А вы думали в сказку попали?

      Долбаный гололёд! Вроде и пройти всего ничего — от такси до подъезда, — а я уже раз пять чуть не растянулась. В голове до сих пор отголоском мельтешит заезженное «Но-о-овый год к нам мчится, ско-о-оро всё случится…» вперемешку с «Мы пойдём с конём по-о-о полю пойдём…» в исполнении нашего шефа. Ноги гудят от танцев. Кадровичка, зараза, бдительно следила, чтобы никто не отсиживался в сторонке. Голос охрип от тостов и поздравлений, ибо угораздило же сесть рядом с экономистом, а также по совместительству массовиком-затейником. Только успевала уворачиваться, когда он норовил подлить водки в мой мартини. Но в целом всё хорошо. Возвращаюсь домой при уме и памяти. Стриптиз на столе вроде не отплясывала, лишнего при генеральном не болтала. В отличие от некоторых коллег. Корпоративы это вообще клад идей для фикрайтера. Можно написать десятки историй в самом разном стиле: хоть стёб, хоть романтику, а порой и неплохое порно. Жаль я так не умею. Мой конёк — военные фильмы, ну, может, ещё попаданцы.       Ну, здравствуй, милый дом… Сейчас смою праздничный макияж супер-пупер полезной мицелляркой и завалюсь баиньки. Ох ты ж чёрт, а почему в квартире свет? Вроде бы выключала его утром. Блядь, да тут кто-то есть! — Здрасьте… — пробормотала я, замерев на пороге растерянной ромашкой.       На меня с кривой улыбочкой смотрел мужик в нацистской форме. Вай, мама, кто это? — Ну что же ты не заходишь? — он иронично приподнял бровь. — Мы тебя заждались.       Мы? Он сказал «мы»? Я крепко зажмурилась. Открыла глаза, но глюк не исчез. Да ещё какой глюк! Передо мной стоял оживший персонаж из собственноручно наклацанных работ — Клаус Ягер. Но как такое возможно? А вот так… Всё, утянуло меня в мир собственной фантазии. Кукушечка видимо своё откукукала. — Ты кто? — на всякий случай спросила я.       Ну мало ли… Вдруг это мой бывший подшутил. Он всегда стебался над моими фанфиками. Но где бы он раздобыл двойника Кифера? — Конь в пальто, — из кухни выползло нечто, в котором я опознала бессменного противника нацистского полковника.       Блин, этот «Ивушкин» даже прихрамывает весьма натурально. — Ну, рассказывай, как ты дошла до жизни такой? — Не поняла… — Не поняла она, — передразнил он. — И не стыдно? Внучка ветерана войны, а пишешь такое, что читать тошно. Как ты могла допустить, чтобы Ягер меня уделал, да ещё и нагнул, заставив перейти на их сторону?       Узнаю друга Колю, прям как сошёл со страниц моих «нетленок». Вон аж покраснел от гнева праведного. — Это называется вольная фантазия автора, — хмыкнула я, подумав, как это выглядит со стороны — разговариваю с пустотой? — Фанфики на то и придуманы, чтоб хуевертить канонные события всяко-разно. — Руки бы тебе поотрывать за то, что ты нахуевертила! Это он, — кивок на Клауса, — должен был рухнуть с моста. — Если тебе от этого полегчает, он тоже рухнул в другой работе, — ответила я. — И вообще, прости, но в жизни редко побеждает добро. Чаще всего рулят злодеи. — Это ты будешь говорить мне? — завопил Ивушкин. — А как, по-твоему, мы выиграли войну? — Я конечно только за, что ты всё переиграла, но вот почти друзьями нас делать было необязательно, — встрял в беседу Клаус. — Скажите спасибо, что я слэш не пишу, — а кстати, почему я его не пишу?       Я прошла на кухню, выхлебала почти бутылку ледяной минералки, а когда вернулась в комнату, чуть не рухнула. Мало того, что Ягер и Коля никуда не исчезли, так на диванчике вольготно развалился ещё один нацик, который при ближайшем рассмотрении оказался Тилике, и рядом скромненько сидела Ярцева.       Ягер продолжал кровожадно ухмыляться, нехорошо поглядывая на меня. — Ну, что тебе не так? Я же дала тебе шанс победить Кольку, — на всякий случай я отошла подальше, чувствуя себя по-дурацки в собственной квартире. — А ещё сделала одержимым от любви идиотом, — поморщился он. — И скажи, пожалуйста, с кем из них я теперь должен быть? — с балкона вышли, оживленно споря, две девушки. Рыженькая и блондинка. — Девчо-о-онки, — сладко улыбнулась я. — Вы такие красивые. Если бы я умела рисовать, именно такие арты бы и забацала. — Ты нам зубы не заговаривай, — холодно ответила Лина. — Что делать будем? — Ну вы же по идее из разных произведений, — замялась я.       А гаремом они жить не хотят? — А Клаус-то один, — воинственно шагнула ко мне Сашка. — А-а-а, нет, благодаря некоторым появилась и недоверсия с реинкарнацией. — Ну вот, Ник значит достаётся тебе, а они, — я кивнула на Лину, — пусть живут долго и счастливо. — Ты мне скажи, он меня вспомнит? — взвыла Александра. — Конечно, — стало стыдно за заброшенный фанфик. — Постараюсь в самое ближайшее время отправить вас… — Стоп, без спойлеров! — перебила она. — Кому-нибудь ещё что-нибудь не нравится? — грозно спросила я, надеясь, что они уберутся из моей хаты таким же волшебным образом, как в неё и попали. — Мне всё нормально, — пожал плечами Тилике. — Ты пока что ни разу не убила меня, девчонок регулярно подбрасываешь. Только непонятно, что там в незаконченной работе будет? — Потерпи, узнаешь, но точно будет всё хорошо. Ты же мой любимчик. — Это и странно, — задумчиво ответил он. — Я же эсэсовец, действительно откуда такие симпатии у внучки красноармейца? — Это сценаристы виноваты. Уж больно милым и безобидным изобразили тебя в фильме. — А тебе не приходило в голову, что будь я безобидным и милым, меня бы никто не принял на службу в СС? — коварно ухмыльнулся он.       Мда-а-а, и сказать нечего. — Товарищ автор, а можно переписать вашу работу?       Это хто там подаёт голос? Ярцева? — Какую именно? — Желательно обе. В одной вы отобрали у меня Коленьку, а в другой я как переходящее знамя. То с ним, то с Тилике, то вообще с Демьяном.       Ярцева обиженно поджала губки в стиле оскорблённой девственницы-комсомолки, и меня пробило на ржач. — Ну, знаешь что, дорогая, значит, надо было делать своего перса более убедительным. В вашу любовь с Коленькой почти никто не поверил. Почитай вон другие фанфики. Судьба у тебя такая — вечно трахаться либо с Клаусом, либо с Тилике. — Ты тут это, полегче, — протиснулся ко мне Ивушкин. — Нормально у нас всё с любовью было, это вы, извращенки, пытаетесь всё опошлить.       Ну всё, от Ивушкина теперь топором не отмахаешься, записал меня в идейные враги. Он слегка толкнул меня к стенке. — У тебя там ещё один незаконченный опус валяется. Так вот чтоб этого, — кивнул в сторону довольно улыбающегося Тилике, — возле неё и близко не было, ясно? — А всё, а поздно, — злорадно ответила я. — Ты уже свалил из лагеря, бросив её на произвол судьбы. — И кстати, на хрена ты потащила меня в другой канон? — скривился Ягер. — Нравишься ты мне.       Он лишь страдальчески закатил глаза. Только я расслабилась, что мы более-менее разобрались с претензиями, из спальни вырулила ещё одна парочка. Нет, нет так, троица. Откуда они все берутся? — О, вы тоже здесь, — я уже в принципе не удивилась, увидев экранных братцев с придуманной мной героиней. Чувствую, им тоже есть что мне сказать. — Ну, дай я хоть посмотрю на тебя, — нехорошо прищурилась милая на вид девушка. — Сучка, сломавшая мне жизнь. — Да ладно, ты же вроде привыкла, — попыталась я утешить очередную «попаданку». — Ага, привыкла! Тебя бы засунуть в эпицентр войны без лекарств, интернета, вообще без всего! — разбушевалась Арина. — Да ещё и внешность мне изменила. — И что, никакой лазейки вернуться назад? — сочувственно спросила Александра. — Представь себе, — скривилась девушка. — Эрин, я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь, — Фридхельм шагнул ближе и взял её за руку. — Так я объясню. Я попала к вам из будущего, благодаря фантазии вот этого недоавтора, — Арина обвиняюще ткнула в меня пальцем. — Разве так бывает? — растерянно спросил он. — Когда дурная фантазия, всё бывает, — хмыкнул Колян.       Арина оттащила меня в коридор и рассерженно прошипела: — И скажи-ка мне, создательница, ты зачем постоянно подсовываешь мне в постель всяких упырей? Сама бы стала спать с этим козлиной Шнайдером? — Ну, это же отдельные сюжеты, — я сделала вид, что пропустила последний вопрос мимо ушей. — А ты разве помнишь всё? — Ещё как! Ты что творишь? Я тебе кто? Поблядушка какая-нибудь? — Это всё читательницы, — отмазалась я. — Требуют разнообразия. — Устраивать измены с родным братом Фридхельма, это, по-твоему, разнообразие? — м-да, нехорошо получилось. — С кем ещё ты меня уложишь в койку, а?       Я глазами показала на ничего не подозревающего Клауса. — Ах ты, зараза! — выругалась Аринка, покосившись на своего синеглазку.       Они там, смотрю, все так мило общаются. Небось, сетуют на злого автора. Вон, кажись и Вильгельм созрел высказаться. — Подожди, а как всё будет у нас? По канону? — тихо спросил он, явно переживая, что я отправлю его брата на геройскую гибель. — Вы хотя бы можете опираться на какой-то канон, — я только сейчас заметила, что на кухне ошивается ещё одно тело, точнее, молодой смазливый мальчик. — А если ориджинал, считай полный пиздец. Предугадать, что ей стукнет в голову, невозможно. — Эм-м, как там тебя… — этот герой же ещё только в разработке. — Вот, даже имя мне не придумала, — с упрёком протянул мальчик. — Зато с первой же главы угробила, отправив под колёса фуры. — А у неё фантазии больше ни на что не хватает, — ехидно прокомментировала Арина. — Да ладно, бывает и хуже, — я протянула телефон, открыв вкладку с обновлениями. — Вот, почитайте.       В горячей заявке красовалось «Искалечь меня, Нолик». Судя по описанию, писал эту работу явно маньяк или как минимум чувак, страдающий биполярочкой. — Ну и чего теперь делать будем? — поинтересовалась я, наблюдая за этой разношёрстной толпой. — Что надо сделать, чтобы вы исчезли обратно? — Я хочу, чтобы всё было по канону, — прямолинейно заявил Колян. — Уделать этого Квазимоду, и чтоб Анька и ребята со мной бежали. — Меня в общем-то всё устраивает, — лениво отозвался Тилике. — Хватит подсовывать Клаусу левых баб! — в один голос заявили Сашка и Лина. — Не слушай их, — мурлыкнул мне на ухо Клаус. — Только не делай меня больше сентиментальным бесхребетным идиотом, ладно? — И прекрати уже лепить из меня порнозвезду! — прошипела с другой стороны Арина, шарахнувшись от Ягера, словно чёрт от ладана. — Ты же изменишь канон? — настойчиво спросил Вильгельм. — Умоляю, не разлучай меня с Эрин, — Фридхельмушка, что ж ты душу мне рвёшь-то? — Я уже понял, что ты засунешь меня в какую-нибудь задницу, но можно хотя бы прикинуть варианты? — мальчик трогательно сложил брови домиком.       Ха, смешной такой. Я же пишу, придумывая сюжет уже по ходу пьесы, тем более это ориджинал. Так что куда и к кому тебя занесёт, не знаю пока что даже я.       Они обступали меня со всех сторон, загнав практически в угол. Чувствую, скоро начнут бить. — Так, стопе!       А с другой стороны, может, они и правы. Может, я действительно сволочь? Ни одному герою я не подарила безоблачного счастья. Есть же авторы, у которых всегда всё хорошо, где никого не убивают. Где лёгкий флирт, всякие смешные ситуации и никакого стекла. — Торжественно клянусь в Новом году довести начатые работы до хеппи-энда и больше не жестить, — сказала я, на всякий случай скрестив за спиной пальцы.

* * *

      Я проснулась утром на диване в гостиной. Судя по тому, что так и не смыла макияж, заснула я как только добралась до горизонтальной поверхности. Фу-у-ух, приснится же такое. Хотя, если бы персонажи могли говорить, я думаю, многие авторы бы услышали о себе нелестные эпитеты. Даже пресловутые классики. Толстой вон довёл приличную и в общем-то благополучную женщину до ручки. Герои Ремарка, помимо угрозы погибнуть на войне, рисковали получить цирроз печени. Гоголь вообще вытворял со своими такое, что волосы встают дыбом. Лучше бы сразу убил, ей-богу. Устроившись на диване с кружкой кофе, я привычно полезла на свою страницу на фикбуке. Обещания, пусть данные и во сне, надо выполнять. Ну что, мои милые, с кого начнём? Методом тыка выбрала черновик с безымянным героем. Что я там вчера обещала? Не жестить? Но он же попаданец… Я не могу его отправить в страну радужных пони, блюющих радугой, иначе уже читатели будут блевать от обилия розовых соплей. Рука привычно потянулась щёлкать по любимым меткам: даб-кон, харт-комфорт, драма, нецензурная лексика. Прости, мой всё ещё безымянный герой, но раз уж попал ко мне, лёгкой жизни тебе не светит.       Никогда не верил в сказки вроде тех, что про свет в конце туннеля и райские облака после. Всё-таки я медик и прекрасно знаю, что смерть — это окончательный и бесповоротный финал каждого человека. Мне, конечно, пациенты всякое рассказывали. Порой такое фэнтези, что заслушаешься, но я списывал это на глюки после наркоза. Так что раз я всё-таки открыл глаза, значит, всё еще жив. Только почему-то упираюсь фейсом в лампу в операционной. Так вот, значит, какие вы, наркозные галлюцинации. Я чувствовал непривычную лёгкость в теле, непринуждённо болтаясь где-то в районе потолка. — Бесполезно, Олег, ты уже десять минут пытаешься завести его сердце. Мы сделали, что могли…       Что значит, «сделали, что могли»? Я потрясённо уставился на собственное тело, над которым колдовали аж два моих коллеги. Олег устало стянул маску и пробормотал: — Надеюсь, этого гада посадят.