один вечер из жизни полицейского

– Да ну в жопу это ебучее рождество,– Крис пинает льдинку и в очередной раз поднимает глаза на дом, не вызывающий бурного желания в него входить: покосившаяся ветхая крыша со сколотой во многих местах черепицей, кажется, совсем не может защитить от промозглого ветра, дверь, держащаяся только на одной петле, заунывно и как-то пугающе качается в разные стороны, поскрипывая и подвывая, а окна, зашторенные и очень готичные, светятся сколами и трещинами. Взять к тому же тот факт, что зимой темнеет раньше, и, вуаля, самая настоящая атмосфера ужастика, а Чан ужастики не любит: ему больше романтические комедии по душе, потому что он парень добрый и простой, во всякую мистическую ересь не верит, демонов, вампиров и других тварей не боится, а вот посмеяться любит от души. Кстати, против какого-нибудь рождественского фильма он бы сейчас тоже не отказался, да даже боевик подошёл бы, лишь бы не лезть в этот богом забытый дом, да ещё и в темноте, просто потому что, говорят, тут какой-то мальчик без родителей живёт, а так по закону не писано. Устраиваясь в полицию, не так Крис себе представлял задания, и уж тем более не так он себе представлял канун рождества. Хотелось бы сейчас быть с Чонином: он там, наверное, дома ждёт, соскучился, а работа не позволяет даже праздник в семейной атмосфере провести и парня любимого порадовать. Несправедливо как-то. Несправедливо, и правда, а идти, все же, надо. Кристофер, как порядочный коп, в покосившуюся и открытую(!) дверь стучится, спрашивает, есть ли кто дома, и заходит только тогда, когда точно становится понятно: никто не ответит (ну и когда сквозняк особенно сильно цапает за шею). "Не то чтобы тут теплее",– думается Чану, но он отважно ступает в полумрак дома, почти пугаясь скрипнувшей под массивными ботинками половицы, и оглядывается. Коридор, вопреки ожиданиям, выглядит более или менее приемлемо, хотя в темноте сложно разглядеть наверняка. Чан вскидывает брови слегка и, недолго анализируя ситуацию, направляется направо по темным проходам, надеясь увидеть там хоть что-то похожее на "маленького мальчика лет двенадцати". Чем дальше в лес, тем больше стресс, как говорится: мрачный коридор рядом не стоит с совершенной тьмой, царящей в остальных комнатах. Крис врубает фонарик, надеясь на его помощь, но и с ним едва ли что-то можно разглядеть: пыльный воздух едва пропускает тусклый свет, и полицейскому приходится ориентироваться практически наощупь. Первой комнатой оказывается просторная гостиная, ещё хранящая мрачный шлейф былого величия. Крис невольно замирает на входе, разглядывая огромные стеллажи с книгами, полки с грязными статуэтками каких-то существ, стол, накрытый бордовой скатертью и диваны на резных ножках. Чан движется по комнате настолько бесшумно, насколько это вообще возможно, учитывая скрипучий пол, и после останавливается около стола, касаясь пальцами кружевной скатерти. Чуткий слух улавливает отдаленный скрип половиц. Чан вскидывает голову и вслушивается в звенящую тишину, нарушаемую лишь подвыванием ветра в разбитом окне. "Показалось",– бурчит Крис себе под нос, и уже собирается продолжить свое небольшое путешествие по заброшенному дому, как слышит ещё один скрип, но уже ближе. С головой, вроде, все в порядке, со слухом тоже– Чан проверяется периодически, вот только сейчас становится совсем не смешно, когда отдаленный скрип становится неторопливыми, даже какими-то издевательски медленными шагами. Первое, что приходит в голову– бежать. Не очень разумно, и не факт, что действенно, идея, все же, так себе. Второе– прятаться. Уже лучше. Чан внимательнее оглядывает комнату и не находит решения лучше, чем спрятаться под диван. На полу пыльно и, кажется, везде паутина, темно-синяя форма, наверное, ужасно испачкалась, вот только Крису совсем не до чистоты и свежести одежды, когда топот ног звучит все ближе. Из-под дивана открывается восхитительный вид на дверь в комнату, и Чан очень боится узнать, кто сейчас войдёт в помещение, и ещё сильнее боится выдать себя, так что почти задерживает дыхание, когда видит... Детские худые ноги, открытые из-за шорт по колено. Ребенок входит в комнату медленно, и, ненадолго остановившись перед столом, начинает заливисто смеяться, опускаясь на колени перед диваном и являя Чану худое бледное личико с горящими красным глазами: – Дяденька, лучше выходите,– доверительно сообщает ребенок, и Крису становится страшно настолько, что он беспрекословно повинуется, выползая из-под дивана и вставая на ноги. Глаза ребенка превращаются в две щелки, и он широко улыбается, делая шаги по направлению к полицейскому, Чан же пятится назад, пока не упирается во что-то твердое. – Привет, Хенджинни!– восторженно улыбается ребенок, а дальше Крис проваливается в темноту, чувствуя лишь адскую боль в затылке. *** Голова кружится, перед глазами вертолеты, а свет от лампы кажется таким ярким, что от него слезятся глаза. Крис резко просыпается, пытается принять сидячее положение, но у него выходит плохо– руки и ноги привязаны к кровати, и, Господи, лучше бы это была чья-то неудачно воплощённая в жизнь сексуальная фантазия, чем проделки мальчика с фарфоровой кожей и глазами фонарями и какого-то Хенджина, а, может, и ещё кого-то: кто знает, с кем они там ещё несчастных полицейских сходу вырубают. – О, очнулся, красавчик. Крепкий орешек, значит, такие обычно вкусные,– довольно мурчат где-то над ухом, и Чан резко поднимает голову (о чем сразу и жалеет). Перед ним предстает парень лет двадцати с длинными блондинистыми волосами, белой-белой кожей и светящимися красными глазами. Он широко и почти дружелюбно улыбается, Крис, может, и ответил бы, если бы не клыки, проглядывающиеся из-под пухлой верхней губы незнакомца. "Пиздец",– думается Чану,– "мне блять только вампиров не хватало". На языке тысяча и один вопрос, и Крис, даже не успев подумать, неожиданно хриплым голосом выдает: – Пиздец, в каком смысле вкусные? Вампир смеётся тихо и чуть хлопает Бана по плечу: – В самом прямом из всех прямых, я Хенджин, кстати. Чан снова падает в обморок. Когда Крис открывает глаза, в одной комнате с ним сидят уже двое. Второй парень выглядит меньше, он невысокий, но его опять же белое лицо с выделяющимися красными глазами тоже очень красиво. Ещё один вампир кривит губы в форме сердечка в улыбке и выдает: – Так ты у нас впечатлительный, а вроде коп. Ну ничего, держишься молодцом. Осталось дождаться Чонина, без него лучше не начинать. Кстати, я Феликс. Крис настолько в шоке, что отвечает почти на автомате: – А я Чан. Отлично, Чанни, теперь они будут знать имя того, кого съедят. Ты мечтал умереть героем, так держать. А после вспоминается имя "Чонин", проскользнувшее в прошлой реплике Феликса. – Что за Чонин?– Спрашивает Крис, одновременно интересуясь подробностями своей будущей смерти и удивляясь такому необычному совпадению. – Наш друг,– подаёт голос Хенджин, явно закрывая вопрос. Ждать Чонина приходится недолго: вскоре слышится скрип лестницы, и Феликс куда-то уходит. До Чана доносятся обрывки фраз, но того, что он слышит, вполне достаточно, чтобы начать считать минуты до смерти. "Мы уже хотели пойти поискать кого-то, но еда сама пришла к нам, представляешь?". Снова в обморок упасть не получается. Вскоре Феликс возвращается, за ним заходит ещё один парень, разматывая огромный вязаный шарф. – Ну и где там наш ужин, показывайте. Знакомый голос бьёт по ушам, но Чан скидывает все на проделки воображения, пока не слышит удивлённое и испуганное: – Чанни-хен?!– И Бан встречается взглядом с красными светящимися глазами своего парня. Если это какой-то пранк, то он удался на славу. – У меня ощущение, что я ловлю бэд трип,– сдавленно шепчет Чан, разглядывая слишком бледного по сравнению с собой обычным Чонина. Сил удивляться, пугаться, поражаться уже нет, если честно, остаётся только ждать, что будет дальше. А дальше будет утро. Долгое пробуждение от того, что кто-то тормошит за плечо, странные мысли, заполонившие голову, и память о таком реалистичном сне. – Хен, тебе кошмар снился? Ты всю ночь крутился,– заботливый тон Чонина успокаивает разбушевавшееся сердце, Чан поднимает взгляд на обычного младшего: слегка загорелого, румяного из-за сна, с медовыми глазами и нежным взглядом. Да, это его Чонин. – Снилось, что я случайно узнал о твоей второй сущности. Ты типо вампиром был, хах, ну и играет воображение. Не самый приятный сон, если честно,– Крис улыбается и крепче обнимает младшего. – Да уж, с твоей работой и не такое приснится. Такой график тебя до истерии доведет,– шепчет Ян, поглаживая старшего по волосам и следя за тем, как он проваливается в сон. Потянувшись к тумбочке, Чонин достает телефон и печатает в общий чат "кровосиси" короткое: "блять, фух, поверил, кажись". А у Чана очень болит затылок.