Кварианские гирлянды, турианский виски

      Флотилия редко связывала свою жизнь с конкретными датами. Наиболее памятные хранились, чтились и отмечались подобающим образом — в конце концов, негоже забывать о традициях в угоду изменившимся условиям быта, списывая попустительство на занятость, соблюдение протоколов безопасности и прочую обыденную чушь. Первое поколение, еще заставшее Утреннюю войну, помнившее цвет настоящих закатов и запах настоящих трав, не нуждалось в напоминаниях и охраняло свою память с нежностью и надеждой, которые нынешние кварианцы едва ощущали. Каждый прожитый год, проведённый на борту кораблей, а не на земле, отзывался болью, похожей на ту, что сопровождает предательство: еще один год без родины, год без побед, без надежд, без пусть даже крошечного шага по направлению к дому. Ещё один год без выполненного обещания. Ещё один год, в течение которого дети Флотилии так и не смогли снова стать детьми Ранноха.       Это было почти оскорбительно.       — …поблагодарим же предков за то, что сохранили нас до этого дня, и возрадуемся, — торжественно произнесла Шала’Раан с украшенной трибуны над атриумом. Кучная толпа кварианцев, собравшаяся вместе ради праздника, загудела и заулюлюкала. — Забудем на сегодня о тяготах и горестях, чтобы достойно встретить год грядущий! Веселитесь и празднуйте! Кила се’лай!       Экипаж отозвался и заверещал еще громче. Атриум утонул в музыке, праздничных огнях, над которыми инженеры колдовали весь предыдущий день, и дружном шуме, в котором нетрудно было уловить веселье — единогласное, хоть и не слишком бурное.       — Какая оптимистичная речь, Шала, — не без привычной язвительности заметила Даро’Зен. — С каждым разом тебе удается это всё лучше. Я почти поверила.       Вопреки ожиданиям, Шала даже не попыталась ответить уколом на колкость — только махнула рукой, хохотнула и подхватила со стойки один из заготовленных заранее коктейлей. Даро’Зен облокотилась о стойку; для этого ей пришлось отодвинуть несколько рядов светящейся гирлянды, разложенной вокруг кольцами. Поверх колец гирлянды красовались фигурки неизвестных существ, сложенные из глянцевой декоративной бумаги. Точно над головой Зен свисала не то пушистая мишура, вплетенная в сетку потолочных металлических полос, не то просто ёршик из фольги. Хан’Геррель, сменивший по случаю праздника полагавшуюся к костюму перевязь на что-то совершенно невообразимое из цветной ткани, протянул Зен закрытый стакан с коктейлем:       — Держи, Даро. Сегодня хороший день.       — Пожалуй, бывали хуже, — согласилась Зен, подозрительно рассматривая стакан на свет. Одна песня закончилась; динамики утробно зашуршали, прежде чем музыка заиграла снова. Свет был слабый, зато цветной, и весь атриум горел то красным, как новогодний наряд Герреля, то синим, как напиток в его стакане, то зеленым, как бородатые кусты, торчавшие на террасах с гидропоникой. Хан’Геррель плюхнулся на торжественно украшенный стул, представлявший из себя скорее обклеенный фольгой ящик:       — Смотрите-ка, кто идет. Неужели кто-то доложил ему, что сегодня выходной?       Шала’Раан громко фыркнула в кулак. Ее капюшон немного сбился на сторону и приоткрыл трубки воздуховода, которые слегка тряслись, когда Шала смеялась. Через толпу танцующих, тихо ругаясь, к стойке с напитками — которую облюбовали адмиралы, а значит, никто другой не решался к ней подойти, — пробрался Раэль’Зора, мрачный, как дурное знамение.       — Раэль, братец, поверить не могу! Хочешь произнести речь? Минуту назад Шала просто сорвала аплодисменты.       — Чем больше речей, тем больше я вижу опущенных голов, — отозвался Раэль’Зора. — Почему бы не перестать забивать молодёжи голову этой ерундой и просто дать им поплясать и напиться? Кажется, именно этого они хотят.       Шала’Раан и Даро’Зен переглянулись и ничего не сказали. С уголка стойки упала гирлянда.       — А я уже надеялся, что ты выпьешь с нами. — Хан’Геррель пододвинул Раэлю стакан. — Замечательный турианский виски. Возможно, это не всё, что нужно для радости, но немалая часть.       Раэль’Зора покачал головой:       — Я не хотел приходить. Я искал здесь кое-кого.       — Твоя дочь вон там. — Даро показала куда-то себе через плечо; должно быть, в тот угол, где веселая, ошалевшая от танцев молодёжь болтала и вслух гадала, что будет в новом году. А будет, молча подвела итог Даро’Зен, все то же самое. Раэль махнул рукой:       — Не её. Я собирался обсудить одно дело с начальником лаборатории «Аларея».       — И как, нашел его?       — Нашел. В таком состоянии, что в лаборатории он может работать только тумбочкой. — Раэль’Зора поднял стакан, осмотрел и хотел было поставить обратно, но, должно быть, понял, что рабочие планы на этот вечер полетели крахом, и снова поднял: — За Раннох!       Шала’Раан и Даро’Зен снова переглянулись; Раан при этом беспокойно накручивала гирлянду на кулак. Геррель потерял терпение:       — Может, ты перестанешь болтать и просто выпьешь?       Тихо стоявший чуть поодаль Заал’Корис, судя по звуку, не то откашлялся, не то хрюкнул. Раэль скосил на него глаза, но выглядел адмирал, пожалуй, почти так же, как обычно — если не считать того факта, что с нахваленным Геррелем виски Корис уже успел познакомиться ближе прочих, а потому держался не слишком твёрдо. Хотя… разве Корис вообще бывал «достаточно» твёрд?       Бросив на Герреля испепеляющий взгляд, ощутимый даже сквозь защитные стекла шлемов, Раэль залпом опустошил стакан.       — Ну как? — осведомился Хан, расслабленно откинувшись на шуршащую фольгу на спинке стула. — Весь твой энтузиазм ещё сосредоточен на лаборатории?       Раэль’Зора неопределенно мотнул головой. Шум вокруг на пару секунд утратил привычную четкость, в груди заметно потеплело. Всё же старый друг не соврал: виски в самом деле оказался отменным. В какой-то момент даже разлитый по атриуму гогот и блеск разноцветных огней перестали казаться такими раздражающими.       — Не вполне.       — Что ж... — Шала напряженно выдохнула, бодро отсалютовала своим коктейлем, но гирлянду не отпустила. — Уже лучше. Не хотелось бы портить такой день очередными препирательствами.       — Сегодня мы все друзья. — Заал'Корис подобрался ближе, благоразумно опираясь о стойку. — Завтра опять подкуп... шантаж... драки... драки? Нет-нет. Только подумайте об этом...       Раэль'Зора проследил направление его взгляда, точнее, догадался по повороту головы; пристальное внимание Кориса было приковано к декоративным фигуркам, обильно облепившим стойку, и Раэль наконец понял, из чего же они были сделаны. По брюшку бумажного четырехлапого зверя растянулась флуоресцентно-красная надпись на синем фоне: «РАБО-».       Целиком она должна была выглядеть так:       «Сотрудники лаборатории! От вашей работы зависит, отметим ли мы следующий год на настоящей планете». Раэль'Зора хорошо это помнил, потому что сам же и писал, вместе с начальником Аларейской лаборатории чертил плакат и клеил его на двери (рядом с наклейкой «Не входить! Опасно! Напряжение!»). Он слабо представлял себе, как аларейский плакат мог попасть сюда, на «Райю», но это ему совсем не понравилось. Впрочем, Корис давно издевался над пристрастием Раэля к нравоучениям. Старый бош'тет.       — Не думай. — Шала'Раан раскрутила гирлянду, примерилась и попыталась повесить ее на капюшон Кориса; вышло, на её взгляд, неплохо, поэтому адмирал принялась с удовольствием закручивать гирлянду на манер венка. Корис терпел; казалось, у него даже стекло шлема запотело, хотя встроенный обдув не дал бы этому случиться. Раэль'Зора поколебался...       ...поколебался...       Хан'Геррель по-дружески протянул прозрачный стакан с чем-то перламутровым, похожим по цвету на плакатную краску; что-то из этих новых турианских штук в подражание азари; и Раэль взял — что ему оставалось делать. Напиток закончился на удивление быстро.       — Хан, почему напитки турианские и музыка турианская?       — Не знаю, но всем нравится. Только посмотри, как пляшут. — Геррель кивнул на танцующих. — Раэль, кислая ты рожа, не хочешь потанцевать?       — Ты ведь когда-то так хорошо танцевал. — Шала'Раан покачала головой, осматривая результат своих трудов — венок из лампочек.       — Вы смеетесь надо мной, — отрезал Раэль'Зора. Он был еще достаточно трезв, чтобы понимать, что пьянеет. На всякий случай он смахнул бумажную фигурку с надписью «РАБО-» на пол, и куда-нибудь подальше, чтобы на неё больше не смотреть. На неё тут же наступила изящная ножка танцующей женщины. А затем наступила ещё раз. А затем мужская нога. Типичное турианское танго.       — Если бы я устраивал вечеринку, — пробубнил Корис, — я бы включил старинную кварианскую музыку, — и замурлыкал себе под нос.       — А пьяным ты мне даже нравишься, — хмыкнул Раэль, глядя вслед танцующей даме. Толпа расступилась, и у стены, в отдалении от кучки веселой молодёжи, он заметил знакомый фиолетовый узорный капюшон. Капюшон мелькнул — и пропал. — Почему она не танцует? — спросил Раэль'Зора почему-то у Герреля.       — Я думаю, тебе лучше знать. — Хан'Геррель пожал плечами. — Может, она просто не находит никого, кто бы сгодился ей в партнёры, а?       Раэль отмахнулся, пытаясь привстать на цыпочки и рассмотреть, в одиночестве ли стоит его дочь или с компанией.       — Может быть, она просто хочет сохранить серьёзность, — Даро'Зен мельком глянула на Герреля, — и трезвую голову перед грядущим заданием.       — Истинная дочь своего отца, — хохотнул Геррель. Раэль'Зора потягивал коктейль, как будто всеми силами пытался доказать, что это не так. Шала'Раан попробовала подступиться с другой стороны:       — Раэль, а помнишь, как мы с тобой танцевали? Двадцать лет назад.       Раэль'Зора припоминал. Двадцать лет назад... или даже тридцать. Тогда всё было иначе. Казалось бы, ничего не изменилось: тогда он уже был адмиралом, самым молодым из пятерых; тогда были всё такие же бессмысленные праздники, посвященные вращению одной далекой планеты вокруг своей звезды; даже музыка была та же, и те же напитки. И танец; и еще одна женщина. Чудесная женщина. Любила фиолетовый цвет и узоры в виде ракушек; у неё были тонкая талия и хрупкие узкие плечи, и еще чудесный голос, они с Раэлем вдвоём пели старинные оперные арии; она умела мастерить ремонтные дроны и танцевала, наверное, лучше всех во Флотилии. Она вообще была лучше всех: ласковая, красивая. Сейчас таких не встретишь. А есть ли смысл танцевать, если не с ней?..       — Раэль?.. — Шала'Раан обеспокоенно наклонилась к нему.       — Да что тут, — хмыкнул Хан'Геррель. — Сколько лет прошло, Шала. Наш друг никогда не признает, что уже не в той форме, чтобы выкидывать выкрутасы в танце.       Такой дерзости адмирал Зора не смог бы простить даже лучшему другу и даже будучи трезвым.       — Кила, ну и где же вас носило?       Тали неловко хихикнула и ободряюще похлопала Витора по плечу. Уговорить паренька побыть своего рода прикрытием было нелегко: он только недавно вернулся из Паломничества, окончившегося жуткой трагедией, и после этого несколько недель провел в лазарете под наблюдением медиков. К тому же, Витор никогда особенно не любил большие шумные толпы — всегда терялся, нервничал и чувствовал себя, как говорят люди, не в своей тарелке. Это ощущение Тали теперь прекрасно понимала, однако пропустить общую традиционную вечеринку было невозможно. Из глубины вовсю танцующей толпы к ним протиснулись двое старых знакомых, обвешанных разноцветными лентами и с праздничными коктейлями в руках.       — Мы опоздали? — Тали помялась с ноги на ногу, чувствуя все нарастающее беспокойство. — Всё в порядке, Витор. Здесь друзья, всё будет хорошо. Отдыхай.       Витор вздрогнул, отступил на шаг, посмотрел на неё в поисках осязаемой поддержки, и Тали волевым усилием заставила себя собраться. Искреннее доверие предавать нельзя.        — Всего лишь пропустили очередную одухотворенную речь адмирала Раан, — махнул рукой Толар’Дана, племянник капитана «Райи». — Более одухотворенную, чем год назад, должен признать.       Следом за ним в небольшой тесный кружок протиснулась и Лин’Нара, старшая сестра Витора, бывавшая вместе с Тали на Пути Свободы. Зеленоватый костюм Лин вовсю переливался от мигающих огоньков подсветки в атриуме, а на стекле шлема были аккуратно выведены светящиеся узоры — видимо, кто-то не побоялся использовать даже люминесцентную краску.       — Витор! — тут же промурлыкала она, заключая чуть остолбеневшего брата в объятия. — Хорошо, что ты здесь. Пойдёте танцевать?       — Д-да, — неуверенно кивнул Витор. Тали подтолкнула его вперёд к компании, вручила протянутый Толаром коктейль. — Сегодня праздник…       — Вот именно. Нельзя стоять в сторонке в такой день. Мы все живы, это стоит отметить! — Лин изящно крутанулась на пальцах, и её блестящий капюшон рассыпался целыми искрами мелких блесток. Тали восхищенно вздохнула.       — А вы, мисс Зора?       Мисс Зора поёжилась, обвела взглядом чересчур шумный, весёлый и ритмично гудящий от музыки атриум. Конечно, повод для празднования можно было считать весомым, особенно после всего пережитого, после стольких потерь и стольких месяцев лишений, когда все твои мысли были заполнены только выполнением боевых заданий, собственным выживанием, борьбой с Сареном и гетами… Да что говорить — Тали до сих пор думала только о том, что вскоре нужно будет отправляться на Хестром, а о своих волнениях и переживаниях даже некому рассказать. Как здесь расслабиться?       — Я тоже рада, что жива, — помявшись, ответила Тали и тут же принялась теребить пальцами ремешок на запястье. — Просто мне нужно быть трезвой и собранной, и…       — Сегодня выходной. — Толар назидательно воздел палец и протянул ещё один стакан с голубым содержимым. Можно было бы предположить, что это джин. — У всех. Даже у адмиралов — видишь, вон там, оккупировали стойку и тоже закидываются чем попало?       — У всех адмиралов? — недоверчиво протянула Тали, с сомнением взглянула в указанную Толаром сторону. И действительно: в отдалении от танцующих, рядом с украшенной мишурой трибуной удивительно дружной стайкой собралась вся Коллегия, включая даже Заал’Кориса и отца.       Уму непостижимо: Раэля каким-то образом удалось вытащить на праздник из лаборатории. Уж скорее все сервера гетов разом вышли бы из строя или Совет Цитадели признал бы кроганов угнетаемой расой, несправедливо пострадавшей от предвзятости турианцев...       — А что такое? — Толар как-то подозрительно качнул головой. — Неужто боишься веселиться в присутствии грозного отца?       Тали сглотнула, нехотя выпрямилась, залпом осушила стакан с выпивкой.       — Это не мне следует его бояться.       Толар неопределённо хмыкнул; должно быть, недопонял. Тали заглянула в стакан, будто надеялась увидеть там еще что-нибудь. Ей не хотелось танцевать; новогодние празднования год за годом были одними и теми же — те же приятели, почти та же музыка, даже вступительная речь адмирала Раан разными словами передает один смысл; и каждый раз в этом празднике ей мерещилось что-то…       ...что-то — что?..       Что-то не то.       Может быть, дело в календаре. Даже в рабочем кабинете отца на стене висит (по меньшей мере, висел, когда Тали в последний раз была на «Аларее») календарь по стандартной галактической системе; висит он там, может, по тем же странным причинам, по которым кварианцы любят турианские лакомства, саларианские книги, фильмы, снимаемые на Цитадели. В один год Цитадели помещается два празднования Нового года Ранноха. Возможно, кому-то это может показаться приятным — целых два одинаковых праздника в году, — но если их два, то они как будто немного игрушечные.       А напитки в этот раз стали вкуснее. Толар хлопнул Тали по плечу:       — Следующий танец, мисс вас Нима?       — Я… потом, — пробормотала Тали. Она хотела было сказать, что собиралась уходить, потому что могла бы провести этот вечер с большей пользой, изучая устройство нового боевого дрона с Цитадели; но этот побег был бы признанием трусости, тем более, при Виторе. Толар отступил на удивление легко:       — Тогда хочешь сходить за шоколадным коктейлем? — Он махнул рукой в сторону одной из стоек с напитками. Тали помотала головой. — Хорошо, я схожу для тебя. — И Толар унесся почти бегом, ловко уворачиваясь от танцующих пар. Лин почему-то рассмеялась. На её капюшоне как будто сверкали звёзды. Тали призналась себе, что и забыла, как может выглядеть атриум «Райи», если выключить основное освещение и немного постараться c украшением. Красочно, почти как в том баре на Цитадели. Под потолком вертелся, мигая красным «глазом», ремонтный дрон, обвешанный мишурой, и обеспечивал фантастическую пеструю подсветку. Так что мы там, значит, отмечаем?..       — Вкусно. — Витор отсалютовал Тали стаканом. Лин подхватила брата за обе руки, закружила на месте: танец заканчивался. Тали поймала себя на том, что отстукивает пальцами ритм известной мелодии. Она ещё раз взглянула в сторону адмиралов, и ей показалось, отец смотрел именно на неё; Тали не могла сказать наверняка, но всё-таки отступила назад. Толар вернулся через полминуты, мимоходом вручил стаканы Лин и Витору, а в крышку стакана для Тали даже воткнул трубочку и изогнул её так, чтобы было удобно пить.       — Держи, мисс Зора.       Лин украдкой схватила его за локоть:       — Эй, Толар, а знаешь, что ест адмирал Зора на завтрак?       — Понятия не имею.       — Головы ухажеров его дочери, вот.       Толар только отмахнулся. Музыка оборвалась, не доиграв пару нот, и стало тихо, не считая шелеста и редкого стрёкота в динамиках, поэтому Тали услышала разговор. Ей ничего не оставалось, кроме как хмыкнуть — и нервно, и весело; она снова попыталась найти глазами отца в толпе — но не нашла. Толар подскочил к ней, протянул руку; он сиял от удовольствия, как лампочка из гирлянды. Тали всё ещё не хотела танцевать, но и отказывать не хотелось.       — Ну…       И коктейль был вкусный. Освещение тоже очень ничего. А Хестром и аномальная активность его светила — это где-то далеко, и не сегодня, и не здесь, и вообще, может быть, в другой галактике; по меньшей мере, надо было себя в этом убедить. Инженеры с человеческого корабля «Нормандия» утверждали, что для новогоднего настроения люди обматываются мишурой. Если ничего не сработает, тоже можно попробовать: чтобы круглосуточно думать только о важных делах и не сойти с ума, нужно быть машиной. Или Раэлем’Зорой, что, впрочем, почти то же самое.       Тали уже хотела взять протянутую руку, но Толар что-то невнятно булькнул и отошел назад. Изящно поданная рука тоже опустилась; Толар таращился на что-то — или на кого-то — за спиной Тали, и потому Тали обернулась. Вот же… бош’тет. Не было сомнения, адмирал Зора стремительным военным шагом направлялся именно к ней. Тали тихо вздохнула и поискала глазами, куда бы деть стакан с коктейлем. Ну-ка, про что он будет говорить: про солнце Хестрома? «Ва-ажность этой миссии нельзя недооце-енивать». Или всё-таки про коктейль? Ну, не так уж и много в нем алкоголя.       — Хороший сегодня вечер, дочь.       Раэль’Зора наклонил голову в знак приветствия. Тали тоже кивнула: пусть так, хороший. Последний раз Тали видела отца четыре дня назад, после того, как Коллегия адмиралов дала ей задание вскоре вылететь на Хестром. На все эти четыре дня адмирал закопался в свою лабораторию, как молотильщик в землю Тучанки. Тали была почти уверена, что сюда, на «Райю», он явился именно за дочерью. Что-то хочет сказать. Если в частном порядке, то, значит, что-то новое и, конечно, крайне неприятное. Задание, Хестром, это самое его светило, чтоб оно сгинуло наконец. Тали благоразумно опустила стакан с коктейлем.       — Юноша. — Отец взглянул на Толара; одно это слово он произнес с тысячей непередаваемых интонаций, и ни одна из них не выражала одобрение; секунда — и Толар как сквозь пол провалился. — Дочь, что это у тебя в стакане?       — Шоколад... — Тали опять вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Ей казалось, все знакомые смотрят только на неё: ну надо же, сцена семейных отношений!       — Почему ты не танцуешь?       — Не хочу. — Что тут ещё сказать. Это то чувство, когда вроде бы, может, и хочется, но вся голова забита этим всем… излучением Долена, и потому за попытку отвлечься будет перед самой собой совестно. Не объяснять же, насколько Тали чувствовала себя растерянной в последние дни: это слишком сложно и запутанно.       Раэль’Зора протянул руку.       — Пойдем танцевать. — Тали не успела и сообразить, как крепкая хватка уже сомкнулась на её ладони.       Можно было бы предположить, что отец уже успел выпить. Хотя нет… выпить? Серьезно? Всякому, кто имел дело с адмиралом Зорой, обычно казалось, что он относится к категории руководителей, которые в один момент забывают о временах собственной бурной молодости, будто были взрослыми, суровыми и серьёзными всю свою жизнь с самого рождения. Раэль’Зора и алкоголь? Раэль’Зора и — страшно сказать — танцы?       Пока Тали лихорадочно соображала, всё ещё не очень понимающе глядя на свою руку, зажатую в твердой отцовской ладони, Раэль’Зора уже вывел её в относительно свободное пространство недалеко от трибуны. Было ли оно в самом деле свободным или все благоразумно решили расступиться, чтоб не упустить случая поглядеть на в кои-то веки расслабленного и даже танцующего адмирала Зору — неясно, но теперь это вряд ли имело значение.       В одном можно было быть абсолютно уверенной: все глаза теперь были устремлены на них, и это было совсем не так приятно, как Тали раньше думала. Возможно, именно поэтому все адмиралы такие вредные старые бош’теты.       — Что ты задумал? — аккуратно прошипела Тали, надеясь, что никто, кроме отца, не заметит её недоумевающего тона.       Раэль’Зора, всегда замечавший всё до мелочей, пропустил эту едкость мимо ушей. Или сделал вид, что пропустил. Тали искренне завидовала этому отцовскому таланту — иногда такое умение казалось воистину неоценимым.       — Ничего, — подчеркнуто спокойно ответил Раэль. — Просто потанцуем. Сегодня праздник, можно расслабиться.       — Это ТЫ сейчас говоришь РАССЛАБИТЬСЯ?       — Кила, и кто только научил тебя такому занудству. — Раэль вздохнул, твердо развернулся, краем ладони провел по плечу Тали, вынуждая выпрямиться. — Не нервничай, ошибиться в танце не страшно, в отличие от нашей работы. Просто двигайся.       Всякий раз, когда отец говорил «Не нервничай», нервничать тянуло сильнее обычного. Недоумение переросло в тревогу, от которой шумело в ушах; шум этот глушил даже музыку, делал все вокруг размытым и нечетким, но отчего-то таким красивым, что перехватывало дыхание. Бодрый ритм турианского техно, однако, ненавязчиво сменился — из динамиков полилась старая, знакомая, как мамина колыбельная, лиричная музыка. У стойки рядом с трибуной в ошарашенном онемении застыла вся Коллегия адмиралов. Со шлема Заал’Кориса беззвучно шлепнулся на пол аккуратный веночек из светящейся гирлянды.       — На нас все смотрят, — обреченно буркнула Тали.       — Вот и пусть смотрят.       Тяжёлая ладонь легла на спину под лопатками; Раэль’Зора держал дочь на большем расстоянии, чем обычно держат девушек, но крепко. Тали ничего не оставалось делать, кроме как положить руку отцу на плечо: скорее даже два пальца, не перенося вес на ладонь. Вдохнуть поглубже и попробовать, как там это самое, «расслабиться». И — раз, два, три, четыре… Кила, кто учил его танцевать? Шаги давались на удивление легко, а шагать приходилось далеко, чтобы успевать за размашистыми отцовскими движениями; музыку Тали почти не слышала, точнее, не могла сосредоточиться на ней; в первые же два такта сделалось ясно, что до конца мелодии из этой странной ситуации не сбежать. Раэль’Зора вел в танце с истинно адмиральской настойчивостью, и Тали могла ничего не делать, кроме как следовать за шагами и глазеть по сторонам; а впрочем, что глазеть по сторонам…       ...и Тали закончила шаг изящным закрестом. Перехватила руку на плече поудобнее; ну, потанцуем. Сказать по правде, немногие парни во Флотилии хорошо ведут в танце; вот так и приходится девушкам танцевать с адмиралами. И — четыре стремительных шага вперед, поворот (украшенный взмахом ножкой; если все смотрят, так пусть им будет интересно!), пауза. Можно немного откинуться назад на крепкую руку.       — Вот так лучше, дочь.       Тали стиснула зубы. Отдыхать было некогда; да, давно с ней никто так не кружил. Тетушка Раан давным-давно рассказывала, якобы Раэль в молодости и вправду хорошо танцевал; но это была одна из сказок вроде «когда папа и мама были маленькими»: в детском сознании эти истории относятся к тем же далёким-далёким временам, когда народ жил на твёрдой планете, а в горах Ранноха водились феи. А теперь оказывается, что умеющий танцевать Раэль всё-таки чуть более реален, чем феи.       Разорванная хватка рук, еще поворот, цепочка шагов, пара прыжков и снова схватиться за руки. Подступить друг к другу и отступить. Очень даже… неплохо. Тали тихо хихикнула в воздушный фильтр.       — Скажи мне честно, пожалуйста, сколько ты сегодня выпил?       — Я не пил, — холодно отозвался Раэль’Зора, нимало не сбившись с шага. Тали подумала, подумала и не поверила. — Я только что из лаборатории.       — Как дела в лаборатории? — невинно осведомилась Тали.       Раэль’Зора прокрутил её под рукой:       — Стремительно движутся.       — Я всё хотела спросить, — продолжила Тали, переведя дыхание, — можно ли перепрограммировать боевые дроны гетов для разведки? На Хестроме их должно быть полно.       — Для разведки — не знаю. — Ещё четыре шага по линии танца, синхронный поворот головы, разворот на полупальцах и легкий прыжок. — Слишком примитивные. Но заставить подчиняться командам можно. Срезаешь нижнюю пластину, там у них радар, под ним доступ к процессору. В процессор можно не лезть, просто сбить защиту и перебросить драйвера себе на уни-инструмент. Будет слушаться, только надо, чтобы не улетал далеко, у них короткий радиус связи.       — Так он обновит программу и сразу же улетит.       — Не обновит. Примитивный, говорю же. — Поворот с поддержкой; это ужасное чувство, когда ноги отрываются от пола. — Можно на всякий случай закинуть вирус.       — А он сам никаких вирусов не занесет?       — За своей защитой сама следи. — Цепочка прыжков, снова сомкнуть руки и закружиться. — Напомни позже, я принесу тебе неплохую программу, если буду на «Ниме» в ближайшую неделю.       — Хорошо. — Тали уже знала, что не напомнит. Ей было грустно, что музыка заканчивалась; она только начинала её по-настоящему слушать. Казалось, что мелодия становилась быстрее, хотя на самом деле просто громче, а шаги делались такими широкими, что создавалось ощущение разгона. Весело! Сил ещё хватало на то, чтоб выкидывать коленца. Тали поудобнее перехватила руку на отцовском плече: — А в самом конце поднимешь меня на руки?       — Ты смеёшься надо мной.       — Нет, ни капельки. Только посмотри на адмирала Кориса, его как по макушке стукнули. Он считает тебя сумасшедшим, а ведь он еще не был в твоей лаборатории.       — Ты тоже не была в лаборатории.       — Потому я и не считаю тебя сумасшедшим.       В ответ — тихое хмыканье. Как будто бы, подумала Тали, под этим скафандром и вправду не машина, а вполне себе живое и чувствующее существо; и от этого ей сделалось так приятно, как не делалось даже от шоколада. На последних тактах Раэль’Зора остановился, не дойдя двух шагов променада, а Тали по инерции дернулась идти дальше; никто её, конечно, не стал подхватывать на руки, но все-таки Раэль резко притянул её к себе, и Тали, вспомнив, как это делают в фильмах красивые танцовщицы в воздушных платьях, уверенно отклонилась назад, прогнув спину; ничего, отец удержит, у него хватка крепкая. Нужно было немножко отдышаться. Кто-то даже захлопал, но быстро замолк. Под потолком — Тали видела, запрокинув голову, — обвешанный мишурой дрон сиял как ошалелый и немного слепил визор.       Тали выпрямилась. Раэль не отпускал руку от её спины — жест вежливости, после танца надо убедиться, что девушка твёрдо стоит на ногах, и быть готовым поддержать, — и это чем-то было похоже на трогательное объятие, потому Тали не сдержалась, обхватила отца за плечи и даже наклонила шлем к груди.       — Тали, всё хорошо?       — Всё замечательно. — Тали прижалась ближе. — Всё просто замечательно, правда, — сердце колотилось так, что даже встроенные датчики костюма начали подавать сигналы о нездоровом повышении пульса, — и знаешь, я очень люблю тебя. Пойдём?       — Пойдём.       Музыка продолжилась: на этот раз загремела страшно популярная песенка, и многие бросились танцевать. Голова слегка кружилась; Тали искала взглядом приятелей. Витор, что неудивительно, исчез, а вместе с ним и Лин; капюшон Толара Тали рассмотрела в кругу танцующих — неугомонный племянник капитана лихо отплясывал с какой-то девушкой, у которой, видно, папа не адмирал. Раэль подвел дочь к той самой стойке, у которой бурно праздновала Коллегия; это было не то место, где Тали хотела бы остаться, но перед тем, как убегать, надо было перевести дух. Шала’Раан издалека замахала рукой:       — Кила, вы выглядели замечательно!       — Вот это да, — Хан’Геррель покачал головой. — Адмирал Зора на танцполе! Должно быть, следующий год будет уникальным. Раэль, дружок, а хочешь еще виски?       — Нет, — сухо отозвался тот.       — Тали, а тебе?       — И ей не наливай.       Тали оперлась о стойку и тяжело выдохнула:       — Я и не думала… — и не договорила, что именно она не думала. Шала’Раан почему-то засмеялась. Тали смотрела по сторонам, выискивая пути к отступлению, и уже решила отступать напрямик, но в этот момент отец поймал её за руку; Тали вздрогнула.       — И ещё кое-что, что я хотел тебе сказать.       Возможно, это будет «не бери ничего алкогольного из рук Герреля». Но, может быть, что-то другое. Раэль’Зора сделал знак отойти туда, где было потише; немного тише было у стены, но все равно приходилось стоять друг к другу близко, как в танце.       — Я возвращаюсь в лабораторию. В ближайшие дни оттуда не выберусь. А ты на Хестроме…       — Да?.. — Пульс, казалось, не замедлялся; сердце выкинуло кульбит.       — Если найдешь дроны — обязательно проверяй, не подгружено ли в них гетов.       — Да. Хорошо. — Тали сама не знала, почему так нервничает. Ей повторяли слово «Хестром» по несколько раз в день, тошно уже становилось. Раэль’Зора выглядел сегодня странно рассеянным. Неужели и вправду на него так виски действует? Замечательно действует. Надо в следующую вылазку с Флотилии раздобыть бутылку-другую и применять на нём по назначению. Для мягкости. Тали протянула руку, положила на плечо отцу.       — Если с гетами, — продолжил Раэль’Зора, — то запакуй для меня.       — Сделаю.       И никаких сентиментальностей.       Повисло молчание. Тали напряженно вглядывалась в маску шлема Раэля, пытаясь угадать, куда направлен взгляд отца, и нервно выстукивала ногой ритм песенки. Ну? Пауза становилась просто неприличной.       — Папа, ты ничего больше не хочешь мне сказать?       — Нет. — Раэль’Зора покачал головой. — Я ничего не забыл. — Он кивнул вместо прощания: — Хорошего вечера. — И удалился.       Тали посмотрела ему вслед. Внутри кипела злость; но что тут ещё было добавить.       — И тебя тоже с Новым Годом, — мстительно пробурчала Тали. Никто её не услышал.       — И знаешь что? Он действительно больше ничего не сказал. Вообще ничего.       Тали всхлипнула и со злостью отпихнула от себя изрядно опустевший стакан. Минуту назад она вспоминала о той вечеринке на «Райе» с теплотой, от которой губы сами собой разъезжались в улыбке, стоило только подумать об увешенном гирляндами адмирале Корисе или о вкусе праздничного шоколада. Теперь оставалось только смотреть на слабо мигающую подсветку вокруг иллюминатора в кают-компании «Нормандии», болтать соломинкой и пытаться не расплакаться от гнетущих мыслей.       Праздник остался тем же, но всё вокруг изменилось так, словно галактика никогда и не была прежней. Словно мирные счастливые времена — только плод воображения. Разыгравшийся вирус, случайно подхваченный в экстранете.       Слёзы стояли в горле и мешали нормально дышать.       — Я тогда сказала, что люблю его, а он даже не заметил, — кисло выдавила Тали и сердито сжала соломинку пальцами. Намотанная на предплечье гирлянда, которую она собрала из подручных средств, бессердечно переливалась огоньками. — Как будто я для него не дочь, а просто очередной поставщик редких комплектующих для разработок в лаборатории. Может, я им всегда и была…       Эшли понимающе сжала её плечо, легонько притянула к себе. Щеки у неё зарумянились от выпитого и от смеха — все-таки они пытались отмечать праздник, а не погружаться в воспоминания, и до этого момента прикладывали к соблюдению весёлых традиций все усилия. От Эш веяло теплом, которое можно было почувствовать даже сквозь все слои кварианского костюма.       — Папы часто себя так ведут, — буркнула Уильямс, зачем-то поглаживая подругу ладонью по капюшону.       — Как — так? Как идиоты?       — Ну… да. — Эшли подлила ей в стакан ещё порцию светло-синего турианского виски. — Вечно говорят только о работе, ворчат, отпугивают взглядом всех твоих друзей… отстраняются…       — Зачем?       — Им сложно признавать слабость. Чувства для них — тоже слабость, особенно для военных… Это как самозащита: покрываешься такой твердой скорлупой из ответственности, чтоб никто больше не мог тебя задеть. Папы так любят.       Тали вспомнила всё, что и как говорил ей в тот вечер отец. Каждый жест, каждый взгляд, который был на неё направлен. Каждое слово, которое он обронил невзначай. «Не бери ничего алкогольного из рук Герреля» — это так и читалось по наклону его головы каждый раз, стоило только Хану обменяться парой фраз с его дочерью. Может, папа в самом деле так пытался уберечь её от всего? От самого себя? От любых возможных опасностей — и от боли, которая бы обязательно тянулась следом?       Может, он догадывался?       — Это был последний раз, когда я видела его живым. — Тали едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Удавалось с трудом. — И потом… потом…       Уильямс даже не удивилась, когда Тали уткнулась стеклом шлема ей в грудь и принялась сдавленно сопеть. По крайней мере, не охнула, не вздрогнула и не отпрянула — этого было достаточно.       — Я так по нему скуча-а-ю, — проблеяла кварианка, прижимая к себе моточек несчастной гирлянды.       — Понимаю. Но зато нам есть, что вспоминать, да? У нас были папы…       — Да…       У нас были папы. У нас были воспоминания, от которых становится теплее. Да, пожалуй, это уже неплохо.       Тали подтянула к себе ноги, перестала хныкать, вздохнула и снова потянулась за своим стаканом. Декстро-виски выглядел практически так же, как и тот, которым в тот вечер пытался её напоить адмирал Геррель. Забавно: отец ведь даже на прямой вопрос «А не выпил ли ты часом?» умудрялся упорно отнекиваться, будто такие вещи, как его патриотический трудоголизм и обычная выпивка, вообще не совместимы.       — За это можно выпить, я думаю, — глядя внутрь жидкой синевы в стакане, тихо сказала Тали. — За наших пап.       — За воспоминания, которые они нам оставили, — отозвалась Эшли.       — За воспоминания.       — С Новым годом, мисс Зора.       Следом за щедрым глотком внутри с обжигающим теплом растеклись мелкие-мелкие искорки затухающего веселья. Гирлянда в руке продолжала предательски блестеть, цветными бликами отражаясь в стекле шлема.       — С Новым годом, Эш.