Лиза

      Лиза не была глупой. Она могла быть наивной, самоуверенной, неряшливой, дерзкой, надоедливой, но она не была глупой.       Лиза знала что у мамы есть мужчина. Как бы мама не скрывала, это было очевидно. Он не появлялся слишком часто (по крайней мере в ее присутствии). Он никогда не повышал голос, хотя она знала что он может, никогда не ругал ее, если она была чересчур громкой, лишь улыбался и говорил что его уши еще не привыкли к ее милому, звонком голоску и просил быть потише. Ее голос. Не она сама громкая и неуправляемая, как говорили другие взрослые, а ее голос. Это не могло не подкупать. Он не покупал ей каких-то вкусняшек, как было в других семьях с отчимом. Когда он приходил, а мама была чем-то занята, он просто садился и наблюдал за ней. Еще больше Лизу поражало то, как точно он мог определить, когда маме нужна была помощь. Он даже не спрашивал ее об этом. Просто подходил и молча помогал, иногда уточняя что нужно сделать. Поначалу мама пыталась усмирить его энтузиазм и убедить что она справляется и сама, но после пары десятков попыток, бросила это дело и смирилась. Именно то, как он легко понимал, когда его помощь требуется, поражало Лизу. Сама она не обладала таким проницанием, часто не знала что ей нужно было делать и поэтому тупила. Если сказать ей пойти и убрать комнату — она уберет. Но прокопается с этим весь день, разбирая то одно, то другое. Но если сказать ей расчистить стол — что почему то постоянно оказывался заваленным всякими хламом — то она расчистит, и потратит на это гораздо меньше усилий и времени. Также, эти ступоры и незнание за что хвататься становились причинами нагоняя от мамы, которая не понимала почему ее ребенок занимается какой-то ерундой вместо того, чтобы заняться делом. Поэтому, это его умение бесконечно удивляли и восхищали Лизу, о чем она постоянно говорила своему игрушечному зомби — не, ну, а что, она девочка уже взрослая, целых шесть лет, не с плюшевыми же медведями и конями с рогами во лбу ей тискаться, правда же? А зомби вполне милые, когда не хотят отхватить от тебя кусок побольше. Спокойные, никуда не торопятся, немногословны. Ну не идеальный ли собеседник? И Лиза так думала, выбирая его: зеленоватого, с порванной одеждой, немного глуповатым выражением лица, помотанного жизнью, с вытянутыми руками за которые так удобно держаться. Он стал ее самым лучшим другом, с которым она могла поговорить о чем угодно и он ее слушал, и не важно что мама странно на нее смотрела, когда покупала его, ну подумаешь, не привлекают ее все эти девчачьи глупости, ну что поделать.        А теперь снова о нем. Он был необычным, Лиза знала о нем немного, но почему то доверяла ему. Она, как, наверное и любой ребенок, из семьи которого ушел отец, будет хотеть чтобы все стало как раньше и семья стала полной — и не всегда обязательно с тем же человеком. Но как и любой ребенок, узнавший что такое предательство родного человека, не сможет в полной мере довериться другому, подсознательно боясь что его снова бросят. Лиза не была исключением. Пусть она не особо и любила своего отца, как возможно другие дети и пусть под конец их брака с мамой, совсем перестала как то реагировать на его постоянное отсутствие, но все-же, страх что маме снова могут сделать больно, снова оставить их, заставлял девочку не сильно привязываться к нему. Потому что она знала, что все в этой жизни когда-то закончится. Отношения, любовь, жизнь… И она не хотела чтобы ей, а тем более маме было плохо после того, как все это закончится. Но также Лиза понимала что нельзя хотеть приблизить этот конец, и что нужно наслаждаться тем что есть сейчас, не опасаясь за какое-то будущее, которое еще даже не наступило. Поэтому Лиза спокойно и даже с каким-то умилением наблюдала за их вечерними посиделками, то незаметно выглядывая из-за угла, то как бы случайно проходя мимо. И видя почти вселеннскую нежность в их глазах, она довольно хмыкала и убеждалась: какое же сильное это чувство — любовь, что она почти что ощущала ее, не то что на эмоциональном, на физическом уровне! И каждый раз убеждалась, что не будет она испытывать это дурацкое чувство, оно слишком мешает и делает тебя уязвимой. Но, так уж и быть, маме можно, она заслужила хоть немного побыть слабой и чтобы о ней заботились, даже если с этой ролью вполне справлялась она — Лиза; но что ж, она готова подвинуться, если маме хочется его заботы. Лиза, девочка не жадная и готова поделиться самым дорогим что у нее есть — мамой. Все равно она не всегда сможет быть рядом, а он возможно сможет. Лиза убеждается в этом все больше и больше.       Вот только то, что мама не может нормально его представить, ей не нравилось. Она ведь в любом случае должна будет официально представить его как предположительно нового будущего отца Лизы — она не собиралась называть его отчимом, ей не нравилось это слово, оно совершенно не вязалось с его образом — и она уже представляет как они, нет как он будет каждый раз растерян, когда она будет звать его папой. Впрочем, зная как мама может тянуть кота за хвост, оттягивая момент неизбежного, проще будет самой обо всем «догадаться» и сразу сказать, что совсем не против нового жильца и, что совсем не обижается на маму, что так быстро забыла про папу (вот сама бы про него с радостью забыла, честное слово). Но для этого нужно было подготовиться. Нельзя просто взять и в лоб сказать мол, претензий не имею, живи сколько хочешь, главное за еду плати, а все остальное меня не волнует. Кажется после этого удар хватит либо мама, либо… Удар хватит Лизу. Больной такой, скользящий, по ее головушке неспокойной. Поэтому нужно подготовиться. Она как раз недавно слышала, как они с мамой обсуждали как Новый год справлять будут (Оставалось буквально пару дней, и Лиза с предвкушением ждала этот праздник, чувствуя что новый год будет особенным для них всех). Лиза тогда подслушала совсем чуть чуть, правда. Он предлагал отметить всем вместе, но мама настаивала что Лиза не согласится, и вообще она еще к тебе не привыкла и устроит бунт по поводу постороннего за праздничным столом — Лиза тогда чуть не фыркнула в голос — в итоге сошлись на том, что после того как ребенок уснет, придет он и они тихо отпразднуют в комнате. Мама, насколько Лиза поняла, даже обещала ему что-то особенное в честь праздника. Что это, Лиза осознавала смутно (всё-таки знала и понимала она слишком многое для своего возраста), но точно знала что после этого быстро не уходят, поэтому, все подсчитав, решила что уйдет гость только ранним утром.       Она правда не хотела чтобы ее признание о том, что она совсем не против их отношений, было как гром среди ясного неба. Поэтому надо чтобы хоть один из взрослых знал, что она в курсе их взаимоотношений. Значит нужно сказать ему. И у нее уже есть некоторые идеи на это счет.

***

      Быстро дописывая слова, и прислушиваясь к звукам в прихожей — не ушел ли он уже — Лиза бегло перечитала письмо и кивнула — да, возможно пара ошибок, но она ребенок и ей позволяет возраст. Может почерк немного корявый, но все дети пишут криво в шесть лет, тем более печатными буквами, пусть скажет спасибо что хотя-бы разборчиво. Лиза бегом засовывает немного пожелтевший от времени, альбомный листик, еще времен мамы, в аккуратный, новый конвертик с яркими марками и, буквально на лету облизывая и заклеивая его, влетает в коридор — где уже почти обулась мечта всей жизни ее мамы — и тяжело дыша, вручает ему конверт, прося отнести его на почту. Он удивляется, мама удивляется, сама Лиза чуть тоже не удивляется, но быстро вспоминает что это, она вообще то, здесь удивляет и ей удивляться не положено. Говорит, что хочет чтобы Дед Мороз обязательно прочитал ее письмо, это очень важно, а для этого нужно отправить его по почте, и, так уж и быть она позволит ему отправить такое важное письмо. Только чтобы он его никому не давал, это очень важное и личное и если он кому-нибудь покажет это письмо, она вообще никогда больше с ним не заговорит. Он, как и представляла Лиза, театрально пугается и клятвенно обещает, что если он покажет это письмо хоть одной живой душе, то он сам никогда не посмеет с ней заговорить. Лиза довольно и даже как-то счастливо улыбается — конечно не посмеет, если он покажет это письмо маме — он, лишится такого хрупкого доверия и разобьет все ее надежды. Конечно он не посмеет.       Неожиданно — Лиза даже сама не знает почему — ее охватило столько эмоций — от того, какие чувства испытывают они с мамой друг к другу; от того что ей посчастливилось каким-то образом быть частью этих прекрасных чувств и эмоций; от осознания, что даже если бы она была против их союза, их все равно врятли что либо сдерживало; и, это всё, так неожиданно нахлынуло на Лизу, что она, в порыве каких-то глубоких чувств подпрыгнула, и обняла его из-за всех сил.       В тот момент она была так счастлива всему тому, что происходило в ее жизни, что просто не могла сдерживаться! Кажется, она даже повисла на нем, ах, ну какие мелочи, право слово. У нее тут эмоции через край бьют, а он может немного и подержать её. Ой, обнял, кажется отошёл от шока, как прекрасно. Сзади раздаётся мамино хихиканье, Лиза весело хихикает вслед за ней, все ещё обнимая его. Ах, он тоже начинает посмеиваться. Как же весело! Ай! Щекотно! Мех от капюшона щекочет нос! Девочка чувствует что пора завязывать, когда руки начинают затекать, а какое-то странное веселящее чувство, если не проходит, то хотя бы немного затихает. Лиза, уже хихикая в себя, почти на уровне шепота, поворачивает голову в сторону его уха и шепчет чтобы он точно услышал, давя в себе смешки, что снова образовываются в груди. Что-то о том, чтобы он открыл конверт на улице, и чтобы ни за что не рассказывал маме, это очень важно, от этого зависит их дальнейшая жизнь. Девочка ловко спускается обратно на пол и смотрит на него все ещё слишком весёлая — он, как-то не понимающие и даже растерянно моргает, видимо пытается обработать услышанное и, пока он это делал, Лиза решила быстро, пока он не начал задавать вопросы, выпроводить его. Быстро, полушутливо-полусерьезно, толкает его к входной двери и буквально выталкивает его за дверь, напоследок крича: «С Новым Годом!» и захлопывает дверь.       Мама смотрит на нее недоуменно и явно хочет спросить что это было. Конечно, Лиза хоть и была девочкой наглой, но и её наглость была дозированная. А тут бах и на тебе — то на шее виснет, то из дома чуть ли не выкидывает.       А Лиза просто пожимает плечами, все ещё чувствуя остаток того счастья и, с довольной улыбкой, раслабленной походкой, с руками в карманах домашних шорт, направляется в свою комнату, чувствуя начинающийся «отходняк» от этих эмоциональных горок: безумно захотелось спать, и единственным желанием было поскорее залезть в кровать. Лиза знала: он обязательно выполнит ее просьбу, потому что он тоже этого хочет, и он сделает всё ради них, ведь они…       Падая на кровать, губ Лизы коснулась робкая улыбка, после этого сразу унося ее в мир Морфея. Семья.