Однажды в доме

      По окончании последней пары по воздушной боевой магии, – на которой, правда, магистр Венти чаще всего рассказывал веселые истории из жизни и бренчал на лютне, – Эфир несся домой как в мягкое место ужаленный. Его терзали нехорошие предчувствия по поводу того, что его могло там ожидать – госпожа Мона говорила, что у Эфира была хорошо развита интуиция, что было важно для боевика. Возможность ощущать опасность в особо острые моменты высоко ценилась среди магов, выполняющих сложные поручения, и часто выручала Эфира.       Люмин, смеясь, называла Эфира провидцем и поддразнивала, что ему надо было идти в гадалки, а не в боевые маги, но Эфир считал, что она ему просто завидовала – в Люмин не было ни капли магического таланта, зато к званию мастера меча она была ближе всех своих погодок. Наверное, именно поэтому по студенческому обмену Эфир отправился в Трансильванию, магический центр мира, а Люмин – куда-то в Германию, поближе к глубоко обожаемому ей магистру меча Дилюку Рагнвиндру, на которого она была готова молиться.       Покинув замок Бран [1], внутри которого и располагалась Великая академия графа Цепеша, где в данный момент он обучался, Эфир вышел за пределы магического защитного барьера прямо в лес. Он махнул напоследок рукой мрачноватому Сяо, который пребывал в раздумьях с того момента, как получил незачет по тактике, и воодушевленной Сахарозе, спешившей на занятия к мастеру-алхимику Альбедо, у которого она числилась в ученицах, и крутанул на девяносто градусов маркер телепортации на кольце.       Академия выделила всем студентам по обмену особые магические кольца, которые выполняли множество функций, начиная от связи и заканчивая пресловутой телепортацией. Студенты могли сами выбирать, к каким точкам перемещения они хотели бы иметь быстрый доступ. Так у Эфира в кольце оказались дом, в котором ему была выделена квартира, кафе, в котором они с Сяо и Сахарозой часто делали групповые и одиночные проекты, местная магическая библиотека, которую он обожал всей душой и готов был проводить в ней всю свою жизнь, и еще некоторые места по мелочи.       Вообще Эфир любил ходить пешком. Он часто разглядывал мир вокруг себя и вдохновлялся им для дальнейших свершений, – чувствуя гармонию с природой, он ощущал себя частью чего-то большего и неподдельно воодушевлялся. Его стихия, ветер, предполагала под собой свободу и независимость, и иногда Эфир думал, что в чем-то он с ней схож: несмотря на усидчивость, организованность и трудолюбие, Эфир тоже не любил, когда его ограничивали.       Правда, почему-то это правило не распространялось на старшекурсников Чжун Ли и Чайльда, которые жили на его территории в течение третьего месяца и даже не думали оттуда съезжать.       Квартирка Эфира едва ли вмещала в себя трех взрослых парней, но Чжун Ли с Чайльдом каким-то образом устраивала теснота, в которой они вынуждены были жить, а Эфир устал их переубеждать. Он до сих пор недоумевал, как его вообще угораздило начать встречаться сразу с двумя парнями, – когда он рассказал об этом Люмин, она смеялась так, что, казалось, лопнет от хохота. Проходящий за ее спиной полуголый тип с гривой красных волос подозрительно покосился на нее, но ничего не сказал, а Эфир моментально пожалел, что вообще решился поделиться с сестрой чем-то личным.       И не было бы никаких проблем – Эфир таки смирился с тем, что на его личное пространство постоянно посягают с объятиями, поцелуями, сплетенными пальцами и прочими радостями жизни, – если бы Чжун Ли и Чайльд не принадлежали к одной расе.       Нет, многие представители одной расы спокойно могли сосуществовать друг с другом, в этом не было никаких сложностей – скорее, это было наиболее распространенным явлением. Однако и Чжун Ли, и Чайльд были домовыми – могущественными духами-покровителями дома, уюта и плодородия. Все было хорошо, когда они пересекались в Академии – эта территория не принадлежала никому из них, поэтому пререканий у них не возникало.       Но стоило им только оказаться в несчастной квартирке Эфира, их общение превращалось в самые настоящие военные действия, из-за которых Эфир стабильно страдал, потому что справляться с последствиями приходилось ему. Домовые не переносили присутствия себе подобных на своей территории, и наличие аж двух домовых в одной квартире означало глобальную катастрофу – и Чжун Ли, и Чайльд на полном серьезе считали, что покровительствуют квартире Эфира, и разуверить их было невозможно. В конце концов, эта квартира даже Эфиру не принадлежала, он временно снимал ее!       Тот, кто считал домовых слабенькими домашними духами, глубоко заблуждался – Эфир видел Чжун Ли и Чайльда на занятиях по боевой магии, и их земля и вода ничуть не уступала стихиям других боевиков, а в последнее время и вовсе стала превосходить. Удовлетворить свое исследовательское любопытство у Эфира не получалось, потому что оба домовых мастерски уходили от ответа: Чжун Ли включал на максимум свою харизму, а Чайльд принимался забалтывать, и в себя Эфир приходил только тогда, когда все в очередной раз сводилось к постели.       С Чайльдом Эфир познакомился, когда тот случайно обрушил на него искусно сплетенное заклинание в виде водного кита – Эфир рухнул на землю, ударился затылком и вырубился, а очнулся уже в лазарете и еще с десяток минут слушал сбивчивые извинения, закончившиеся предложением сходить как-нибудь на занятия по защитной магии. Эфир согласился только для того, чтобы шумный домовой наконец-то от него отвязался, однако ситуация вывернулась в нужную для Чайльда сторону, и они почему-то начали встречаться.       Чжун Ли находился на верхней строчке успеваемости, и Эфир его, если честно, сначала побаивался, несмотря на то, что тот был очень красивым и доброжелательным. Когда они оказались в паре на практических занятиях по бытовой магии, Эфир оказался очарован тем, как ловко Чжун Ли управляется с прикладными заклинаниями, и не иначе как выклянчил помощь с проблематичным домашним заданием, а потом и сам не заметил, как они сблизились и из разряда «просто знакомые» перешли сначала в «хорошие друзья», а затем «это мой парень».       Эфир не считал неправильным то, что он встречался с двумя парнями сразу. В конце концов, не он один так делал; видимо, у них это было в генах, потому что вскользь брошенные слова Люмин о том, что она тоже встречается с двумя мужчинами, вызвали у Эфира приступ неконтролируемого хохота. Он любил и Чайльда, и Чжун Ли одинаково сильно, и они, судя по всему, готовы были с этим мириться. Как-никак, однажды Эфир увидел, как Чжун Ли зажал Чайльда в библиотеке и заткнул его болтливый рот поцелуем, а потом библиотека была закрыта под восстанавливающими заклинаниями еще неделю. Правда, и смотрел Чайльд на Чжун Ли уже как-то по-другому, не с такой игривой враждебностью, как раньше.       Впрочем, они еще продолжали делить территорию, упорно претендуя на роль единственного и неповторимого домового, и перетягивать самого Эфира, как канат. А сейчас эти двое были вместе в той самой несчастной квартире наедине, без Эфира, который выполнял роль буфера между ними!       Дай Архонт его бесценной коллекции книг уцелеть, все остальное можно купить заново!       Портал выплюнул его около дверей пятиэтажного дома, и Эфир встревоженно поднял глаза на свои окна – они все еще были целыми. Он прошел через защитное поле, окружавшее здание, и заскочил внутрь, взлетел по лестнице на четвертый этаж и, подойдя к дверям своей квартиры, настороженно прислушался к происходящему внутри.       Было тихо. Слишком подозрительно. Эфир гулко сглотнул и, приложив кольцо к замочной скважине, приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.       Он снова прислушался. Откуда-то со стороны спальни слышались приглушенные голоса. Прихожая была цела, как и коридор, не было ни следов земли, ни мокрых пятен; не пахло ни гарью, ни озоном – только сесилиями и чем-то кислым и свежим, а квартира казалась выдраенной дочиста и как будто бы светлее и больше, чем раньше, наполненной какой-то доселе невиданной силой. Это напрягло Эфира еще сильнее – отсутствие беды было страшнее, чем ее наличие.       Эфир снял ботинки и бесшумно подошел к спальне. В том, что это были Чжун Ли и Чайльд, сомнений не было, и в этом он убедился, снова прислушавшись к голосам.       – Для тебя что, такие практики в порядке вещей? – мягко мурлыкнул Чайльд.       – Я подумал, что это будет неплохим сюрпризом, – спокойно ответил Чжун Ли. – В конце концов, мы потрепали Эфиру много нервов, он заслуживает отдохнуть.       Послышалось шуршание ткани, потом – недовольное кряканье, звук застегиваемой молнии и короткий зевок.       – О да, устроим ему праздник в эту честь. Да только где торт? Без торта праздника не бывает.       – К моему глубочайшему сожалению, у меня недостаточно местной валюты, которая позволила бы мне приобрести торт.       – А, то есть на такие развлечения у тебя деньги есть, а на еду нет?       – Дорогой Чайльд, ты преувеличиваешь значимость денег.       – Конечно я преувеличиваю, куда уж мне. Как думаешь, он сразу поймет, как придет?       – Вполне возможно. Эфир очень умный, он сразу заметит изменения в магическом фоне квартиры.       Эфир замер и ошалело повел глазами по потолку, стенам, а после пригляделся к вышеупомянутому магическому фону. Помимо нейтральной магии, присущей всем сдаваемым квартирам, тут был ясно прослеживающийся бирюзовый след Эфира, позиционировавшего себя временным хозяином и оставившим здесь свой отпечаток намеренно, а также отчетливые магические следы Чжун Ли и Чайльда: золотисто-желтый и глубокий синий. Раньше эти следы были едва различимы, потому что ни один из них не пропитывал квартиру своей маной – это означало бы, что другой домовой взял территорию под свое покровительство, а этого ни один из них допустить не мог.       А теперь же на его квартире имелись магические отпечатки сразу двух сильных домовых.       Это означало, что два его придурка таки договорились между собой и каким-то магическим образом решили, что могут вдвоем покровительствовать одной территории.       От неожиданного осознания Эфир пошатнулся, потерял равновесие и рухнул прямо в дверной проем. Чжун Ли и Чайльд замолкли, и у Эфира вспыхнули уши, когда он ощутил на себе их заинтересованные взгляды.       – О, – протянул Чайльд, – так он уже здесь. Не дает о себе знать, подслушивает наши разговоры, и не стыдно ему?       – Уши у него красные, – заметил Чжун Ли.       – Я не подслушиваю, я только пришел, – попытался оправдаться Эфир, но ему никто не поверил. Он постарался успокоиться, поднялся, сел по-турецки и воззрился на своих мужчин.       Да так и застыл.       – Вы… в-вы чего? – просипел он, во все глаза таращась на них. Чайльд самодовольно ухмыльнулся, Чжун Ли с любопытством склонил голову вбок, наблюдая за его реакцией.       Они оба были одеты в форму горничных. Юбка Чжун Ли достигала середины икры и шелестела при каждом его движении, рукава-фонарики обхватывали сильные руки, а рюши обрамляли подол платья и лямки белоснежного фартука. На груди у Чайльда виднелся пышный бант, талия была очерчена светлым поясом, а юбка едва ли доставала до колен и покачивалась из стороны в сторону, когда он перекатывался с носка на пятку.       – Ну вот, не успели надеть туфли, – проворчал Чайльд, но в глазах его не было разочарования. Он подошел ближе к Эфиру и протянул ему руку, и тот как завороженный, не сводя взгляда с пышного банта и не прекращая краснеть, вложил свои пальцы в его ладонь. – Нравится?       – Это и есть ваш сюрприз? – почти прошептал Эфир, переводя взгляд на очутившегося рядом Чжун Ли.       – Если быть точнее, это дополнение к нему, – мягко поправил Чжун Ли, перехватил другую его ладонь и мягко поцеловал тыльную ее сторону. Эфиру показалось, что он сейчас лопнет от смущения.       – Я думал, вы никогда не договоритесь, – пробормотал Эфир, переводя взгляд с лучащегося довольством Чайльда на спокойно улыбающегося Чжун Ли. – Как вы вообще?..       – Ну, это не так важно, – смешливо протянул Чайльд, притянул Эфира к себе и прошептал в самые губы: – В любом случае, я надеюсь, что сюрприз тебе понравится.       – Мы надеемся, – невозмутимо поправил его Чжун Ли, приобнимая Эфира за талию, и Чайльд прищурился, бросая на Чжун Ли недовольный взгляд.       Эфиру, несмотря на все его необъятное смущение, вдруг стало весело. Хоть что-то не меняется в этой жизни – что-то ему подсказывало, что спокойнее в его съемной квартире не станет.