Первоапрельская шутка - новогодний подарок.

Комфортабельная и понятная жизнь Сергея Морозова рухнула первого апреля. Не иначе судьба пошутить решила: заманила убеждённого гетеросексуала в пафосный барбершоп «Заречье», толкнула в руки парикмахера-стилиста Евгения Снежкова и — всё, кончился дамский угодник. Не сразу, конечно, но первый шаг навстречу катастрофе сделал именно в международный День смеха. А ведь ничего не предвещало. Перед знакомством с родителями невесты Серёга загорелся сделать стильную стрижку — пусть будущие родственники оценят, какой им невъебенный зять достанется: мало того, что обеспеченный, так ещё и красивый. За пять дней до судьбоносной встречи позвонил своему мастеру Вениамину и услышал в трубке простуженный хрип: — Мне так жаль, дорогой, но никак не могу. Я с гриппом свалился. Температура, насморк, кашель — руки не поднять. Если хочешь, я друга попрошу, у него внезапно окно первого апреля образовалось — клиент в срочную командировку улетел. Серёга не любил доверять свою шевелюру кому попало и не торопился соглашаться, но Вениамин божился, что друг — супер-пупер-профи с золотыми руками, к которому в очередь за три месяца записываются. — Женечка самого дремучего колхозника превращает в брутального мачо, а уж из тебя вообще героя мокрых женских снов сделает, — проникновенно сипел болящий. — У него такое потрясающее чувство стиля! И индивидуальный подход к каждому клиенту. Ну кто от такого мастера откажется? Вот и Серёга согласился. Поломался сначала, съехидничав по поводу первоапрельской шутки, но поставил на айфоне напоминалку. Эх, если бы он знал, во что выльется поход к этому супер-пупер-профи, пошёл бы на смотрины заросшим, и жил спокойно. Рабочий день первого апреля выдался тяжёлым и нервным: подчинённые часто ошибались, заказчики постоянно тупили — все будто поглупели в День дурака. Неудивительно, что в кресло парикмахера Серёга плюхнулся замученной тушкой и с облегчением выпал из окружающей действительности. Негромкая музыка смывала усталость, расслабляла, и вежливое «здравствуйте» скользнуло мимо сознания. — Простите, вы господин Морозов, я правильно понял? — прозвучало чуть громче, и Сергей неохотно сфокусировал взгляд на невысоком молодом человеке. — Веня сказал, вам надо что-то незаурядное? Серёга невнятно покрутил головой, разглядывая разрекламированного стилиста. Внешне — ничего особенного, разве что очень ухоженный. Короткая стильная стрижка с выбритой от висков полосой, чистая, гладкая кожа приятного золотистого оттенка, неброская, но брендовая одежда на стройной фигуре и еле уловимый запах дорогого парфюма. Симпатичный молодой мужчина, но и только. Разве что глаза выбивались из ординарного образа — большие, с тёмно-свинцовой радужкой, будто кусочек грозовой тучи за ресницы зацепился и растворился в глазницах. Сергей внезапно вспомнил, что мастер до сих пор ждёт ответа, и почему-то смутился. — Эм… Я не знаю. Веня сказал, что… В общем, сделайте мне красиво. Мастер понимающе улыбнулся и приглашающим жестом махнул в сторону удобного мягкого кресла с фиолетовой раковиной на спинке. — Ну что, начнём колдовать с вашими волосами? — уложив голову Серёги в выемку мойки, мастер пропустил между пальцев густые каштановые пряди и восхищённо цокнул: — Какие они у вас шикарные, настоящая львиная грива. Ко мне можно без реверансов, на «ты» и просто Женя. А вас как называть? Что-то уютное и успокаивающее слышалось в мягком голосе — такое, что Серёге захотелось свернуться калачиком и заурчать. Он прикрыл глаза и улыбнулся. — Ко мне тоже давай без реверансов. Серж, просто Серж, — и хмыкнул (уж слишком похоже получилось на героя известной советской комедии, которую любили пересматривать отец с матерью). А в следующее мгновенье подавился воздухом и едва не застонал. Кожа от кромки волос до темечка у Серёги была особенно чувствительной. Он млел, когда очередная пассия зарывалась коготками в его густые волосы и устраивала сеанс почесушек. Но то, что выделывал на голове стилист, от почесушек отличалось, как родной Ниссан Патрол от батиной Лада Калина. Подушечками пальцев Женя нежно втирал в корни волос маслянистый шампунь и долго взбивал пену. Чуть терпкий, древесно-травяной аромат и массирующие, тягучие движения погружали нервные рецепторы в чувственную нирвану, посылая по телу Серёги дразнящие, сладостные волны. Ощущения напоминали предвкушение — словно ожидание жаркого поцелуя или желанной ласки. Женя даже шампунь смывал чувственно — скользил ладонью за струёй воды, зарывался в волосы, разбирая пальцами пряди и поглаживая кожу круговыми движениями. Как иероглифы рисовал. Потом нанес густой крем и гладил голову от уха до уха, плавно спускаясь к затылку и надавливая на какие-то точки. У Серёги встал. А когда, нежно царапая, коготки стилиста заскользили по лобной кости к темени, член окончательно окреп, вздыбив ширинку двухместной палаткой. Добила сладкая пытка вибрацией. Разве человеческие пальцы могут такое вытворять? «Могут!» — вопили нервные рецепторы. Серёга застонал сквозь зубы и вскочил, как ошпаренный. Просипев: «Надо… туалет», рванул из зала в закуток с дверью «М», чуть ли не на ходу расстёгивая молнию на брюках. Долго дрочить не понадобилось. Пару раз передёрнул и с громким «ХА-А!» выплеснулся в раковину. И только потом понял, что не закрыл дверь. Ох, как ему стало стыдно и палевно! Как в пятом классе, когда он стащил мамкину флэшку и, краснея, разглядывал фото брутальных и не очень мужиков, долбящихся в задницу и рот (кто же знал, что мамка слэшерка со стажем?). Только сейчас — не тогда. Кончить от массажа головы, который делает мужчина, извращение похлеще гейской порнухи — в этом Серёга был свято уверен. Его гетеросексуальное Эго забилось в истерике, но через пару минут было оперативно отправлено рефлексировать в закоулки подсознания. — Мужик я или где? — рыкнул на себя в зеркало Морозов. Отражение предсказуемо не ответило. Да и выглядело оно довольно жалко: волосы — торчком, на плечи и лицо стекает маслянистая субстанция, щёки раскраснелись, а глаза, как у бешенного суслика. Картина маслом, в общем. — Да ёбтвоючленожопумать через поясницу! — излил душу Серёга. Заковыристые ругательства всегда помогали прийти в себя и поймать правильный настрой. — Занимательная охуистика получается, етитские яйца! Помогло. Эмоции схлынули, провокационные мысли испарились, оставив на поверхности пофигистичное «а чо такова?». Покерфейс получился сам собой, значит, можно возвращаться в зал. И плевать, что надумал себе мастер — не волновало совершенно! Минут десять. До тех пор, пока молчаливо-затаившийся Женя не начал стричь. Вот тогда приятные ощущения вернулись. Не до полноценного стояка, слава богу, но и реакция «на полпятого» очень нервировала. «Пальчики ебучие, — скрипел зубами Серёга. — Разве можно нормальных мужиков ТАК трогать? Вот бы и брал заднеприводных клиентов, чтобы...», — дальше додумать не успел: кресло развернулось к зеркалу, и мысли закончились. — Нравится? — тихо спросил Женя. Ха! Серёга все слова позабыл. Вениамин был прав: и насчет супер-пупер-профи, и насчет мокрых девичьих снов. Новая стрижка выгодно подчеркивала черты лица и добавляла облику брутальности. Волосы казались гуще и такими блестящими, что самому хотелось зарыться в них рукой. Женя, будто читал его мысли. — Укладывать можно по-разному, даже пятернёй. У вас, действительно шикарные волосы, послушные и сильные — большая редкость в наше время. Через месяц стрижку надо освежить. Веня знает. Он же ваш постоянный мастер? — А можно я опять к тебе? — выпалил Серёга и прикусил язык. — «Чёрт-чёрт-чёрт! Долбанный кретин! Какое «опять»? Дрочить в туалете?» — завопил его здравый смысл, но в кои-то веки не был услышан. Потому что Женя солнечно улыбнулся и согласно кивнул. — Хорошо, я найду для тебя окошко в записи. И с Веней договорюсь. Хорошего клиента ему подгоню вместо тебя. С этого дня Сергей Морозов стал постоянным клиентом Евгения Снежкова. Сначала записывался только на стрижку — с полным набором услуг, понятное дело, в которые входил массаж головы и лица. Через два месяца Сергею стало мало. Хотелось чаще отдаваться во власть ебучих пальчиков, дарящих стыдно-сладкое удовольствие, кайфовать в умиротворённой атмосфере и наслаждаться приятным общением с Женечкой. Мысленно Морозов называл стилиста именно так, уменьшительно-ласкательно, правда, вслух осмеливался только на дружеское «Жека». В августе Серёга стал ходить в барбершоп не только стричься, но и бриться. В этом Женечка тоже был супер-пупер-профи. Не брил, а колдовал опасной бритвой, словно на мыльных пузырях мастерству учился, а не на воздушных шариках. Первой заметила неладное невеста Настя. — Что-то ты зачастил в парикмахерскую, любимый. Мне пора ревновать? — спросила она как-то вечером. Серёга фыркнул: — Меня не баба, а мужик стрижёт и бреет, крутой профессионал, между прочим. Ещё и массаж головы суперский делает, напряжение после работы снимает. Сможешь его заменить? — Да легко, — озорно подмигнула Настя, — Давай укладывайся ко мне на коленочки и подставляй свою уставшую голову. Изящные, округлые коготки зарылись в Серёгину шевелюру, легонько пошкрябали, пройдясь кругами по черепу, и вернулись к чувствительному месту над лбом. Ласка была приятной. Но и только. Никаких тебе «палаток» в районе ширинки, возбуждающих волн, обжигающе-чувственных иголочек и сладострастного томления. А ведь раньше было не так. Или так? Серёга вспоминал, что он чувствовал, когда любовницы возились с его волосами, и понимал, что ни с одной не испытывал и десятой доли ощущений, которыми так щедро одаривал стилист. Максимум — умиротворяющий расслабон и спокойное удовольствие. «Как от общения с Женечкой», — промелькнула мысль, и Серёгу окатило ледяной волной понимания. Он анализировал своё поведение в последние четыре месяца и ошарашенно отмечал, что перестал залипать на дамские прелести и вести себя, как озабоченный кобель. Любовь к невесте и маячившая на горизонте свадьба были не при чём: с недавнего времени Серёга даже трахался с Настей без огонька, словно просто сбрасывал сексуальное напряжение. «Етитские яйца, я что, на мужика запал? Это пиздецкий пиздец», — заистерил Сергей и дёрнулся с колен невесты. — Насть, извини, — смущенно забормотал, лихорадочно одеваясь, — мне по работе срочно надо. Вспомнил только сейчас, — и выскочил за дверь. Ледяной ветер бросил в лицо снежную крупу, рванул волосы и жалостливо завыл, будто извиняясь. Вроде бы ноябрь на дворе, а метёт, как в начале декабря. Впрочем, Серёга чувствовал себя в соответствии с погодой — так же промозгло, холодно и тоскливо. Дойдя до ближайшего супермаркета, он зацепился взглядом за большой аншлаг с рекламой колбасы, где упитанный, розовощёкий дядька призывал народ не отказывать себе в удовольствии. Морозов остановился, кивнул сам себе и потопал к своему Ниссану. — Не отказывать в удовольствии, говоришь? — бубнил, выезжая с парковки, — Ладно, не будем. Через полчаса он был у барбершопа «Заречье». Женечка предсказуемо колдовал над прической клиента и выглядел строго и задумчиво. Увидев вошедшего Сергея, расцвёл на секунду улыбкой, но потом озабоченно нахмурился. — Что-то случилось? У меня перерыв на кофе будет перед следующим клиентом, можешь подождать несколько минут? Серёга кивнул, плюхнувшись в соседнее кресло, и через зеркало наблюдал за работой Женечки. Тот кидал в ответ улыбчивые взгляды, не забывая вежливо, но как-то отстранённо, разговаривать с клиентом. Распрощавшись с довольным мужчиной, развернулся и по-детски восторженно произнёс: — Се-е-ерж, я так рад тебя видеть! Они проговорили до очередного посетителя. Вроде бы ни о чём, но оба чувствовали, что тема не имеет большого значения. Расставаясь, крепко пожали друг другу руки, синхронно вымолвив: «До встречи», и так же синхронно рассмеялись. Выйдя на улицу, Сергей ощущал себя почти счастливым — настолько хорошо и умиротворённо было на душе. В этот раз не было ни провокационного массажа, ни других манипуляций с лицом и волосами, а значит, дело не в них, а в чувствах к Женечке. Да, они были. Как ни странно, осознание этого не ужасало Сергея. Ужасало другое — то, что Женя узнает о его чувствах и отвернётся, станет относиться, как к очередному клиенту. «Значит, надо вести себя так, чтобы не узнал, — подумал Морозов, — а сексуальное возбуждение прекрасно объясняется банальной физиологией и наличием нестандартных эрогенных зон». После того, как Серёга всё для себя решил, общение с Женей вышло на новый уровень. Теперь они виделись два-три раза в неделю, и не всегда в барбершопе. Иногда зависали в баре или клубе, иногда просто гуляли и говорили — обо всём, даже о личном. В конце декабря, заскочив в уютное кафе после пробежки по магазинам, они немного расслабились за бутылкой вина. Серёга спросил, с где и с кем Женя будет отмечать Новый год, и получил в ответ: — Дома, один. Не хочется никуда, — увидев удивлённо-недоверчивый взгляд, добавил: — Друзей у меня мало, и они живут в другом городе, как и родители. Я тут работаю всего три года. Знакомые и приятели есть, они приглашают, но мне не комфортно с чужими по сути людьми. А в любви мне никогда не везло, так что отмечать вроде не с кем. — Неужели совсем никто не нравится? — недоверчиво спросил Серёга. — Почему же, нравится. Даже очень. Но этот человек уже состоит в серьёзных отношениях. А у меня на других не стоит, вот такая фигня. Они помолчали, и Серёга решился на ответную откровенность. — Жек, а ты веришь в платоническую любовь? — Конечно, — уверенно ответил тот. — Понимаешь… У меня свадьба скоро — в середине января, я говорил тебе. Вроде по любви женюсь… В смысле, когда решил жениться, точно было по любви, а сейчас, — Сергей тяжело вздохнул, — даже не знаю. Есть другой человек... Другая, — нервно поправился он, — с которой мне хочется быть рядом: говорить, слушать, прикасаться, просто смотреть и молчать, потому ни с кем никогда не было так уютно и хорошо. Она не знает о моих чувствах. Сексом мы никогда не занимались — извини, не буду уточнять, по каким причинам, но мне и дрочки хватает, чтобы... — Зачем? — ошарашенно перебил Женя, — Тебе что, невеста не даёт? Серёга скривился как от зубной боли. — Даёт. Даже слишком регулярно. Только понимаешь, секс с ней стал каким-то пресным, механическим, да и отношения — тоже. А на других баб у меня с некоторых пор не стоит. Ну, кроме… — Серёга сглотнул и выпалил: — Жек, что мне делать? Вот ты бы на моём месте что сделал? — Что сделал? Что сделал… — задумчиво повторил Женя, скользя взглядом по лицу Сергея, словно видел его впервые. — Знаешь, а я сейчас почти на твоём месте. «Почти», потому что невесты у меня нет, — он опять помолчал, нервно кусая губу, и решительно закончил: — Если та девушка не замужем и ни с кем не встречается, я бы рассказал ей о своих чувствах и попытался добиться взаимности. И невесте бы о ней рассказал. Так будет честно. Любить одну, а трахать другую — не по мне. — Разве я говорил, что люблю? — выдавил Серёга, пытаясь осознать услышанное. Женя невесело усмехнулся, махнул официанту, чтобы тот рассчитал их столик, и раздражённо произнёс: — А разве нет? Тогда женись и не еби мне мозг. Давай уже по домам, мне вставать завтра рано. Опоздуны тоже хотят красивыми праздник встречать. Так и разошлись. Пожали руки без поздравлений, даже презентами не обменялись, хотя Серёга подарок купил и только ждал подходящего момента, чтобы вручить. На душе у Морозова стало фигово. Поговорили называется, создали себе новогоднее настроение. Вот же блядство! Сергей забрался в свой Ниссан и посмотрел в боковое стекло на ожидавшего такси друга. От предложения подвезти тот наотрез отказался, и это расстроило ещё больше. Морозов представил завтрашний день, шумную компанию будущих родственников за новогодним столом, постоянное щебетание Насти о предстоящей свадьбе, пьяные объятья и поцелуи под бой курантов и понял, что себя в этом сюжете он не видит. Не хочет видеть и всё! Краем глаза заметив подъезжающее такси, Серёга рванул из салона, на ходу вытаскивая из портмоне тысячную купюру, подбежал к Жене и оттеснил его от машины. — Прости, шеф, мы на моей поедем, держи за заказ, — сунул деньги водителю и хлопнул дверцей. — Ты с ума сошёл? — вызверился Женя, — Я с тобой не поеду, придурок! Серёга успокаивающе поднял ладони, радуясь, что такси уже отъехало, и заглянул в потемневшие до черноты глаза. — Выслушай меня, пожалуйста. В последний раз. Ты во всём прав. Я последую твоему совету и расскажу любимому человеку о своих чувствах. Друг молча сверлил его тяжёлым взглядом, но хоть стоял на месте, не уходил. Серёга набрал в грудь побольше воздуха и выдал почти скороговоркой: — Это с тобой мне всегда хочется быть, с тобой говорить и молчать, смотреть на тебя, прикасаться, потому что ни с кем никогда не было так хорошо. На тебя я дрочил с самого первого дня и в тебя я влюбился, как конченный пидорас. Уф… сказал, — Серёга сдулся, как воздушный шарик, боясь взглянуть Жене в лицо, и тихо добавил: — Теперь можешь послать меня в жопу. Не дождавшись ответа, всё же отважился поднять взгляд и охренел. Женя беззвучно смеялся. А потом, сияя радостным взглядом, звонко и чётко сказал: — Иди в жопу, Серж. В мою. Целоваться на морозе — то ещё удовольствие, но Морозову было насрать. Засосал, как пылесос, и терзал губы, пока Женя возмущённо не замычал и не стал вырываться. — Я же говорю — придурок! Люди здесь ходят, — притворно заозирался он. — Поехали ко мне лучше. — Поехали. Же-енечка. Теперь Морозов имел право произнести ласкательное имя вслух. И это было офигенно! Офигенным в эту предновогоднюю ночь было всё. Серёга на себе прочувствовал, что секс между мужчинами может быть крышесносным, что держаться за чужой член совсем не стыдно и что тот, кто делает минет, тоже кайфует, а не делает одолжение. Узнал, что Женечка влюбился в него с первого взгляда и безжалостно кроил своё рабочее расписание, чтобы чаще пересекаться с Сергеем. И тоже на него дрочил, не надеясь на взаимность. Все было хорошо, даже с Настей скандала не случилось. Серёга позвонил ей, пока Женька готовил ужин, и откровенно поговорил (без имён, конечно). Бывшая невеста не держала зла, она сама чувствовала, что поторопилась и не пылает большой любовью к своему жениху. Договорились остаться друзьями, тем более что делить им нечего — не нажили совместного имущества, а бабские шубки-шмотки-драгоценности Серёге ни к чему, пусть забирает. Всё было просто замечательно. За исключением одного момента, который очень беспокоил Морозова. — Женечка, у меня к тебе просьба, — прошептал он на ухо разомлевшему после затяжного сексуального раунда любовнику, — пообещай, что кроме меня, ты никому и никогда не сделаешь массаж головы. А то мало ли. Ответом было тихое сопение. Женя спал. Серёга выбрался из кровати, подошёл к окну и долго вглядывался в подсвеченное огнями небо. На душе было хорошо и спокойно. Первоапрельская шутка судьбы обернулась неожиданным, но правильным новогодним подарком. Морозов эту правильность сердцем чувствовал. А ещё чувствовал счастье. Прошептав «спасибо» в зимнее небо, он нырнул под одеяло и прижался к тёплому телу. Свой подарок под ёлочкой он уже нашёл.