Камин

«Ну, привет? Не хотел начинать банально, но как ещё… На ответ не рассчитываю, так что не стану спрашивать, как у тебя дела. Можешь и не читать до конца, я пишу это ради самого себя. Я больше не зажигал камин. Ни разу с тех пор, как ты уехала. Это было чем-то нашим, понимаешь? Чем-то таким особенным, как закат в Париже или поцелуй под тёплым летним дождём… Но в наших посиделках у камина был один самый важный ингредиент — это ты. А тебя тут больше нет, и воспоминание о твоём уходе замучило меня флешбеками, да и вообще воспоминаний много. Особенно с тех пор, как выпал снег. «Джун, любимый, сфотографируешь меня с первым снегом?» — я прямо слышу это, когда выхожу на крыльцо, и почти вижу тебя в лёгком красном свитере… Возможно, если бы знал, как всё кончится, я бы придумал что-то поласковее, чем «оденься, дура!» К чему я это всё? Прошло полгода, и пора двигаться дальше, а иначе поедет крыша. Так что я достал ящик с чердака и развесил всю эту дичь по дому, почистил камин и приготовил всё, даже собираюсь сварить какао. И не обольщайся: я делаю всё это не в твою честь, а тебе назло! Всё это потеряет значение, если я стану делать такое без тебя. В грудной клетке не будет саднить при виде первого снега или гирлянд, а запах какао перестанет отдавать твоими духами… Задолбала сидеть в моей голове, я тебя оттуда вымою всем этим. До сих пор не укладывается в голове, как ты могла просто взять и уйти! Внезапно, без объяснений. Сменила номер, почту, уехала куда-то… Адрес я взял с грёбаной открытки на Рождество. Думала, не догадаюсь, что ты послала? Сожгу её, наверное… Я бы не писал тебе, если бы не это чёртово Рождество. И не писал бы вообще никому, но ты ведь так любишь бумажные письма! Наверное, ты будешь в шоке… Столько времени прошло, у тебя могут быть другие дела, может, ещё и другой парень… Не хочу знать! В прочем, если уж прям честно — хочу. Хочу узнать, чтобы рожу ему разбить до кровавого месива… Красный же цвет Рождества, ты так его любишь! Прости, что я как псих. Я порядочно влил в себя виски и уже не понимаю, когда остановиться. Не писал черновиков, потому что это, чёрт дери, последний чистый лист в доме. И не уверен, что отправлю это тебе. Сожгу в том самом камине, может быть… Прощаться слишком сопливо. С Новым Годом, любимая! Утрись своим счастьем вдали от меня.» Трудно вспомнить, сколько раз я перечитала письмо. Пожалуй, почти каждое предложение я могла бы воспроизвести наизусть… Я рада, что он догадался, и рада, что послал письмо достаточно рано, чтобы я успела его получить. Я даже рада, что он злится: я ведь этого и хотела добиться, внезапно сбегая. Я ведь не могла сказать «Намджун, я умираю.» Пользоваться его любовью оставшийся мне год, который прогнозировали врачи, было бы слишком эгоистично… Прошло много времени. Это время было мне нужно, чтобы лежать в больнице, переживать неприятные процедуры, наконец, получить донора… Я не могла вернуться раньше, чем буду уверена, что мы будем жить не только «счастливо», но и «долго». Свернув письмо и положив аккуратно в сумку, я вышла из такси у самого сияющего праздничными огнями дома. «Он действительно это сделал…» Я постучалась. Дверь открыли не сразу. Джун был сильно измотан на вид, его лицо сильно контрастировало с праздничным свитером. На секунду, всего одну маленькую секунду перед отвращением, в его глазах сверкнуло что-то похожее на любовь. Казалось, он вот-вот скажет «я рад тебя видеть». Но затем он злобно ударил кулаком в открытую дверь. Этой маленькой надежды в его глазах было достаточно. Я знала, что всё смогу объяснить. Я знала, что он поймёт, а затем будут и камин, и Париж, и поцелуи под дождём… Всё у нас будет хорошо. И у Вас — тоже. С Новым Годом!