Новый год в Парижской Шайке

То было тридцать первое декабря две тысячи двенадцатого. Как и все другие новогодние истории, эта началась со снега. А снег был сильный и падал он именно вперемешку с темнотой и никак иначе. И сквозь эту самую снежную стену темнота проглядывала очень слабо, а если всмотреться в небо, представить что этих светлых грозовых туч нет, то можно увидеть тысячи мерцающих звезд. А мерцали они тогда очень ярко и разноцветно. И холод тогда ни чуточки не доставлял неудобств, будто впервые он был как раз к месту, и без него зимняя ночь была б не зимней ночью, ну а точнее вечером. Мы могли бы описывать таинство этой поры и далее, но все наше внимание привлекает довольно смешная и одновременно странновато-непонятная картина. А дело было в том, что на порог небольшого домика, окна которого светились всеми цветами, которыми только могли, выскочило нечто лохматое, закутанное в длинный широкий шарф и постоянно спотыкающиеся в огромных валенках, что доходили оному чуду прямо до самых коленей. Следом за ним из-за двери просунулась чья-то маленькая кучерявая головка, сверкая огромными зелеными глазами и недовольно хмурясь. Что-то сердито крикнув первому чуду, второе юркнуло в дом, а затем вновь высунулось, только уже, нацепив на себя нечто большое и длинное, в чем оно постоянно путалось, и так же смешно спотыкаясь, спустилось с порога. Оба чуда оказались девчонками, причем первому на вид было около пяти, а второму трех или четырех лет. Назвать сестрами их было сложно, ведь и внешность, и характеры были совершенно различны. Как у первой, всегда что-нибудь да улыбалось, то губы, то глаза, и даже все сразу, а вторая же чаще хмурилась, от чего на лобике у нее появилась печальная морщинка, и думала о чем-то своем. Но было прекрасно видно, что знают они друг друга очень давно и дружат, наверное, еще больше. Пока мы описывали их, те в обнимку встали посередине двора, закачерив головы на небо и странно улыбались снегу, который быстро белил их гривки и без этого пушистые ресницы. Так бы они, наверное, и стояли, если б окно не открылось и оттуда не высунулась девчушка неопределенного возраста, коему подвержены большинство молодых людей от тринадцати и старше, и весело глянув на них, крикнула, "Дядю Ваню не проглядели там?". В ответ дети лишь покрутили головами в лево и право, и вздохнув, поплелись было домой, как вдруг кто-то темный полез через забор, зло ворча чего-то и, шипя, вдруг сорвался вниз. Девчонки разом захохотали, а этот самый кто-то недовольно пробурчал "Я ж сказал ворота не запирать. Там замок примерз совсем.", а затем добавил громче "Кто Ёлку заказывал?". Эта самая реплика вызвала у детей неимоверный восторг и широкие улыбки. В то время, как дядя Ваня (а это был именно он) мучился с замком в воротах, девчонки ходили вокруг да около, надеясь поскорее увидеть эту самую Ёлку. Вдруг железяка недовольно скрипнула, и с улицы показалось нечто засыпанное снегом и невозможно колючее, да к тому же и неимоверно зеленое и зимнее ( и конечно то был уже совсем не дядя Ваня). Один вид этого лохматого изумрудного чуда заставлял всех улыбаться все шире и шире. А дальше под звонкий нетерпеливый смех Елка медленно перекочевала в дом и заняла свое место в углу. Конечно быть наказанной таким образом она не желала, а посему все время норовила принять горизонтальное положение и удобно расположиться на том, кто в ту минуту находился к ней ближе всего. И как только лесную гостью наконец удалось поставить более или менее ровно, на нее стали нацеплять шары с мишурой, совершенно не заботясь о каком-то порядке или соблюдении цветовой гаммы. Но я, как автор, который заботится о своих читателях, просто обязан представить вам всех обитателей этого дома. Конечно все здесь были большой-большой семьей, но все же в ней выделялись три ветви: первая звалась Рочестерами, и состояла из уже знакомого вам дяди Вани (то есть Джона Уилмота второго графа Рочестера), графини Рочестер (не пытайтесь сразу же рисовать ее портрет, все равно ничего не выйдет, а коли выйдет то неправильно), и кучерявого зеленоглазого чуда, с которым вы тоже уже успели познакомиться. Вторая ветвь носила фамилию Сэндз и состояла из одного "Немного сбавившего обороты" агента ЦРУ, одной особы милой наружности и непонятного нрава (а также непонятной наружности и милого нрава, как вам будет угодно), кареглазого чуда под номером один и такого же румяного карапуза двух с половиной месяцев от роду. Третья же веточка представляла собой, находящийся в вечной ссоре, но все равно любящий, союз... Поэта и цветка. И снова не пробуйте представить их. Ведь стоит вам сообщить, что поэтом являлся всем известный Байрон, а цветком ... Ненормальная психо-... Ладно, ладно, читатель, не сверли меня таким взглядом... Дочь ныне покойного накро-картеля Барильо - Ахедрес. Не известно, к счастью или нет, то третьи пока не успели... И снова не испепеляй меня таким взором, о Читатель Ибн Человек. Скажем проще - детей у них пока не случилось. И пока автор перечислял постоянных здешних жителей, подошло время для непостоянных. Самым частым гостем здесь являлось Доброе Докторское по имени Гевара. И визиты его лавировались между чьей-нибудь беременностью и родами, чьими-то серьезными ранениями и выздоровлениями. И вы спросите, какова причина выполнения обязанностей домашнего врача оным... представителем. А ему просто напросто платили возможностями медленно искуплять свою вину, что стоит гораздо больше чем... Да и вообще больше многих вещей. Далее следовали... Да вообще все, кто мог иметь знакомство с кем-либо из здешних; начиная от Николая Васильевича и кончая Безумным Шляпником, причем оба данных героя в ту минуту немного мирно беседовали на кухне, заливая споры, аргументы и факты чаем по фирменному Хайтоппскому рецепту - чуток новогодней сказки, капельку нереальности и пол ложечки безумства. Нет ли еще кого-нибудь из гостей сегодня, спросите вы. А мы ответим, что их было достаточно, ведь в у камина тихонько сидели всем знакомые Морт Рейни и мистер Ти, постоянно язвя и переругиваясь, но совершенно не теряя дружеской атмосферы... И их "тихонько" все быстрей и быстрей перерастало в "громонько" а затем и в "очень громко". И все же оставим их выяснять отношения и заглянем... А хотя бы на окошко к поэтам, коие довольно обстоятельно расположились там и грелись только лишь теплым пледом и поцелуями. И все же до чего никчемные и милые люди эти рифмоплеты: гордые, не умеющие прощать, потерянные, впавшие в детство и безнадежно заразные... Ладно, ладно... И безнадежно влюбленные. А еще совершенно не желающие признавать последнего факта, постоянно упорствующие в этом и доказывающие другим и друг другу, что они прекрасно проживут в одиночку. И снова же оставим наших рифмогубителей и бумагомарателей в покое и вновь отправимся вниз. Но дело не в том, что наверху не было ничего интересного (а там было о-о-очень интересно... Ну не гневайся же, о читатель!), а в непоседливом новогоднем настроении автора, что съехал в этот самый низ по перилам и был... И БЫЛА поймана неким объектом, облаченным во все черное и почему-то широко улыбнувшимся при такой неожиданной встрече с ней. Ну да, мой дражайший читатель, автор скрыла, что она именно она и, что она имеет место быть одной из героинь нашей сегодняшней повести; а посему попрошу не держать на автора зла из-за незначительной ее хитрости. Но вернемся все же к автору и некому объекту, что с ближайшего рассмотрения оказался тем самым Шелдоном Джеффри Сэндзом, о коем, вы должно быть, уже наслышаны. И теперь уже автор оказалась заключенной в его крепкие объятия и быстро поцелованной... А вот эту пару оставлять мы на сей раз не будем, и поэтому отправимся в след за ними, а то есть прямо по коридору и налево, а то есть прямиком в гостиную - к елке, что... А что же это случилось с нашей елкой? Этим же вопросом и задалась эта самая парочка, увидев на полу большую кучу зеленых иголок, а скелетик дерева мирно стоящим в углу. И при всех этих обстоятельствах, по какой-то непонятной причине, все шарики и мишура оказались безжизненно висящими на голых косточках елки, и ни одного осколочка не было видно на полу. Итак... Постояв пару десятков секунд с раскрытыми от удивления ртами, Сэндзы громко рассмеялись... И тихонько уселись на диван, созерцая все данное безобразие, а затем и личностей, его совершивших. А личности ми этими оказались никто иные как Карм с Машей, что захотели избавить елку он надобности стоять в углу и решили перетащить ее куда-нибудь в другое место. Как вы уже видите, здесь пока все было достаточно мирно и спокойно, а посему автор, оставив мужа проводить воспитательные работы (которые состояли лишь из дружного смеяния вместе, а затем учению молодого поколения тому, как правильно делать куранты с помощью гитары и спички), ретировалась на кухню, где и обнаружила спящих на столе всем известных Николая Васильевича и Терранта Хайтоппа. Проверив содержимое чашек на наличие алкоголя, она лишь недовольно хмыкнула и выплеснула в раковину только что придуманный ими коктейль из счастья, сказки, безумства, чая и коньяка. Ведь сама по себе эта смесь уступала по крепости только четырехсот девяносто градусному спирту, что наши герои еще не успели испробовать. Автор конечно бы еще многое могла бы вам рассказать и про здешних обитателей, и про сегодняшний день, но ей просто катастрофически быстро нужно идти рубать салатики на скорую руку, а посему просто скажем - это был самый лучший Новый Год для всех и каждого. А так как телевизор разбился, героически принимая на себя весь вес елки и шаров, куранты звучали тогда в живую. Конэц! :-D