Простая история Франциска Дебуша

Франциск Дебуш, уроженец Пор-дю-Конто, двадцати пяти лет от роду, пришел в монастырь по велению души и призванию сердца. Проведя десять лет своей жизни между доками, где учился зарабатывать на жизнь, и тавернами, где учился пить не пьянея и драться не подставляясь, он счел за благо посвятить вторую часть недолгого человеческого бытия делам более богоугодным и менее вредящим здоровью. Два года он с успехом смирял тело и возвышал душу, а на третий год в монастырь был прислан новый аббат, и рай Франциска Дебуша сменился чистилищем. Аббат д’Эрбле был мягок как масло, нашпигованное сталью. Аббат д’Эрбле разговаривал с богом так же, как разговаривал бы с королем, — почтительно, но без подобострастия. Аббат д’Эрбле бесшумно и быстро проходил по бесконечному собору св. Петра, едва касаясь подошвами надгробных плит, ряса летела за ним, как крылья ангела, и Франциск испытывал сильнейшее желание пасть на колени перед статуей Винсента Феррера в западном портале и спросить у святого монаха, как тот справлялся с неизбежными при его жизни искушениями. Когда аббат д’Эрбле за разговором, задумавшись, чуть подкручивал щегольские усы, Франциск мысленно добавлял себе лишних полчаса покаянных молитв. Когда аромат аббатских благовоний касался носа, у Франциска подкашивались колени, выдерживавшие некогда вес двух ящиков рыбы. Когда аббат склонялся к нему, чтобы дать благословение, Франциск мечтал умереть и оказаться у райских врат, где он уж умолил бы святого Петра заменить вечное блаженство под дланью господа на один-единственный раз в объятиях аббата д’Эрбле. Все это никак не способствовало ни духовному, ни физическому здоровью Франциска. Он стал рассеян, раздражителен и экзальтичен — словом, стал настоящим монахом. В доках и тавернах посмеялись бы над ним, но Франциска больше не интересовало мнение доков и таверн. Его интересовало, наденет ли аббат в воскресенье ту темно-фиолетовую сутану тончайшего бархата, что так изящно обрисовывала его фигуру при поклонах, отдаляя Франциска от господа и приближая к раю. Срок, отведенный Франциску для пребывания в чистилище, истек спустя два года. Д’Эрбле исчез из монастыря так же незаметно, как и появился. Говорили, что он расстался с церковью и стал чуть ли не мушкетером. Его место занял аббат Корнель, словно вырезанный из дубовой доски и ничем не способный отвлечь внимание Франциска от молитв и заповедей. Впрочем, без д’Эрбле молитвы утратили пылкость, а заповеди — суровость, ибо трудно каяться в отсутствие соблазна. Но до Ванна стали доходить странные слухи: о лихих дуэлях шевалье д’Эрбле, о его загадочных связях с сильными мира сего, о крепкой мушкетерской дружбе — и Франциск Дебуш вновь утратил покой. То ему казалось, что по плитам собора грохочут сапоги со шпорами; то слышал он за окном лязг шпаг и знакомый голос; то обонял аромат лаванды, столь же любимый прежним аббатом, сколь непереносимый нынешним. Франциск склонялся перед распятием так низко, что упирался разгоряченным лбом в холодный камень пола, и просил небеса ниспослать ему покой. Небеса молчали, а досужие разговоры продолжали приписывать мушкетеру д’Эрбле, иначе — Арамису, самые героические и опасные деяния. Говорили, что он заставил капитулировать герцога Бэкингема, победив в бою его воздушный корабль и спасши судьбу Франции и честь королевы. В ночь после этого Франциску приснился его бывший аббат в мушкетерском плаще, в лихо загнутой шляпе, с длинной и острой шпагой у бедра. Дым и пламя окружали его, и он повелевал ими, словно Люцифер. Темные кудри развевались, и белые зубы открывались в вызывающей улыбке, за которую Франциск тут же пожелал заложить душу. Проснувшись, он подал прошение о выходе из монастыря. Дальнейшая судьба предстала перед ним во всех незамысловатых подробностях. Он собирался продать подчистую свое имущество, купить лошадь, уехать в Париж и поступить на службу к кардиналу, а став гвардейцем, дождаться подходящей стычки с мушкетерами и проткнуть проклятого Люцифера шпагой. Потому что невозможно было всецело отдать свое сердце господу, пока на свете жил аббат д’Эрбле.