Теперь ты моя собственность

Его снова зажали в школьном туалете, в дальней, тесной кабинке, прижимая к холодной стене. Эллона трясло. Но не от прохлады кафеля, а от горячих рук, которые забирались под школьную рубашку, поглаживая спину, проводя широкой ладонью от лопаток до поясницы. От губ, целующих ключицы и ведущих мокрую дорожку вверх по шее к уху. — Сэрим…— дыхание спёрло, и говорить внятно не получалось.— Сэрим, пожалуйста... Давай не сейчас... В тёмных омутах напротив загорелись огоньки. Нет. Самое настоящее пламя, потому что старшему явно не понравилось то, что его сладость собирается снова смыться. — А я хочу сейчас. Сказал как отрезал. Впился в губы и заставил приоткрыть рот, нажав пальцами на щёки, чтобы ворваться языком, пройтись по нёбу, по ровным рядам зубов. Чтобы выбить из лёгких весь оставшийся воздух, чтобы подчинить своей воле окончательно. Но вот только сейчас и правда неподходящее время. — Сэрим, ну выслушай же ты меня!— Эллон упирается в его плечи, отталкивая парня и держа его на расстоянии вытянутых рук, у чтобы тот снова не заткнул его поцелуем. Лисьи глаза напротив прищурились. Злится. — У меня контрольная по тригонометрии. Я к ней готовился не один вечер. Пожалуйста, давай встретимся после уроков. Младший делает умоляющие глазки, надеясь, что подействует. Взгляд напротив немного смягчился, а губы расползлись в ухмылке. — А не сбежишь?— спросил с издёвкой. Вновь прижал к стене всем телом, положил ладонь на чужой затылок, фиксируя, чтобы Эллон не смог спрятать он него взгляд. — Не сбегу,— тяжело сглотнул,— обещаю. Смотрит в самую глубину глаз, пытаясь убедить, что и правда не врёт. Сэрим поразмышлял несколько секунд и всё-таки, тяжело вздохнув, потянулся к чужой рубашке, чтобы заправить её в брюки. Ничего, он подождёт. Всего-то два урока. Зато потом Пак насладиться своей собственностью сполна. — Буду ждать под лестницей,— сказал, застегнув последнюю врехнюю пуговичку на рубашке и поправив воротничок. — Хорошо. Спасибо,— последнее слово Эллон произнёс в самые губы, перед тем как коротко чмокнуть на прощание и выбежать из кабинки. Урок начался три минуты назад. Ох, и влетит же ему от математика. ******************************************************** Двадцать минут до конца последнего урока, а Эллон никак не может сконцентрироваться на чёртовом фильме про развитие насекомых. Когда всё это началось? Где-то месяц назад. Почему это всё началось? Эллон и сам не понимает. Тот день всё ещё был для него как в тумане. Тогда его класс и класс Сэрима были назначены украшать актовый зал к празднику. Эллон помогал надувать шарики, исподтишка наблюдая за Паком, которого окружила толпа девчонок. Да, старший нравился многим. И это очень мягко сказано. Ма сам видел, как из шкафчика парня водопадом лились записочки с признаниями в светлой и вечной любви. Каждая хотела заполучить хоть толику его внимания. И Эллон тоже хотел, ведь сох по старшему не первый месяц, но для того, чтобы осмелиться и подойти, кишка была тонка. Нет, вы не подумайте, что Ма был каким-нибудь слабаком, который робел от всего и всех. Он относился к той самой группе отличников, которые могут послать и врезать получше всякого хулиганья. Но вот только рядом со старшим Лони превращался в тряпичную тряпочку, которая даже дольше, чем несколько секунд, не могла смотреть на объект своего обожания. Вот, что делают с человеком чёртовые и непонятные чувства. Близился вечер. Почти все уже разошлись. Последние оставшиеся одноклассницы Эллона попрощались с ним и тоже ушли. Он остался один. Точнее, он так думал. Найдя свой телефон, который он оставил на одном из подоконников, когда украшал окна шариками, Ма взял свою сумку и направился к двери. Но выйти тогда нормально ему было не суждено. Он взялся за ручку, дверь немного приоткрылась, но тут же захлопнулась обратно из-за того, что на неё навалилась чужая рука справа от головы Эллона, а самого парня прижали к этой бедной дверке. По черному кожаному браслету на худом запястье Ма узнал своего "нападавшего". Узнал Пак Сэрима. Старший обхватил Эллона за талию, притягивая к себе ближе, заставляя всю кожу покрыться мурашками. Парень почувствовал, как Пак зарылся носом в его макушку, глубоко вдыхая аромат. Эллону поплохело. Даже не так. Эллон был в полнейшем шоке от происходящего. Он задержал дыхание, боясь сделать лишний вдох или выдох. Пиздец, докатился. Его развернули, вжимая всем телом в стену рядом со злосчастной дверью, не давая возможности сбежать. Хотя Эллон и не смог бы, поскольку ноги как будто вросли в пол. Тонкие пальцы схватили его за подбородок, заставляя взглянуть в чужие глаза. Глаза, по-настоящему лисьи, окруженные пушистыми ресничками. Глаза, в которых Ма рад был бы утонуть. Взгляд упал на губы, чуть приоткрытые и такие желанные. Пак заметил, куда был направление взор младшего, и губы его растянулись в ухмылке. Сантиметр за сантиметром его лицо приближалось, и Эллону казалось, что он умрёт прямо здесь и сейчас от банального сердечного приступа. Целовался Сэрим не нежно и не мягко, а властно и дерзко, выбивая весь оставшийся воздух из лёгких и заставляя забыть всё на свете, даже собственное имя. Он кусался, помечал, а Эллон ничего не мог сделать от потрясения, только сжимать и разжимать свои кулачки. Пришёл в себя Ма, только когда услышал звук закрывающейся двери и удаляющихся шагов. Он сполз по стенке и обнял себя за плечи. Пытался восстановить дыхание и отойти от шока. Пальцы потянулись к губам. Саднили. Может быть это всё сон? Именно так он и думал всю ночь, утро следующего дня и всё время, что провёл в школе, до того момента, пока его не утащили под лестницу, в старую подсобку, которой уже никто не пользовался и от которой у Пака откуда-то были ключи. И снова эти ахуенные губы, горячие прикосновения и слова: «Теперь ты моя собственность». И вот он опять под такой знакомой лестницей, у старой обшарпанной двери, а эта фраза так и крутилась в голове. «Ты моя собственность». Одновременно, эти слова пугали и завораживали. Эллон дорожил своей свободой и независимостью, он никому не позволил бы завладеть собой, подчинить себя. Никому, кроме Сэрима. Три раза постучал костяшками в шершавую поверхность. Несколько секунд и дверь открылась, впуская в комнатку, освещенную лишь одной лампочкой. — Ты долго,— Сэрим прокручивает ключ в замке три раза, снимает чужой рюкзак, кидая его к своему, и обнимает за талию со спины.— Собирался уже начать писать тебе сообщения с недовольствиями и угрозами,— бурчит в основание шеи, затем прикусывая это место, одновременно, начиная растёгивать пуговицы на рубашке младшего. — Биологичка задержала,— Эллон кладёт голову на плечо сзади, немного наклоняя её в бок, расслабляясь и давая Паку больше пространства для поцелуев-укусов. Сэрим сильно любил кусаться, младший заметил это сразу. Поэтому теперь дома ему приходилось всегда носить водолазки, а перед школой замазывать все отметины тоналкой, из-за чего Пак постоянно бурчал, ведь тоналка-то не вкусная, как теперь кусаться-то? — А я уж подумал, что ты снова сбежал. — Я не так часто и сбегаю… — А вчера? — Ты пытался завалить меня прямо за трибунами во время физры, где было полно народу!— возмущенно запричитал Эллон. — Ясно дело, я тебя оттолкнул, ведь мы могли попасться. — Ладно, окей, мой прокол,— согласился старший.— А в понедельник? — Ты издеваешься?! — тут Эллон развернулся в кольце рук, чтобы посмотреть прямо в лицо этому нахалу.— Ты начал писать свои пошлости мне прямо на уроке. У меня из-за вибрации телефон забрали. А если бы госпожа Ким взглянула на экран и увидела, ЧТО ты мне пишешь?!— у младшего аж глаза от возмущения чуть из орбит не повылазили, что сильно рассмешило Пака. — Ну, сладенький, ты сам в этом виноват,— практически промурлыкал, получив в ответ лишь вопросительно поднятую бровь.— Нельзя быть таким красивым,— ведёт большим пальцем по пухлым губам, приоткрывая их, слегка проходя по дёснам,— нельзя быть таким горячим,— опускает руку ниже, проходится ладонью по шее, которая украшена новыми отметинами прям поверх старых, ведёт по вздымающейся груди, вниз по втянутому животу и по-хозяйски устраивает обе ладони на чужих ягодицах.— Ты сводишь меня с ума,— последние слова шёпотом и прямо в губы, перед тем как впиться в них. Но отдаться целиком и полностью этому поцелую Эллон не мог. Потому что он не понимал, как ему воспринимать всё, что происходит между ними весь этот месяц? Какие между ними отношения? Как ему воспринимать слово "собственность"? Кто он по-настоящему для Сэрима? Объект, которого можно зажать в любом углу и всего искусать, тем самым ослабив свой юношеский пыл? Или что-то большее? Как долго всё это будет длиться? Что если завтра Эллон уже будет для него никем? Ма боялся это даже представить, ведь понимал, что жить полноценно без всего этого он уже не сможет. Как он будет существовать без этих губ, рук, голоса, взгляда, от которого бросает в дрожь? Без еле заметных прикосновений во время перемены, в столовой и на совместных уроках физкультуры? Без сообщений, которые практически всегда содержат не самое приличное содержание? Да, возможно, они его бесят, потому что иногда Пак пишет их совершенно не вовремя, заставляя Эллона скрывать малиновые уши от любопытных глаз. Но, одновременно, такие сообщения и ночные разговоры, которыми старший всё пытался его соблазнить, были уже настолько привычны, что Ма в них нуждался как курильщик в сигарете. Он был зависим. Зависим от всего этого. Зависим от Сэрима. — С тобой всё хорошо?— спросил старший, заметив, что с Эллоном что-то не так.— Ты какой-то опустошённый. — Нет, всё нормально,— ложь, нихуя ненормально. — Врёшь ведь опять,— тихо цыкнул, стараясь заглянуть младшему в глаза, ведь знает, что тогда тот точно не сможет соврать ему. И именно это Ма в себе жутко ненавидел. — Я просто устал, — и это правда. Он устал от всего этого непонимания, от собственных загонов, от стольких вопросов, на которые он не может найти ответы. Эллон смотрит уставше и умоляюще, и Пак кивает, понимая. Младший обнимает широкие плечи, вставая на носочки, чтобы их глаза были на одном уровне. Сэрим обнимает в ответ за талию, наклоняясь так, чтобы они соприкасались лбами, и ждёт. Ждёт, когда Эллон сам решиться сделать первый шаг. И Ма решает, что сейчас и правда лучше очистить голову от лишнего, и просто поддаться чувствам, которые требуют прижаться к Паку и не отпускать. Он забывается. Забывается в этих чувствах, в этих поцелуях и прикосновениях. Так легче. Определенно легче. ******************************************************** Эллон решил отдохнуть. Отдохнуть от Сэрима. Как раз для этого у него выделилось четыре дня: в четверг он должен поехать в другую школу на олимпиаду, в пятницу пойти на медосмотр для подачи заявки в университет, а суббота и воскресенье у него выходные. Эти дни парень собирался разобраться со всем, и в первую очередь с собой, с тем, что он хочет сам. Хочет оставить всё, как есть? Продолжать быть обычной собственностью, которая может в любой момент надоесть и отправиться восвояси за ненадобность? Младший оградил себя от Серима, чтобы разобраться со всем на холодную голову. И это явно не понравилось последнему, судя по сообщениям, которыми разрывался весь четверг телефон Эллона. «Сладкий, а почему тебя нет в школе?» Пак даже не знал о том, что у Эллона олимпиада, хотя мог бы и поинтересоваться, если младший ему всё-таки важен. Сердце больно кольнуло. «Эллон, какого хуя ты не отвечаешь на мои звонки?» «Малыш, я вижу, что ты читаешь мои сообщения, и меня очень злит, что ты на них не отвечаешь» «Ты специально меня злишь?!» «Хочешь, чтоб я тебя наконец-то выдрал не только в своих снах, но и на яву?! Этого добиваешься?!» Вот! Вот чего ещё совершенно не понимал Эллон. Сэрим не спал с ним. И даже не пытался. Все их страстные обжимая и поцелую никогда не заканчивались чем-то большим. Пак только дразнил его, рассказывая свои извращенные сны и фантазии, в которых главную роль играл младший. От таких откровенностей Эллона постоянно бросало в жар, его лицо становилось красным, как помидор, что очень забавляло старшего. «Ты ведь знаешь, что я тебя из-под земли достану, так ведь, Эллон?» Младший лишь тяжело вздохнул. Он запутался. Понять, что на уме у Пака очень сложно. И Эллон уже мозг сломал, пытаясь хотя бы предположить, что Сэрим чувствуют к нему. Взаимны ли, те чувства, которые испытывает сам Ма? ******************************************************** Следующие три дня прошли также: телефон разрывался от сообщений и звонков Сэрима, а Эллон всеми силами старался не поддаться желанию ответить на них. Ма так и не решил свою проблему. Голова уже раскалывалась от этого всего. Хотелось схватить себя за волосы и выть. Теперь он видел только единственный выход — поговорить с Паком на чистоту. Если, конечно, он не убьёт его раньше за столь жёсткий игнор. Телефон вибрирует, посылая дрожь по поверхности стола. Звонит Сэрим. Эллон отодвигает тетрадь по корейскому в бок, кладёт подбородок на замок из пальцев и смотрит на яркий экран. Может всё-таки ответить? Парень соскучился. Соскучился по бархатному голосу, по звонкому смеху. Вроде бы не видел и не слышал Пака всего четыре дня, а такое ощущение что вечность. Но нет. Нельзя. Нужно потерпеть ещё чуть-чуть, завтра он обязательно с ним поговорит. Сбрасывает вызов и откидывается на спинку компьютерного кресла, тяжело вздыхая. Голова болит. Парень сильно сжимает глаза, пытаясь хоть как-то ослабить напряжение в висках. Как же он заебался… Тишину полумрака нарушил стук в окно. Эллон сел прямо, настораживаясь. Тишина. Может показалось? Он потёр глаза своими маленькими кулачками. Да, показалось. Он просто устал… Снова стук в окно. Эллон вскочил с кресла. Воры? Тогда уж очень тупые. Потому что нахер поднимать на второй этаж по крыше, чтобы вломиться в дом через окно? На цыпочках начинает приближаться к окну. Страшно. Но интерес берёт вверх. —Блять,— ругается, когда телефон в руке подаёт признак жизни в виде звука уведомления. Пришло сообщение. «Если ты сию же секунду не откроешь мне окно, я подниму на уши всю улицу» Глаза становятся размером с блюдца. Эллон кладёт телефон на полку рядом стоящего стеллажа и встаёт напротив окна, беря в руки края шторок. Сердце бьётся как сумасшедшее. Он раздвигает ткань и видит хорошо очерченный силуэт. Сэрим смотрит на него пронзительно, одним своим видом давая понять, как он недоволен. Закусывая нижнюю губу, Эллон набирается храбрости и открывает створку окна, впуская в комнату прохладный воздух и нежданного гостя. Сэрим ловко перемахнул через подоконник, приземляясь на тёмный паркет. Он был напряжен, тяжело дышал. Его взгляд вонзился в Эллона, и тот попятился назад, выкидывая перед собой руки, стараясь хоть как-то защитить себя. — Сэрим, пожалуйста, давай спокойно поговорим,— просил Ма, но старший его не слышал. Он надвигался как хищник на свою добычу. Пак загнал младшего в тупик, прижимая спиной к стене, и схватил одной рукой за тонкую шею, но не надавливая, лишь придерживая, тем самым показывая безграничную власть над своей собственностью. — Какого хуя, Ма Эллон? — Прошу, тише. Родители спят… —Ответь мне: какого хуя ты игнорил меня все эти дни?— шипит в самое ухо, вызывая дрожь по всему телу. Эллон смотрит на него напугано. Ему хотелось сжаться в маленький комочек, лишь бы не находиться под этим тяжёлым взглядом. — Я не могу так больше…— всё, что он смог еле слышно проговорить, практически не шевеля губами. — Что? Чего ты не можешь?— Сэрим напряг слух и пытался разглядеть в полумраке лицо младшего. На него смотрели глаза, блестящие от ещё не пролитых слёз. Пак быстро убрал руку с чужого горла, решив, что сильно напугал этим парнишку, и отодвинулся, давая ему больше свободы. — Я не могу так больше,— повторил Ма более внятно, чувствуя, как к горлу подступает истерика.— Не могу, не могу, не могу, не могу!— тараторил без умолки. Всё, что копилось столько дней, прорвалось наружу. Младший начал колотить Пака по груди, но не для того, чтобы причинить тому боль, которую ощущал сам и которая разрывала его сердце. Так он пытался хоть как-то выпустить свои эмоции. Сэрим был ошарашен, он явно ожидал не этого, когда взбирался на второй этаж дома Ма. Он явно не был готов, что человек, ради которого он чуть не навернулся на скользкой черепице, начнёт рыдать. И главное, старший теперь не понимал, что ему блять делать? Он не умел успокаивать плачущих людей вот вообще от слова никак. И на ум пришла только одна идея. Сэрим впился в соленые от слёз губы, схватив парня за затылок, чтобы тот не смог отпрянуть. От удивления Эллон широко раскрыл глаза и вцепился в широкие плечи, стараясь отдалиться. Но надолго его не хватило. Он обмяк в сильных руках, снова поддаваясь своим чувствам. Своей главной слабости. Почувствовав, что младший больше не оказывает сопротивления, Сэрим отстранился от его губ. — Давай так,— начал, смотря в опухшие глаза и поглаживая большим пальцем скулу,— ты сейчас окончательно успокоишься и всё мне объяснишь,— увидев кивок, помог Эллону, чьи плечи продолжали подрагивать, сесть на край кровати и подал бутылку с водой, которую взял с рабочего стола. Сэрим сел на пол у ног младшего, стянув с себя чёрную куртку и откинув её куда-то назад. В груди неприятно тянуло, ведь он понимал, что виноват, что это он довёл Лони до такого состояния. Тот всё ещё вытирал слёзы, которые то и дело катились по щекам. От такого сломанного, беззащитного и подавленного вида парня сердце Пака больно кольнуло. Не нужно было это всё начинать… — Кто я для тебя?— произнёс осипшим голосом Эллон.— Какие между нами отношения?— он посмотрел ожидающе на старшего, но тот молчал. — Я не могу так, Сэрим. Мне больно от всего этого. Больно от мысли, что я для тебя никто. Что я всего лишь объект для удовлетворения твоей прихоти. И что ты можешь просто выкинуть меня,— Ма тихо шмыгнул, сделал глоток из бутылки, потому что горло пересохло от волнения.— Почему именно я? Неужели я такое ничтожество, что со мной можно обращаться, как с вещью? Мне... — Уже полтора года, как ты нравишься мне. — Что?— сказанные слова шибанули как гром среди ясного неба. — Ты же спросил меня, почему именно ты,— старший хмыкнул, теребя свои пальцы.— Вот тебе и ответ. Полтора года, как ты мне нравишься. Полтора года, как мои мысли заняты только тобой. Полтора года, как моё сердце из-за тебя бьётся в бешеном ритме. И не поверишь,— секундная пауза,— полтора года встаёт у меня тоже только на тебя. Сэрим начал тихо смеяться. Но смех этот был ни капельки не радостный. В нём чувствовалась боль. Эллон сидел с удивленно приоткрытым ртом. Он и представить не мог такое развитие событий. — Но… — Я пытался сблизиться с тобой. И не один раз. Но ты, — старший тыкнул пальцем в грудь младшего,— избегал меня. Везде. Сажусь за один стол с тобой в столовке — ты встаёшь и уходишь за другой. Встаю рядом с тобой на физре — ты сбегаешь в дальние ряды. Видишь, что я иду на тебя в коридоре — разворачиваешься и уходишь в противоположном направлении. Или ты хочешь сказать, что мне это всё показалось?— Эллон вжал голову в плечи, пытаясь скрыться от взгляда, смотревшего на него снизу вверх. Стыдно, потому что всё сказанное было правдой.— Ну вот,— грустно кивнул. Сэрим опустил голову вниз и увидел, как младший волнительно поджимает пальчики на ногах. Мило. Даже слишком. — Знаешь, сначала я думал, что противен тебе, поскольку, наблюдая за тобой, я не заметил, что ты с кем-то обходишься также…— Эллон хотел было возразить, сказать, что всё не так, но Сэрим остановил его, положив руку на его коленку.— Не волнуйся, потом я понял, что ты просто стесняешься. Вот только суть дела это не меняло. И в этом виноват был даже не ты, а я. — В смысле?— Эллон только ещё больше запутался. — Я очень странный человек. Я не умею проявлять свои чувства, меня просто этому не научили,— Пак разглаживал невидимые складочки на домашних штанах младшего, подностью погружаясь в свои воспоминания. — Моя мама давно умерла, мне тогда, вроде, было года три. Отец очень тяжело пережил это, замкнулся в себе. Для него я стал лишь горестным напоминанием того, что он потерял. Потерял своё счастье. Сэрим замолчал, ему сейчас было очень нелегко. Эллон почувствовал это и опустился на пол, сев рядом со старшим, обнимая его. Все мышцы под белоснежной водолазкой были напряжены. Ма поглаживал их, пытаясь хоть как-то расслабить. — Знаешь, меня ведь никто ни разу по-настоящему не обнимал,— Эллон прижался ещё сильнее, а Сэрим прильнул щекой к его виску, вдыхая аромат ягодного шампуня.— В этой жизни я благодарен отцу только за одно — он сделал из меня замечательного актёра,— продолжил Пак свой рассказ.— Это мне очень пригодилось в жизни, ведь кому скажи, что я бесчувственная скотина, не поверят. — Но ты не такой!— возразил младший. — Не спорь, мой хороший,— Эллон надул расстроено губы, которые Сэриму до жути захотелось поцеловать, но сейчас не время.— Я поступал с тобой очень бездушно. Я лишь брал и не задумывался, как ты себя чувствуешь. И плюс,— тут он немного замялся,— полтора года воздержания сказались на моей не сдержанности… — Неужели вообще ни с кем не получалось?— невзначай спросил Эллон.— Ну тип… — Не получалось. Ни с парнями, ни с девушками. Не поверишь, но я даже нашёл парня похожего на тебя. Правда, он, вроде, был корейцем… Сэрим попытался припомнить свою неудачную попытку обмануть самого себя, но только посмеялся, понимая каким был глупцом, раз думал, что Эллону можно найти замену. Ма и сам улыбнулся, увидев, что на лице старшего появилась улыбка, причём не поддельная, а настоящая. После слов о хорошей актерской игре он вспомнил некоторые моменты и понял, что Пак и правда улыбался другим не так, как ему. Наигранно. Эллон соврёт, если скажет, что это ему не льстило. И ещё и эта ситуация с … Ну с тем самым. — По правде говоря, мне, девственнику, тебя явно не понять,— ляпнул и сам не понял зачем. Ушки залились краской. — И это к лучшему. Мне от этого легче,— легче, потому что знает, что никто не прикасался к его малышу.— Знаешь, у меня как будто камень с души упал,— признался Пак. — Соглашусь,— Эллон больше не чувствовал того напряжения, которое раньше парило между ними, и это не могло не радовать. Может быть теперь у них всё получится? — Прости, что причинил тебе боль, но я просто не могу по-другому. Я не умею проявлять нежность, ласку. Я могу лишь присваивать себе, потому что жуткий эгоист. Но благодаря тебе я почувствовал себя наконец-то живым. Моё сердце как будто ожило. Я не могу без тебя… — Я тоже не могу без тебя, Сэрим. — Я понимаю, чувствую. Но вот только так продолжаться больше не может. Мне абсолютно плевать на всех, но мне не плевать на тебя. Не хочу, чтобы ты продолжал страдать из-за меня. Поэтому не могу больше быть рядом. — Но может нам всё-таки попробовать?— Эллон просил искренне. Уж лучше так, чем совсем без старшего. Невозможно представить, как сильно Сэрим не хотел отпускать младшего. Но видеть его таким сломленным и подавленным он больше не желал. Он хотел видеть лишь улыбку на его лице и глаза, светящиеся от счастья. Но Пак не сможет сделать его таким. Он не сможет стать причиной его улыбки Но что если судьба даёт ему шанс? Шанс поменять себя и стать наконец-то счастливым? — Давай так,— он может лишь предложить, но решение будет зависить целиком только от Эллона,— я рассказал тебе о себе, свою ситуацию. Теперь тебе надо решить: сможешь ли ты быть с таким, как я. Только не отвечай сейчас,— старший положил палец на губы Ма, который уже собирался озвучить своё решение.— Завтра. Обдумай всё хорошенько, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты сделал неверный выбор. Но, — он приблизился, взял округлое лицо в ладони, соприкосая их носы,— знай, что я буду искренне — сделал акцент на это слово— счастлив, если ты дашь мне шанс. Эллон видел, что тот говорил честно. Он подался вперед, соединяя их губы. И этот поцелуй отличался от всех предыдущих, ведь ими теперь двигали чувства, а не страсть и желание удовлетворить своё одиночество. — Лони, я думаю, что мне уже пора. Поздно,— Сэрим оторвался от сладких губ, хотя так не желал этого делать, и поднялся на ноги, отряхивая пыль с черных джинс. Эллон не хотел отпускать старшего, хотел побыть с ним хотя бы ещё чуть-чуть. Но попросить его об этом не мог. Стеснялся. Поэтому он просто смотрел, как Пак собирался. Сэрим поднял свою куртку, но не надел её. Задумался, смотря в окно. А Эллон обнял себя за локти и ждал, стоя около кровати и топчась на месте. — Я не могу просто так уйти,— отчаянно сказал Пак, поворачиваясь к младшему.— Можно? Эллон был удивлён, ведь тот впервые спрашивал у него разрешения. И он просто не мог отказать, ведь тоже хотел этого. Увидев положительный кивок, Сэрим кинул свою куртку на пол и стал надвигаться на Ма, снимая за задники свои кроссовки, в которых всё это время был. И вот Эллон уже опрокинут на кровать старшим, нависшим над ним. Целовались мокро и жадно, потому что безумно соскучились за эти четыре дня. Они стали друг для друга наркотиком, без которого начиналась жуткая ломка, боль во всем теле, невыносимая мука. — Ты даже не представляешь, как мне было плохо без тебя,— говорит на самое ухо, заводя их сплетённые руки над головой Эллона.— Как будто у меня заживо вырвали моё холодное сердце,— вылизывает ушную раковину, с силой прикусывает хрящик, заставляя парня под собой дёрнуться, из-за чего сразу же зализывает место укуса, как бы извиняясь.— И вообще я шёл сюда с мыслью наказать тебя, но видишь, как всё вышло… — Так, накажи,— не просит, требует. Сэрим хмыкает и снова впивается в пухлые губы, наваливаясь всем телом ещё сильнее. Врывается в рот языком, сталкиваясь с чужим и заставляя сдаться без борьбы. Эллон лишь постанывает, но вовремя вспоминает, что родители так-то дома, и не дай бог они их услышат. Поэтому он льнёт ещё ближе, сжимая коленями бока Пака и стараясь быть тише. — Вот скажи мне, Эллон,— шепчет старший, напоследок прикусив нижнюю губу Ма и оттянув её.— Я уверен, что ты представлял наш первый раз в этой комнате, — чувствует, как младший задерживает дыхание.— Только где именно? На кровати или на столе? А может быть на подоконнике?— он дразнит его, продолжая теребить покрасневшее ушко.— Молчишь,—усмехается.— Ну и ладно, мне без разницы, где брать тебя. Сэрим перехватывает одной рукой запястья Эллона, продолжая держать их у того над головой, второй хватает его за подбородок, заставляя повернуться к себе лицом. Младший ничего не говорит, не противиться, лишь глубоко дышит и прячет взгляд. — Знаешь, что больше всего меня заводит в тебе? Твои глаза. Вроде бы, такие невинные, но по реальности такие блядские,— говорит в самые губы и широко проходит по ним языком.— Хочу смотреть в твои глаза, когда ты будешь отсасывать мне. Считай, это моё заветное желание. Хотя,— сделал задумчивый вид, заставляя Эллона сглотнуть вязкую слюну.— Нет, это второй пункт в моём списке желаний. Первый— наконец-то оприходывать твою дырку. Господи, Эллон успел уже сто раз проклясть Пака за его грязный и поганый язык. Ну как можно говорить такое с каменным выражением на лице? Он просто открыто издевается над ним, пытаясь довести до ручки. — А третий пункт хочешь узнать?— спрашивает так, как будто у Эллона есть вариант остаться в неведении.— Хочу отсосать тебе,— говорит невозмутимо, обыденным голосом, а младшего бросает в жар то ли от злости, то ли от возбуждения.— А четвёртое и пятое желание я тебе не расскажу. Это будет мой секретик,— улыбнулся, освобождая руки Эллона. Тот мигом обхватил его за шею и прильнул к губам, лишь бы Пак замолчал и больше не изводил его, но у того были явно другие планы. — Скажи, ты ведь хочешь всего этого?— спрашивает, пытаясь поймать взгляд бегающих глазок.— Эллон, ответь мне сейчас же,— говорит уже строже, беря под шею и поглаживая большим пальцем напряжённую скулу. — Да, хочу,— свирепо проговорил сквозь сомкнутые зубы.— Доволен?! — Ты даже не представляешь как сильно,— промурлыкал довольно, как объевшийся сметаны кот, и чмокнул сжавшиеся в тонкую линию губки, давая понять, что на сегодня хватит.— Не хмурься, солнышко,— привстаёт на руках и садится на колени, глазами ища свои кроссовки. Эллон отодвигается к изголовью кровати, пытаясь прикрыть подушкой своё возбуждение и надеясь, что благодаря свободным спортивным штанам Пак его не заметил. Сэрим шнурует свои кроссовки, поднимает куртку, долго копошиться с ней, и только потом надевает, не застёгивая. Подходит к кровати, чтобы напоследок чмокнуть притихшего Ма. — Закрой за мной окошко. Мне не хотелось бы, чтобы ты застудил…— тут он красноречиво смотрит вниз на подушку, которой прикрывался Эллон, и улыбается во все тридцать два зуба. Ма аж воздухом поперхнулся от такой наглости, и он со всей дури ударил этой самой подушкой Пака по лицу. Тот лишь тихо рассмеялся и направился к выходу, то есть окну. — Жду тебя завтра после уроков под лестницей,— говорит напоследок. — А что если я не приду?— как бы между делом спрашивает Ма и видит, как спина старшего напряглась, а кулаки сжались. — Придёшь,— уверенно отвечает.— Ведь ты больше не можешь жить без меня также, как и я не могу больше жить без тебя,— произносит это и, не оглядываясь, пропадает в темноте ночи. Эллон выдыхает с облегчением и падает на кровать, потягиваясь. На душе стало легко, и он не мог этому нарадоваться. Сейчас бы лечь спать, но перед этим… Телефон на полке завибрировал. Через несколько секунд подал сигнал ещё раз. Кто же может писать Эллону в два часа ночи? Думаю, тут и без трёх попыток можно догадаться. «Кстати, я тебе там подарочек оставил. Так и знал, что пригодиться;)» «Развлекайся, детка, но не переусердствуй» На полке, рядом с которой, кстати,и копошился Пак, Эллон нашёл небольшую коробочку в праздничком оформлении. И открыв её, Ма истерически рассмеялся. Тюбик смазки и упаковка презервативов. А что ещё он мог ожидать от чёртового Пак Сэрима?