Сэр, простите, ещё кое-что...

На урок Истории отправился весь первый курс в полном составе — без малого сто сорок восемь душ. Таков был общий набор в этом году. Что, впрочем-то, немало на фоне семи сотен учеников всех семи курсов. Особенно если учитывать, что во времена Дамблдора школу посещали от силы едва ли двести-триста студентов ежегодно. И на четыре тогдашних факультета еле-еле наскребали двадцать голов, по пять на каждый… Шли ребята на урок и вполуха слушали бубнеж Гермионы, бормочущей себе под нос выписки из учебников. Тео Нотт и Грегори Гойл шли позади Гермионы и снисходительно перемигивались меж собой — ничего, Осло не сразу строилось, будет ещё время, научится девочка правильно науки постигать… Драко и Рон шли и смотрели на всех волками, чуть ли не рыча. Келли витал в облаках, и его то и дело одергивал Гулливер, добравшийся временно до друга. Тео-Рекс размашисто шагал возле Гарри, снова по каким-то причинам примостившись рядышком, ну, Коломбо не возражал, не имея ничего против его соседства. В группах Слизерина и Пуффендуя оказалось по шестнадцать ребят, тогда как у Гриффиндора было всего двенадцать. Как выяснилось наскоро и на ходу: пуффендуйцы посвятили себя науке, аграрным исследованиям и строительству; слизеринцы же собирались вращаться в сфере политики, спортивных достижений и прочих светских бомондов. Остальная сотня пока держалась особняком. Так что красавчик и первый принц на Земле Драко Малфой откровенно бесился, видя своих вассалов среди гриффов. Ну как же так, клевые ребята, из чистокровных семей древних родов, и вдруг угодили к грязным спасателям?! О том, что это всего на два первых года, Драко предпочитал не думать, равно как и о том, что сам он на третий-четвертый курсы перейдет на Пуффендуй для сглаживания углов и шлифовки собственного характера. Какое тут думать?! Парню одиннадцать лет, и дальше, чем завтра, он не заглядывался, а два года — это огромный срок для ребёнка его возраста. И да, на Пуффендуе Драко окажется вместе с Коломбо, в то время как пуффендуйцы перейдут на Гриффиндор для закалки и обучения ответственности, а затем на Слизерин. Гриффиндорцы же потом перейдут в Пуффендуй, как и слизеринцы, такая вот смешанная каша полярностей и интересов. А пока Драко об этом не знал (вернее, не думал) и смотрел на пуффов с отвращением и с приличным таким презрением — ну как же: рудокопы-земледелы, фуй… гадость какая! Огромный зал-лекторий вмещал в себя сотни три студентов, не меньше, так что брезгливый Драко постарался сесть как можно дальше от основных групп, не желая дышать с ними одним воздухом. Рон аналогично — уселся как только возможно дальше от противного белобрыса, ввинтившись между Шеймусом Финниганом и Терри Бутом. Тео-Рекс забрался на лавку для хвостатых, для чего временно отошел от Гарри, сам Гарри примостился рядом с Невиллом, решив присмотреться к тихоне. Полнощекий мальчик робко оглядел соседа из Америки и смущенно покраснел, встретив ответный любопытный взгляд, сам он тоже был интересен Гарри. Дружелюбно улыбнувшись, сосед протянул ладонь. — Я Гарри Коломбо. Будем знакомы! Невилл бросил мимолетный взгляд на восковой, едва заметный след на лбу, похожий на молнию, вежливо пожал руку и назвал себя. — Невилл Долгопупс. Очень приятно познакомиться! И рад, что мы вместе… — помедлив, нерешительно спросил: — Как дракон оказался в нашей компании, разве он будет спасать людей? — Я об этом не задумывался, — удивленно ответил Гарри. — Меня больше волнует циклоп, он-то как собирается стать спасателем, чудо одноглазое?.. Мальчики заинтересованно уставились друг на друга, сообразив, что у них одна и та же проблема — непонятные стремления однокашников. — И Гермиона эта… — доверительно шепнул Гарри. — Она-то чего? Ну вот не похожа она на спасательницу! — А на кого она похожа? — весело удивился Невилл, при этом зачарованно таращась на блестящий росчерк, проглядывающий сквозь волосы над правым глазом Гарри. Тот невольно пригладил чуб, слегка озадаченный вниманием к своему лбу. Но с мысли не сбился, ответил: — На библиотекаршу она похожа. — Точно! — захохотал Невилл, внезапно развеселившись. — Библиотекарша! — А ты сам-то кто? — перевел Гарри рельсы. — Я-то? — и Невилл вдохновенно затарахтел, воодушевившись. — Я хочу стать аптечным травологом, а для этого я должен выучить всё, что связано с ядами и биологией, потому что человеческую жизнь абы кому не доверят. Меня земля слушается, мой куратор сказал, что я маг-земляник. Растения со мной в контакт входят, деревья шепчут обо всём, что нашептывают им ветры, травы и грибы как-то сразу становятся мне понятными… в общем, для фар-ма-цевта самое то. — Ух ты… круто! — одобрил Нотт с лавки сзади и обратился к своему соседу: — А ты, Гойл? — Я?.. — загудел неуверенно тот. — Это… того… Привидений гнать буду, боггартов всяких… Потому что я никого не боюсь, а нечистая сила меня слушается, покорно уходит по моему приказу. Я видел, как папа нас с мамой от смертофалда спас, это было очень… сильно, и я решил, что буду всех защищать от плохих призраков и прочих ночных существ. Гарри задумчиво кивнул — ну да, история Гойла похожа на его собственную, как и он решил стать полицейским после того, как папа защитил его и Майю от бандита. — А ты, Грейнджер? — обернулся Нотт на лавку выше. — Ты кем будешь? — Зубным врачом, — рассеянно отозвалась та, шурша листами книги на коленях. Все близ сидящие испуганно переглянулись. — Ик… зачем? — спросил кто-то в полной тишине. — Ни зачем, — буркнула Гермиона. — По наследству. Мои родители стоматологи, и их зубоврачебная клиника перейдет ко мне по завещанию, я просто продолжу их дело. — Не понял… — протянул Гойл. — Разве лечение зубов спасает жизни? — Ну знаете! — возмутился вдруг Гарри. — Иногда зубы так болят, что света белого не взвидишь, только помощь дантиста и спасает. Ведь бывает, что от зубной боли ты прямо на стенку лезешь, есть-пить-спать не можешь, и терпеть тоже никак нельзя, проще с ума сойти и сдаться на милость стоматологам с их жутенькими сверлильными машинками, заплатить любые деньги, лишь бы избавили от мучений. Все с уважением выслушали гаррино мнение про профессию дантиста и переключились на сестер Патил. Те оказались целительницами и собирались помогать в больницах пострадавшим на пожарах и разных катастрофах. Причем собирались применять все древние секреты и возможности индийской медицины. Лаванда Браун от вопросов мило покраснела и после уговоров призналась, что хочет стать диагностом. Дело в том, что она видит онкологические болезни, может предупредить заболевшего на ранних стадиях рака и тем самым спасти немало жизней. Почти то же самое высказал и Гулливер, рассказав о своем собачьем нюхе и о том, что мечтает поработать на таможне или стать сапером. Гарри недоверчиво посмотрел на него и спросил: — Ну и как ты окружающим объяснишь свое странное поведение? Людям же смешно будет смотреть, как ты машину обнюхиваешь, а потом авторитетно заявляешь, что в ней пахнет тротилом. — А я, Гарри, твоим напарником буду, — невозмутимо заявил Гулливер, преображаясь в крупную золотистую овчарку. Гарри чуть с лавки не свалился, узрев перед собой ехидно скалящуюся морду. Охнув, он картинно подержался за грудь, потом шутливо потаскал собаку за мягкие уши под дружный хохот десятков зрителей. — Да чтоб я такую дворнягу да на работу взял? — дурашливо заворчал Гарри, потрепывая друга. — Ну куда ж ты такой красивый пойдешь, помесь ты ретривера с аллигатором? Да я оглянуться не успею, так тебя тут же свистнут! — А я не дамся в чужие руки! — серьезно пообещал Гулливер, возвращая себе человеческий облик. Драко, сидевший в уголочке на краю и вообще на отшибе, сначала ждал профессора, а когда тот пришел, но не начал лекцию, а напротив, начал греть уши, как будто лекцию сами студенты читали, малость прифигел — это о чем у них диспуты такие, что сам профессор аж заслушался?! Поелозив попой по сиденью и поколебавшись, Драко поддался известному искушению, имя которому «Любопытство», и потихонечку-полегонечку пополз по лавкам вниз и поближе к говорившим, и, начиная с библиотекарши Гермионы, прогрел уши вместе с профессором. Шеймус пихнул локтем Рона: — А ты, Рон, кем будешь? — Для начала я хочу переплюнуть всех своих братьев, стать капитаном по квиддичу на пятом курсе и старостой школы на седьмом, а после школы планирую уйти в мировой чемпионат, — нехотя ответил Рон. Нерешительно добавил: — Мечтаю попасть в команду Пушек Педдл. — Ого! Сложно ему придется, — заметил Дин Томас. — У Рона пять старших братьев. Чарли выпустился в этом году, Билли два года назад отучился, а Перси, Фред и Джордж учатся на старших курсах. — Как-как? — переспросил Гарри, внезапно развеселившись. — Как ты сказал? Фред и Джордж? — при этом он с явным интересом глянул на Рона. Тот приободрился, хотя и не очень хорошо понял реакцию американца. — Ну да, — подтвердил он. — Их Фредом и Джорджем зовут, они на третьем курсе сейчас… Гарри восхищенно всплеснул в ладоши. — Да быть того не может! У меня дяди с такими именами: дядя Джордж и дядя Фред. Папины братья… кстати, тоже пятеро, а считая папу — их шесть! — О-о-о! — эта новость всех привела в восторг, весьма дивное совпадение, да. А Гарри, подумав, спросил Рона: — Кстати, а чего они на тебя взъелись? Ты же в Слизерин всего на два года угодил, потом-то на Гриффиндор перейдешь… Или куда там твоя анкета завела? Драко бросило в холодный пот — ч-чего-о-о??? — в его перепуганном воспаленном мозгу замелькали строчки собственной анкеты: «Резюме принято. Ваш факультет на первые два курса — Слизерин, на третий-четвертый — Пуффендуй, на пятый-шестой — Гриффиндор и на седьмой — Когтевран, для развития необходимых знаний и навыков по заданному профилю». И сей вердикт был вынесен после того, как он ответил на последний вопрос — кем он хочет стать, когда вырастет? — «Хочу стать членом комитета по устранению опасных существ!», ответил честно и искренне, потому что там состоял его отец, лорд Малфой. Как и все любящие сыновья, Драко просто взял пример с отца, не очень хорошо представляя, в чем заключается папина работа. Обычное детское заблуждение, не первое и не последнее в жизни почти каждого человека… Тоскливо подергал свой зеленый галстук. Как же он упустил из виду, что Слизерин ему дали только на два года для стабильной адаптации? Как эти вот первокурсники — гриффиндорцы-спасатели, гриффиндорцы-инженеры, пуффендуйцы-агрономы и строители-архитекторы… слизеринцы-спортсмены и, как он, Драко, собирающиеся влиться в сферу безопасности. Ведь при выборе профессии стоит учитывать два основных критерия: личностные качества и так называемую профпригодность. Проще говоря, человек должен не только хотеть трудиться в определенной сфере, но также обладать определенным потенциалом для самореализации в ней. Вот для того и назначены первые два курса — выявить личностные качества, на следующих двух развить и укрепить эти качества, на пятом-шестом курсах к ним прививают профпригодность, то есть они уже обучаются выбранной профессии, и на седьмом курсе, общем когтевранском, эти навыки укрепляются и стабилизируются. И в конечном итоге из школы выпускаются уже готовые работники определенного профиля, всё просто и без прикрас, обыкновенная система общего образования, разве что с магическим уклоном… Между тем обсуждения не прекращались. Гарри оглянулся на Тео-Рекса и спросил его: — А ты кем станешь? Тот вынул из складок мантии тоненькую палочку, с золотым навершием с обоих концов, а когда та увеличилась до размеров посоха, взмахнул им, выпуская золотистые дымные нити, взлетев к потолку, нити сложились в слова: «Спелеологом буду, пещеры — моя страсть, а если позволят, то могу стать и спасателем. Потому что могу проникнуть в любую, самую маленькую щель, грешно не воспользоваться своими способностями для полезного дела». А так как ребята озадаченно уставились на его мощную полутораметровую фигуру, оккамиал закатил глаза в духе, дескать, почему я должен всегда всем всё доказывать? — и вдруг исчез. Все непроизвольно вздрогнули от неожиданности и заозирались в поисках пропавшего дракона. Один только Гарри заметил крошечную черную ящерку, юркнувшую с лавки в его сторону, тепло улыбнувшись, подставил ладонь, на которую та и забралась, щекоча кожу цепкими пальчиками. Уменьшившись, дракон стал угольно-черного цвета, на ладони Гарри словно свернулась капелька бархатистой тьмы… — Действительно, очень полезная способность! — одобрительно сказал Гарри малютке-ящерке. Окружившие его дети с изумлением рассматривали крошечного Тео-Рекса на гарриной ладони и никак не могли поверить в то, что видели. — Вот это да… — потрясенно выдохнул Нотт. — Он умеет уменьшаться, как оккамий! Ящерка ехидно оглядела удивленные лица, потом шустренько стреканула с ладони, заставив всех снова подпрыгнуть, и, взлетев на свою лавку, увеличилась по размеров прежнего Тео-Рекса. Гарри весело хмыкнул, видя, с каким обожанием смотрят на оккамиала восхищенные дети, что ж, Рекс, промахнулся ты малость со своим превращением, отныне у тебя появились поклонники и обожатели. Драко покосился на профессора, его движение случайно заметила Гермиона, проследив за его взглядом, она с минуту тупо моргала на высокого лысого дядю, пытаясь дотумкать — а кто это такой, потом вспомнила и громко ахнула. — Профессор! Простите, мы совсем забыли о времени! Прочие дети, услышав заполошный вопль Гермионы, испуганно повскакали с мест и в страхе огляделись, тоже сообразив — где, зачем и на чем находятся. Мерлин, Аллах и Господи, у них же сейчас урок истории! Мужчина с глазами Эркюля Пуаро ласково улыбнулся и звучным сильным гласом прогудел: — Жалко было прерывать ваши увлекательные диспуты, но на благо дела замечу, что разговоры были не менее полезны, чем простой урок истории. Будем считать, что мы с вами с пользой провели время для общего знакомства! До конца урока и до начала ужина осталось двадцать минут, так что предлагаю спокойно додискутировать на поднятую тему и мирно разойтись. Но впредь прошу вас быть действительно на уроке, стать собраннее и не забываться. Смутившись, ребята всё же нескоро сориентировались и смогли продолжить свои дискуссии лишь после пяти минут извинений и виноватых обещаний, что они так больше не будут, честно, сэр… А на ужине развеселый Гарри нашел Рона и его братьев, протянул пятерню для рукопожатия, назвался Гарри Коломбо, перечислил своих дядь и их сестру, тётю Роуз, посетовал на то, что умерла тётя Мэри. Пришел в эмоциональный экстаз, услышав, что у них тоже есть сестра Джинни, и разошлись с твердой равносторонней убежденностью, что ребята они — компанейские. Правда, за Гелу Гарри внес строгий втык: что, мол, если увидит, как циклопа обижают, то он, Гарри Коломбо, обидится и перестанет общаться с Уизли. Потому что не пристало приличному полицейскому с хулиганами якшаться! Новоиспеченные «дядюшки» Фред и Джордж втыком впечатлились, сочли Гарри прикольным парнем, достойным уважения, и пообещали никого не обижать. Тем временем к Гарри постепенно присмотрелись, попривыкли к тому, что живет с ними человек по имени Гарри Коломбо, и при новых знакомствах, пожимая чьи-то руки, Гарри всё чаще замечал, как взгляды собеседников притормаживают на его лбу. Всех почему-то интересовал его шрам, зигзагообразный росчерк над правым глазом. Смотрели так же удивленно и озадаченно, как и Невилл. Гарри это смущало и нервировало, ведь казалось, что окружающие что-то знают о его шраме, создавалось впечатление, что этот едва заметный след на лбу чем-то знаменит. А чем — Гарри не знал. Сам он не помнил, как получил тот порез, родители ничего не говорили. Но ведь и Майя не спрашивает, откуда у неё на правой щеке появился шрам-царапина, благородно забыв, что получила его в драке с Гарри. А ведь он-то помнит, как в восьмилетнем возрасте расцарапал Майке лицо за разбитого глиняного бассета… Подловил вечером после ужина Дейва, спросил: — Слушай, не знаешь случайно — а чего это все на мой шрам смотрят? Что с ним не так? Дейв приподнял волосы со лба, поглазел на молнию, пожал плечами и изрек: — Это руна Жизни. Кто-то вырезал его тебе на лбу, чтобы спасти от смерти… я так думаю. А подробности у профессоров спрашивай, я не интересовался. — Чем «не интересовался»? — удивленно переспросил Гарри. — Подробностями гибели Поттеров и Тома Реддла, вот чем, — пояснил Дейв. — Это произошло десять лет назад в Хэллоуинскую ночь. Если тебе надо, сходи в библиотеку и попроси там подшивки газет о той трагедии, там точно есть сведения о Мальчике-который-выжил, и о том, как у него на лбу появился шрам в виде молнии. — Про меня, что ли?! — опешил Гарри. Дейв в ответ развел руками. Растерянно размышляя обо всём, Гарри так углубился в свои мысли, что в кого-то врезался, идя в казармы. Этот кто-то цепко ухватил его за плечи, когда он от толчка начал заваливаться назад. А мягкий бархатистый голос с укором произнес над его макушкой: — Осторожней! Смотрите, куда идете. Моргнув, Гарри ухватился за руки и, спустившись с небес на землю, увидел над собой склоненное лицо одного из директоров. Внушительный нос, нахмуренные соболиные брови. А пронзительные черные, антрацитовые глаза, казалось, заглядывали в самую душу… — Боже правый… — в голосе мужчины прозвучало сильное потрясение. — Как ты похож на Лили! А потом его глаза замерли на шраме. И расширились. В них промелькнула искра узнавания. — Кто вы?.. — едва слышно спросил он. — Гарри Коломбо, сэр, — слегка сбитый с толку, ответил Гарри. — И да, папа говорил мне, что я похож на тётю Лили. Директор отпустил его плечи и выпрямился, задумчиво разглядывая мальчика, помедлив, протянул большую ладонь. — Очень рад познакомиться с вами, мистер Коломбо. Я Северус Снейп. Гарри с удовольствием и со здоровым таким облегчением пожал протянутую руку — ну вот и первый знакомый взрослый, теперь будет кого просить проводить его домой на выходные! Не учителей же просить, людей подневольных. А директора можно, у него привилегий побольше будет.