обнаженная тишина.

рвёт, кромсает, уничтожает и избавляется навсегда. тэен привык быть недовольным своими работами, которые стали причиной его сутулости и легких синяков под глазами. рукава белоснежных рубашек испачканы чернилами, а переносица периодически ноет от давления тяжелых очков. но это все не сравнится с тем, как сильно он ненавидит себя за то, что срывается и уничтожает все, что создал буквально за несколько минут, перед этим потратив не день и не два на то, чтобы выпустить льющееся через край вдохновение на листы бумаги. его ничего не вдохновляет. оживлённая улица, вид на которую открывается из его огромных широких окон, которые почти всегда закрывают тяжёлые темно-коричневые шторы совсем не кажется таким красивым, каким он был раньше. яркие цветы, которые пышно цвели в маленьких вазончиках на балконе соседнего дома для тэена были едва ли в цвете. настолько серым для него казался окружающий мир. улыбчивая пожилая соседка из соседней квартиры, которая каждую субботу угощала угрюмого писателя своей изумительной выпечкой получала в ответ лишь привычное недовольное фырканье на свою уже, наверное, тысячную попытку завязать разговор. в таком мире он привык жить. все меняется в стенах старой сеульской библиотеки, куда каждое воскресенье мужчина приходит за глотком чего-то на подобии вдохновения. за стойкой администратора вместо привычного ворчащего старика сидит юноша с выжженными осветлителем волосами и ослепительной широкой улыбкой. — здравствуйте, вы здесь впервые? — голос немного хриплый и непривычно низкий. — меня зовут ли джено. — он касается указательным пальцем бейджика с именем и улыбается ещё ярче. — чем я могу вам помочь? уголки губ тэена немного дергаются и он облокачивается на деревянную лакированную поверхность высокого рабочего стола. — я так понимаю, — глаза скользят по юному лицу, цепляясь за редкие подростковые прыщики. — ты тут новенький. — тэен не спрашивает, прекрасно зная что это так. — и давно господин чхве уже отдыхает? — я тут... — младший немного краснеет, застигнутый врасплох внезапным вопросом. — третий день. — он немного прикусывает губу, следя за тем, как незнакомец рассматривает его лицо. — ещё не очень освоился. — подростков вроде тебя так редко можно застать в подобных местах. — старший хмыкает, поправляя выбившуюся тёмную прядь. — любишь читать? — спасибо маме, которая с детства прививала любовь к книгам. — глаза джено заметно загораются и он смелеет. — как по мне, лучше целый день заниматься саморазвитием, чем напиваться пивом в вонючих подворотнях. «подумать только, какой он... неправильный» — что ж, твой выбор сильно отличается от привычных реалий молодежи. это похвально. — на лице проскакивает лёгкая тень улыбки, что стало открытием даже для мужчины. — я зайду в следующий раз и мы поболтаем с тобой побольше. а сейчас мне нужно идти. юноша громко сглатывает и молча кивает, наблюдая за тем как старший проходит между полок с книгами и берет некоторые из них, будто уже заранее зная какие ему будут нужны. после этого он уходит, махнув рукой напоследок, а джено запоздало понимает, что даже не попросил его показать карту посетителя. в этот вечер тэен не выпускает из рук ноутбук, заканчивая писать начатый совсем недавно рассказ только под утро. ***** неделя проходит в непонятном ожидании что для одного, что для второго. у старшего – прилив вдохновения такой, что в корзине его компьютера уже несколько дней не появляется новых документов. они остаются на рабочем столе, у каждого есть название и статус «закончено», чего уже давным давно не было. у младшего – мечтательный взгляд в окно на парах и очередное перечитывание нескольких романов любимого автора во время вечерней смены в библиотеке. у тэена, кажется, появилась муза. а у джено, возможно, случилась первая любовь. долгожданное воскресенье наступает медленно, солнцем вальяжно пробираясь сквозь приоткрытые (а такое было очень редко) плотные занавески и писатель позволяет себе ещё немного повалятся перед тем, как идти принимать душ. в его мыслях то и дело появляется юношеская яркая улыбка, мёдом обволакивая сознание и вытесняет оттуда привычную серую хмурость. «забавно» утренний кофе и ничего больше, нормально завтракать не было его привычкой. чёрное пальто, заправленная в чёрные джинсы белая рубашка и серебряная серьга в ухе, пробитом по молодости в уже давно забытой подворотне. — выгляжу, словно на свидание собрался. — тэен усмехается сам себе в зеркало и поправляет выбившуюся прядь волос. — дурак. держа в руке книжки, ранее позаимствованные в библиотеке, он выходит из своего парадного, направляясь вниз по улице по знакомому маршруту. только сейчас немного непривычно волнуется, то и дело кусая обветренные губы, на которые забыл нанести гигиеническую помаду со вкусом персика. — доброе утро! — колокольчик над входной дверью звенит, оповещая о новом посетителе. — вообще-то, сейчас уже час дня. — джено отвлекается от чтения и смущенно хмыкает. — я вас ждал. последние слова находят отклик где-то под рубашкой, заставляя кончики длинных пальцев немного неметь. щеки юноши заметно краснеют, что не ускользает от внимания старшего. — это приятно. он ставит принесённые книги на стойку, мимолётно проходясь глазами по родинке на острой скуле джено, после чего отходит на один шаг. — отнесёшь их на свои места? младший слишком резко начинает кивать головой и опускает глаза вниз, пока забирает несколько томов гюго. — я люблю французскую литературу. — мужчина продолжает свой монолог, наблюдая за тем, как парень ставит первую книжку на полку. — дюма, бальзак, эмар, леконт... у них особая атмосфера. — да-да, всемирно известные авторы, — джено немного теряется, пытаясь сосредоточиться на поиске нужной буквы среди бесконечных полок и унять дрожащие непонятно из-за чего руки. — их довольно тяжело читать и... — что тебе нравится? вопрос застаёт врасплох и последняя книга с оглушительным звуком выпадает из трясущихся пальцев, приземляясь на старый паркет страницами вниз. — черт! парень не успевает слезть с подставки, когда тэен поднимает ее и смотрит на первые слова развёрнутого перед ним текста из, кажется, романа «отверженные». — юность – пора стремительных сближений и быстрого зарубцовывания ран... — старший водит пальцами по буквам, немного прикусывая щеку изнутри. голова джено немного дергается и он застывает, так и не возвратившись на пол. — я перечитываю его уже в седьмой раз. — мне нравится современная литература. — младший запоздало отвечает на заданный ранее вопрос, забирая у писателя книгу и ставя ее на полку. — я ещё не дорос до классики. — сколько тебе лет? с каждым вопросом сердце все больше пробивает грудную клетку, но блондин стойко держится, пока проходит мимо и усаживается на старенький небольшой диван, немного скованно поджимаясь к углу. — какие личные вопросы пошли. — глаза все ещё прожигают дыру где-то на уровне пола, не рискуя столкнуться с чужими. — полных девятнадцать. — мне просто интересно, что сейчас читают девятнадцатилетние юноши. — тэен не особо спеша подходит и садится в противоположном углу, стараясь не нарушать личное пространство. — есть любимый автор? — он не такой известный, как ваш гюго или жюль верн, — младший совсем немного расслабляется и позволяет себе приподнять уголки губ. — вы вряд ли о нем слышали. — возможно, я мог видеть его работы? скажи мне название своей любимой. — обнаженная тишина. — он прикусывает губу, наконец-то поднимая взгляд. — моя любимая. брови тэена лишь немного приподнимаются, не давая парню безошибочно понять его эмоции, но внутри скапливается огромный давящий ком. такое ведь бывает только в фильмах, верно? — обнаженная тишина значит... — он говорит это почти шёпотом, ногтем указательного пальца начиная раздирать кутикулу. — а автор, он... — я уверен, что это псевдоним, так как писатель использует всего лишь две буквы. — джено перебивает, явно все больше показывая свой интерес к разговору. — знаете, есть такие книги, которые вот, — он громко набирает в легкие воздух. — до онемения на кончиках пальцев. когда вы забываете о времени, не в силах оторваться. когда в истории находите часть себя. знаете ведь? — знаю. «знаю, потому что когда-то вложил в эту книгу часть своей души» — вот она такая. — и снова эта ослепительная улыбка. — вы, наверное, читать подобное не будете. — если она есть в этой библиотеке, то я мог бы попробовать. — внутреннее волнение успешно скрывается за непробиваемой маской. — поможешь найти? он лучше всех знает, что ее здесь нет. — увы, я не видел ее на полках. — джено заметно поникает, но тут же снова воодушевляется внезапно пришедшей в голову мыслью. — она есть у меня дома! я принесу ее в следующее воскресенье. тираж был всего лишь в десять тысяч копий, поэтому старший снова удивляется, только на этот раз это удивление разливается приятным теплом по телу. — конечно, я буду тебе благодарен. — улыбка трогает его сухие губы и мужчина приподнимается, отряхивая невидимую пыль с острых коленок. — а сейчас нам снова пора прощаться. только я позаимствую у вас ещё несколько книг. младший кивает и бодро встаёт, возвращаясь к своему рабочему столу, пока тэен бродит между высокими стеллажами, набирая себе французских романов на следующую неделю. — до следующего воскресенья! юноша машет и ярко улыбается, смотря на закрывающуюся дверь, пока до него не доходит, что он снова забыл попросить у старшего карту посетителя, из которой он мог узнать его имя. «дурак» этой ночью уснуть у джено не получается. ***** спустя ровно сто шестьдесят восемь часов тэен возвращается, все в том же чёрном пальто и белой рубашке, неся в своих руках несколько книг. — и снова здравствуйте! — привычная улыбка, которой светится парень и мигом покрасневшее лицо, стоит старшему улыбнуться в ответ. — я вас... опять ждал. — ты похож на влюблённую школьницу, — он тихо хмыкает и кладёт стопку литературы на привычное место, но уже не отходит, ставя руки на лакированное дерево и подпирая ладонью лицо, пока с плохо скрываемым удовольствием наблюдает за паникой младшего. — успокойся, я помню про книгу. ты же принёс? джено сглатывает и сдержанно кивает, подбородком указывая на лежащий в углу роман. — обложка - чистый минимализм. — мужчина берет в руки книгу, аккуратно и даже, можно сказать, любя касаясь гладкой поверхности, пальцами проводя по инициалам «t.y.» в самом верху. — о чем она? «и зачем ты спрашиваешь? так хочется узнать мнение этого мальчика, посмотреть как он восхищается твоим талантом, который в то время ты ещё не потерял? идиот.» — она о разбитых сердцах, которые сквозь время и огромное количество препятствий снова исцеляют друг друга. — джено мажет глазами по обложке, разглядывая красивые чужие руки. — возможно, это не так возвышенно как ваши французы, но для меня - это сокровище. кажется, уши тэена начинают краснеть совсем непроизвольно и он начинает было волноваться, но быстро понимает, что волосы отлично это скрывают. — как ты думаешь, каков на самом деле... — старший отрывается от созерцания давно выученного рисунка на книге и останавливается на глазах, столь глубоких и притягивающих, что в них, кажется, утонул уже не один наутилус. — автор? «почему каждый ваш вопрос так меня смущает?» — я думаю, что он глубоко внутри очень одинок и совершенно несчастен. люди не пишут подобное, когда радуются жизни. — юноша сжимает губы в тонкую линию и тихо вздыхает. — в его тексте это очень хорошо читается. в конце книги у главных героев все хорошо и мне кажется, что это то, чего у писателя совершенно точно нет. — возможно, что ты прав. джено замечает, как быстро тускнеют чужие глаза и больше не говорит ни слова, пока старший берет обсуждаемое выше произведение и скрывается за скрипучей дверью, даже не попрощавшись. ***** на следующей неделе никто не приходит. младший совершенно не волнуется за то, что ему могут не вернуть такую ценную вещь, потому что он на каком-то подсознательном уровне доверял человеку, имя которого так и не удосужился узнать. зато он волновался за него самого. из головы не выходил заметно поникший взгляд, который был последним воспоминанием, касающимся мужчины и джено соврал бы, если бы сказал, что не думал об этом на протяжении всех семи дней. — алло, господин чхве? — голос немного дрожит, но он старается держать себя в руках. — у вас случайно нет никаких контактов посетителя, который ходит сюда по воскресеньям? да, мужчина в пальто. — в полной тишине раздаётся хруст пальцев. — ладно, все равно спасибо. внутри все сдавливается от обиды и юноша даже не может понять на что именно - на старшего, который внезапно исчез, не оставив его хотя бы с именем или на себя, за то что так неосторожно начал влюбляться в того, кого практически не знал. ***** тэен даёт себе две недели на раздумья, то и дело возвращаясь к одолженной у джено книге, хоть и знал ее практически наизусть. его метает из стороны в сторону, потому что он привык не показывать собственные чувства и эмоции даже самому себе, а сейчас его накрывает волной чего-то давно забытого и такого волнительного, что ему приходится прятать несвойственный крик из-за урагана внутри, плотно прижавшись лицом в подушку. — ну не может этого быть. — снова синяки под глазами и привычная бледность в отражении. — не может. коварная тетушка судьба потирает свои сморщенные ладони и шепчет голосом в голове, что может. он мучает себя ровно две недели, пытаясь отвлечься на всплывающий под его пальцами в ворде текст, когда с удивлением обнаруживает, что последняя повесть, которую он хотел добавить в свой новый сборник уже закончена. в этот же день все написанное отправляется в издательство. — да ты с ума сошёл. — говорит мужчина сам себе и смеётся. — точно, сошёл. утро воскресенья встречает его пасмурной погодой и небольшим дождём, который шёл ещё со вчерашнего вечера, но сегодня на это было совершенно плевать. ему нужно отнести книгу обратно, поэтому он идёт в библиотеку. ему нужно оправдание, поэтому он говорит сам себе, что упаковка свежих эклеров это извинение за то, что книга была у него слишком долго. — джено, привет, прости... а где джено? — тэен непонимающе смотрит на давно знакомого господина чхве и хлопает глазами. — он же работает по воскресеньям. — сказал, что плохо себя чувствует. вроде такой молодой, а только дождь покапал и сразу слёг. — старший привычно ворчит, перебирая пальцами карточки клиентов. — тебе чего надо от него? — да я вот... — уголки губ моментально опустились, придавая ему немного хмурый вид. — книгу хотел отдать. — так оставь ее здесь, он когда выйдет на смену заберёт ее. — старик отрывается от своего занятия и пристально рассматривает вошедшего ли. — ты какой-то странный, сам на себя не похож. — это вам кажется, все как обычно. — его выдаёт слишком разочарованный вздох, когда он ставит упаковку с эклерами на стойку, но, кажется, господин чхве этого не заметил. — я ему в руки хотел отдать, да и пообсуждать тоже не было бы лишним. а может, у вас есть его адрес? о том, чтобы просто попросить номер телефона он совсем не подумал. — первый раз вижу, чтобы ты был таким взвинченным, когда дело касается кого-то. ладно, — старший ещё раз быстро осматривает тэена с головы до ног и озадаченно вздыхает, пока ищет рабочий договор и переписывает данные на вырванный из тетради лист бумаги. — держи. — спасибо, — мужчина кланяется и берет листочек в руки. — спасибо вам большое! — и передай этому хиляку, чтобы он быстрее выходил на работу! — ли быстро кивает и выбегает из библиотеки, не забыв перед этим ещё раз поклониться. — эх, молодёжь. ***** капли усиливающегося дождя нещадно бьют по лицу, когда тэен бежит по узенькой улице, едва ли успевая сориентироваться, чтобы не врезаться в идущих по своим делам прохожих. спустя пятнадцать минут он стоит перед нужным подъездом, в последний раз сверяя все по картам в телефоне и подходит к двери, заглядывая в окошко к консьержу. — ли джено, двадцать третья квартира. пожилая тетушка устало кивает и пропускает его, сразу же забывая мокрое обеспокоенное лицо. быстро прикинув, на какой этаж ему нужно было подняться, старший несётся по ступенькам, почти спотыкаясь на третьем этаже, но ни на секунду не останавливается. «вот она» почему-то только сейчас он задумывается о том, что у младшего дома могут быть родители. но все же, крохотная надежда на то, что он живет один никуда не улетучивается, придавая тэену немного решительности. — к черту. палец уверенно и нетерпеливо давит на дверной звонок несколько раз, выдавая и без того явную нервозность. тихие шаги затихают и спустя несколько секунд щёлкает замок. — я никого не ж... вы? — ну кто тебя учил сразу открывать двери, перед этим даже не заглянув в глазок? — старший пользуется удивление джено и проходит внутрь, осторожно его отодвигая. — ты один живешь? — я, да... — он все ещё немного глуповато хлопает длинными ресницами и закрывает входную дверь. — стоп, почему вы здесь? — а если бы это был какой-то грабитель? ну ты головой думай. — мужчина словно не слышит заданного вопроса и торопливо разувается, оставляя обувь в углу. — я ужасно замёрз, пока сюда бежал. там такой дождь, ты бы... — я знаю, вчера под него попал. и мне все ещё непонятно, зачем вы... — ... вообще на улицу не выходил, лучше останься дома, пей тёплый чай. — ... пришли сюда? временное помутнение из-за переизбытка эмоций прошло так же быстро, как появилась непривычная болтливость. тэен давится внезапно появившимся комом в горле и приоткрывает рот, чтобы объясниться. — я забыл эклеры. младший приподнимает брови, не совсем понимая, к чему была последняя реплика и складывает руки на груди. — простите? — я тебе эклеры купил, а они остались в библиотеке... — вы пришли сюда, чтобы вручить мне эклеры? после того, как пропали на две недели? — что? нет, господи, не за этим. мужчина торопливо вынимает из-за пазухи книгу и поджимает губы. — я пришёл вернуть это. — почему вас не было в прошлое воскресенье? — джено осторожно забирает роман из чужих рук и случайно касается холодных пальцев своими. — я, вообще-то, переживал. волнение в груди только усилилось, стоило их коже соприкоснуться, но сейчас юноша блестяще это скрыл, вопросительно уставившись в глаза напротив. «переживал? этот мальчишка...» — я автор. парень недоверчиво смотрит, громко дыша и у него в глазах огоньками мерцают миллионы вопросов. — не понял? тэен только прикусывает губу и зажмуривается, собирая в себе остатки исчезающей уверенности. — это... это моя книга. — он переводит взгляд на белую обложку и грустно усмехается. — которая твоя любимая. — с чего бы мне вам верить? но подсознательно он верит, ещё как верит. — ты говорил, что писатель кажется тебе очень одиноким и несчастным. — тэен облизывает успевшие пересохнуть то ли от ветра, то ли от внутреннего напряжения губы и облокачивается на стоящий в коридоре шкаф. — я долго думал на этими словами, целых две недели думал. и да, ты оказался прав. джено громко сглатывает и крепче сжимает в руке «обнаженную тишину». свою любимую. — как это доказывает то, что вы ее написали? каждый может сказать то же самое. старший не отвечает и тянется рукой под пальто, доставая из-под него ещё одну книгу. обложка яркая, сразу бросается в глаза. — что это? — она называется «маленькие и не очень рассказы о мальчике по имени солнце». — он сдувает несуществующие пылинки и протягивает ее парню. — она выйдет только через две недели. я даже ещё не дал официальное заявление в союзе писателей. юноша осторожно берет в руки книгу, одними губами читая название и смотрит на две чётко напечатанные буквы. «t.y.» — вы... мужчина хмыкает и кивает, одними глазами намекая на то, что бы младший ее открыл. — посвящается ли джено, — глаза от удивления становятся больше, а сам парень едва ли не падает из-за подкашивающихся ног. — мальчику по имени солнце. и без того дрожащие руки начинают дрожать ещё сильнее, а к горлу подступает ком. из-за накатившего огромным цунами волнения его начинает подташнивать. возможно, бабочки внутри решили устроить торнадо. — к-как это понимать? — он опускает руки и впивается взглядом в чужие глаза, сдерживая себя от того, чтобы не кинуться на этого горе-писателя и по-девчоночьи не бить его кулаками в грудь. — я... я даже вашего имени не знаю! — в конце фразы голос ломается вместе с хрупкой стеной, которая сдерживала все накопившееся. — ли тэен. — старший сам не понимает, откуда в нем столько спокойствия. — теперь знаешь. и можно на ты. — вы... ты. — джено закусывает изнутри щеку, чтобы не начать кричать. — что ты хотел этим сказать? возможно, тэен и хотел что-то сказать. возможно, все это рвалось наружу уже две недели, а может и больше. возможно, возможно, возможно. — мне сложно говорить о том, что чувствую. — после нескольких секунд напряжённого молчания и парочки сломанных стен, он все же отвечает. — поэтому я пишу. — ты издеваешься? — теперь джено кричит. потому что иначе уже не может. — вы все, писатели, такие странные? как я должен понять что ты чувствуешь, мне прямо сейчас садиться и читать это все? ты вообще норма... ему не дают договорить, затыкая сухими губами. вечно холодные руки забираются под старую домашнюю футболку и младший немного дергается, но отрываться даже и не думает, слепо идя на поводу у своих обнаженных подростковых чувств, кладёт одну ладонь на не успевшее высохнуть плечо и крепко сжимает, боясь того, что все это лишь выдумки его подсознания. так проходит всего несколько секунд, что кажутся часом для обоих и юноша отстраняется первым, рвано дыша в чужие губы. — ты сумасшедший. — я знаю. — ты дурак. — не новость. — ты сумасшедший дурак. — отличное подведение итогов. — ты мне нравишься. тэен облегченно выдыхает и ярко улыбается, бесшумно повторяя за младшим последнюю фразу. его сердце вновь начинает биться в привычном ритме, а жизнь обретает яркие краски, которых так не хватало последние несколько лет. — ты тоже мне нравишься, мальчик по имени солнце.