***
Распределение идёт уже около часа. Майки и Рэй, получив в напарники эльфиек со стойки информации, умчались за экипировкой, оставив двух друзей в напряженном ожидании. Фрэнк пару минут назад тоже ушел, говоря про то, что его колпачок уже наверняка высох и, перед тем, как свернуть в буфет, замечая, что было бы неплохо подкрепиться. Поэтому Джерард остался один нервно постукивать ногой и ждать окончания распределения. Майки и Рэю повезло — их записали в воздушный отряд в этом году, поэтому не придется возиться с техникой лишний раз. Им всего-то нужно будет оставить подарки в носках на каминах или под ёлками, дёрнуть за верёвку страховки и — оп! — тебя затащат обратно в вертолет или что там у них… Халява, честное слово! А судя по тому, что места остались только в пеших курьерах, эта рождественская ночь будет просто невыносимой. Вы когда-нибудь ходилих всю ночь по улицам в мягких тапочках с завернутыми носами, что крепятся сверху на ваши сапоги? Это ужасно! — Оставшиеся зоны штата Нью-Йорк забирает Честер и Глория, — объявляет Карл, так как все остальные начальники отделов уже расправились со своими подчинёнными и наверняка сейчас сидят в буфете вместе с Фрэнком, поедая шоколадные пончики. Лучше бы он пошел с ним, а то одиноко стоящий за трибуной уставший Карл — это, знаете ли, жалкое зрелище. Пока двое коллег Уэя уходят за ручку в зал отправки, до него самого потихоньку начинает доходить… Раз оставались только они вчетвером, а Честера поставили с Глорией, значит… — Ну фто, все законфилось? — ещё не до конца прожевав, спрашивает подошедший Фрэнк. У него на губах шоколадная помадка. — Так-так, а в восточную и северную зоны штата Нью-Джерси отправятся… Джерард и Фрэнк, — громко объявляет Карл, захлопывая папку перед своим носом. — Вам выдадут снегоход, утепленную форму получите в гараже. Удачи, ребятки! Их начальник добродушно подмигивает опешевшим эльфам и следует к выходу из зала, запуская уборщиков. Тишину между парнями нарушает только хлюпанье швабры в ведре с водой. — Мы вместе?.. — уточняет Фрэнк, неверящими глазами смотря на друга, пожимающего плечами. — Вот это будет ночка… — присвистывает Джерард, принимая свой колпачок обратно из липких рук друга.***
Когда всю жизнь работаешь на санях в упряжке, летая от одного дома к другому со скоростью дирижабля, пересаживаться на скоростной снегоход даже страшно. Но перед возлюбленным нельзя ударить в грязь лицом, и именно поэтому Джерард ещё в техническом гараже уселся за руль этой махины, расписанной под имбирный пряник. Тонна метала с краской и парой корзин топлива сзади в руках одного перепуганного растерявшегося эльфа… Слава богу Мэтт — рабочий технического отдела — усадил их на стулья перед проектором и провел инструктаж, не взирая на хвастливые «да с этой штукой эльфенок управится» и «да-да, конечно знаю». Оставив подписи на необходимых документах, переодевшись и загрузив все необходимые подарки и рабочие инструменты, они выкатили свой транспорт из огромного гаража. Если Город Рождества был похож на пригород со всеми прелестями пригородной жизни, то вся индустриальная мощь перебралась в подобие мегаполисов, где и жителей-то не было, а одни рабочие. В таких городках со всеми своими заводами, зданиями, хостелами для работников и прочими благами располагались штаб-квариры различных отделов. Фрэнк никогда не бывал в подобном месте, и уж тем более был удивлен увидеть небоскреб, внешне напоминающий огроменный элеватор с разными рождественскими узорчиками. (Джерарда тоже поразила эта громадина, однако он никак этого не выдал, только присвистнул с улыбочкой). Их двоих все время куда-то вели, к кому-то направляли. В одном крыле этой высотки они, наконец, переоделись в рабочие полосатые костюмы, в другом им выдали список с адресами и подарками. У них уже кружилась голова, а их все продолжали атаковать вопросами и разъяснениями. И, наконец, объявили начало. — Начинаем с восточных штатов, — скомандовал начальник всего этого отдела, — первыми пойдут Массачусетс, Мэйн, Вермонт и Коннектикут. За ними — Вашингтон, Нью-Йорк и Нью-Джерси. После них — Мэриленд, Вирджиния и Северная Коралина. Первой четверке приготовиться к перемещению! Всюду засвистели паровые свистки, зашипели старые двигатели. Помещение наполнилось шумом и лязгом железа. Снегоходы подгоняли к порталам. Ну, а как вы думали эльфы попадают в мир людей? Специальные порталы открыты круглые сутки, правда, доступ к ним имеют только исключительные лица. — Держите, вы следующие, — стараясь перекричать шум, сообщил им какой-то пожилой эльф, вручая горнолыжные очки и толстые прорезиненные со стороны ладони перчатки. Переглянувшись, они подбегают к перилам, ограждающим портальную зону и подобие взлетной полосы. Сильный ветер от перепада температур почти сдувает их с ног. — Команда, приготовились! — Рев моторов наполняет помещение. Все проверяют ремни безопасности, надевают очки. — Готовы? Вперёд! Три груженных под завязку снегохода немного буксуют, а потом срываются с места, в следующее же мгновение исчезая. Выкатывают транспорт следующей тройки. Перед Джерардом и Фрэнком открывается калитка заграждения. Они подбегают к своему снегоходу, усаживаются по местам, готовятся к старту. В портальных рамках меняют информационные пластины. Все напоминает гонку на стадионе. — Вторая команда! Готовы? — кричит главный. Осталось десять секунд. — Фрэнк! — вопит Джерард, поворачивая ключ зажигания. — Что-о-о? — Надень колпачо-ок! Округленные глаза, смех, заглушенный ревом мотора. Айеро молниеносно натягивает на голову свой колпак и закрепляет поверх очки. Он показывает большой палец, кивая Джерарду. — Удачи вам! Вперёд! Джерард жмёт на газ, и они исчезают в странном мерцающем свете.***
Мягкие большие хлопья снега засыпают дороги и крыши домов. Они мягким пледом укрывают все поверхности, своей пушистостью обманывая сонных путников. Ночью этот плед красиво блестит под светом фонарей и гирлянд на окнах детских спален. Пару раз в небо взмывают петарды, огненные капли салюта рассыпаются в вышине, но вскоре тухнут, не смея соперничать в яркости со звёздами. Над городом нет молочной дымки, все схвачено лёгким морозцем и пропитано атмосферой праздника. Только на одной из крыш можно заметить маленькую черную фигурку и пар, валящий из ее рта. — Фрэнк, давай быстрее, черт тебя побери! Я уже весь околел! — ворчит Джерард, похлопывая себя по плечам. Он топчется на месте, скрипя снегом, и постукивает зубами. — Знаешь, — говорит Фрэнк, появляясь из трубы, — сегодня я уже это слышал, — весело хихикает он, вылезая из дымохода окончательно. — Да тебя к черту сколько ни посылай, все равно не прокатит! — Я просто слишком горячий для ада, Джи-Джи, — шутит он, сползая на крышу спиной к вмиг покрасневшему эльфу. Теперь щеки старшего почти светятся в темноте, как и его волосы. — Ты что, примерз? — Фрэнк легонько толкает его в бок, стараясь расшевелить. — Слезай давай, дальше ехать надо. И работа вроде бы не сложная: лазай себе туда-обратно с крыши на землю да поспевай подарки оставлять… И мороз вроде не кусает незакутанный в шарф нос… Только почему-то оба чувствуют себя уставшими, словно уже отработали всю ночь. — Куда дальше? — спрашивает Фрэнк, протянувший руки, чтобы помочь Джерарду слезть по каркасу веранды. — Через два дома… Ох, — за его талию настойчиво хватаются, страхуя от падения в сугроб, — там… Туда. Нам недалеко, в общем. — Супер! Давай шустрее, — говорит парень, устремляясь к снегоходу у подъездной дорожки. Джерард был не из тех, кто из-за влюбленности теряет голову, но он не мог не улыбнуться от ощущения сильных айеровских рук, оставшегося на коже его талии даже под многими и многими слоями одежды. Всё-таки Фрэнк был не прав, им в этот раз повезло. Они добираются до следующего дома за считанные секунды, и совершенно бесшумно. — Топливо заканчивается, — говорит Фрэнк, повернувшись к задним сиденьям, где были прикреплены ящики с подарками. Уэй в ответ легко пожимает плечами: — Ещё терпит. — Нет, я про наш запас, — уточняет парень, — он тоже заканчивается. Джерард скептическим взглядом окидывает корзины с топливом. А ведь он прав: печенья осталось совсем ничего. — До другого дома хватит. Он за поворотом той улицы… третий по счету, — вновь отмахивается Джерард. — Нет, не хватит, как ты… — Так, сейчас главное подарки оставить, с топливом позже разберемся. На приказной тон младший из них лишь фыркает, вставая с места, шурша спецовкой с нашивкой снежинки на груди. Он не собирается сдаваться: — Ладно, только полезу в дом я. — Вместе, Фрэнки, — мотает головой Джерард, — вместе. Ты вообще видел сколько туда тащить? В доме четверо детей, у каждого коробка размером чуть ли не с самолёт! — А я сильный! — протестует он, в доказательство готовясь поднять один из подарков. — Фрэнк, блин, перестань спорить! Вдвоем, и точка. И я, кстати, тоже погреться хочу! — выдает красноволосый и сразу же отворачивается, доставая из контейнеров все необходимое. Он обиженно сопит себе под нос, подпрыгивая от холода на месте. Не прикольно, знаете ли, гулять по морозу в одних кальсонах, пусть и шерстяных. Парень возиться с мешочком с пылью-невидимкой, достает крюк на верёвке… И точно не видит лёгкой улыбки друга, оказавшегося рядом с ним. Вернувшись в вертикальное положение, Джерард ойкает от неожиданности, чуть не заезжая ладонью по раскрасневщемуся от мороза лицу Фрэнка. — Тише, это я! — смеётся Фрэнк, забирая из рук напарника крюк. — Я помогу. Уэй вечно бы смотрел на то, как этот низенький упрямец пытается достать до приоткрытого окна, но им нужно спешить, поэтому он подлезает под него, хватаясь за голени младшего, и тут же предупреждает: — Спокойно! — перекрикивает он встрепенувшегося Айеро. — Я тоже тебе помогу… Сверху доносится ворчание, но через пару секунд он осторожно ставит ноги на плечи Джерарда, шепча неловкое «спасибо». Господи, Уэю только это и нужно: его нежный голос и ноги на своих плечах. Правда, не в такой позе… но он не смеет жаловаться! Фрэнк продолжает что-то бурчать, лишь бы не наступила тишина. Он же неудачник, помните? Так теперь ещё и трус. Все потому, что в тишине он отчётливо слышит свое тоскующее сердце. А это ему абсолютно не нужно. Не сейчас. А то оно, сердце, склонно каждый раз напоминать ему как он одинок в их долбаной прянично-праздничной стране, и эти напоминания заставляют Фрэнка все чаще заглядываться на знакомых, особенно на симпатичного красноволосого эльфа… Помотав головой, он гонит мысли прочь, буквально стараясь встряхнуть их. Пальцы затягивают узел. Крюк зацепляется за окно. — Можно!.. — было начал он, но вдруг утих, от чего стоящий под ним зашевелился. — Фрэнк? — зовёт шепотом Уэй. — Что можно? — Н-ничего… — Глаза парня бегают по собственному отражению в нижней части окна. Вернее, по отражению своих приподнятых бровей и широко раскрытых глаз. Ему хочется проверить себя, хочется пойти наперекор страху, но язык будто бетоном залили! — Я… — лишь хрипит он. — Что ты? — допытывается Джерард. — Эй, Фрэнки?.. — Я… Я тут не достаю немного, кхм… Ты можешь поднять меня выше? Возьмись за бедра, подними меня, — тихо просит он, смотря в отражение своих глаз. Тишина в ответ начинает беспокоить. Он собирается признаться в обмане, слезть с сильных, но кажущихся хрупкими плеч Джерарда, но он чувствует руки. Широкие и подрагивающие ладони. Чуть выше своих колен. — Ага, ох, я сейчас… — облегчённо выдыхает он, не слыша ничего, кроме колотящегося в ушах сердца. Боже, слышал бы он сердце Джерарда! До его ритма его сердечку ещё разгоняться и разгоняться! И пока он разбирается в себе и пытается перевести дыхание, дрожь Уэя постепенно проходит. Он стоит с мечтательно прикрытыми глазами и осторожно усиливает хватку на подергивающихся бедрах Айеро. Но ноги отрываются от его плечь, находя стену дома лучшей опорой. — Все, Джи, полезли, — говорит Фрэнк, даже не бросив взгляд на растерянного эльфа в свете фар.***
В квартире тихонько тикают часы. — Последний штрих… Готово! — Ты можешь шептать тише? — шипит Фрэнк, крадущийся по ковру в сторону кухни. — Не-е-ет, — дразнится Джерард, хихикая. Он встаёт с колен, отряхивая ладони от пыли-невидимки — ещё одного изобретения эльфов. Суть его проста: чтобы ребенок раньше времени не увидел подарок, заботливые эльфы покрывают упаковку специальной пылью, которая делает любые коробочки абсолютно невидимыми, а к утру сама собой улетучивается. Вот такая маленькая хитрость, и все для того, чтобы доставить детям радость. Джерард ощупывает коробки, с прищуром глядя на свою работу. — Если бы я не был эльфом, я бы подумал, что ты сумасшедший, — заявляет Фрэнк, привлекая к себе внимание. — Ну или мим. Это же они воздух трогают? — Они занимаются искусством! — восклицает Джерард, но не успевает продолжить, будучи остановленным хохотом черноволосого. — Все-все, спокойно, искусствовед! Не трогаю я тебя и твоих творцов, — сквозь смешки убеждает он, разворачиваясь к другу спиной. В уютном просторном доме все точно спят. Свет нигде не горит, но два рождественских гостя прекрасно видят друг друга в мягком свете гирлянд на ёлке и окнах. Ветер шумит в кронах голых деревьев на улице. А тут, в теплом доме, слышно лишь тиканье и возню Айеро на совмещённой с гостиной кухне. Джерард с восторгом глядит на ёлку. Хоть он и буквально живёт в Рождестве, наряженными елями он может любоваться часами. У них никогда не празднуют Рождество так, как это делают люди, наверное потому, что они сами отчасти устраивают этот праздник. Эльфы не дарят друг другу подарки, не украшают свои дома и уж тем более не ставят в гостиных мохнатые ели, пахнущие смолой и морозом. Праздничные блюда для них — привычная пища, а носки лежат скрученными в комодах, а не висят над каминами и на перилах лестниц. Даже грустно, что для таких, как Джерард, остролист — лишь красивое комнатное растение, а не символ чудесной зимней любви. Под мигающим светом гирлянды цветные, посыпанные блёстками, искусственным снегом и черт ещё знает чем игрушки точно подмигивают ему, выглядя намного счастливее него. Джерард забирается на диван, пододвигаясь к подлокотнику. Худые ноги свешиваются с мягкой мебели, а в руках устраивается огромный для такого малыша стакан молока. Уэй отпивает немного, сразу же стирая молочные «усики» рукавом кофты, и говорит: — Что бы ты хотел на Рождество, Фрэнк? С кухни слышится шуршание и звук рвущейся упаковки. — На Рождество? Но мы же не отмечаем… — Знаю-знаю, — перебивает красноволосый, — но если бы мы отмечали его, что бы ты хотел? — Никогда не отмечать Рождество, — доносится откуда-то голос Фрэнка, после чего шуршание возобновляется. Джерард хмуро возвращает стакан молока на поднос. — Почему? — А что хорошего? Мы все равно работаем всю ночь, а потом часу так в пятом приползаем домой уставшие и замёрзшие… Я не хотел бы отмечать праздник на работе. — А если бы мы не работали? — оживляется Уэй. Он отрывает спину от диванной подушки, опираясь предплечьями на колени, и упирает взгляд в кухонную столешницу. — Только представь, что у эльфов было бы такое же Рождество, как и у людей! Мы бы приходили друг к другу в гости, наряжали бы ёлки, дарили подарки… — А как же человеческие дети? Ты же прекрасно знаешь, что этот наглый старик в красной шубе не сумеет не то что подарки раздать, а даже в сани сесть! Да его олени не поднимут! Нажился на честном эльфийском труде… — Но как же волшебство, Фрэнки? Как же вера в чудо? — Раз ты так веришь в волшебство, — смеётся Фрэнк, выходя из-за длинной столешницы, — то можешь произнести заклинание над нашим снегоходом, чтобы он поехал дальше. А я лично стащу у этой семейки печенья, дабы заправить наш драндулет. Молодой эльф с полным мешочком поломанного на части печенья остановился рядом с диваном. Его глаза блестели озорством сами по себе, а не от мерцания гирлянд. Он протянул руку к свисающей с дивана ноге Джерарда и, проведя пару раз вверх-вниз по голени, произнес: — Волшебство не поможет тебе, Джер. Во всяком случае, ни в этой жизни. Грустные черные глаза Уэя стали причиной шёпота и ироничной улыбки младшего. Он уже отпустил его, даже немного отошёл, но парень будто только отмер. — И зачем ты крал печенья с кухни, если дети оставили нам целую тарелку печенья и стакан молока? Обернувшись, Фрэнк потешно хмыкнул. — Ты что, это же Санте, — поиграл он бровями, не переставая улыбаться. — Да и не хватило бы нам этого, чтобы самим наесться и снегоход заправить. Он продолжил свой путь к окну, через которое они влезли в дом. Джерард отвернулся, растерянно поглядывая на уголочек коробки в красивой праздничной бумаге, показавшийся из-под его куртки. — Идём, осталось чуть-чуть, — позвал его Фрэнк. Кивнув, он отвернулся, надевая куртку и стараясь как можно незаметнее засунуть под нее ту самую коробочку. Обхватив себя рукой за грудь, по пути натягивая колпак, Джерард тоже вылезает через окно, захлопывая прозрачную дверь в счастливую жизнь здешней семьи.***
С оставшимися домами они расправились довольно быстро: залезали внутрь, раскладывали подарки, а вылезали с полным мешком печенья. На их губах были крошки, а под носами сохли молочные «усы». Все время они перекидывались шутками и даже снежками, лишь бы побегать по лужайкам домов состоятельных семей и так незатейливо отогреться. Они улыбались друг другу, случайно соприкасались пальцами, передавая инструменты или сами подарки. Наверное в этом году они напрягались меньше всего, чем в другие разы. На часах приборной панели зелёным светом мерцали цифры. Начало пятого, а они уже все успели. Джерард вспоминает свой прошлый год и решает, что также напиться горячего глинтвейна или пунша — это лучший способ не упасть духом окончательно и отметить очередной успешно закрытый рабочий год. Звёзды ярко мерцают на тёмно-синем куполе неба. Морозный воздух неподвижно висит над городом, будто скрывая его ледяной голубой коркой. Пар изо ртов не струится, а льется, устремляется ввысь единым молочным потоком. И своими клубами, завитушками, похожими на кудряшки барашков, он завораживает любого романтика. А именно — двоих одиноких эльфов. Оставив снегоход под кустом с налипшим пушистым снегом на ветках, Джерард и Фрэнк взобрались на крышу последнего из их списка дома, и теперь во все глаза смотрели на ночное небо и сказку, что показывали им звёзды. Под ними — накидки с сидений снегохода, на них — куртки и пледы, за которые им выдали белые шкуры из искусственного меха. Рядом с Джерардом стоял двухлитровый термос, и оба держали жестяные кружки с ароматным какао. Щеки у них раскраснелись, а лбы покрылись конденсатом от попыток согреть носы над горячими напитками. — Хорошо потрудились! — Да-а-а, — протянул Уэй, отпивая из своей кружки, — и даже подкрепились на ходу. — Ахахах, это точно! Но, знаешь, печенья у той семьи с четыремя детьми мне понравились больше, чем у этих, — он постучал ногой по крыше, как бы уточняя. — Я всё-таки больше люблю шоколад, чем изюм. — Да ты сам как изюм от холода, — хохочет Джерард, разглядывая стащенную печеньку, — такой же сморщенный и маленький. — Ах ты! — в шутку сердится Фрэнк, пихая в плечо друга. От этого он сдвигается ближе к старшему и так и остаётся, не переставая тихонько посмеиваться. Джерард задумчиво разглядывает дорогу и поблескивающую разметку на ней, когда слышит: — Не быть одному. И прикольный свитер. — Что? — растерянно спрашивает он, повернув голову к парню. Ему кажется, что он пропустил часть разговора, а Фрэнк только сейчас вытащил его из собственных мыслей. Но тот разубеждает его в этом. — Я ответил на твой вопрос. Ты спросил, что бы я хотел на Рождество. Так вот: не быть одному и свитер. Ой, уточняю, прикольный свитер. Джерард замирает, боясь испортить этот момент. Его сердце кажется сейчас выдаст его, ведь оно точно бьётся настолько сильно, что ударяется об коробку между его грудью и курткой. — А ты, Джи? Обкусанные и обветренные, такие тонкие губы растягиваются в улыбке, и с молочным густым паром изо рта вылетает радостное «ох». — Я… Ох, Фрэнки… — суетясь, он трясущимися руками ставит кружку с какао у термоса, тут же поворачиваясь обратно. На лице черноволосого, спрятанного в капюшоне с опушкой, нечитаемые эмоции. — Я знаю, что… Что у тебя точно нет для меня подарка, но, эй, это же ерунда, ведь так? Только, понимаешь, я люблю заниматься ерундой… Поэтому, вот, это для тебя! — чуть ли не пищит Джерард, растегивая свою куртку. Отставив и свою кружку, Фрэнк в приятном ожидании следит за действиями старшего, а после вытягивает руки, чтобы в его ладони опустилась согретая собственном теплом Джерарда коробка. — Джи… — Знаешь, я, хах, я не знал, что подарить тебе, и на днях просто пришел в магазин и меня осенило, — нервно хихикает парень, даже подергивая плечами. Опередив Фрэнка, он подтверждает, — о да, там свитер! В эту тихую рождественскую ночь только с единственной крыши доносится шуршание и громкое «боже мой!», окрашенное во все положительные эмоции, которые только существуют. — Ты серьезно купил мне свитер, Джерард! — Да! — Нет, ты серьезно пошел и купил мне… — Да-да, — смеётся он, — о боже! — Да ты только глянь! На нем ёлка! Ох, и все игрушки на ней настоящие! Бубенчики, ангелочек… А что это там?.. — парень на ощупь двигается пальцами по проводку со внутренней стороны и — оп! — нажимает нужную кнопку. — Господи боже, гирлянда зажигается! — Я знаю! — только громче смеётся красноволосый. — Черт, я не могу поверить! — Ты правда ещё эльфенок, — воркует Джерард, подползая так, что их колени сталкиваются. — Ну-у-у, может быть, — ехидно улыбается Айеро, не смея оторвать восторженного взгляда и остывающих на холоде рук от мерцающей мягкой ткани. Но все же он это делает, поднимая взгляд на довольного, точно светящегося от счастья (и сейчас Фрэнк не про его растрепавшиеся волосы) Джерарда. — Так, а что бы ты хотел на Рождество, Джи-Джи? Без коробки между курткой и вздымающейся грудью Уэя появляется пустое место, от которого становится холодно. Этот холод сковывает, охватывает невидимыми руками его грудную клетку и давит, давит, от чего слова получаются хриплыми: — Если честно, я понимаю тебя, и мне больше всего на свете хочется перестать чувствовать себя одиноким… Потому что кроме Майки и вас с Реем у меня никого нет настолько близкого, а мне просто хочется кого-то рядом. Знаешь, мне это так надоело, а постоянные упреки от мамы… — Джи, не отходи от темы, — заботливо тормозит Фрэнк. — Ах, да… Так вот, я… Фрэнк, я так хотел повстречать того единственного, знаешь, как в сказках, чтобы на всю жизнь! И, мне кажется, мое желание сбылось ещё в том году, ведь тогда я словно впервые увидел тебя, и во мне что-то щелкнуло!.. И поэтому все, чего бы мне хотелось на Рождество, это всегда быть только с тобой… Он видит как Фрэнк откладывает свой подарок на колени и снимает с головы капюшон. Его колпачок чуть съехал назад, а длинные черные волосы виднелись под ним со всех сторон. Он чувствует, как его пальцев касаются пальцы Фрэнка, и Уэй впервые рад своим старым перчаткам без пальцев. Он слышет смех и видит скромную улыбку. — Ты в этот раз решил исполнить оба моих желания? — посмеивается Айеро, а после пододвигается ещё ближе, соединяя их лбы. Их пальцы переплетаются, а сами они жмурятся от северного ветра, гуляющего по крышам. — Если ты хочешь… Значит, ты позволишь мне навсегда остаться с тобой? — Да? — в радостном удивлении, не веря, полу спрашивает он. — Да, — кивают ему. — Фрэнк… — тяжело вздыхает Джерард, — Ты, черт возьми, даже не представляешь, как я боялся признаться! — Но все того стоило, верно? — интересуется младший, чуть отстранившись от его лица. — Конечно же… — говорит он, но сразу же зарывается в свои ладони, — боже мой, я чуть коньки не отбросил! — Сначала кататься научись, — вспоминает про неудачный поход на каток Фрэнк, ловя на себя возмущенно-озорной взгляд. Посмеявшись, они крепче сжимают руки друг друга, поглядывая на странное переплетение их пальцев. — Если все хорошо… мы же поцелуемся? — Джерард, ты так предсказуем, знаешь? Младший из них с улыбкой закатывает глаза, но вновь пододвигается к лицу возлюбленного, останавливаясь прямо перед губами. Он дышит приоткрытым ртом, обдавая паром алые губы парня, пока те не соприкасаются с его, оказываясь осторожно примятыми. Это чувственный и трепетный поцелуй. И уж точно долгожданный для них обоих. Отстранившись, Фрэнк лезет в объятия Джерарда, который чуть ли не плачет, когда крепко прижимает парня к себе, и чувствует его улыбку своей открытой из-за растегнутой куртки шеей.***
Нет на свете такого места, где не праздновали бы Рождество. Всегда и в каждом доме за неделю до праздника появляется елка, с чердаков из коробок выбираются игрушки и украшения. Дома наряжаются, становясь в десять тысяч раз уютнее с именными носочками и мерцающими гирляндами. И все игрушки, висящие на хвойных ветвях, радостно улыбаются хозяевам. Все встречают Рождество, и теперь даже эльфы. — Что ты смотришь, Фрэнки? — спрашивает Джерард, возникая в дверном проёме с двумя кружками какао. — Да так, ничего, — отвечает тот, откладывая фотоальбом и свою записную книжку на подлокотник дивана, — просто хотел вспомнить нашу ночь на крыше. — И наверное то, как потом мы с нее чуть не упали, да? — А вот не надо было тянуть меня к себе на колени! Ты тогда трясся от слез, а я был тяжёлый… Ему не дают закончить, ведь чужие руки настойчиво обхватывают его за талию и вновь, как два года назад, усаживают на колени. И он мгновенно перестает бурчать себе под нос, сосредотачиваясь на нежном взгляде любимого. Джерард запускает руку ему во влажные после душа волосы и улыбается, замечая довольно прикрытые глаза Айеро. Работа закончена, на часах половина шестого. Они у себя дома, уставшие, но крайне счастливые. Фрэнк трётся носом о нос Джерарда, а потом легко целует теплые тонкие губы. — С Рождеством, Джи-Джи! Из-под своего джемпера он запомнившимся обоим жестом достает длинную коробку, вручая ее своему парню. Догадавшись, Джерард заливается смехом, спеша обнять Фрэнка посильнее. Всё-таки Фрэнк тогда ошибся, говоря про волшебство. Оно точно есть в их жизни. Ведь благодаря ему в этот светлый праздник случаются невероятные чудеса. Стоит только захотеть чего-то очень и очень сильно… …— Ты серьезно купил мне свитер! Боже мой, Фрэнк, я так тебя люблю!