На одежде осел дым костра, утренние туманы, ветер горных вершин и запах снега. Вэй Ин обнимает Лань Чжаня, перебирает в пальцах чернильные гладкие пряди волос. Слушает его спокойное дыхание. Его сердце, стучащее в глубине тела. Прохладный поток его ци. Лань Чжань продолжает писать что-то, но Вэй Ин знает — все его внимание здесь, с ним. Лань Чжаню интересно, что делает его беспокойный муж. И Вэй Ин гладит теплую нежную кожу на шее, так, просто скорее трогает ниже аккуратного уха. Потом гладится щекой о плечо сзади, как большой ласковый кот. Почти мурчит, подбираясь к цели. А потом, выпрямляясь, прижимается ртом к ней, маленькой темной точке на сливочной коже. Ловит прошедшую по телу мужа дрожь. Целует снова. Втягивает сандаловый запах черных густых волос. — Этот просит своего мужа, — мурлыкает Вэй Ин, ныряя кончиками шустрых пальцев за воротник облачения Ханьгуан-цзюня. — Уделить ему внимание. Лань Чжань вздыхает. Его аккуратные уши (самые пока что кончики) мягко трогает румянец. Он споро дописывает до конца строки и откладывает кисть. — Этот муж, — Вэй Ин звучит слегка неразборчиво из-за того, как сильно заняты его губы, выцеловывая заднюю часть шеи Лань Чжаня. — Соскучился… Ванцзи замирает весь, будто ловит каждое слово, каждый мягкий поцелуй. Вэй Ин знает, что так и есть — ловит и сохраняет в копилку памяти, туда, куда годами складывал все о нем, драгоценное. От этой мысли одновременно сладко ноет в груди и больно становится. Лань Чжань полуоборачивается в его руках, ловит взглядом лукавый взгляд и обнимает сам, притягивая поближе. — Вэй Ин, — роняет мягко, прежде чем прижаться губами к виску в приветствии. Вэй Ин улыбается солнечно, хоть и едва устало. — Лань Чжань, — отзывается он. И после они молчат. Не до разговоров как-то, когда Ванцзи так настойчиво трогает и целует.